Я любил

Твои глаза всегда манили меня. Голубые, словно бескрайнее небо. Тебе даже не надо было что-то говорить, чтобы я узнал твои чувства. Я видел все по этим глазам. Когда ты был счастлив, они мерцали волшебным светом. Таким, как сверкало небо после летнего дождя. Когда ты грустил, они, как будто темнели, как мрачная дождливая ночь. А сейчас твои прекрасные глаза посерели, утратив все былое мерцание. Они посерели, как будто показывали мне мир, в котором мне придётся жить одному, без тебя. Твои глаза всегда мне нравились. С нашей первой встречи. Тогда я думал, что ты просто глупый мальчишка. Да я и не беру слов обратно. Ты-глупый мальчишка, без которого я не могу жить. Я точно не смогу жить без твоих лучистых глаз, прекрасных чёрных волос, без твоей любви, наконец. А я ведь любил тебя. Любил больше всего в этом скучном мире, где все только и гонятся за внешностью. И я не был исключением. Я сходил с ума при одном взгляде на тебя. А ты был другим. Ты не говорил мне, что я красивый или что-то в этом роде. Ты говорил ”Люблю”. Я навсегда запомню, как ты, смущенно опустив голову и переступая с ноги на ногу, заикаясь, сказал “ Я… я люблю Вас, Евгений… “. И тогда я понял, что ни одна женщина в мире не способна так говорить. Я навсегда запомню, как ты прижимался ко мне, когда за окнами бушевала метель, как хватался за мою рубашку и утыкался лицом в грудь. Я всегда буду помнить, как ты смущался, когда я называл тебя mon cher. Наверное, все это замечали. Трике сказал, чтобы я берёг тебя. Я обещал ему. Я привык не держать обещания, но за это я себя никогда не прощу. Я пытался быть нежным, и ты говорил , что у меня получается. Не знаю, говорил ли ты правду, но в такие моменты я был так рад, что некогда было думать об этом. Ты так часто говорил, что любишь меня, а я лишь повторял “Я тоже”. Ты всегда пьянил меня больше, чем вино и даже коньяк. Твоё тело просто сводило меня с ума. И ты никогда не отказывал мне, хоть теперь я и понимаю, что тебе не всегда это нравилось. Ты позволял мне делать с тобой все, что я хотел. А потом всегда говорил, что любишь. Наверное, так и было. И я любил тебя. Любил до головокружения, до безумства. Только теперь я понял, что никогда не говорил тебе об этом. Наверное, ты знал это. Лучше я буду думать так. А ещё была Ольга, но скорее не между нами, а рядом. Ты любил её, как сестру, несмотря на то, что ваши родители давно помолвили вас. В свои восемнадцать ты был наивным, как ребёнок. Наверное, даже слишком наивным. Все дни ты проводил за пером придумывая очередное лирическое стихотворение. Ты просто не мог быть другим. И мне это нравилось. Ты был как будто из другого мира слишком чистый, слишком невинный. Слишком мой. Наверное это главная причина того, что сейчас я держу на руках твоё холодеющее тело в тонкой окровавленной рубашке. Ты был слишком доступным для меня. И я был настолько глуп, что мне это наскучило. На дне рождения Татьяны, сестры Ольги, я подошёл к Ольге. Это стало началом конца. Я до своей смерти запомню твой взгляд тогда. Взгляд человека, которого предал самый близкий, а в том, что именно так ты обо мне думал, я был уверен. Повернувшись, ты твердым шагом пошёл прочь из дома Лариных. После этого я помню только тот момент, когда, схватившись рукой за грудь ты упал на землю. И теперь я сижу, прижимая к груди твоё холодное тело, простреленное мною насквозь. По моему лицу текли горячие слёзы, по рубашке-прохладная густая кровь. Меня с трудом отрывают от тебя и уводят прочь. Я убил тебя. Я, не дрогнув, застрелил самого близкого мне человека. И вместе с тобой умерло всё моё желание жить. Я не смогу жить, если тебя не будет рядом. Когда слуга сажал меня в сани, я уже знал, что к обеду меня найдут мертвым в моей комнате. Жизнь без тебя мне не нужна. Надеюсь, что там я тебя увижу, ведь мне нужно за всё попросить у тебя прощения.