Motley grass

Иногда ему кажется, что на обратной стороне его век написано слово «беспомощность». Стайлз пачкает пальцы о хрупкие, крошащиеся угольки, мажет грязными пальцами по лицу, не отводя глаз от страниц старой, плохо читаемой книги. Лаванда, розмарин и мирра. Он тащит баночки с пряно пахнущими приправами из кухни, выгребает практически все запасы ближайшего цветочного магазина и бегает за особо редкими компонентами к Дитону. Стайлз не выдержал тогда, когда пол стаи едва не погибло, попав в магическую ловушку из трав, и пошел к Дитону. Если тот разбирается в магии — так пусть поможет, черт побери. Дитон слушал его внимательно, словно не замечая того, как Стайлз частил и проглатывал части слов, как размахивал руками, едва не сбивая со стола пробирки. Доктор просто поймал край его рубашки и отодвинул подальше от бьющихся предметов. Стайлз замолк на середине фразы и опустил руки, посмотрел устало, не отводя глаз. И Дитон кивнул: - Я дам тебе кое-что. Книга очень старая, и я не уверен, что большая часть этих рецептов вообще работает, но тебе запрещать их испробовать я не в праве. Только будь осторожен, пожалуйста. Стайлз с того дня все больше времени проводит, пытаясь разобраться в рецептах, состоящих из длинных перечней трав и минералов, многие из которых теперь можно найти только в музеях. Но он упрям, и когда он находит наиболее воплотимый в жизнь рецепт защитной смеси, он тут же начинает собирать ингредиенты. Мешочек получается совсем маленьким и легким, и пальцы Стайлза пахнут терпко и пряно. Следующим утром он сует мешочек Скотту. Тот тянет воздух носом, совсем по-звериному, нюхает маленький комок ткани на ладони, а Стайлз устало улыбается и бегает мимо него, ища нужные книги в библиотеке. В пыльном свете ярких ламп мешочек выглядит совсем странно, каким-то чужеродным в окантовке из современной обстановки школы. - Что это? Стайлз смеется над озадаченным выражением лица Скотта и поясняет: - Да так, решил, что в свете твоих развивающихся отношений с Эллисон тебе не помешает немного «неудержимой страсти тигра». Скотт смотрит на него совсем обалдело, а потом фыркает, тычется практически носом в бедный мешочек, и Стайлз, закатив глаза, забирает у него плод нескольких бессонных ночей. - Это защитная смесь. Я не знаю, будет ли она работать, но если есть такая возможность, стоит попробовать, ведь так? Скотт смотрит на него с улыбкой и благодарностью в глазах. Стайлз в ответ лишь пожимает плечами и улыбается: - Если охотники начали использовать магию, то почему мы не можем? *** Стайлз сидит на трибунах, уткнувшись лицом в сумку, и дремлет. В сутках всего 24 часа, и этого оказывается слишком мало, чтобы впихнуть в день все дела, свалившиеся на шестнадцатилетнего подростка. Уроки, домашние задания, тренировки по лакроссу, готовка еды, помощь Скотту, беготня от охотников и слежка за полицией выматывают слишком сильно и требуют постоянного внимания. Раньше Стайлзу удавалось хоть как-то выкраивать время на сон и дурацкие подростковые развлечения, вроде походов в кино и полуночных посиделок со Скоттом, но теперь у него не хватает времени вообще ни на что. В общем-то, Стайлз вполне справляется, пока его когда-то не вырубает прямо посреди очередных догонялок с охотниками. Он на мгновение закрывает глаза в лесу, а открывает их уже в помещении, глядя на ржавые разводы на потолке и чувствуя, как пульсирует голова. Каждое движение отдается болью в виски и затылок, и Стайлз накрывает глаза ладонью и гулко стонет. Мысли мечутся, отказываясь выстроиться хоть в какое-то подобие порядка, а во рту сухо, словно он вылакал в одиночку бутылку виски. Ему на лоб ложатся прохладные пальцы, убирая прижатые к глазам ладони, и Стайлз жмурится на яркий свет над головой. - Стайлз. Ты — идиот. Он узнает этот голос, но мозг упорно отказывается связать его с определенным человеком, и почему-то в его голове появляются лишь неясные видения глубокой зелени леса и тихого шелеста шерсти. Он проваливается в сон, чувствуя, как мир вокруг смазывается и вращается. *** Когда он открывает глаза в следующий раз, вокруг уже более знакомая обстановка, и Стайлз садится на постели, натягивая на голые плечи потертое одеяло. Пыльный запах пепла и старого дерева, разбитые стекла. Дом Хейлов. Стайлз утыкается в ладони на несколько мгновений. Вот и справился со всем, что на себя взвалил. Он встает и закутывается в одеяло плотнее, потому что утренний воздух по-осеннему свежий, а пол под голыми ступнями холодный. Ему очень хотелось бы надеяться, что он не столкнется с хозяином дома, ну, вернее остатков дома, но Стайлз не очень верит в сказки. Вся стая сидит в чудом уцелевшей комнате на первом этаже, совмещающей в себе и кухню, и гостиную. Скотт стоит в стороне от стола и смотрит в окно, скрестив руки на груди. Ему явно неуютно, но уйти он тоже не может. Стайлзу хочется засмеяться и пошутить как-нибудь, но он с удивлением констатирует абсолютную пустоту в голове. Дерек уткнулся в ноутбук, увлеченно что-то читая, Эрика возится возле плиты, и по кухне плывет аппетитный запах поджаренного бекона и яиц. На урчание в животе Стайлза вся стая поворачивает головы практически одновременно. - Эээ, я конечно не против похвастаться фигурой, хоть я и не Анджелина, но может есть какая-нибудь более закрытая одежда? Стайлз смотрит на мрачного Дерека и напряженный взгляд Скотта и отводит взгляд, поджимая пальцы на замерзших ногах. Скрипит, отодвигаясь, стул, и Дерек проходит мимо него, поднимается куда-то на второй этаж. Стайлз замирает, перестает даже дышать, когда Альфа проходит мимо, потому что вокруг Хейла обжигающая аура злости, от которой встают дыбом волоски на коже. - Иди. На второй этаж, единственная целая дверь по левую сторону. Эрика даже не поворачивается, и Стайлз смотрит на ее торчащие лопатки и пышные волосы, подобранные в небрежный пучок. Она совсем не похожа на ту озлобленную стервозную девчонку, которой стала после обращения, и Стайлз думает, что не он один слишком быстро и резко повзрослел. - Стайлз, он не станет ждать. Иди. Он кивает в ответ и идет, подтянув одеяло повыше. Стайлзу кажется что старые, подпаленные доски под его ногами готовы рухнуть, стоит ему сделать шаг, но он делает сначала один, потом другой — и стоит перед дверями, ведущими в комнату Хейла. - Тебе точно нужна одежда, или ты решил просверкать задницей? В голосе Дерека чуть слышное рычание и совсем чуть-чуть усталости, и Стайлз толкает шаткую дверь, делая шаг в комнату. Дерек стоит спиной к двери и перетряхивает содержимое небольшого комода. Аура обжигающей злости пропала, но Стайлз все еще чувствует, какими усилиями воли Хейлу удается сдерживаться. Стайлз не понимает, на что именно злится Дерек, но зато он отлично понимает другое — попадаться ему под руку не стоит в любом случае. Дерек поворачивается к нему и протягивает стопку одежды. Стайлз бы съязвил что-нибудь о том, что Альфа пустил его в святая святых дома Хейлов — его комнату, но вместо этого лишь молча берет вещи и выходит. Перед его глазами еще долго стоит несколько рамок, расставленных на отколотом подоконнике. Стайлз знает, каково это — терять близких, но он никогда не задумывался над тем, что должен бы чувствовать Дерек, оставшись совсем один. *** Хейл отвозит его домой, молча, все еще распространяя вокруг ауру контролируемой злости. Стайлз смотрит в окно на мелькающие мимо деревья и сворачивается на сидении, кладет щеку на согнутые колени, греет озябшие пальцы дыханием. Дерек щелкает кнопкой радио и лезет в бардачок за сигаретами. Пачка смятая и полупустая, и Стайлз смотрит, как Хейл привычным жестом достает сигарету. - Какой смысл курить, если на вас никакие наркотики не действуют? Стайлз замечает, что думает вслух только тогда, когда Дерек сжимает пальцами руль так, что кожаная окантовка под его пальцами жалобно скрипит. Но голос у Хейла неожиданно ровный и спокойный. - В критической для обычного человека дозировке — действуют. Стайлз смотрит на Дерека, замерев, разглядывает сосредоточенный профиль, высвеченный вспышкой зажигалки, и думает о том, что Хейл впервые вот так просто рассказывает что-то важное об оборотнях, не требуя ничего взамен и не шантажируя их очередным вервольфским дерьмом. - А сигареты, как и алкоголь, выступают своеобразным плацебо. Просто самовнушение. Стайлз смотрит на Дерека, не отводя глаз, следит за расползающимся по салону дымом от сигареты. Из какого-то извращенного подросткового чувства противоречия он все же возражает: - Скотт не пьянеет. Мы когда-то пили вместе, и он совсем не опьянел. Дерек выворачивает руль, входя в крутой поворот, и смотрит на Стайлза. - Значит он не хотел этого. Стайлз чуть вздрагивает и натягивает рукава рубашки на ладони. Ему неуютно под внимательным взглядом Хейла, но он лишь улыбается привычно и пусто. И тянется к пачке сигарет, лежащей на приборной панели. Дерек провожает его руку взглядом, но ничего не говорит, лишь не глядя подносит зажигалку к губам парня. Стайлз осторожно прикуривает и затягивается.В горле тут же щиплет, рот вяжет горечью, но он терпит и выдыхает ровно, шепчет: -Крепкие. Дерек молчит и открывает окно со стороны пассажирского сиденья. Когда они подъезжают к дому Стайлза, выкуренная сигарета осталась в паре десятков километров позади, и Стайлз нюхает свои пальцы и футболку, только сейчас задумавшись о том, что отец может почувствовать запах сигарет. Дерек хлопает дверью машины, выходя на улицу, и Стайлз выбирается следом. Он только открывает рот, чтобы поблагодарить Хейла за этот неожиданный жест доброй воли — в конце концов, альфа редко нянчится с кем-то, не говоря уж о том, чтобы работать бесплатным такси. Но Дерек делает шаг ближе, и Стайлз упирается спиной в бок машины, глядя на краснеющие глаза напротив. -Дерек, какого черта? Стайлз вздрагивает, когда полу-волчья полу-человеческая морда оказывается совсем близко от его лица, шеи, опускается ниже, обнюхивая его предплечья и руки. Дерек делает шаг назад и смотрит на застывшего и зажмурившегося парня, а потом улыбается, сверкая зубами. - Отец ничего не почувствует. Стайлз дергается и просто сбегает, захлопывает за собой входную дверь, скрывая с глаз ухмыляющегося Альфу, и старается не думать о словно невзначай оброненном в машине мешочке с лавром. Не важно, что Хейл — бесчувственный жестокий мудак. Он часть стаи, и Стайлз просто не может не защитить и его тоже. *** Стайлз прижимается спиной к еще не нагревшейся плитке в душе и делает напор воды сильнее. Усталость накатывает волнами, принося пульсирующую головную боль и легкую дрожь в кончиках пальцев. Стоит закрыть глаза, и он чувствует горячее дыхание, касающееся кожи, и прижатые к плечам ладони с острыми когтями. Ему было бы до чертиков стыдно, не думай он об этом так часто. Чертов Хейл. Чертовы оборотни. Чертовы гормоны. Он скользит ладонью вниз по животу, сжимает пальцы вокруг члена и выдыхает, гладит себя, чуть оттягивает кожу и утыкается лбом в стену. Он шепчет, пробуя звучание слов на вкус: - Чертов Дерек Хейл. После стольких лет влюбленности в самую красивую девочку из его класса, он чувствует себя грешником, дроча на хмурого и ведущего себя как мудак альфу. Он вспоминает, насколько горячими через ткань рубашки казались прижатые к плечам ладони и как близко были прищуренные зеленые глаза, и кончает, сжимая зубами ладонь. Он очень надеется, что Хейл уже убрался от его дома и не слышал своим чертовым супер-волчьим слухом все, что происходит в ванной. Ему очень, очень хочется надеяться, что это так. *** Стайлз спит все хуже с каждым днем, и вскоре он вообще переходит на режим едва ли не постоянного бодрствования, урывая лишь пару часов сна в день. Он больше не доводит себя до полного истощения, но все равно функционирует едва ли не на пределе возможностей. Он приходит со школы и валится в постель, не раздеваясь и не снимая кроссовки. Сегодня еще тренировка по лакроссу и огромное сочинение по испанскому, но он обнимает подушку и смотрит на бледно-красные отсветы заходящего солнца, скользящие по постели. Они гипнотизируют, и Стайлз сам не замечает, как проваливается в беспокойный сон, полный мелькающих стволов деревьев и зеленых глаз, заполняющихся краснотой. Он просыпается, когда слышит хлопок входной двери. За окном уже ночь, и Стайлз с удивлением осознает, что проспал чуть больше семи часов. Его личный рекорд за последние месяцы. Он слышит, как отец заводит машину и выруливает с подъездной дорожки. Очередной вызов? Или опять стычка между охотниками и стаей? Стайлз думает о невесомых мешочках, розданных стае, и о том, помогут ли они. - Я думал, эта штука должна бы помогать от кошмаров. Стайлз подпрыгивает, скатывается с постели, оказываясь на полу и упираясь коленями в рассыпанные книги. Хейл сидит в кресле в углу комнаты и смотрит на прикрепленный к торцу кровати ловец снов. Стайлз выдыхает, успокаивая бешено стучащее сердце и не сдержавшись язвит. - Эффект плацебо. Хейл хмыкает и смотрит на едва шевелящиеся тонкие перышки. Стайлз ничего не говорит, просто идет в ванную, надеясь, что Хейл уйдет. Когда он возвращается, кресло пусто, но на кровати лежит на скорую руку написанная записка. «Не стоит ходить по лесу одному». Стайлз вздрагивает, вспоминая увиденные во сне стволы деревьев и слой листвы под ногами. Нет, он точно не станет ходить в лес один. *** Когда оказывается, что мешочек Скотта работает, крюк, тянущий Стайлза изнутри, наконец, ослабевает. Он может помочь. Хоть вот так — непонятной магией, странными и какими-то девчачьими методами, но может. Скотт смеется и рассказывает, как удивились охотники, когда он играючи перешагнул круг из трав, не встретив препятствий. Стайлз рад, что его магия работает, и что благодаря ей Скотт не пострадал, но он все чаще думает о словах Дерека. Эффект плацебо. Главное — вера. Но он ничего не говорит, просто смеется вместе со всеми, чувствуя между лопаток тяжелый взгляд Хейла. *** Он приходит к нему сам. Если бы кто-нибудь спросил его, почему он сделал это, Стайлз бы не смог сказать ничего вразумительного. Он просто чувствовал, что это правильно. В комнате у Хейла совсем мало мебели и терпко пахнет какими-то травами и сигаретами. Стайлз стоит в дверях, глядя на спящего альфу, и думает о том, что сейчас он отрежет себе все пути к отступлению. Никакой самообман, никакие гормоны — ничего не сможет послужить оправданием. Но он шагает, переступая порог, и закрывает за собой дверь. Он знает, что Хейл не спит, но тот не выдает себя ничем, и Стайлз с каким-то горьким смешком думает о том, насколько же слеп он был. Хейл открывает глаза и смотрит на него, так долго, что Стайлз успевает выучить наизусть то , как золотистая полоса вокруг зрачка переходит в темную зелень. - Не стой столбом. Пол холодный. Стайлз влезает на постель, кутается в плед, обнимает подушку и смотрит на закрывшего глаза Хейла. У Дерека обветренные губы и тонкие морщинки на лбу, и Стайлз чувствует неожиданно поднявшееся откуда-то из глубины тепло. Мальчишка. Хейл еще такой мальчишка. Но стоит Дереку открыть глаза, как это ощущение пропадает, растворяется под действием опыта, так сильно отражающегося в его глазах. - Спи. Стайлз кивает и жмурится, кутается плотнее в плед, с какой-то нерешительностью думая о том, что от Дерека волнами идет жар. Хейл вздыхает и тянет его к себе, прижимает, обнимая, и утыкается подбородком в макушку. - Ты идиот, Стайлз. Стайлзу смешно и наконец-таки тепло. -Я знаю. *** Стайлз плюет на мнение Скотта и идет смотреть на очередную тренировку стаи. Волчата выросли. Дерек расставляет их парами и смотрит, отмечает ошибки, иногда сам становится напротив кого-то. Именно во время их тренировок Стайлз как никогда сильно понимает, что столкнись он с оборотнем, у него нет никаких шансов. Они быстрые, куда быстрее, чем может заметить человеческий глаз, а в сочетании с невероятной силой и показанными Дереком приемами они становятся практически неуязвимыми. Дерек валится на диван рядом с ним и выдыхает, переводя дыхание. - Откуда ты знаешь все эти приемы? Дерек смотрит на него из-под ресниц, а потом переводит взгляд на катающих друг друга по полу Бет. - Некоторые помню из детства. Что-то придумал сам, или увидел у кого-то из Омег. Стайлз смотрит на него, разглядывает, не скрываясь, влажные волосы и тонкие шрамы на шее. Дерек хороший Альфа, и Стайлзу непросто признать это после того, как они со Скоттом столько времени бегали от Хейла. - А меня научить можешь? Дерек смотрит на него в ответ и качает головой, и говорит ровным и беспощадным голосом. -У тебя нет шансов. Стайлз улыбается, загоняя мрачную улыбку под прикрытие привычной ухмылки. Он знает о том, что бесполезен, но признаваться в этом не любит. Диван прогибается, когда Дерек меняет положение, и Стайлз чувствует, как Хейл упирается в спинку дивана рядом с его головой. - Я не позволю никому причинить тебе боль. Даже тебе самому. Хейл смотрит серьезно и прямо, и Стайлз осторожно выдыхает, думая о том, что стояк чертовски портит всю романтику сцены, но тут Хейл целует его, и Стайлзу становится совсем плевать на весь окружающий мир. Губы у Хейла обветренные и чуть шершавые, а язык горячий и влажный, и Стайлз подается ближе, запускает пальцы во влажные волосы, дуреет от того, как горячо и хорошо может быть от простых прикосновений. Дерек отстраняется, и только тогда Стайлз замечает повисшую в комнате тишину. Волчата, замерев, смотрят на них, и Стайлз с какой-то обреченностью думает о том, что ему еще только предстоит очень сложный разговор со Скоттом. *** Они со Скоттом напиваются, и на этот раз МакКола ведет ничуть не меньше, чем Стайлза. В принципе, он отлично понимает друга — говорить о его неожиданных и странных отношениях с мужчиной Стайлз на трезвую голову тоже был не готов. Они вваливаются в дом Хейла, и Скотт, несмотря на всю природную ловкость вервольфа, сносит пару косяков и путается в своих же ногах. Стайлз думает о том, что переночевать у Дерека было куда лучшей идеей, чем крушить родительские дома. Скотт сжимает его плечо и прижимает к стене. -Стайлз, не позволяй ему делать с тобой все, что вздумается. Глаза Скотта пьяные, но все же серьезные, и Стайлз смеется. - Он и не собирается ничего со мной делать, друг. Скотт качает головой и вздыхает, разжимает пальцы на плече друга и упирается ладонью в стену. -Ты его не знаешь, Стайлз. -Скотт, я ж не Эллисон, в конце то концов, не залечу, если что. Скотт морщится, словно Стайлз хорошо пнул его по яйцам и бормочет. -Я вообще не то имел в виду, но спасибо, у меня теперь новая самая ужасная картина, которая бывала в моем воображении. Стайлз смеется и чувствует, что краснеет. Секс с Хейлом, пусть даже и теоретический — не совсем то, о чем бы он хотел говорить со Скоттом. -Пойдем, надо тебя до постели дотащить, а то рухнешь на коврик под дверью по привычке. Скотт смеется, но позволяет Стайлзу практически на себе дотащить его до спальни и сгрузить сладко посапывающую тушу на постель. Стайлз смотрит на спящего Скотта и думает о том, что ему все же очень повезло с другом. *** От выпитого его все еще немного ведет, поэтому он лезет в душ, включая самую горячую воду, какую только может выдержать. Он прижимается лбом к стене и думает о том, что всего пару недель назад он так же стоял в другом доме, и так же представлял себе ладони Хейла, касающиеся его. Единственное различие в том, что сейчас Хейл на самом деле рядом, едва ли не за стеной, и теперь он уж точно услышит все, что скажет Стайлз. Он прижимается губами к стене и шепчет: -Большой злой волк. А потом посмеивается и тянется за мылом. Ему смешно, и он не уверен, виноват в этом алкоголь или тот факт, что он голый в ванной Дерека все еще думает о том, каково это — когда тебя касаются чужие руки. А потом к его спине прижимается чужое тело, и Стайлз не знает, чего в его вздохе больше: испуга или облегчения. Кожа Дерека теплая, а кончики пальцев чуть шершавые, и когда он трется щекой о плечо парня, тот чувствует колючее касание щетины. - Давай уж как-нибудь обойдемся без сказок о красной шапочке, хорошо? Стайлз уже открывает рот, чтобы ответить, но Дерек трется об него всем телом, и Стайлз захлебывается вдохом. У него стоит, и когда Хейл проводит ладонью по животу Стайлза, чуть царапая кожу, тот просто вздрагивает и подается назад, прижимаясь. Ему стыдно и охерительно хорошо, и прижавшийся к спине Дерек тихо урчит, трется носом о шею и гладит, обхватывает ладонью бедро, прижимая ближе к себе, чуть прикусывает кожу на плече. -Эй! Без зубов, я не собираюсь быть пушистиком каждое полнолуние, нам и так волчат хватает. Хейл сжимает зубы на его плече, сильно, до крови, и зализывает укус. Стайлзу хотелось бы съязвить что-нибудь, пошутить, хоть как-то выплескивая тщательно скрываемую нервозность, но он просто выдыхает и жмется ближе. И надеется, что в человеческой форме от зубов вервульфа обратиться нельзя. Мысли скачут больше обычного, мечутся в панике от такого желанного и нереального одновременно прикосновения чужих ладоней к коже. Стайлзу хочется сказать что-нибудь, может быть «Знаешь, ты бесчувственный мудак, но я тебя люблю» или «Кажется, мой первый раз будет не совсем таким, как я думал» или «Папа был не прав, я тот еще гей». Но он просто подставляется под руки и опускает голову, чувствуя, как теплые струи воды из душа стекают по голове. Мир вокруг все еще нереальный от алкоголя в крови, и теплое дыхание Дерека на его шее только обостряет это ощущение. У Хейла мягкие ладони и чуть шершавые кончики пальцев, и Стайлз как-то отстраненно думает о том, как они будут ощущаться, когда ладонь сомкнется на его члене. Дерек смеется в его плечо и обхватывает его член ладонью, словно услышав мысли. Стайлз подается бедрами назад, дышит тяжело и стонет тихо, едва слышно. Он привык быть тихим: с одной ванной на двоих и соседними с отцом комнатами. Правда ощущение прижавшегося сзади мужчины и скользящей по члену чужой ладони мало похоже на торопливые движения собственной руки. Его трясет крупной дрожью, и когда Дерек прижимается губами к его шее, Стайлз вздрагивает, жмурится, скребет ногтями гладкие плитки под ладоням и кончает. У него трясутся колени, и Дерек посмеивается, переворачивает его, прижимая спиной к плитке. А потом облизывает выпачканые спермой пальцы, и Стайлз думает о том, что теперь у него будет еще одна очень грязная эротическая фантазия. - Я думал....а ты? Стайлз чувствует, что начинает краснеть, и удивляется своей запоздалой реакции. Хейл хмыкает и качает головой: -Никакого секса до восемнадцати. И закрывает за собой дверь. Стайлз смеется и качает головой, сползая на пол. Вот мудак, блин. Он проводит пальцами по налившемуся кровью укусу на плече и выдыхает. Волк всегда отмечает то, что ему принадлежит. *** Стайлз просыпается с болящей головой и ноющей болью в плече. Вчерашний вечер старательно размыт выпитым виски, но укус на плече намекает, что все происхоящее не было просто порождением воспаленного воображения. Стайлз кутается в рубашку и натягивает кеды. На кухне сонно и сумрачно, и он садится напротив Скотта. - Хей, ты как? Голос хриплый спросонья и неожиданно севший, и Стайлз морщится. Не хватало еще заболеть. - Нормально. Я же оборотень. Ты как? Ты ж едва ли не больше меня выпил. Стайлз трет ладонью укус, и думает о том, что Дерек наверняка увидит его даже через три слоя ткани. - Нормально. Парочка странных снов и содранная ладонь, а так все отлично. Он встает и роется в навесных шкафах, выставляет на стол баночки с травами и приправами, бормочет сквозь зубы. Не тот запас, что у него дома, но все равно приличное количество нужных трав. Скотт рассматривает его, следит взглядом за выставляемыми баночками и все же спрашивает: -Очередные магические штучки? Стайлз хмыкает и дергает плечом: - Я чай хочу. Горло болит. Они молчат несколько мгновений, а потом смеются, и Стайлз думает, что вот это ощущение взаимопонимания и дружбы он не хотел бы потерять никогда. Он ставит на стол две кружки и лезет в холодильник. Это утро одно из самых уютных за последние три месяца. *** Кровь пахнет солоно и отдает медью, и Стайлз задыхается, пачкает ей одежду, но ему уже плевать — он весь перепачкан ей, даже на лице и в волосах есть мелкие брызги. У него трясутся руки и уши словно забиты ватой, и он совсем-совсем не понимает, что ему кричит Айзек, а потом в мир возвращается звук. -Стайлз, черт побери, сделай хоть что-нибудь! Он умирает! А у Дерека ярко-красные глаза, и эта краснота, как какие-то зловещие слезы течет по его щекам, пачкает кожу, и Стайлз на мгновение думает «как красиво», потому что контраст черного, красного и белого - это же очень красиво, прямо как в сказке про Белоснежку, мама часто рассказывала ее в детстве, когда он..... Стайлз обрывает скачущие мысли усилием воли, просто обрубает их, впуская в голову тишину. Дерек умирает, и помочь ему может только он, шестнадцатилетний мальчишка с сумкой магических трав. Он не осторожничает, сыплет порошки, смешивает прямо в ране и кивает Эрике: -Следи за его пульсом. Он помнит все комбинации трав, словно они выбиты на плитах в его сознании, и ему не нужно сверяться с книгами. Пальцы чуть покалывает, словно разряд электричества проходит сквозь, и Стайлз вздрагивает, убирает их из раны, глядя, как смыкаются разорванные края. Дерека трясет, колотит под их руками, и Стайлз жмурится, чувствуя себя ребенком «если ты не видишь монстра, значит его нет». Но Дерек замирает под руками, обмякает, и Стайлз испугано смотрит на Эрику, сжимающую пальцами запястье Дерека, а у той в глазах только пропасть отчаяния, и она снова та же неуверенная в себе и до чертиков напуганная девочка. И Стайлзу не нужен волчий слух, чтобы понять, что сердце Хейла больше не бьется. Когда-то давно он потерял мать, но звука, с которым рушится вокруг мир, не запомнил. Он чувствует, как над головой смыкаются тонны воды, не давая дышать, и как связь, тонкая ниточка взаимосвязи, просто идет в никуда. Он спрашивает себя: «Как ты переживешь это?», и тут же отвечает «это будет сложнее, чем все, что я делал раньше». А потом Дерек вдыхает и распахивает глаза. *** Он шепчет ему, прижимаясь губами к виску: -Не смей больше умирать на моих руках. А Хейл проводит ладонями по его разведенным бедрам, и, кажется, совсем не чувствует тяжести сидящего поперек его колен парня. Стайлз дрожит, и не знает от чего больше: от недавно схлынувшей паники или от обжигающих волн возбуждения. Его пальцы все еще пахнут мятой и смолой, а привкус крови отдается во рту каждый раз, когда он облизывается. Хейл трется лицом о его плечи, шею, а потом замирает, ловит взгляд, и Стайлз чувствует, как его затягивает в этот темно-зеленый цвет. -Обещаю. Одного слова хватает, чтобы вытеснить из его головы все: беспокойство за стаю, отголоски паники и скачующие мысли. Он наклоняется и целует Дерека, запускает пальцы в его волосы и с каким-то призраком удивления думает о том, что совсем не жалеет, что на месте Хейла не Лидия. Дерек раздевает его, стягивает футболку и смотрит на налившийся синим след укуса на плече. Стайлз сжимает пальцами его плечи и мучительно краснеет, а потом ерзает, стараясь усесться удобнее. Хейл выдыхает и тянет его, укладывает на постель, нависая сверху, и Стайлз на мгновение забывает, как это — правильно дышать. Он теряется в прикосновениях: губы на сосках, скользящие по животу ладони, касание зубов к косточке на бедре и горячее дыхание между ног. Это приятно и странно, но ощущение гладкой кожи и рельефных мышц в очередной раз вышибает все ненужные мысли. Хейл лижет его, проталкивает язык внутрь, сжимая пальцами разведенные бедра, и Стайлз стонет, прижимает ладони ко рту, потому что черт, волчата дома, а быть бесплатным порно-каналом он не нанимался. Но Хейлу плевать на возможных слушателей, он просто заменяет язык пальцами, и Стайлз стонет, прикусывает ладонь, старается успокоиться. Это же не больно, черт побери, только странно и стыдно как-то. Дерек нависает над ним, раздвигает пальцы внутри, наблюдая за реакцией, и Стайлз думает, что просто взорвется, если попытается покраснеть еще сильнее. А потом просто произносит на выдохе, перебивая стон: - Давай уже, черт побери, Дерек! Тот лишь хмыкает в ответ и вытаскивает пальцы, сползает ниже, а Стайлз ловит себя на идиотской и такой неуместной сейчас мысли «мы практически одного роста». А потом чувствует движение бедер Дерека и жмурится, сжимает пальцами его предплечья, дышит рвано. Это...странно. Чуть неудобно, но совсем не больно. Особенно, когда Дерек дышит так тяжело и так крепко целует. От пальцев Хейла, сжимающих бедра останутся синяки, но Стайлз с каким-то мстительным удовольствием думает о том, что от его пальцев на спине и плечах Хейла следов тоже хватит. Дерек двигается в правильном, «идеальном» ритме, и Стайлзу хочется спросить что-нибудь глупое, в духе «откуда ты знаешь, как надо?», и он очень рад, что его рот сейчас занят. А потом его просто «отключает» от всех мыслей, хоть в голове и мелькает «совсем не похоже на мастурбацию». Дерек прижимается к груди, дышит горячо и часто, а Стайлз закрывает глаза и думает о том, что тонуть вот так ему нравится куда больше. *** Он сидит на веранде, выходящей ступеньками практически вплотную к стволам деревьев, и набирает смску Скотту. «Вы все слышали?» Стайлз знает, что вопрос глупый, но ему нужно знать реакцию Скотта, понять, можно ли без паники возвращаться в дом. «Не думаю, что теперь смогу смотреть порно со звуком». Стайлз смеется и натягивает рукава толстовки на ладони. «Нам теперь называть тебя мамочкой, или вы еще не решили, кто из вас кем будет?» Это уже Эрика, и Стайлз хихикает, прижимает ладонь ко рту и снова смеется. «Ты же не хочешь сказать, что у меня теперь пятеро детей, один из которых Джексон? :С» Дружный смех волчат с кухни он слышит даже на улице. Уже совсем по-зимнему промозгло, и он чувствует, как ветер холодит спину даже через рубашку и толстовку, но Стайлзу совсем не хочется уходить. Ему уютно, и он звонит отцу, просто так, чтобы узнать, поужинал тот или нет. Пальцы уже зябнут, и он обхватывает себя руками, а потом улыбается, чувствуя накинутую на плечи куртку. Утыкается носом, вдыхает запах и гладит ладонью потертую кожу куртки.Она пахнет пряно и крепко, мускусом, лесом и сладковато-горьким парфюмом. Пахнет стаей, домом и Дереком. Теперь ему совсем не страшно возвращаться в дом. Он знает, что будет делать, когда войдет на кухню. Он поставит чайник и полезет в навесной шкафчик — делать на всех чай с мятой и малиной. Иногда магия творит себя сама, и единственное, что ей нужно - это всего лишь немного веры. the end