Черный Город. Первопричина безумия

«I look inside myself and see my heart is black…» © The Rolling Stones «Paint It Black»

Пронизывающий взгляд… Мания преследования… Невыносимо. Но нет, это осталось в прошлом. Обладатель этого взгляда был прав, во всем прав! Просто тогда она еще не переступила черту, что разделяла их разным пониманием вещей. Она взглянула внутрь себя: ее сердце оказалось переполнено темнотой. Но от этого не делалось ни жутко, ни печально. «Огр» научил ее убивать, но он ли являлся первопричиной ее помешательства? Барбара Кин осознала непроизвольно, что не он. Нет, вовсе нет! Он лишь подтолкнул на верный путь, окончательно освободил. Но повсюду — наяву и во сне — ее преследовали иные глаза, не похитителя-маньяка и даже не некогда любимого Джима Гордона. О нет, из этих темных глаз сквозила сама пустота. Раньше это пугало, настолько, что Барбара не ведала, куда бежать и где спрятаться. Но теперь осознала: она тоже видит везде лишь пустоту и мертвецов. «Мир наполнен зомби», — как-то обронил обладатель этих черных пропастей бесконечной злобы. И Барбара ныне питалась этой идеей, которая пришла вместе с первым убийством. «Огр» лишь подтолкнул к этому, обнажил ее истинное лицо. Она слишком устала постоянно носить маску и прикрываться личиной вменяемости. Что в черном городе являлось вообще нормальным? Из здания полиции Готэма доносились выстрелы и крики. Джером Валеска работал с огоньком, безумный беспощадный юнец, ставший за свою жестокость лидером «Маньяков». Кто их создал? И зачем? Барбара Кин не задумывалась. Она шествовала в карминово-алом платье, точно кровавый дух мщения, лишь немного прикрываясь бежевым плащом. Раньше она носила синее под цвет глаз, белое или пастельное под тон волос. Ведь так скромнее, ведь так благороднее… Фальшивки, все, кто цепляются за правила и этикет, запрещая себе жить. Но теперь все изменилось! Ничто не осталось прежним! Она жаждала причинять боль, разрушать судьбы, топтать мечты, чтобы все эти высокоморальные дутые герои поняли, каково это остаться один на один с пустотой и бессильной злобой. Всем, что испытала она за короткое пребывание в лечебнице Аркхем. Барбара улыбнулась, глядя на покрывающееся кровоподтеками лицо Джима Гордона, на его рассеченные распухавшие губы, которые она когда-то целовала, которые когда-то врали ей о великой любви, что связывает их. Ложь! Все ложь! Ныне она выманила его из участка. Как сентиментально! Ослепительная, словно комета, бывшая любовь, что сбежала из психушки и грозит уничтожить нынешнюю подружку. Гордон купился, побежал за ней. — Достаточно! — вдруг приказала девушка громиле из банды. Возможно, Гордон расценил это как проявление прошлой симпатии, но Барбара просто откладывала свою месть. Нет, не такой ей виделся апогей бессилия самого честного полицейского Готэма, но его падение в бездну отчаяния уже началось. Судя по звукам, полицейские в участке не сумели противостоять неожиданному натиску банды. Знали бы они, кто стоит за нападением… Барбара торжествовала, растворяясь среди магистралей города, текущих улитками дымящих машин, точно бесконечные грязные стоки. Она раньше не догадывалась, почему Джим Гордон — последний честный полицейский Готэма — приносит одни несчастья. Он казался защитой и охраной, он всегда приходил на помощь. Но ведь все беды случались как раз из-за него. Она блуждала в слепоте неведения, потому что любила его, когда-то давно, в прошлой жизни, когда была одной из множества теней. Теперь он стал лишь больной галлюцинацией, навязчивой идеей отмщения с нотками перегоревшей нежности и невыразимой обиды. Он продолжал жить, продолжал считаться нормальным человеком, а ее, Барбару Кин, объявили сумасшедшей. И как будто забыли, что это Джим вышвырнул ее, забыл, бросил. А потом заточил в лечебницу Аркхем. И еще удивлялся, отчего некогда его верная Барбара стала одной из самых опасных преступниц. Нет, милый Джим, кукольная блондинка с голубыми глазами просто достучалась до своей истинной сущности. Она больше не боялась себя. Теперь настало время бояться ее. И полет к настоящей себе — называемый другими «падением» — начался благодаря одному человеку, что сделался другой галлюцинацией, что навязчиво следовала за ней повсюду. Но с некоторых пор кровавая блондинка перестала трепетать от его образа, хотя его побаивались даже некоторые преступники. Барбара почти рассмеялась своему бесстрашию. Стоило ей вступить в ряды «Маньяков», а она уже нарушала правила. Она сбежала от громилы, который сопровождал ее. Оправдание пообещала придумать потом. Она выполнила свою часть миссии, город услышал о нависшей над ним угрозе. Это был триумф беспредела, беззакония, аморальности — нападение на полицию, оказавшуюся беспомощными букашками. Не важно, кто дал ключи и доступ ко всем камерам наблюдения и охранным системам. Неважно, кто внедрил подкупленных людей. Да, все босс, все их босс. Но для Барбары все это представало не более чем белым шумом. — Ах, Джим! Похоже, твоя друзья не выжили, — говорила сама с собой Барбара, упоенно смеясь, почти танцуя среди туманного пара над решетками канализаций. Над головой грохотали ржавые пути метрополитена, скрипели заклепки, точно сваи обещали рухнуть. Как и весь город. Готэм точно растворился, обескураженный ужасом. Миллионы марширующих в такт мертвецов сбились с ритма. Мертвецы! Зомби… После похищения и плена у Дона Фальконе Барбару преследовал взгляд его подручного — опаснейшего киллера Виктора Зсасза. Да, это его ледяной взгляд хищника. Казалось, что убийца крадется за ней, следит. Порой страх подкидывал случайные тени в переулках, которые она принимала за Зсасза и содрагалась. И пряталась у друзей или тех, кого считала друзьями. Но постепенно сознавала, что Виктор Зсасз навечно поселился в ее душе. Несомненно, это его дух направлял нож в ее хрупких руках девушки, когда другой преступник — маньяк «огр» — заставлял убить собственных родителей. И это вышло легко, слишком легко. Она вдруг поняла, кто все это время подавлял ее, кто заставлял ее не быть собой. Два чопорных престарелых богача, которые на склоне лет решили обзавестись игрушкой по имени «дочь». Желали, чтобы она навечно оставалась их марионеткой. Они давали ей все, кроме свободы. И вот Барбара вырвалась, лишившись всего. Но она и освободилась от всего. Хотя для чего?.. Девушка огляделась вокруг, посмотрела на свою ярко-красную одежду. Она помнила кровь на руках, на лице. Весь мир окрасился в багряные тона, весь мир сошел с ума. В стали ножа отражалось искаженное лицо, в котором больше не осталось черт фарфоровой куколки. Принуждение маньяком? Состояние аффекта? Бред, полный бред. Она не требовала таких жалких оправданий. Зсасз был прав — этот мир наполнен мертвецами. Они шествовали по улицам, они неслись в никуда в стальных коробках, они наполняли исполинские небоскребы. Они делали все, что угодно, но не жили. И вот одна из них оборвала все нити, серую пряжу, паутину, что сдавливали ее, и все превратилось в кошмарную осень. Только вместо листьев с деревьев падали тела. Одно за другим. Она убила только двоих, но чудилось, что уничтожила весь мир. Она правила миром, она ставила себя выше всех правителей, авторитетов и творцов! «Огра» в тот роковой вечер буквально спустя полчаса убил Джим, да Барбара и не переживала о преступнике. Пусть они и провели ночь. Наутро маньяк не отпустил жертву. Поставил перед выбором: либо убьет ее, либо она должна указать, кого убить ему. И Барбара указала на огромный белый особняк, в котором прошло ее детство, наполненное оковами. Кандалы заполняли пространство, незримые мягкие цепи. Они сковывали не движения, а разум. Ее называли глупой, ей вечно указывали на недостойное поведение, заставляли быть тем, кем она не желала. На пределе стресса она вдруг поняла, кого ненавидит больше всего. И пурпурная осень миров настала под взмахом лезвия. Вот и точка невозвращения — обратно после такого не вырваться никому. Барбара сжала зубы, но лишь на миг. Губительное веселье накатывало на нее волнами сумасшествия. Она практически танцевала, скользя по улицам. Он вышла из-под контроля и словно искала встречи с кем-то. С кем? О нет, не с Джимом, каждое воспоминание о котором вызывало только отвращение. Этот жалкий самопровозглашенный герой черного города не имел права так поступать с ней. Но если бы не он, жизнь не столкнула бы Барбару с тем, с кем она ныне искала встречи, бессистемно бороздя улицы и проулки. Некое ненормальное чутье подсказывало ей: этот день особенный, он принадлежит ей, каждый час и минута, что погружали Готэм в смятение и панику. И такие, как она, всходили на трон, уже не прячась. Такие, как она. Убийца. Стала по вине «огра», но тот являлся лишь бледной тенью по сравнению с первопричиной… Зсазс. Виктор Зсасз. С него все началось! Только с него! Он сторожил заложницу у Дона Фальконе, он угрожал ей. Она до сих пор содрогалась от того, как Зсасз обещал расправиться с ней, если бы босс приказал. Шипящий низкий голос с упоением вещал: «Ты станешь еще одной „зарубочкой“». Барбара четко помнила, как убийца жадно тянул воздух, точно облизывался на нее, как хищник на добычу. Затем Виктор показывал левое предплечье, вдоль и поперек испещренное ровными рядами коротких шрамов, за каждым из которых стояла чья-то жизнь. Тогда Барбара цепенела от ужаса, теперь сама сделалась частью этого зла. И вдруг осознала, что желает еще одной встречи с Зсасзом, дабы сказать ему: он прав. Прав в том, что мир заполнен зомби, которых остается только убивать. Тогда она не уловила, с каким неоднозначным интересом мужчина рассматривает ее. Теперь… Все изменилось. Тогда, еще давно, уже больше года назад, Джим ворвался в особняк мафиози, и сумел договориться с Доном Фальконе, спасти Барбару. Тогда еще она никого не убивала. Джим, все Джим. Джеймс Гордон герой, он всех спасает. И не помнит, из-за кого все оказываются втянуты в игру самых опасных акул Готэма. Зсасз тогда остался разочарован, он жаждал новой крови, еще одной «зарубочки». Но все же он получил свое — навечно врезался в память перепуганной девушки. И с того самого дня мерещился ей повсюду, как внутренний голос, отдавал приказы. Несомненно, это его призрак повелел впервые убить, а вовсе не бесталанная грубая манипуляция «огра». А начинается все с малого: после происшествия с мафиози Барбара попросила Джима отлучиться из Готэма, поехать к родителям, чтобы снять стресс, чтобы забыть это черное средоточие пустоты и жажды убийства. Это выбритое лицо и череп с глазами без ресниц и бровей — точно образ самой смерти разгуливал по черному городу, нося вместо косы пару пистолетов. С того дня девушка нигде она находила покоя. Родителям она тогда ничего не сказала, да они бы и не услышали. Барбара почему-то была в этом уверена. Эти два сухих старика, которые чрезвычайно аристократически держали чашки из тонкого фарфора. Они спрашивали отстраненно, все ли с ней хорошо. На такой вопрос необходимо отвечать: «Да, конечно» — и ничего другого. Ненависть! Только ненависть венчала их память. С того самого похищения Зсасзом все полетело под откос, вся любовь Джима. Она ему не звонила какое-то время, да и он не спешил ее разыскивать. Дела-дела, спасение Готэма от преступности. А Барбара словно намеренно пряталась от него, не желая ни с кем общаться. И от того образ Зсасз только плотнее врезался в ее память. Он чудился во снах, порой крайне ужасных, а иногда крайне неприличных, что одновременно пугало, подпитывая отвращение к себе, и манило. И как предвестник будущего убийства часто являлась в видениях кровь. Неизменно сопровождал ее нож, хотя в реальности Зсасз угрожал ей пистолетами, когда настиг в поезде. Она помнила удар головой о стену, очнулась уже у Дона Фальконе. Вот и все, ничего необычного. Другая бы радовалась, что ее спас Джеймс Гордон — надежда готэмской полиции. Но что-то сломалось в ней, переключилось. Все предметы начали обретать новые мистические значения. Она не испытывала больше радости до того дня, пока сама не пролила кровь. И с тех пор буквально ликовала. Если бы еще ее не запирали. Но теперь никто не имел власти остановить ее. Она без цели и направления искала того, кто пугал ее, кто манил. В этом огромном скоплении людей легко затеряться, но легко и столкнуться с тем, кого стремишься обнаружить. Если это судьба, если это предназначение. Холодная сталь ножа в руках, режущая горячую трепещущую плоть — вот ее предназначение, как и Зсасза. Джим ведь тоже привлек Барбару легким испугом перед ним, своим военным прошлым и тем, что умел убивать. Разница только в том, что делал это во имя закона. Раньше Барбаре казалось, что ей нравятся мужчины, которые способы защитить, сильные и, может, немного подавляющие. Теперь же она осознала, что всегда любила тех, кто ее пугает, вводит в оцепенение. Именно это свело ее с «огром», который желал сделать больно Джиму. Но маньяк и не догадывался, что к тому времени у Барбары вместо сердца оставалась лишь зола. Джим ушел от нее к другой, проклятой бывшей докторше из Аркхема, которая перешла к нему на работу в полицию. Как это случилось? Как? Может, Барбара сама его отпустила? Она прокручивал в голове все с того дня: ей мерещился Зсасз. Она решила сбежать. Да, именно сбежать. Сначала пожила у родителей, но там даже стены давили. Потом вернулась на какое-то время к своей давней бывшей любовнице — детективу Монтойе. Последняя рассталась с ней, говоря: «Вместе мы ядовиты». Отчасти она была права, ведь за тот год, который девушки еще до знакомства с Джимом были вместе, они перепробовали все возможные наркотики и чуть не спились. Потом обе остановились, разбежались, едва ни дойдя до точки невозвращения. И при окончательном расставании Барбара поняла, что ядовита именно она. В ней всегда жило безумие, в ней всегда рвался монстр, которого родители спрятали под внешностью миленькой девушки, обвешали рюшами и лентами. Зверь рычал и рвался из клетки. И Зсасз напугал на самом деле лишь тем, что увидел этого монстра, приоткрыл завесу. А «огр» окончательно сломал решетки. Но он был мертв, а Джима Барбара потеряла навеки, утопила любовь в ненависти и вражде. Они очутились по разные стороны закона. И теперь казалось, что единственный человек способный ее понять — это как раз Виктор Зсасз, первопричина ее помешательства, начало ее освобождения. Его образ все еще преследовал Барбару, но ныне мучил ожиданием встречи. Она уже не боялась. Безумным нечего опасаться, для них даже смерть не более реальна, чем галактика Туманность Андромеды. Барбара подошла к витрине магазина телевизоров. Так и есть — уже по всем каналами передавали о громком нападении. Девушка злорадно ухмыльнулась, представляя, в каком замешательстве пребывает Джим. Отныне он был обречен пройти те же круги ада, что Барбара, когда постепенно рассыпалась гербарием ее жизнь. И вот из хрупкого сгоревшего цветка выпростал все сжигающие крылья феникс, вольный творить все, что ему заблагорассудится. Теперь она стала из добычи такой же хищницей. И за ней стояла организация «Маньяки». Цели оставались неясны, но они помогли сбежать из Аркхема. Они дали ей свободу. А некогда любимый Гордон попытался отстраниться от обезумившей девушки, забыть о ее существовании, запереть, вышвырнуть, словно ненужную вещь. Как же! Посмела сломаться, посмела испугаться, уйти от него. И все — он ее не искал, не пытался узнать, вернуть, утешить, избавить от зовущего фантома Виктора Зсасза. Самых матерых маньяков доставал из-под земли, а собственную девушку не отыскал, когда она бежала и бежала от взгляда бездны. Но вот теперь она неслась навстречу. Вечный страх ушел, растворился в принятии себя. Да, она такая. Да, она убийца. Только от этого не делалось страшно, лишь немного горько от одиночества в этом огромном мире, городе. Оставалась лишь жажда мести. Надо было убить треклятую новую подружку Джима исподтишка, незаметно. Тогда бы никто не смог упечь ее в Аркхем, но ненависть пересилила осторожность. Кто бы мог подумать, что докторша окажет сопротивление? Наверное, у нее выработался навык после многих лет работы с такими же помешанными, как их называли. Да пусть хоть клеймили бы последними словами! Барбара лишь радовалась. Ею впервые за все прожитые годы владело невозможное веселье, отражавшееся экзальтированным ведьминским блеском в синих глазах. Она несла разрушения! Она управляла смертями других и своей жизнью! Никто не имел права диктовать ей нормы поведения, никто не осмеливался загонять ее сознание в тиски дозволенных стереотипов. И все, что она по-настоящему желала — это месть бывшему возлюбленному. Но с недавнего времени осознала, что хотела бы отблагодарить того, кто положил начало ее освобождению. Виктора Зсасза. Впрочем, нужна ли ему была такая благодарность? Барбара остановилась нерешительно посреди улицы. Вдруг она задумалась, куда и зачем бежала, кого искала. Одно дело образ из головы, а другое дело — реальная встреча с Зсасзом. Да и откуда ему знать, что его ищет такая же, видящая кругом жадных зомби? Откуда ему знать? От этой мысли становилось невыразимо печально. Что если она и правда одна в целом мире? Что если никто не понимает огня и жажды разрушения, которые требовали выхода? Для «Маньяков» она так и оставалась пока что только приманкой на Джима Гордона. А с ним, между тем, вообще не хотелось встречаться, дабы он не служил напоминанием о бесконечной глупости, которая свела их вместе. Барбара не понимала, что нашла в этом черством болванчике, который считал ее глупышкой, не раскрывая никогда ни новостей с работы, ни угроз, нависавших над ним. Барбара служила для него чем-то вроде украшения серых будней детектива. Еще один зомби после родителей, который желал сделать ее послушной фигуркой в своей просчитанной игре. Хватит! Долой все! Долой всех! Но неужели даже тот, кто вечно созерцал пустоту, не слышал ее теперь, когда все существо звало его? Барбара в замешательстве бродила по улицам, глотая сгущавшийся смог, напоенный медленно поднимавшейся по городу паникой от нападения. Ее не искали, потому что она не засветилась непосредственно в нападении. Таков и был план. Поэтому она могла соврать, что намеренно скрывалась некоторое время. Девушка как ни в чем ни бывало зашла в кафе. Она точно проверяла, насколько ее образ внушает страх. Нет, пока ее никто не узнавал. Зато Зсасза уж точно каждый сторонился. Барбара же чинно села за столик, дождалась меню, сделала заказ. Она играла роль приличной барышни, на какой-то момент это даже показалось невероятно забавным. Вот так она всю жизнь кого-то изображала, великолепная актриса. Ее лицо показывали по всем телевизорам, но официантка узнала преступницу только к концу обеда. Зомби наплевать на проблемы друг друга, им чудится, что опасность и происшествия всегда остаются по ту сторону стеклянного экрана. Официантка ахнула, а Барбара нагло отрывисто рассмеялась: — Не пытайся звонить в полицию! Полиции больше нет, закон давно оставил этот город! С этими словами девушка беспрепятственно выпорхнула из кафе, легко растворившись в толпе, несмотря на броский наряд. Никто и не стремился вглядываться в ее лицо и сопоставлять с экстренными выпусками новостей. Стадо упрямых баранов спешило на убой, веруя, что это их дела и жизнь. Они все до единого раздражали Барбару. Она бы всех их уничтожила. Сумерки сгущались серыми тучами, собирался дождь. Город совершено погружался во мрак, который не рассеивали даже тусклые фонари. Искусственный свет никогда не заменит настоящий. Добро, которому для существование необходимо зло, никогда не спасет этот город. Его вообще не спасти! Зато можно весело столкнуть в бездну. Но к концу дня Барбара начала медленно погружаться в котловину апатии. Кого она все-таки искала? Свою галлюцинацию? Может, Зсасз и смотрел на нее неоднозначно тогда, в плену. Но кто гарантировал, что он так уж жаждал встречи с ней? Да, ей чудилось, будто с того дня он вечно следит за ней, преследует. Но вряд ли. Или же… — Не ожидал тебя увидеть, Барбара, — вдруг послышался низкий немного насмешливый голос. — Кого-то ищешь? После нападения на участок прошло немало времени. — Виктор! — обернулась девушка. — Ты… ты следил за мной? Он застал ее врасплох возле подземного перехода, точно соткавшись из воздуха. В первый миг девушка ощутила ступор. Вот она и очутилась перед лицом своей навязчивой идеи. И несмотря на изменившуюся свою природу, все же испугалась, ведь никто не сказал, что вседозволенность намного прибавила физических сил. А перед ней в черном пальто стоял один из самых опасных киллеров. Его начисто выбритая голова бликовала в полумраке фонарей. И на белесом фоне отчетливо выделялись пронзительно хищные глаза. Возможно, он искал ее, чтобы убить. Если рассуждать логически, то все просто: «Маньяки» наделали намеренно много шума. Возможно, наемного убийцу послали разобраться с новыми конкурентами. И от этого вдруг сделалось тревожно. Она оказалась лицом к лицу со своим личным ужасом, с первопричиной своего безумия. Но не с ним ли искала все это время встречи так или иначе? — Зачем ты пришла? — настороженно приблизился мужчина. Барбара вновь увидела, как блеснули его глаза — о, тот самый пронизывающий взгляд! — а рука непроизвольно потянулась к полам пальто, под которыми находились кобуры. Любое неосторожное движении или слово — пуля в лоб. Киллер обязан быть подозрительным. Барбару обдало холодом, все же инстинкт самосохранения работал. Но на этот раз девушка четко понимала, что ей нравится острое волнующее ощущение, пробирающее до костей. Она превратилась в иное существо по сравнению с их первой «встречей». И ныне воспринимала все иначе. Нараставший ветер перебирал вьющиеся светлые волосы, холод пробирался под кожу, но Барбара упивалась темнотой и встречей двух монстров Готэма, одним из которых была ныне она. — Я… искала тебя, — нерешительно начала девушка. Природное кокетство и умение красиво солгать куда-то испарились, точно «образ смерти» вспарывал душу, вытаскивая ее самые потаенные уголки. Да и не стоило скрывать то, что так долго томило. — Барбара Кин. Теперь ты из «Маньяков», — Зсасз небрежного прицокнул, точно считая само создание этой организации сомнительной. — Пришла с посланием для Пингвина? «Значит, ты ему теперь служишь. Ах да, Дон Фальконе ушел от дел, не совсем по своей воле в результате войны банд. Много же я пропустила, пока бежала от себя», — вспомнила Барбара и бесстрашно улыбнулась: — Нет, никто не знает, что я здесь. Она не боялась, не содрогнулась бы даже под дулом пистолета. Ходить по лезвию, балансировать на грани — это ее свобода от всего. Для чего — совсем неважно. Цели, мечты, стремления, надежды — это все для слабых жертв. И пришла она тоже исключительно ради себя, точно искала в этой встрече ответ и последнее освобождение. Она разыскивала человека, который видел ее насквозь. Мужчина пока что рассматривал ее с недоверием. Затем приблизился, моментально обыскивая взглядом, оценивая возможную опасность и причины появления девушки. Хотя нет, он тоже словно ждал ее, спросив неторопливо и с нескрываемым интересом, мотнув головой: — Зачем же тогда пришла? — Сказать тебе, что ты прав. Весь этот мир — мертв. А нас пытаются сдержать зомби, — Барбара неотрывно следила за Виктором, который оценивающе обходил полукругом пришедшую. Но при этих словах остановился, подавшись вперед, точно открыв для себя с новой стороны Барбару Кин, некогда пленницу, теперь же… Кем она стала теперь? Виктор подошел вплотную, глаза его горели, обещая еще отчетливее навечно врезаться в память. Но Барбара упоенно улыбалась. Да, она мечтала увидеть его с того самого дня, ее внутренний монстр звал и требовал этой встречи. Он же свел с «огром», но просил другого, подсказывал, кто ее истинный освободитель. Хотя иным путем этот разговор не состоялся бы. — И что же надо делать с… зомби? — спросил Виктор, точно испытывал ее, как неофита его темного культа. Неужели он постепенно улавливал, что она теперь такая же? Что жизнь ее так же пуста и бессмысленна?.. И только одно единственное действо позволяет ощутить себя живой. Девушка несколько секунд молчала, а в голове вновь проносилась кровавая осень. Много крови и сотни тел, тысячи разрушенных миров. И она посреди хаоса, точно дирижер, у которого вместо палочки острый нож. Упоительная картина сливалась воедино с образом Зсасза, точно он тоже видел все это, как наяву. — Убивать! Резать! Разрывать на куски… Отправлять туда, где и надлежит быть мертвым, — отвечала Барбара, а в груди ее точно пламя всколыхнулось. С каждым словом она все более отчетливо представляла кровь на руках, одежде, лице, волосах. Липкую, яркую, умопомрачительную. — О… — протянул Зсасз и дотронулся до щеки Барбары. Упоение безумием и хлад от ужаса сменились контрастной волной тепла — дождалась! Этот миг настал. И девушка отчетливо поняла, что Виктор словно тоже ждал ее все это время. С того самого дня похищения он выжидал, когда появится настоящая Барбара, этот разрушающий феникс. — Докажи, что ты не лжешь! Докажи! — в свою очередь предельно взволнованно заговорил Зсасз. С него слетела невозмутимость наемного убийцы, обнажая, возможно, самого опасного маньяка всего Готэма. Он почти дрожал от предвкушения. И Барбара догадывалась, чего именно. — Как? Виктор! Я на все готова, чтобы доказать тебе! — торопливо шептала она в ответ. Вот же он! Тот самый человек, который оценил ее! Не использовал как наживку, не заставлял забыть о себе настоящей. Вот он — разорвавший клетку ее души, выпустивший неукротимое пламя. Пусть другие в нем сгорали, но они только грелись. — Отправь зомби по назначению, — спокойно развел руками Виктор. Барбара упоенно оскалилась, вновь глаза ее горели, точно у ведьмы. Она превращалась всецело в жажду разрушения, уже не делая различия между теми, кто даже косвенно в чем-то виновен перед ней, и теми, кто просто оказался на пути в неурочный час. Она желала убить, еще раз и еще, чтобы созерцать чужую кровь, впитывать чужую боль, чтобы ощущать себе в те мгновения по-настоящему живой и ненормально свободной от оков всего: семейных уз, дружеских связей, политически игр и вообще цепких лап мрачного города. — Отличное предложение, — с энтузиазмом приблизилась она к Виктору. — Укажи кого! Рациональная оценка происходящего не имела смысла. Зсасз мог бы блефовать, желая подставить представителя «Маньяков». Только они негласно условились никому не говорить об этой встрече. Лишнее! Мнимые хозяева двух разрушающих стихий не имели власти над этим ненастным вечером. Не их дело, не мертвецов, на которых пришлось работать «истинно освобожденным». Барбара доверилась ему без колебаний. Особенно, когда в руку лег привычной небольшой тяжестью прекрасный боевой нож, который Зсасз носил всегда с собой. Дыхание перехватывало от предвкушения. И Барбара не ведала, что именно ждет больше: нового убийства или внимания Зсасза. Может быть, она и убила лишь чтобы оказаться рядом с ним? Как сейчас. Это происходило в реальности! Не верилось настолько, что пелена застила глаза. Но Зсасз вел ее по направлению к уличному бродяге, который пьяно суетился в груде мусора и картонных коробках. — Хватит и его для начала, — объяснил киллер. Барбара только усмехнулась, почти беззаботно рассказав: — После того, как я убила родителей, это как зарядка, закуска! — Родителей… — эхом негромко отозвался киллер, точно оказался чем-то удивлен. — Веди меня, Зсасз! Веди! Виктор! — шипела Барбара. — Вы кто… Вы что! За что? — охнул бродяга, попытавшись куда-то дернуться. Но поздно — нож вновь окрасился алым. И вновь ничуть не страшно. Вот так оборвалась еще одна жизнь бесполезной шелухи черного города. Барбара Кин отняла ее. И не сожалела, медленно протягивая нож обратно Виктору, точно подтверждение своей клятвы пустоте. Зсасз приблизился к девушке, дотронулся до руки с оружием, забирая обратно нож. Перед ним стояла и одержимо улыбалась фарфоровая куколка с душой монстра. Мужчина потянулся к ней, прижимая медленно к себе. Барбара вновь трепетала, но уже ничуть не от страха. На чужой крови слились воедино их черные души, на чужой смерти сомкнулись в поцелуе губы. Точно встретились два вампира, для которых людская кровь служила питьем. Подделать безумный блеск в глазах обоих не сумел бы никто. Теперь Виктор окончательно поверил, что Барбара пришла именно к нему и негромко отозвался: — Я ждал, что ты придешь, — он криво ухмыльнулся. — Я знал, что ты придешь с того самого дня. Тогда ты просто не улавливала своего предназначения. — Твой образ преследовал меня с того самого дня, — призналась Барбара. — Сначала я думала, что это страх. Потом поняла, что ищу… тебя, — девушка улыбнулась. — Похоже, пустота заразна. — Нет, ты просто прозрела, — ответил Зсасз, проводя носом вдоль ее щеки, шепча на ухо, словно великую тайну. — Теперь ты одна из нас! — Чудовищ Готэма? — скептично усмехнулась Барбара. Она и правда не ведала, как себя называть. — Нет, ты стала одной из нас, истинных его обитателей, его хозяев, его богов! — упоенно вещал Зсасз. Он вновь жадно рассматривал девушку, которая понимала все и без дальнейших слов. Похоже, он тоже вожделел этой встречи, вспоминал о пленнице, в которой углядел подобную ему… *** Они сняли номер в недорогой гостинице, где никто не спрашивал их имена. Возможно, их сразу узнали и испугались, но ведь все понимали, что нет никакого смысла вызывать купленную-перекупленную полицию. Ни Зсасз, ни Барбара не стремились раскрывать свои секретные штабы. Зато невероятно желали быть вместе. Дверь номера негромко хлопнула, затворяясь, верхняя одежда обвисла на вешалке. Два человека остались одни друг напротив друга. За окном разыгралась гроза, ливень хлестал по стеклу, завывая в оконной раме. В синих отблесках молнии, отраженных в таких же синих глазах девушки, падало на пол алое платье, когда Виктор почти неощутимо провел рукой вдоль молнии. Барбара тоже не терялась ни минуты, расстегивая пуговицы его черной рубашки. Почему же он вечно носил только черное? Точно вечный траур по кому-то… Истинный образ смерти. Но с красивым подкаченным манящим телом. Девушка залюбовалась жилистым сплетеньем мышц, обтянутых бледной кожей, на которой обнаружились еще несколько отметин. — А это кто? — поинтересовалась непроизвольно Барбара, проводя вдоль «зарубочек» на груди Виктора. — Более важные, чем рядовые зомби, — охотно объяснил Зсасз. — Но ты не такая, ты не зомби! С этими словами он вновь впился в ее губы долгим поцелуем. Барбара ничуть не противилась, когда Виктор повалил ее на узкую постель, сминая покрывала. Его губы приникали к ее шее, руки изучали тело. Он отличался от остальных ее любовников. Барбара не могла понять, чем именно. Может, некой нервностью, может, тем, что желал обладать всецело ей, такой же безумной и отрешенной от суетливого склепа. Маньяк оказался с ней невероятно нежен. Они не торопились, ведь вся ночь осталась в их распоряжении. Ночь — их время, их покровитель, их слуга. Небо разверзлось пропастью и смыло черный город колоссальной кляксой, а Барбара заснула в объятиях бездны. Ощущение вечного преследования иссякло. Монстр ласково мурлыкал, найдя своего собрата, свое отражение, свою любовь. И Барбара всецело позволила захватить власть этому существу, которое подавляли все вокруг, забывали, игнорировали. И лишь Виктор отыскал в глубине ее испуганной оболочки. Нерешительность, недозволенность — не для них, не для нее. Два монстра на дне бесконечной бездны — вот истинные лица и первые люди черного города. *** — Тогда тоже шел дождь… — разбудил ближе к рассвету монотонный голос без выражения. Эмоционально Зсасз рассуждал только об убийствах, только это по-настоящему интересовало его. Ныне просто что-то непроизвольно вспомнил. Виктор обнаженным сидел на краю кровати, глядя в не закрытое жалюзи окно, за которым город все же никуда не делся. Он остался навеки каменным монолитом миллионов пропоровших облака небоскребов. Через много веков, наверное, новые люди сочтут ошибочно, что так их далекие предки возносили хвалу богам, не подозревая, что эти постройки — вертикальные усыпальницы для живых. Город не верил ни в кого, не доверял никому. Даже после бесконечно сладостных минут страсти Барбара не испытывала и капли привязанности к Виктору. Лишь радовалась избавлению от страха преследования. Но все же сочла нужным поинтересоваться: — Когда? — Когда я впервые увидел… пустоту, — отозвался вкрадчиво Зсасз, повернувшись и потянувшись к девушке, обнимая ее, гладя ее бархатистую кожу, говоря: — Тебе повезло, что ты одна из нас. — Иначе? — осведомилась девушка, уже приблизительно догадываясь об ответе. — Иначе ты бы стала одной из «зарубочек», — порывисто отвернулся Виктор, вновь уставившись в окно, но его голос приобретал особое звучание, непривычную взволнованность: — Я открыл этот счет однажды. Быть может, в тот самый миг он боролся с острым желанием убить Барбару. Но останавливал себя. — И многих зомби ты уже уничтожил? — спокойно спрашивала Барбара, точно речь шла о чем-то предельно обыденном. Для них — истинных обитателей Готэма — это и правда являлось простой темой. Они хозяева, а большая часть города — их игрушки. Барбара прильнула мягкой грудью к спине Виктора, ласково обнимая его за плечи, выглядывая из-за плеча. Два демона в ночи подсчитывали, сколько жизней отняли. Зсасз, точно вендиго, обратил девушку в подобную себе однажды. Она боялась превращения, неслась прочь, но вот они вновь встретились. Два духа-людоеда. — Много, но недостаточно, — словно недовольный собой констатировал Виктор. — Множество тупых бесцветных зомби. И тех, кто мне особенно понравился. Как ты, — он обернулся к Барбаре, коротко целуя ее, со вздохом более спокойно продолжая: — Это лучшее, что я мог для них сделать. Ведь мир мертв, зачем им оставаться в нем? — А что же я? — не до конца понимала его мотивы Барбара. — Ты теперь поможешь очистить мир от зомби. Их так много! И они забыли, что умерли, — Виктор нервно выдохнул, точно боролся с подступающим безумием. Барбара видела это, чувствовала. Похоже, киллер обещал скоро превратиться в маньяка. Одной работы на Пингвина ему было явно мало. Но именно это и привлекло девушку, ведь она сама переступила черту всех дозволенных запретов, всех древних грехов. И за ней оказалась не пропасть, не гром небесный. Та же жизнь, пусть и немного в другом качестве, бесконечно и бессмысленно свободном. Зсасз внимательно рассматривал девушку, упоенно проводил по ее мягким светлым волосам, вдыхая их аромат. Он умел ценить красоту. Казалось, он не желал отпускать Барбару, но она подозревала, что остаться с ним навечно означает стать его «зарубочкой». В них существовала своя сложная система, особенные «гости» или заклятые «враги» занимали более почетные места на телесном холсте его убийств по сравнению с рядовыми мертвецами. Но Барбара не спешила превращаться в часть этой картины, ведь она еще не отомстила Джиму Гордону. При мысли о бывшем возлюбленном девушка испытала отрезвляющий гнев, накативший горячей волной. — Прощай, Виктор, — произнесла она. Мужчина устало отстранился, долго глядя на нее из-под полузакрытых век. Он ее запомнил, как и она его. Но что это значило в масштабах черного города? Зсасз многозначительно молчал в ответ. Барбара тоже молча оделась и собралась, зная, что больше они уже никогда не встретятся в лучшем случае. В худшем — сойдутся в лютой борьбе банды Пингвина и «Маньяков». В черном городе никто не заслуживает ни счастья, ни теплоты. Одну короткую ночь темной ненормальной страсти. Пусть они оба и являлись теперь хищниками, а не жертвами, но очутились по разные стороны баррикад, разделенные сферами влияния разных банд Готэма. Навечно рассеченные. Навечно ненужные друг другу. Теперь Барбара была свободна даже от образа Виктора. Внезапно ушел и отдалился его пронизывающий взгляд, лишь тело еще помнило объятия и поцелуи. Но это все зыбко и приземлено. Барбара получила то, что требовало ее освобожденное чудовище, но вдруг осознала, что в ту же ночь лишилась единственного человека, который понимал ее по-настоящему. Он стал лишь одним из врагов, потому что «истинные боги» Готэма не имеют друзей и возлюбленных. Барбара Кин осталась совершенно одна, значит, настало лучшее время для мести Джиму Гордону. Барбара поклялась любой ценой растоптать все, что скрашивало его жизнь. Казалось, она стала сильнее, чем когда бы то ни было. Отныне истинного монстра Барбары Кин окончательно освободил тот, кто и пробудил его — Виктор Зсасз.