Странный способ обратить внимание

Все говорят, что дракой и силой никакую проблему не решить, но суворовцу Сырникову эта фраза явно не по душе. Его остроумие не всегда оставалось замеченным. С первых дней ему не давал покоя один парень, Леваков Андрей. Во время экзаменов он только и делал, что смотрел на него. Даже не так… Пялился. Да, именно пялился. Изучал его с ног до головы, с макушки до пяток. Каждый миллиметр тела, каждый изгиб, различные эмоции, которые только могло передать его лицо, которых было не такое уж и множество. С опущенными бровями, усталыми глазами и губами без единой улыбки или ухмылки. Хоть будущий суворовец не обладал мощной мускулатурой, как у Геркулеса, он был по-своему завораживающим. Сырников был очарован и заинтересован этим парнем. С первых же дней. Алексей не привык к дружеским разговорам и был не так уж и приветлив. Привык добиваться всего грубостью и насилием, дабы привлечь внимание. Да, такие действия могут казаться безумными, но у каждого свои тараканы в голове, пусть и не самые здоровые. Когда же все, уже на тот момент настоящие суворовцы, освоились, Сырников всячески пытался задеть Андрея, подколоть по поводу его долгого пребывания в детдоме, что считалось, конечно же, верхом бескультурья, испачкать форму, добиться того, чтобы тот был в нарядах чуть ли не до ночи, тем самым портя ему настроение на весь день. В один из дней Алексею Сырникову таки удалось вновь подставить парня, чтобы тот драил до блеска все учебные классы. Задание не из самых трудных, но очень долгое и муторное. Леваков, вооружившись шваброй и ведром с водой и моющим средством, мыл старый и скрипучий пол в одном из учебных классов. А Сырникову это как раз под руку. «Рядом никого нет, можно и погнобить парня», — думал он и зашел в класс. Вернее, сначала приоткрыл дверь и краем глаза взглянул на Андрея, а если быть точнее, на его ягодицы и чуть накаченные руки, которые сжимали швабру и направляли ее по полу вперед-назад, вперед-назад… Наконец, налюбовавшись на заднюю часть Левакова, Сырников, поправив фуражку, вошел в класс. — Чего здесь забыл? — с недовольством спросил Андрей. — Да так, посмотреть, как работается, все ли моешь, протираешь, не халтуришь ли. — Слушай, иди, куда шел. Итак из-за тебя тут отбываю наказание. В ответ Сырников ничего не сказал, а лишь улыбнулся и пнул ведро с водой, которая растекалась по классу, образовывая Персидский залив. — Ты совсем охренел? — бросив швабру, возразил Андрей, хватая на шиворот пиджака своего сослуживца. — Тише, тише, дорогой. Чего разбуянился? — Какой я тебе, сука, дорогой? Я сейчас лицом твоим буду полы мыть, понял? — Ну что за угрозы? — мягко сказал Сырников. — Ведь ты же все равно никому не настучишь, меня-то оправдать могут, а вот тебя… Тут интонация Алексея сменилось на противоположную, злую и агрессивную. Он оттолкнул Левакова, но тот успел опереться за край парты. Взяв Андрея за шиворот теперь уже его пиджака, Сырников наклонился к нему и прошептал на ухо: «Знаешь, почему я так издеваюсь над тобой?» После чего швырнул его на пол. Подойдя ближе к Андрею, Алексей с большим замахом пнул его в живот. Затем еще раз. Фуражка Левакова улетела еще во время его «полета» на пол и плавала в огромной луже воды с маленьким слоем пены. Он пытался подняться, замахнуться и ударить Алексея, но все его попытки были провальны, поскольку Сырников успевал замахнуть ногу и ударить Андрея по животу или ниже, в область паха. Одних ударов ногами ему было мало, в ход пошли руки, точнее, кулаки. Алексей начал бить по лицу лежащего парня. Один удар в щеку, на месте которого почти сразу же образовалось красное пятно. Второй удар чуть выше, в область брови. Сырников поднял Андрея и, взяв его за короткие волосы, за которые очень трудно ухватиться, начал бить его о парту. Благо, тот успел закрыть руками лицо во время второго удара, иначе сотрясение мозга ему было бы обеспечено. Как бы ни пытался Леваков схватить за руку Сырникова и заломать ее, ничего у него не выходило, ему казалось, что он вот-вот потеряет сознание и будет валяться весь в синяках, захлебываясь в своей собственной крови. Парень сразу же сполз на пол после нескольких ударов о парту. И последний, решающий удар был направлен на нос. Алексей знал, как ударить так, чтобы до перелома не дошло, только синяк будет. Сразу же после его коронного удара Леваков окончательно упал на пол, обхватывая руками живот, по которому его так безжалостно лупасил Сырников, и кашлял. Смахнув со своей формы небольшую грязь и поправив фуражку, Сырников присел и вновь приблизился к уху Левакова, прошептав: «Потому что ты мне нравишься, дорогой. Я с самого первого дня смотрю на тебя и млею, как такой красавец вообще на свет мог появиться. Такие черты лица, изгибы тела, этот великолепный голос. Ха, а знаешь, что нравится мне в тебе больше всего? Когда ты злишься. Именно злишься». — Что ж ты тогда меня избил? Нравится людям боль причинять? — поинтересовался Андрей. — В какой-то мере. У меня очень странные способы привлечения внимания.