Успеть до полуночи

Старые наручные часы с ручной гравировкой громко тикали. "Тик-так, тик-так, тик-так", - монотонно повторял механизм. Золотая секундная стрелка, словно рысистая лошадь на бегах, тихонько бежала по циферблату. Римские цифры на нем слегка поблескивали при лунном свете, напоминая о времени. - я не успеваю -тихо прошептал мужчина лет тридцати пяти и потер двумя пальцами переносицу, крепко зажав глаза и наклонив голову. - Господин Нильсон, - обратился к нему обернувшийся кучер, - позвольте остановиться в таверне, лошадей требуется напоить. -Не разрешаю. Седые брови престарелого кучера взлетели до середины лба. Господин никогда не отказывал в этом. - Но лошади и так проделали немалый путь... -Без разницы. Надо достичь пункта назначения как можно быстрее. Престарелый слуга, проворчав себе под нос, громко хлопнул хлыстом. Запряженные в повозку лошади помчались вперёд. Надоедливые часы все ещё напряженно тикали. Спустя десять миль седой слуга вновь обратился к господину: -Джонни, Джонни... Господин Джонни... -Не смей называть меня по имени. -Чертовка сломала ногу споткнувшись на дороге, кажись. -Так в чем проблема? Сними снаряжение и отпусти лошадь. Слуга опять пробурчал что-то себе под нос. Ему было жалко Чертовку. -Ты была хорошей лошадью, Чертовка. Прости, что я не в силах тебе помочь, - тихо прошептал старик в ухо лошади, - Теперь ты на воле. Иди! Серая в яблоко кобыла долго смотрела на своего друга. По сморщенной щеке слуги мельком пообещала скупая слеза. Некогда грациозное, но сейчас хромое животное, с трудом заковыляло вдаль. -Что ты там медлишь? У меня умирает друг! - послышался баритон Джонни Нильсона из повозки. Джонни Нильсон... Рост в шесть с половиной футов, русые прямые волосы, всегда зачесанные назад, гладко выбритое лицо, выражающее благородство рода, а которому принадлежит Нильсон, прямой острый нос с еле заметной горбинкой, серые печальные глаза, наивные, словно очи маленькой девочки, изящные манеры, чистая одежда - вот что представало пред лицом, когда разговор заходил о младшем отпрыске Нильсонов. Но сейчас Нильсон был совершенно другим. Криво застегнутая наспех одежда, лёгкая колкая щетина на лице, ещё более печальные глаза. -Ты оглох? Мой друг умирает. Мерзкие часы все ещё напряженно тикали. Старик не замечал крики господина. -Эй, дурень! Не игнорируй мои приказы. Старик все ещё стоял в ступоре. -Если не услышишь меня, выстрелю! Старик закрыл глаза. -Насчет раз... два... три... Раскаленный свинец пронзил эфир. Старик замертво упал на землю. Тёмная кровь ручьём заструилась из виска. Вдали заржала Чертовка. Проклятые часы все ещё напряженно тикали.