This

Глен довольно чутко спит, и, не смотря на это, иногда — на самом деле чаще, чем он думает — Глен видит сны, в которых присутствует она. Рядом. Смеющаяся. Их разделяет пара шагов, но он не знает, стоит ли подойти к ней или убежать, или схватить меч и убить снова. Все же она стоит здесь. Не двигаясь. Этого достаточно, чтобы свести его с ума, и он просыпается с чувством сожаления, печали и возможно, всего лишь возможно, с каплей вины на душе. Глен также чертовски хороший лжец, и он знает, что врет самому себе, потому что вина поглощает его в этот момент. Он приподнимется с кровати и запускает пальцы в свои влажные от пота волосы, только сейчас понимая, что дрожит. Вздох срывается с его губ, и он смотрит на человека, мирно дремлющего рядом с ним. Как всегда, никто и ничто не разбудит Шинью, если только его жизнь не зависит от этого, хотя даже тогда ему потребуется пять или больше минут, чтобы оторвать свою задницу от постели. Глен горько усмехнулся и вздохнул во второй раз. Лунный свет просачивается сквозь шторы, освещая их кровать и отбрасывая свет на форму Шиньи. Это почти клише; как свет сливается с бледной кожей Шиньи, греющегося в его лучах, что кажется слишком невинным, слишком неземным для таких людей, как Шинья. Тем не менее, Глен не мог не согласиться, что ему это к лицу. Его волосы, если это возможно, казались еще светлее, и Глен не хотел сопротивляться желанию пропустить эти волосы сквозь пальцы. Ему довольно привычны пряди волос Шиньи, но он не думает, что когда-либо привыкнет к тому, какие они светлые. Все связанное с Шиньей светлое, начиная с его волос и заканчивая нежной улыбкой, которой он одаривает Глена, когда они одни, поцелуями, которыми он осыпает его кожу, когда настает ночь, и приглушенным храпом, который он прямо сейчас издает. Глен перестает поглаживать волосы и убирает руку, положив ее на плечо Шиньи. Уголком глаза, он видит меч, подпираемый столом, и желает знать, ненавидит ли его Махиру. Рука на плече Шиньи немного напряглась. В такие минуты он задается вопросом, как отношения с его… лучшим другом так сильно изменились, что стали этим. Этим. Глен пробежался глазами по голым ногам Шинье, спутанными с одеялом, по его груди, которая вздымается и опускается, взымается и опускается. Этим. Он вспоминает, как они впервые встретились в том забытым богом классе, и улыбка Шиньи вгоняла его в бешенство. А тот факт, что он решил сидеть рядом с ним, бесил его еще больше. Но конечно, он не мог этого показать. Шинья был из рода Хиираги; Глен помнит, как он сжал кулаки и отвел взгляд к окну, игнорируя его, хотя все еще мог видеть улыбку блондина. Flashback — Привет. Голос Шиньи выдернул его из своих мыслей. Глен прикрыл глаза и сделал вид, что задумался над чем-то, потому что разговор с Шиньей Хиираги было последним, чего он хотел. — Ичиносе Глен, так ведь? — пытался спросить Шинья шепотом. — Могу я звать тебя Глен? Теперь не было сомнений, что Шинья говорил именно с ним, если только в классе чудесным образом нет идиота с таким же именем. Без особого желания он повернулся и встретился не с кем иным, как с Шиньей Хиираги. Голубые глаза сверкали ярче, чем летнее солнце на улице, а его улыбка причиняла головную боль Глену. В том момент ему пришло в голову, что этот парень, кем бы он ни был, не тот, кем представляется. Он излучал спокойствие, которое распространялось по всей комнате; счастье, которое принимало форму чертовской улыбки. И в этот момент Глен Ичиносе возненавидел Шинью Хиираги. (Мир смеялся, когда Глен узнал, что Шинья обручен с Махиру и почему-то, просто почему-то, Глен возненавидел себя после этого). End of flashback Даже до этого дня улыбка Шиньи не изменилась. Он всегда улыбается, но Глен знает теперь его лучше. Шинья улыбается, потому что он привык. Он улыбается, не потому что ему этого искренне хочется, а потому что это легко. У Шиньи есть целая коллекция улыбок. Улыбка, которой он одаривает всех; она заставит вас по ошибке думать, что он добрая душа, не способная причинить боль кому-либо. Хотя это иронично, потому что у него есть улыбка, с которой он мастерски устраняет цель с помощью своей винтовки. Этот звериный оскал, который мелькает на его лице, когда он убивает вампира. Раньше она нервировала Глена, но сейчас оставляет у него острые ощущения, и он всегда, всегда подражает ей, когда ловит взгляд Шиньи на себе. Также есть улыбка, когда Шинья что-то скрывает. Небольшая — вряд ли улыбка вообще — уголки его губ устремлены вверх, глаза уставлены в пол, и ложь покидает его губы. Глен ненавидел эту улыбку. У Шиньи была целая галерея улыбок, и Глену потребовались все эти годы, что узнать и оценить каждую. Он очертил пальцем контур губ Шиньи, одна его половина желала, чтобы он проснулся, а другая половина — нет. Он помнит, когда здравый смысл Махиру пал в лапы ее одержимости за власть. Он помнит ее руки вокруг шеи Шиньи, скручивающие сначала белую, а потом болезненно красную кожу, до тех пор, пока Глен не решается спасти парня, которого он неохотно называл другом. Это был первый раз, когда он видел Шинью без улыбки. Flashback — Махиру, остановись! Его голос дрогнул от желания спасти девушку, которую он любил, но также и необходимости спасти нежеланного друга. Махиру взглянула на него с усмешкой, которая до сих пор заставляет пробежаться дрожь по спине, как в этот день. Он мог видеть следы ее пальцев на шеи Шиньи, мог видеть пот, стекающий со лба, подергивание его конечностей, когда он пытался освободиться. Это было бесполезно. В тот момент Глен думал только об одном. Он должен спасти Хиираги Шинью. — Махиру, — голос Глена был сильнее на этот раз, и он смог сделать шаг вперед, он пересекся с взглядом Шиньи; безмолвная просьба не паниковать.— Отпусти Шинью. Она с прищуром посмотрела на него. — Почему ты беспокоишься? End of flashback Когда он один, Глен постоянно задает себе этот вопрос. Голосом Махиру тоже. Почему ты беспокоишься? Что такого в Хиираги Шинье, что ты так он нем заботишься? Что в нем такого, что ты позволил себе пересечь границу дружбы и вовлечь себя в это? Шинья слегка стонет во сне, хмуря брови, и поворачивается на другой бок. Глен сталкивается с его широкой спиной и опирается на нее рукой, чувствуя мышцы, которые бегут по его спине, тепло его кожи. Морщина на лбу Шиньи исчезает. Он не знает, почему он так беспокоится о Шинье — или все же знает. Может быть он знает, но слишком напуган, чтобы признать это, потому что он уже потерял того, кто был ему не безразличен, и больше не хочет потерять кого-то снова. Рука на спине Шиньи дрогнула. Нет, он не может потерять кого-то еще. В день, когда умерла Махиру, Глен думал, что он тоже умер. Он все еще мог видеть ее растёкшуюся алую кровь на полу, на руках, на мече, на ее бездыханном теле. Он провел следующую неделю в своей комнате, глядя на свои руки и ставя под вопрос свое здравомыслие. Сейчас руки были чисты; он мыл их так много раз, что думал, что сотрет с них кожу, но он мог поклясться, что его плоть еще пахла смертью. Часть него мечтала умереть вместе с ней. Flashback Стук в дверь оторвал его от своих мыслей. Он едва успел опомниться, перед тем, как дверь в его комнату распахнулась и Хиираги Шинья волшебным образом появился перед ним. — Глен. Глен закрыл глаза. — Шинья. Шинья нахмурил светлые брови. Его губы дернулись, и казалось, что он сейчас зарычит. — Сегодня прекрасный день, знаешь ли. Почему бы тебе не выйти на улицу и проветриться? — Нет, спасибо. Шинья улыбнулся, но выглядел он так, словно хотел его хорошенько ударить. — Вероятно, я даже могу подержать тебя за руку и купить что-нибудь поесть? И если тебе повезет, то я позволю тебе… — Шинья. Нет, спасибо. Улыбка с лица Шиньи пропала задолго до того, как Глен закончил предложение. Он сел на пол на колени, и Глену пришлось взглянуть в его небесно-голубые глаза. Он не мог отвести взгляд. — Мне жаль, — вздохнул Шинья.— Мне очень жаль. Глену не нужно было знать, о чем он сожалеет. Единственное, что было у него на уме — Махиру. Шинья дотронулся до его ладони. — Я здесь, если тебе нужно плечо, чтобы поплакаться. — Нет, спасибо. End of flashback На самом деле он раньше плакал перед Шиньей. Несколько раз. Это не то, чем он гордится, но этот засранец не врал, когда говорил, что он может поплакаться ему в жилетку. Впервые, когда Глен пустил предательскую слезу, Шинья материализовался из ниоткуда и ткнул его лицо в свое плечо. Он считает, что это одна из милых черт характера Шиньи. Он никогда не меняется. Он — одна из вещей в жизни Глена, которая оставалась неизменна. Во многих смыслах приятно знать, что Шинья всегда рядом с его глупой улыбкой. (Хотя Глен никогда не признается в этом Шинье). Он посмотрел на часы, висящие на стене позади них. Пол пятого утра, значит, он сидел в кромешной тьме почти двадцать минут. Он не может заставить себя заснуть; его ум работает слишком быстро, чтобы его мозги вырубились сейчас. Тишина искушает разбудить Шинью. Ему нужно отвлечься от своих мыслей, но один взгляд на мирно спящего Шинью останавливает его. Вместо этого он очерчивает кончиками пальцев узоры вдоль спины Шиньи, радуясь, что он крепко спит. Flashback — Ты ненавидишь меня? Вопрос достаточно удивил Глена, чтобы он замер и вопросительно уставился на Шинью. — Ты ненавидишь меня? — он повторил вопрос. Глену даже не надо было задумываться. — Нет. А должен? — Не обращай внимания. Просто спрашиваю. Улыбка на лице Шиньи была меньше, чем обычно, и не нужно было быть гением, чтобы понять, что он нагло врет. Глен поинтересовался вновь, но Шинья был одним из тех раздражающих людей, которые любили хранить свои тайны. У него могли быть изувечены все руки, но все равно он отказывался рассказывать, что случилось. Тогда Глен сменил тему и стал поправлять свой вставший воротник мундира. Прошел уже месяц после того, как они вступили в армию, и он все еще не мог привыкнуть. Все казалось ему слишком опрятным. Слишком формальным. Шинья схватил руку Глена. Он перестал оттягивать свой воротник и уже собирался спросить, в чем дело, но остановился, когда Шинья расстегнул первые две пуговицы мундира. — Здесь нет никого поблизости, — сказал он. — Казалось, что этот воротник задушит тебя. За тобой было больно наблюдать. Глен оглянулся вокруг, отмахиваясь от рук Шиньи. Он был прав… но все же. — Я знаю, — ответил он.— Но мне нужно время, чтобы привыкнуть. — Хм? Это часть твоей работы? Или просто преданность делу? —Заткнись. Его единственным ответом был смех. Эти чертовы огоньки светились в глазах Шиньи, он наклонился ближе и расстегнул еще одну пуговицу формы Глена. Ичиносе схватил его за руки и вывернул их. Сильно. — Ауч - ауч - ауч, — Шинья попытался освободиться, все еще смеясь к удивлению Глена. Он отпустил его, тяжело вздохнув. — Я ненавижу тебя. — Я так и знал. End of flashback Шинья снова ворочается во сне, поворачиваясь сейчас лицом к Глену. Хотя белокурый и крепко спит, но не всегда спокойно. Глен потерял подсчет количества раз, когда он просыпался с кулаком рядом со своим лицом. Однажды это даже была нога. Как Шинье во сне удалось перевернуться с ног на голову, он никогда не сможет понять. Он лег обратно в кровать. Возможно, пора наконец заснуть. Часы показывают уже пять часов утра. Рано или поздно люди начнут вставать, и Шинье будет сложнее вернуться в свою комнату. Не зависимо от этого, Глен решает не думать об этом и позволяет себе обнять Шинью, зарываясь носом в его белоснежные пряди. Дремлющий мужчина вздыхает в его объятиях и бессознательно прижимается ближе. Глен улыбнулся и закрыл глаза. Flashback — Это был Серафим? Глен поднял голову, чтобы увидеть Шинью, который облокотился о дверь в его офис. Он скрестил руки, а его глаза пристально смотрели на Глена, не отрываясь, пока он не оттолкнулся от двери и направился в сторону стола подполковника. Он давно перестал жаловаться, что Шинья врывается в его офис без стука. Это было бесполезным пробовать остановить его; Шинья никогда не слушал. — Да, — ответил Глен и вернулся к своим бумагам. — Он довольно юный. — Разве в пророчестве не так? — Хм — м, — Шинья оперся на стол. С этими словами его лучший друг невзначай сел на рабочий стол, не обращая внимания на хмурый взгляд, которым окинул его Глен. — Чего ты хочешь? — спросил Глен, кладя ручку на стол и подавляя желание ткнуть ею руку Шиньи. Хорошо, возможно, он не сделал бы это в буквальном смысле, но сама идея ему была по душе. — Ничего, просто захотел заглянуть к тебе. Глен сжал зубы. — Шинья, у меня сейчас полно работы. И я бы был тебе очень благодарен, если бы ты… — После того, как у тебя появился Серафим, ты много работаешь, не так ли? Глен сначала нахмурился, а потом кивнул. — Если тебе нечего мне сказать, то не мог бы ты… Шинья нежно дотронулся пальцем до подбородка Глена, запрокидывая его вверх, чтобы он мог посмотреть ему прямо в глаза. Голубые глаза смотрели на него сверху, перенося его в такое место, где нет никого кроме Шиньи. Только Шинья. Казалось, палец на его подбородке жжется. Но Глен отказывался отрывать свой взгляд. Это была одна из игр Шиньи. В этот раз он не проиграет. Шинья улыбнулся. Он опустил руку и потряс головой. — Ладно, я ухожу, — сказал он, спрыгивая со стола. Глен не успел и моргнуть, как Шинья оказался у двери. Однако перед тем, как он ушел, Глен все же услышал его слабый голос с оттенком беспокойства, что был редким для него в те дни. — Не держи все в себе, Глен. Я волнуюсь за тебя. Только когда Шинья покинул помещение, Глен смог спокойно вздохнуть. End of flashback Он все еще не мог заснуть. Он не знал, почему его воспоминания мешают ему задремать. Он много раз видел сны с Махиру, и они были намного страшнее, чем сегодня ночью. Можно сказать, что он привык к ним, но можно ли на самом деле привыкнуть к снам о своей бывшей возлюбленной — демоне? Уже десять минут шестого, и свет начинает пробиваться сквозь занавески. Глен больше не пытается заснуть. Flashback — Глен. Ичиносе был не удивлен, что Шинья все-таки пристанет к нему. Он повернулся лицом к другу, почти закатывая глаза, когда увидел его типичную усмешку. Шинья поднял руку, показывая на него пальцем. — Можно тебя на минутку? Оглядев свой отряд, Глен хотел сказать нет. Он думал только об опасности миссии и не желал выслушивать шуточки Шиньи на этот раз. — Чего ты хотел? Скажешь мне, что это ловушка и не надо туда соваться? В воздухе раздался смешок. — Неа. У нас нет выбора, так ведь? Несмотря на его беззаботный тон, Глен с легкостью различил напряжение в его голосе. Он вопросительно поднял одну бровь. — И в чем же твоя проблема? Шинья наклонил голову. — Кто сказал, что у меня есть проблема? — спросил он, приближаясь к Глену, который казался очень спокойным и оптимистичным. — Тогда, что тебе надо? Он увидел руку Шиньи, тянущуюся к нему. Он мог бы отдалиться, мог бы отбросить ее и сказать ему, чтобы он заткнулся. Но он этого не сделал. — Просто хотел узнать, в порядке ли ты? Шинья схватил его за руку и притянул к себе. Его волосы щекотали щеки Глена, и даже сквозь униформу он чувствовал тепло стоящего рядом с ним мужчины. Шинья сильнее схватил его за руку, но Глен все равно не оттолкнул его. — Многие из твоих людей умерли сегодня, — дыхание Шиньи парило рядом с его шеей, когда он прошептал ему эти слова на ухо.— Ты никогда легко не переносил такие потери. Глена смущала его команда, наблюдающая за их разговором. Нельзя было терять ни минуты, но глубоко в душе, он не хотел ничего менять. — Я в порядке, — ответил он, хотя и не был уверен, кого именно он убеждает в этом — себя или Шинью.— Знаешь ли, мы все еще на поле боя. Взгляд Шиньи смягчился. Находясь так близко к нему, Глен впервые заметил, какие у него густые ресницы. — Винить себя в смерти других людей — твоя отличительная черта. Если тебе нужно плечо, чтобы поплакаться, то я здесь. Это фраза все испортила. Глен отпрянул от него и сказал, чтобы он отвалил. End of flashback Стон Шиньи вернул его в реальность. Голубые глаза выглядывали из-под серебристых ресниц, и сонный человек наконец просыпается, пошатываясь садится на кровать, подавляя зевок ладонью. — Сколько? — бормочет он, осматривая комнату из-под полуприкрытых ресниц.— Сколько времени? — Вон часы. — Не вижу. Я только проснулся. Глен почти ухмыляется, потому что, в отличие от него, Шинья не застрял в своих воспоминаниях не в силах уснуть. Вместо этого он садится и зарывается рукой в волосы Шиньи, оттягивая их вниз в нерешительной попытке пригладить. На губах Шиньи растягивается улыбка, прежде чем он кладет голову на плечо Глена. Они не двигаются. Они наслаждаются тишиной, и Глен уверен, что может слышать, как бьется сердце Шиньи. Бум-бум-бум. Это как напоминание, что Шинья здесь и всегда был рядом до самого конца, поэтому Глен больше не хочет, чтобы он уходил. Глен прислоняется губами ко лбу Шиньи и мысленно умоляет, чтобы он его никогда не покидал. Flashback Скоро им придет конец. Улыбки Кроули было достаточно, чтобы понять эту горькую правду. И Шинья и Глен были покрыты синяками и ранами, которые отказывались заживать, а Кроули все еще был здесь. Его клыки блеснули в глазах Глена, и меч пронзил его плечо. Неимоверная боль. Он слышал, как позади Шинья выкрикивает его имя. Глену хватило сил, чтобы повысить голос: — Брось меня! Уходи и прими командование на себя. Продолжи наше задание! Задыхаясь, Шинья крикнул, что так просто он его не бросит. Кроули вынул меч из плеча Глена, заставляя его почувствовать жжение в месте, где его ранили. Черные пятна плыли перед глазами Глена, угрожая усыпить его в нечто более глубокое, чем сон. Он сжал кулаки и закричал так громко, как только мог: — Шинья, беги! Шинья не двинулся с места. Глен ненавидел его. Глен ненавидел его потому, что страх, который он почувствовал, напомнил ему о Махиру, и он понял, что не хочет потерять еще и Шинью. (Пожалуйста, не дай Шинье умереть). End of flashback — Что-то не так? — спрашивает уже менее сонный Шинья. Он вырывается из его объятий и изучает лицо Глена. Бесполезно прятать что-то от Шиньи; он слишком восприимчив и любопытен, поэтому Глен больше уже и не пытается что-либо скрывать. Тем не менее, он выдавил жалкую улыбку и потряс головой. — Ничего. Просто думаю. — Хм… Что ж, не думай слишком много. Сейчас только пять утра. Flashback Глен проигнорировал состояние комнаты Шиньи и сосредоточил свое внимание на мужчине, сидящем на краю кровати. Он захлопнул за собой дверь, заранее представив в уме весь их спор, который, скорее всего, закончится ухмылкой Шиньи и Гленом, который скажет ему, чтобы он отвалил. Шинья посмотрел на него. Он нацепил на лицо всем знакомую улыбку, перед тем, как его глаза расширились. Она заставила чувствовать Глена еще хуже. — Почему ты не бросил меня? Я же приказал убираться оттуда. — Ты знаешь, я никогда не слушаюсь тебя, — он улыбнулся шире. — Черт возьми, Шинья! Прежде, чем он успел остановить себя, Глен уже был перед ним, сжимая его плечи так сильно, что Шинья поморщился. Рана на плече Шиньи пока не зажила, но Глен был чересчур зол, чтобы беспокоиться. — Все же сейчас в порядке, да? — сказал Шинья, сжимая его руку и пытаясь снять ее с плеча.— Мы оба живы. — Ты мог умереть. — Как и ты. Эти три слова заставили его ослабить хватку. Дело было не в словах, а в том, как он их сказал. Как будто каждый слог был пронизан болью и тревогой. Его лицо было лишено каких-либо эмоций, только голубые глаза смотрели глубоко в глаза Глена. — Это неважно, — Глен отпустил его. Быстро. — Разве ты не понимаешь? — Шинья поморщился. — Понимаю что? Он потерял дар речи, когда Шинья взял его за затылок и впился в губы. Мир замер. Глаза Глена расширились, и Шинья скользнул губами по его губам. Все встало на свои места. Глен не все мог понять, да и не был уверен, что он хочет понять. Все, что он знал — это губы Шиньи были мягче, чем он думал, а тепло, которое он почувствовал внутри своего тела, было странным, но приятным. Он не хотел думать. Да он и не мог. Не сейчас, когда Шинья приоткрыл рот, впуская язык Глена и сплетаясь с ним. Не сейчас, когда он мог по-настоящему ощутить Шинью и понять, что ему это нравится. Не сейчас, когда руки Шиньи прильнули к его спине, царапая его через рубашку. Не сейчас, когда они оба тяжело дышали, наполняя комнату звуками их отчаяния. Не сейчас, когда он отстранился от Шиньи и фактически заставил его хныкать, когда он, не думая, припал губами к его шее. Стоны Шиньи затуманили его разум, когда он покрывал его шею поцелуями и обводил языком место чуть выше ключицы. Он не мог оторваться от немного потного на вкус, но пахнущего яблоками Шиньи. И боже, Шинья — это все, что он чувствовал. Его трясущееся тело, его руки, которые блуждают по бицепсам Глена. — Г - глен… Голос Шиньи вывел его из похотливых мыслей. Глен посмотрел на его лицо, замерев, когда увидел его раскрасневшиеся щеки, прикрытые глаза и припухшие губы. — Ха, — Шинья издал нервный смешок.— Привет. — Привет, — Глен недоуменно моргнул. — Так значит… — Да. Шинья облизал губы. Глен наблюдал, как его язык опять исчез во рту. — Что ж, хм. Что ж, — в этот момент улыбка Шиньи была больше похожа на ужимку.— Ты все еще злишься на меня? — А как ты думаешь? — Глен поднял бровь. — Я думаю… нет, я надеюсь, что ты закрыл за нами дверь, потому что мы не скоро сможем все объяснить нашей команде. End of flashback — Ты хорошо спал? — Шинья убирает волосы с лица Глена, останавливаясь пальцами на его шее. — Неплохо. Он знает, что Шинья понял, что он врет, но для него еще слишком рано, чтобы обращать на это внимание. Даже кажется, что он не имеет ничего против его вранья, ведь он просто пожимает плечами и утыкается в его грудь головой. Глен наклоняется и касается его губ, чувствуя, как Шинья улыбается и приоткрывает рот, впуская его язык. Он рад, что наконец-то Шинья проснулся, потому что столько всего произошло в прошлом, что невозможно все вспомнить за одну ночь. Только теперь он отбрасывает воспоминания и погружается в настоящее. Шинья толкает обратно его на кровать, впиваясь ногтями в плечо Глена, пока не осознает, что оцарапает его. Они отрываются от поцелуя, тяжело дыша, и Шинья напевает себе что-то под нос, проводя кончиком носа по его щеке. — Знаешь, ты мне снился, — сказал Шинья. Так трудно сконцентрироваться на его словах, когда его руки блуждают по твоему телу. — Правда? — Да. — О чем он был? — Если честно, то я не очень помню. Я думаю, в нем был ты, пинающий кого-то. Наверное, это был Юу. Глен вздрагивает, ведь упоминая этого сопляка, рука Шиньи парит прямо над его членом, что можно было бы считать очень возбуждающим. Не желая больше рисковать, он затыкает Шинью поцелуем и радуется, когда он охотно сдается ему. Прошло совсем немного времени после того, как комнату перестали наполнять их стоны, которые должны были быть тише, чтобы их никто не услышал. Но Глену было все равно. Когда Шинья проснулся, все внимание было приковано к нему. В какой-то момент его жизни Шинья ворвался в его жизнь и отказался покидать ее. Однажды враг, затем друг, а спустя года его лучший друг. А сейчас? Ну, вряд ли достаточно сказать о Шинье, как о лучшем друге. Не в те моменты, когда он чувствует холодную смазку на пальцах Шиньи, который улыбается слишком невинно, чтобы быть правдой. Не в те моменты, когда Шинья опускается на него, и Глен запрокидывает голову на подушки, сопротивляясь желанию выкрикнуть его имя. Сверху он видит Шинью, которого может увидеть только он — с крепко закрытыми глазами, приоткрытым ртом и алыми щеками. Нет, нет. Не лучший друг. Кто-то более важный. Шинья важен для него. Глен сжимает бедра Шиньи и входит в него. Шинью практически трясет, его дыхание сбито из-за толчков, которые Глен неустанно дарит ему снова и снова, пока его имя не срывает с губ Шиньи, и Глен заставляет его замолчать поцелуем. Шинья, путаясь, неумело пытается соответствовать темпу, его стоны заглушены языком Глена, когда они оба на грани освобождения. Совсем близко. Совсем скоро. Глен чувствует, что Шинья кончит вперед него, и ему приятно это осознавать. Внезапно они оба переворачиваются, и Глен возвышается над Шиньей, закидывает его правую ногу на свое плечо и входит все дальше и дальше, больше и больше в него. Еще раз. Еще раз. Еще раз. Сильнее. Кровать постоянно бьется о стену, в унисон с прерывистыми вздохами Шиньи и Глена. В считанные секунду Шинья издает крик, который Глен не может приглушит, потому что сам присоединяется к нему. Видит звезды, достигая пика и повторяя имя Шиньи до тех пор, пока не кончит. Ему кажется, что он ослабевает, когда изливается в Шинью. Все что он слышит — это легкий смех Шиньи. Чувствует, как теплая рука поглаживает его по спине. Шенья целует влажный лоб и проводит рукой по его волосам. — Ты все еще жив? — спрашивает он, и Глену даже не надо поднимать глаз на него, потому что он знает, что Шинья улыбается. Столетие могло бы пройти прежде, чем Глен успокаивается, его дыхание замедляется, и он выходит из Шиньи, падая рядом с ним на кровать. Шинья кладет голову на грудь Глена, делая глубокий вдох и издавая короткий смешок. — Я спать, — промямлил Шинья. Глен щелкает его по лбу. — Это плохая идея. Нам скоро вставать. Сребровласый делает видит, что ничего не слышал, старательно изображая спящего человека. В ту же секунду Глен сталкивает его с кровати, недовольно качая головой. Он ухмыляется, когда слышит грохот от приземления Шиньи на твердый пол, и смеется, когда до него доносятся ругательства Шиньи. Краем глаза, он видит Махиру, облокотившуюся на стол. Когда он один, он позволяет чувству вины окутать его сердце, но только тогда, когда он один. Потому что это трудно делать, когда Шинья проснулся. Сейчас вместо чувства вины, он чувствует… спокойствие. Счастье. Вместо вины он сосредотачивается на Шинье и только Шинье, потому он, в отличие от Махиру, еще здесь. Махиру — прошлое. Шинья — настоящее. Шинья всегда был таким, и Глен понимает, видя раздраженный взгляд своего напарника, что Шинья не изменится. Всегда будет рядом. И именно поэтому Глен может отбросить прошлое. Он протягивает руку и помогает Шинье подняться, смеясь, когда его называют мерзавцем. Когда Шинья уходит, то он не думает ни о чем другом, кроме своего графика работы на сегодня, который, как бы ему очень хотелось, совпал с расписанием Шиньи.