Дурачки

Дэхен походил больше на дурачка, чем на сногсшибательного юношу из-за своих странных нелепых веснушек и такой же одежды в виде джинсового комбинезона с дырками на коленках. По крайней мере так считал Чоноп, каждый раз видя этого парня на качелях пустынной детской площадки через пару кварталов от его дома, читающего какую-то книжку. Он всегда один и предоставлен только самому себе, от этого он казался еще страннее. Чоноп о нем толком ничего не знал, только, что зовут его Чон Дэхен и живет он по соседству. И каждый раз приходит сюда с книгой и слушает звуки проезжающих мимо машин и шум деревьев. Чоноп тоже сюда любит приходить. Теперь. Раньше ему было не до того, чтобы сидеть на одном месте, любоваться природой и каким-то парнем. Не то, чтобы он любовался им в открытую или наоборот, просто ему было интересно. Мун и сам всегда отличался от остальных своими заскоками и необычной логикой, да и симпатичным он тоже не был со своей вечно заклеенной пластырем щекой и мелкими прыщиками, но этот парень какой-то особенный. До недавних пор он и не осознавал, что значит быть заинтересованным в ком-то. Сегодня начался июнь. Солнце уже садится и Чоноп знает, что в это время особенно хорошо на улице: пахнет асфальтом, зелеными деревьями и немного грустью. Он зачем-то наспех заплетает успевшие отрасти волосы в хвостик и хватает телефон с наушниками, попутно уверяя мать, что сейчас так модно, с хвостиком, и выбегает из дома. Ему почему-то страшно и очень сильно колотится сердце. Казалось бы, уже пора привыкнуть, но он не может побороть себя и справиться со странным чувством, ведь это действительно волнительно, как первое свидание или поцелуй. Чоноп не хотел думать о помешательстве, ведь он ничего такого не делает, но когда-нибудь все это закончится, и что делать дальше он пока не представлял. Чоноп не заметил, как добрался до места, где уже как обычно читал книгу Дэхен. Он все такой же странный, но Чоноп привык к его необычности. Мун садится на лавочку в нескольких метрах от него, чтобы быть как можно незаметнее и не казаться подозрительным, и погружается с головой в музыку, не переставая следить чуть ли не за каждым движением веснушчатого парня. Но на мгновение он отвлекается, когда к нему на колени запрыгивает какая-то кошка. Он улыбается ей, когда та начинает мурлыкать от ласки и внимания к ней. Чоноп думает, хорошо ей, она с легкостью втирается в доверие любому незнакомому встречному, и практически каждый ей может подарить такие вот мгновения счастья. парень грустно улыбается. Мун и не заметил как качели опустели, оставаясь качаться сами по себе. – Привет. Парень дергается от глухого голоса сквозь наушники. Он поворачивает голову и первым делом, что он видит, это серо-голубые яркие глаза, глядящие в упор на него, и веснушки. Чоноп немного теряется. – Да, привет, – в горле совсем пересохло, поэтому он тут же откашливается. Дэхен внимательно разглядывает парня, отчего тот ежится и не понимает, как же так получилось упустить его из виду и попасться. Так глупо. Солнце уже село, за ним исчезли длинные тени и красные верхушки домов, и ветер совсем утих. на коленях Чонопа играется с его пуговицей кошка, а между ними повисло неловкое молчание. – Ты... я всегда вижу тебя здесь, – немного с хрипотцой говорит Дэхен, и Чоноп с облегчением вздыхает, что наконец-то хоть кто-то прервал молчание. Но от этого не стало легче. Чоноп чувствует как его уши наливаются краской, и он пытается отвиснуть: – Мне нравится здесь. Тут тихо и спокойно. – И здесь всегда я. Чоноп смотрит на того и хочет что-то сказать, но мысли не хотят собираться во едино, и он лишь открывает рот, произнося какие-то немые звуки. Дэхен же улыбается и казалось, будто ему забавно за всем этим наблюдать. – Да я не против, – посмеивается тот и кладет руку на плечо своему новому знакомому. – Ты мог бы просто подойти ко мне и познакомиться. Чоноп сдвигает брови и щурится. Он только что почувствовал запах самоуверенности? Этот парень и правда странный, думает он. Дэхен абсолютно уверен, что Чоноп заинтересовался им, таким нелепым и смешным, хоть так оно и было. – У меня не было в планах знакомиться с тобой, – выпаливает Чоноп, чтобы хоть как-то выйти из ситуации, на что он получает самодовольную (?) улыбку. – Тогда, я пойду, – Чонопу показалось, будто веснушки тоже усмехнулись. – Мне уже надоело тут сидеть, – бровь Чонопа невольно дернулась. – Ну, бывай. С этими словами он погладил все еще сидящую на коленях Чонопа кошку и, схватив книгу, поплелся в сторону дома. Мун продолжает сидеть и пялиться в одну точку, вспоминая каждую веснушку, каждую трещинку на губах и самоуверенный взгляд. Оказывается, Чоноп еще многого не знает об этом парне, и ему становится любопытно вдвойне. В следующий раз они встречаются совсем нелепо для Чонопа и совершенно ожидаемо для все такого же самодовольного Дэхена. Младшего от этого немного передергивает, потому что этот дурачок уже совсем не походил на асоциального недотрогу и любителя читать книжечки в уединении. Это был как будто совершенно другой человек, но что изменилось конкретно в нем с той самой последней их встречи, которая была пол месяца назад, Чоноп так и не смог понять. Они сидят напротив друг друга в кафе и Чоноп замечает, как иногда на них косятся посетители, точнее в сторону Дэхена, потому что тот все так же носит линзы, одевается странно и хитро поглядывает на Муна. – Ты думаешь, как такой с виду ненормальный может быть таким охуенным? – Дэхен открыто смеется и наслаждается, как Чоноп начинает закипать от такой завышенной самооценки. – Я вообще не думаю ни о чем. – А зря, думать-то полезно, – и опять издевательская улыбка. – Я не знаю, чего ты ко мне привязался, но раз уж я позволил общаться с собой, то общайся нормально, что ли. Чонопу уже и не хочется особо общаться. Как говорится не суди о человеке, не узнав его получше. Дэхен был каким-то двойственным, оставлял непонятные ощущения: вроде хочется двинуть ему как следует, а вроде и не такой он плохой. И кажется, будто он слишком одинок, а эта самоуверенность лишь прикрытие для тонкой израненной души. Веснушки парня еще сильнее засияли на солнце. – Хорошо, – с шумом допив свой горячий шоколад, отмирает Чоноп. – Я действительно хочу с тобой общаться, только не зазнавайся после того, когда я скажу, что ты… – Не такой как все и очень красивый, – тут же перебивает младшего Дэхен, наблюдая, как Чоноп плотно сжимает челюсть, скрипнув зубами. – Все так говорят. – Господи, ты просто невыносим. – А ты такой противоречивый, – с усмешкой говорит Дэхен и оставляет деньги на столе. – Мне пора. Чоноп лишь хлопает глазами и думает, что зря все это он затеял, зря постоянно ищет его, чтобы пересечься, ведь он этому эгоистичному нахальному и самовлюбленному Чону нахрен не сдался. Теперь Чоноп уверен, что Дэхен вовсе не дурачок, а одинокий кот, который, когда хочет приходит, когда хочет уходит. Дэхен даже ни разу не спросил, как зовут парня, как будто надеясь, что больше они не увидятся. Может он так и думал, вот только все равно их пути каждый раз пересекаются и не важно сколько проходит времени: неделя, две, месяц – они все равно встречаются, а Дэхен продолжает не спрашивать имя Чонопа, пока тот сам не говорит ему, так, на заметку. – Чонопи… Мне нравится, только я не планировал с тобой знакомиться, – Дэхен улыбается как обычно и как обычно дразнит и вгоняет Муна в такую краску, что хочется вернуться в то время, когда начался июнь, и удалить из своей речи, как из документа лишнюю строчку, те слова. Чоноп вспоминает ту кошку, ласковую и доверчивую, когда Дэхен ни с того ни с сего оказывается у порога в его квартиру. – Мамы дома нет, поэтому накормить тебя не смогу. Дэхен откровенно ржет, называя его маменькиным сынком, но потом отвечает: – Я и не хочу, спасибо. Чоноп именно та кошка. Он, не задумываясь о последствиях, доверяется этому бесшабашному парню, с головой уходя в дружбу с ним. Дэхен же пользуется этой доверчивостью, то отталкивая, то снова притягивая к себе, позволяя наслаждаться его обществом. Такой свободный и независимый. Чоноп узнает, что его знакомый еще и курит, когда тот просится на балкон. Они выходят вместе, втягивая в легкие сначала вечерний воздух и запах асфальта, а затем терпкий дым сигарет. Младший морщится, но все же просит тоже, просто чтобы не казаться рядом с ним нелепым и не стоять бессмысленно. Он посматривает по сторонам не идет ли где мать, и Дэхен посмеивается над ним, но все же дает прикурить от своей же сигареты. Так близко их лица еще не находились. Мало того, что Дэхен уже не казался пай мальчиком, так еще и тихоней он совсем не был. Еще одно открытие для себя делает Чоноп, когда они уже сидят дома у Дэхена, без мамы или других посторонних лиц, и «развлекаются почти по-взрослому», как говорит Дэхен, вытаскивая из пакетов алкоголь. Чоноп стесняется спросить, что же тогда «развлекаться по-взрослому». Они сидят на полу пустой комнаты, залитой вечерним солнцем, в которой находится только матрас, и слушают музыку, запивая спетые строчки песен соджу вперемешку с пивом. Так Чоноп еще никогда не напивался и не доверялся никому. Настоящая дружба всегда приходит во время пьянок, а полное доверие – когда одного тошнит в туалете хозяина квартиры, и тот в свою очередь не отходит от него ни на шаг. Перед глазами крутятся только смеющиеся веснушки и родинка над левым глазом, а изнутри лезет что-то непонятное, как будто блюет радугой, потому что счастье слишком переполняет его, когда Дэхен держит его волосы, заплетает их в уродливый маленький хвостик, который тут же разваливается, и гладит по спине, совсем нежно и так успокаивающе. – Давай еще, два пальца в рот, тебе еще надо, – заботливо говорит Дэхен, хотя ему и самому бы не помешало засунуть пальцы поглубже в глотку, чтобы его вырвало такой же радугой, потому что за довольно долгое время, он уже и не надеялся почувствовать себя по-настоящему счастливым. Непозволительно счастливым. До трех ночи они не спят и лишь лежат на том самом матрасе, не приятно прикасающийся к оголенной от задравшейся футболки коже. Один лежит на животе, в котором не осталось ничего, как и в голове, а другой на спине и все ловит вертолетики. Дэхен все же собирается силами и привстает на локтях, смотря на Чонопа. Тот смотрит куда-то сквозь старшего. Казалось, что он ни о чем не думает, хотя на самом деле у него в голове пролетало множество мыслей, одной из которых было, что он совсем ничего не знает о Чон Дэхене. На улице начинает светать. Дэхен скользит взглядом по куску оголенной спины и тянется рукой к нему. – Что ты творишь? – говорит совсем тихо Чоноп, еле открывая рот – сил совсем нет, чтобы выдавливать слова. Дэхен молча приподнимает ткань, чуть скользя по коже вверх и останавливается. Затем кое-как встает с нагретого места и куда-то уходит минут на пять. Когда возвращается, Чоноп чувствует что-то холодное на своей спине и дергается, пытаясь посмотреть, что делает этот хён. – Не дергайся. Дэхен ведет черным фломастером от родинки к родинке на теле Чонопа и соединяет их, словно созвездия. Он улыбается во все зубы своей идее и прикусывает от напряжения язык, чтобы не сорваться и не провести лишнюю черную линию. Мун наблюдает за профилем старшего, за его язычком и совсем теряется, когда ловит его взгляд своим: перед ним был совершенно обычный парень с обычными веснушками, вовсе не смеющимися над ним, с обычными глазами без линз, темно-карими, но необычным внутренним миром. Через пару минут Чоноп стоял у зеркала и смотрел на звездное небо на своей спине со множеством созвездий и ему это нравилось, как и то, с каким азартом Дэхен делал это для него. – Теперь ты луна среди звездного неба. Чоноп улыбается. Голову еще немного кружит от оставшегося алкоголя в крови и от слабости, поэтому он прислоняется лбом к плечу Дэхена и просит совсем тихо куда-то в ключицу: – Не уходи только, как обычно. Дэхен обнимает за плечи и отвечает: – Глупый, куда я уйду, если я в своей квартире? Тот молчит и только тянет губы в какой-то грустной, но умиротворенной улыбке и чувствует, как Дэхен зарывается носом в его волосы, вдыхая запах сигарет вперемешку с шампунем, а пальцами гуляет по его спине. До утра остаются считаные часы. У Чонопа складывается впечатление, что живет он лишь по вечерам, которые плавно переходили в глубокую ночь, когда они лежат ни о чем не думая то у одного, то у другого дома и иногда выходят курить на балкон. Дэхен подсаживает Чонопа на табак, чтобы ему не было скучно одному курить, за что не получает спасибо от его матери, которая случайно застукала их. – Ну мы же не трахались! – недоумевает Дэхен, когда они оба сидят на улице. Чонопу вроде как смешно, а вроде и очень не по себе. – И что мне теперь совсем нельзя с тобой общаться? – По ее словам нет, но мне все равно. – Ну ты рисковый парень, я смотрю, Чоноп-а, – издевательски говорит Дэхен, за что получает толчок в ребро. – Ладно, прости. Тогда, может посидим у меня, пока жара не спала? Чоноп согласно кивает, обеспокоенно оглядываясь назад, а потом смотрит в телефон – время еще есть. Вот только Дэхену этот жест совсем не нравится и забирает телефон у младшего. – Хватит слушаться, ты же не маленький. Верну тебя тогда, когда захочу, – словно капризный ребенок, Дэхен дует губки и берет за руку ничего не успевшего возразить Чонопа и тянет за собой. Чоноп хоть и возмущен, но в груди слишком трепещет, чтобы злиться на этого парня. На улице возможно существовать, только после девяти, когда солнце уже скрывается за домами, а от асфальта поднимается густое тепло вперемешку с теплым, приятным ветром. Поэтому они покорно ждут темноты, когда на улице тепло, но и свежо одновременно. Дэхен валяется на своем матрасе и чувствует, как противно прилипает футболка к потной спине. Он наблюдает за Чонопом, который сделал умнее и распластался на прохладном полу, утопая в ярко красном закате, поэтому тут же скатывается к нему и звездочкой ложится на все такую же мокрую спину. Когда совсем темнеет и в глазах рябит от наступающей темноты, им уже слишком лень куда-либо выходить. Поэтому они продолжают недвижно лежать и думать о чем-то своем, слушая размеренное дыхание друг друга. В темноте всегда рождаются такие мысли, которые одновременно пугают и будоражат сознание, вызывая дрожь в теле. Если при дневном свете это кажется ненормальным, то сейчас – естественным. В темноте ведь ничего не видно. – Чоноп-а, – тишина разрывается бархатным голосом Дэхена. Он поворачивается к другу, опираясь на локоть, и Чоноп чувствует, как по спине пробежала капелька пота. – Что? – его голос дрогнул. Дэхен придвигается ближе, и выдыхает Чонопу в губы: – Хочу поцеловать тебя. Чоноп нервно посмеивается и думает, что тот как обычно хочет поиздеваться над ним или просто смутить, а Дэхен тут же целует совсем нежно, мягко прикасаясь к губам младшего, чтобы не спугнуть его, но напряженно ждет, когда тот оттолкнет его. Но этого не происходит, Мун только выдыхает все то, что хотел сказать и покорно закрывает глаза, неуверенно принимая поцелуй. Дэхен отстраняется со звучным чмоком и смотрит в глаза второму. – И каково это, целоваться с парнем? – Как-то странно и необычно, – Чоноп приподнимается на локтях и тянет губы в смущенной улыбке. Ему на секунду показалось, что ему мало. – Хочешь еще раз? – Дэхен по-хитрому наклоняет голову в бок, ожидая ответа младшего, но тот ничего не отвечает, а просто целует снова, только уже намного увереннее, намного чувственнее. Они целуются очень долго, до тех пор, пока в паху не начинает приятно ныть и оба решают сделать перерыв, который продолжается совсем не долго. Дэхен подминает под себя Чонопа и целует со всей страстью, выбивая из него тихие постанывания. – Я не смогу остановиться, Чоноп-а, – не отрываясь от губ, шепчет Чон. А младший тянет его футболку наверх, что означает согласие и оставляет горячие следы на его шее. Чоноп никогда не думал, что первый секс у него произойдет с парнем, а не с девочкой, который был бы если только по пьяни. Для Чонопа это все кажется каким-то неправильным, когда оказывается в ногах Дэхена и делает ему неумелый минет, от которого тот все же стонет в удовольствии. У Чонопа совсем сносит крышу, когда в него вгоняют палец, смазанный гелем, и старается не думать, откуда у Дэхена смазка. Секс получается таким же неумелым, как и сам минет: Чоноп не знает куда деть ноги и руки, но Дэхен все делает так, чтобы Чонопу было удобно и не очень больно. Тот кричит все равно от разрывающей боли, от неприятных по началу ощущений и пытается отодвинуться дальше от Дэхена. – Тише, потерпи немного, пожалуйста… – шепчет куда-то в мокрую спину Дэхен, нежно целуя ее и поглаживая бока. – Я не хочу… Дэхени, отпусти… Дэхен конечно же не отпускает, а Чоноп постепенно привыкает и начинает постанывать, иногда чуть не срываясь на крик, когда тот начинает двигаться резче. Все заканчивается, когда Дэхен кончает первый, а потом помогает Чонопу, делая ему минет не хуже натренированной девушки. Чоноп почему-то шмыгает носом, потирая глаза, а Дэхен тут же всовывает ему в рот раскуренную сигарету и целует в висок. У Чонопа каша в голове и на душе, а еще он понял, что значит в понимании Дэхена «развлекаться по-взрослому». Теперь им хочется целоваться не только у Дэхена дома на полу в темноте, но и на улице, у двери Чонопа, когда старший провожает его, на лестнице узких переулков в тени листвы, у Чонопа на балконе, когда матери нет дома. – Только не влюбись в меня, ладно? То было просто физическое влечение, – говорит как-то Дэхен. Чоноп не понимает этой фразы, и в груди что-то очень сильно сжимается, от чего хочется выть, но он согласно кивает, на что получает немного напряженную улыбку. Вот только Чонопу очень трудно следовать этому совету, приказу, просьбе, ведь он уже давно так безропотно, так безрассудно влюбился в этого парня с веснушками. Мун все понимает только тогда, когда Дэхена в один из вечеров почему-то не оказывается дома. Сначала он думает, что тот ушел в магазин или еще куда и скоро вернется, но все повторяется, как и тогда, снова он узнает этого свободолюбивого эгоистичного кота, который, когда хочет появляется и когда хочет исчезает. Чонопу до того тошно, обидно, одиноко, что хочется даже повеситься уже в следующем месяце. Но так руки и не доходят, ведь они все же встречаются на той же площадке, только вместо знойной жары льет дождь. Чоноп очень злой, за месяц он успел изматерить себя за то, что даже не удосужился взять у того телефон. Он искал старшего везде и повсюду, но нашел только сейчас. В объятиях другого парня. Красивого, изящного – полная противоположность и Чонопу и Дэхену. Дэхен не отрываясь от парня, не переставая сжимать его в своих объятиях, смотрит на Чонопа, который остановился в нескольких метрах от них, и одними губами произносит: «Прости меня». Как простить его Чоноп не знает и пока ничего не хочет. Он только сильно сжимает губы, чтобы не закричать, что тот обманщик и эгоист, но сдерживается, проглатывая слова, затаивает их глубоко в себе, и вместо них, пряча несчастную улыбку под козырьком кепки, говорит: «Кто еще из нас двоих дурачок». Дэхен все же заходит к Чонопу через несколько дней после того дождливого дня. Чоноп весь исхудавший, осунувшийся, был дома и похоже только вернулся из универа на выходные. Он смотрит уставшими, немного дикими глазами на Дэхена, будто кошка, которую приютили, а потом жестоко выбросили на улицу. В квартиру он все-таки пускает его. Они сидят на кухне и молчат каждый о своем: Чонопу ничего не хочется говорить, а Дэхен просто не знает с чего начать. Слишком много всего произошло за то время, которое они не виделись. – Чоноп-а, – начинает Дэхен каким-то не своим голосом, – я не хотел обидеть тебя. Чоноп хмыкает, продолжая не глядеть на собеседника. – Я не знал, что он вернется… Повисло тяжелое молчание. – Поэтому ты сказал мне не влюбляться в тебя? – Ты такой светлый, чистый, искренний, я понимал, что ты влюбился в меня, но я боялся, что вдруг он все-таки вернется и тебе будет очень тяжело, – Дэхен придвинулся ближе, сгребая холодные ладони Чонопа в свои. – Ты мне очень нравишься, но его… Он тут же запинается, чувствуя, как напрягается Мун изо всех сил стараясь сдержать эмоции. Но когда Дэхен собирается уходить, то на прощание говорит, что он уезжает учиться и жить в Пусан и целует Чонопа в уголок губ, шепча что-то неразборчивое, а Чоноп решает больше не сдерживаться, ему надоело казаться непоколебимым, поэтому он сползает по стенке, зарываясь дрожащими пальцами в волосы, и плачет, наверное, впервые в жизни, когда дверь перед ним захлопывается. То, что казалось совершенно недостижимым, в один миг стало ему дороже всего на свете и в тот же миг стало еще дальше, чем было в те последние счастливые весенние дни, когда он мог хотя бы издалека наблюдать за дурачком со смеющимися веснушками и серо-голубыми глазами.