Далеко и близко

      Пепельно-серое небо низко и тяжело нависало над Гвареном, будто бы готовое вот-вот обрушиться. С улицы доносились громкие крики птиц – собиралась гроза. Логэйн невесело усмехнулся: гроза действительно собиралась. Решающая битва с орлесианцами станет серьезным испытанием для него. Как и для всей мятежной армии.       Он раздраженно отбросил перо и со скрипом отодвинул массивный стул, поднимаясь. Покои в замке бывшего тэйрна ему выделили удобные и просторные: кабинет, спальня и небольшая примыкающая к ней ванная. В лагере изгоев никто и помыслить не мог о таких благах. Логэйн вздохнул: не таким способом ему хотелось добиться признания и славы, если вообще хотелось. Но он не привык жалеть о содеянном, тем более, теперь, накануне боя. И который день уже он ломал голову над удачным планом операции, но сосредоточиться толком не получалось. А времени оставалось все меньше.       Логэйн подошел к окну и с усилием надавил на старую тяжелую раму. Она заскрипела, нехотя поддаваясь, и в комнату тут же хлынул свежий прохладный воздух. Во дворе замка вместе с солдатами тренировались новобранцы из гваренского ополчения: мятежная армия принимала всех, кто желал добровольно отдать жизнь за законного короля.       Эти люди выглядели решительно и самоотверженно, с яростью бросались в бой даже во время учений и тренировок. Их вела слепая преданность Мэрику, искренняя надежда на победу справедливости. И ни один из них и помыслить не мог, что роль этой справедливости в конце концов предстоит исполнить Логэйну и Роуэн, как прежде – эрлу Рендорну, ныне покойному. Им совсем не обязательно знать подробности: достаточно и того, что один вид Мэрика способен вселить в их сердца неколебимую уверенность в победе.       Губы Логэйна в очередной раз изогнулись в усмешке. В отличие от простых солдат, он старался не питать пустых надежд.       Бок о бок они провели на этой войне почти три года. После взятия Гварена мятежную армию охватила эйфория, словно они неотвратимо идут к победе уверенными шагами, но Логэйн уже тогда знал: этого мало.       Гварен стал поворотной точкой: слишком многое произошло здесь, в стенах этого города. Они стояли на пороге последней битвы за трон, и отступать было некуда, и Логэйн готовился принять удар на себя, едва ли не пожертвовать собой, если это понадобится. Обменять жизнь одного человека на жизни многих – отважно и благородно, самоотверженно до тошноты, совсем как в древних легендах и сказках, которые так любила рассказывать ночами у костра сестра Эйлис. И которым никогда не верил Логэйн.       Неожиданный стук в дверь заставил нервно обернуться. Он никого не ждал и не планировал встреч, да и представить не мог, кто собрался его побеспокоить. Ведь Мэрик не утруждался постучать: с широкой улыбкой врывался в комнату, как ураган, снося все на своем пути.       – Войдите, – сказал Логэйн, откашлявшись после долгого молчания.       Он на несколько секунд замер: на пороге комнаты показалась Роуэн. Ее появления Логэйн ожидал менее всего, но к собственному стыду, признаться, искренне желал увидеть ее. Мысли о ней не покидали его даже во время обдумывания стратегий и планов, наполняли сердце нетерпением и радостной тревогой. Произошедшее между ними до сих пор казалось нереальным. Как и то, что она стояла сейчас у двери в его кабинет, не решаясь войти, точно боялась чего-то.       – Я… – неуверенно начала Роуэн, подходя ближе, – надеюсь, я тебя не отвлекаю. Я хотела поговорить. Обсудить последние события. И то, что нам предстоит.       Она выглядела заметно смущенной, и Логэйн едва не рассмеялся – он сам наверняка не лучше: пальцы непроизвольно сжались в кулак и нервно сминали край рубашки, а по затылку к шее скатилась капелька пота.       Логэйн догадывался, о чем она намерена говорить. Слишком многое изменилось за последние недели, не только в мятежной армии, но и между ними троими. Упрямство и категоричность Мэрика раздражали сейчас сильнее обычного: он как будто ставил собственные переживания выше нужд собственных подчиненных. Хотя Логэйн прекрасно понимал, что это не так.       – Меня тревожит Мэрик, – прямо сказала Роуэн. Она подошла совсем близко, остановившись всего в шаге от Логэйна. Неуверенность и смущение пропали из ее взгляда так же быстро, как и появились, сменяясь привычной решимостью.       – Признаюсь: меня тоже, – согласился Логэйн, недовольно скрестив руки на груди. – Этот идиот похоже не понимает, что нас ждет в ближайшие недели. И если бы он нервничал из-за столкновения с армией Мегрена, я бы ни слова не сказал, но это все…       – Я могла бы его понять, – оборвала его Роуэн, пожалуй, даже слишком поспешно, – но меня намного больше заботит личность Катриэль и ее участие во всей этой истории. Ее отъезд именно сейчас кажется подозрительным. Я думаю, Мэрику может грозить опасность.       – Я сразу же об этом подумал, но не отпускать ее означало в открытую выказать враждебность, – нахмурился Логэйн. – Она-то наверняка уже догадалась, что мы имеем определенные мысли на ее счет, а вот Мэрик… Вспоминая его реакцию, смею предположить, что он бы вовсе отказался нас слушать.       – Поэтому я пришла к тебе, а не к нему, – Роуэн смотрела на Логэйна, не отводя взгляда. И в какой-то момент ему показалось, что она чудовищно устала от всего этого.       Война вымотала их обоих, оставила глубокие рубцы в душе и сердце. Пережитое не забудется – это знали они оба. Разлад в дружбе ранил их одинаково сильно, но с разных сторон: Логэйна скорее задевало, как Мэрик обошелся с Роуэн, чем то, что он как обычно своевольничал до последнего. Поэтому сейчас так хотелось обеспечить ей хотя бы какое-то спокойствие, сделать ее счастливой, хоть и ненадолго.       Повинуясь необъяснимому минутному порыву, Логэйн подошел ближе. Они оказались в полушаге друг от друга, и несколько секунд он позволял себе беззастенчиво разглядывать ее, любуясь пленившей его когда-то красотой: наспех убранные в косу длинные волосы, точеное лицо и светлые серые глаза, светящиеся невероятным умом; она словно могла найти решение любой, даже самой сложной задачи, из всякой ситуации найти наилучший выход.       Логэйн помнил, какая у нее кожа: обветренная и огрубевшая в битвах и тренировках, как у него самого, – именно это делало ее собой. Он не искал изысканной красоты, бездушной, хотя и прекрасной оболочки. Невольно найдя в ней отражение самого себя, Логэйн почти сразу осознал: так это и происходит.       Отчаянно хотелось коснуться ее щеки, поцеловать, хотелось наговорить глупостей, до боли правдивых, от которых перехватывало дыхание. Роуэн вдруг улыбнулась, спокойно и ободряюще, заметив его волнение, и губы невольно дрогнули в подобии ответной улыбки.       – Я направил по ее следу пару своих людей, – сказал Логэйн после небольшой паузы. – В крайнем случае, они сразу же пошлют нам весточку. А Мэрику лучше пока ни о чем не говорить.       – Ты прав, – заметила Роуэн, – он и без того сам не свой вот уже несколько дней.       Логэйн кивнул, и они снова замолчали, пристально глядя друг на друга. Это молчание не казалось неловким или натянутым, когда нечего сказать, – напротив, оно дарило восхитительное спокойствие.       – А еще я хотела сказать тебе более приятную новость: наши солдаты полностью готовы к битве, – проговорила Роуэн, нарушая молчание. – Мне кажется, они даже ждут ее. Некоторые совсем этого не скрывают.       – Им хочется вернуть наконец мир в Ферелден, – без тени сомнения заявил Логэйн. – Они хотят вернуться на свои земли, к своим семьям. Чтобы все это поскорее закончилось, – он сделал небольшую паузу, а потом заговорил вновь: – И я тоже этого хочу.       От собственных слов, от мимолетной мысли в горле вдруг образовался комок, словно кто-то сжал его со всей силы. Все действительно скоро закончится, и Логэйн понимал это как никто другой. И закончится не только война.       По привычке нахмурив густые брови, он хотел было уже отвернуться, но остановился, стоило пальцам Роуэн мягко дотронуться до его щеки. Она не удерживала, не говорила: только смотрела так же решительно и уверенно, касалась с нежной осторожностью, и глубокие чувства в этом маленьком жесте ощущались куда сильнее, чем в любых словах. Особенно, таких высокопарных, какие так любила знать.       – Я знаю, о чем ты думаешь, – прошептала Роуэн, будто их могли услышать, – но я обещаю тебе. Я буду с тобой даже если… Если все обернется не так хорошо. Даже если мне придется чем-то жертвовать.       Логэйн не мог пошевелиться, не мог заговорить. Он слушал слова Роуэн, такие проникновенные и искренние, все еще эхом отдававшиеся в голове, слушал оглушительный стук собственного сердца. Все что доселе казалось пустой фантазией вдруг обрело плоть и кровь, стало до того явным, что от яркой картины резало глаза.       Он порывисто обнял ее, прижал к себе так крепко, как никогда в жизни. Зарылся носом в ее густые волосы на макушке, глубоко вдыхая запах стали и кожи, запах боя, который пропитывал ее с ног до головы. Хотелось сохранить в душе каждую минуту, проведенную вместе, пока у них еще оставалось время.       Роуэн обхватила Логэйна за спину, уткнулась носом ему в шею, так что он ощущал ее дыхание на коже, совсем близко. Это пробуждало яркие, живые воспоминания, от которых все тело наливалось тяжестью, и возбуждение разливалось от паха к груди, заставляя учащаться сердцебиение. А когда она, как будто на пробу, осторожно коснулась губами его шеи, стало ясно: она думает о чем-то похожем.       В какой-то момент Логэйн понял, что теряет равновесие, и в попытке удержаться на ногах сделал неуклюжий шаг вперед, заставляя Роуэн попятиться. Они уперлись в стол, найдя опору, и он выпустил ее из объятий, отстраняясь.       – Я люблю тебя, – проговорил он сбивчиво и немного хрипло, глядя на нее, взъерошенную и раскрасневшуюся. – После всего, что случилось…       – В тебе иногда слишком много сомнений, – Роуэн прервала его на полуслове, прикоснувшись пальцами к его губам. – Я тоже тебя люблю.       Еще несколько секунд Логэйн смотрел на нее во все глаза: он словно не верил, что она сказала это так легко. А потом – потянулась к нему, и он тут же склонился, чтобы наконец поцеловать ее.       Усилием воли Логэйн заставил себя не думать и не вспоминать – хотя бы на какое-то время – обо всех условностях, об обязанностях и долге перед Ферелденом. Он не ставил собственные желания выше чужих, но сейчас все, чего ему хотелось, оказалось в его руках. И не в отчаянной промозглой полутьме подземелий, а осознанно и спокойно, взаимно до боли.       Он едва успел заметить, как Роуэн облокотилась на столешницу, как ухватилась за ворот его рубашки, с силой притягивая к себе. Они останавливались только чтобы мимолетно взглянуть друг на друга, и совсем скоро дыхание у Логэйна сбилось, а лицо покраснело.       Прервав поцелуи, они посмотрели друг на друга. Каждый будто искал в другом что-то, что нужно непременно запомнить. Логэйну хотелось запомнить все, что он видел и ощущал.       Он коснулся губами ее скулы, скользнул к подбородку, а потом поцеловал в шею, более смело и уверенно, оставляя розоватый след. Роуэн вздрогнула, хватаясь снова за его воротник, и слегка отвернула голову, намекая, чтобы он продолжал. Логэйн помнил, что это ей нравится.       Он взялся за вырез платья и осторожно спустил его, приоткрывая плечо, чтобы коснуться его губами. Ему нравился солоноватый привкус ее кожи: должно быть, совсем недавно она проводила тренировку со своими воинами и сразу после этого поспешила к нему. Она не лезла из кожи вон, чтобы выглядеть красавицей, подобно многим ферелденским аристократкам, это делало ее еще более прекрасной.       Логэйн вздрогнул, осознав, что слишком сильно задумался: Роуэн уже успела расстегнуть его рубашку и весьма бесцеремонно выдернула ее из-за пояса. Стоило ее пальцам коснуться его обнаженной кожи, он резко выдохнул, уткнувшись носом ей в плечо. Она тихо и довольно рассмеялась, положив ладони ему на живот, и медленно скользнула выше, к груди, заставляя его напрячься еще сильнее. Именно такими он представлял ее прикосновения все это время, не верил уже, что это когда-нибудь повторится. И от этого ощущения казались почти нереальными, чересчур сильными. И хотелось еще.       Дотянувшись до шнуровки на платье, Логэйн потянул за тесемки. Он слегка подергал за край выреза, и Роуэн тут же подняла руки, выбираясь из рукавов, а стоило расстегнуть и снять лиф – с облегчением выдохнула, будто все это время мучилась от жары. Он дотронулся губами до ее ключицы: кожа, слегка влажная от пота, и правда оказалась горячей.       Спустив одежду Роуэн к поясу, Логэйн принялся целовать ее грудь, пальцами зарываться в волосы и скользить по обнаженной спине. Возбуждение нарастало неравномерными волнами, он усилием сдерживал себя от резких и порывистых действий: хотелось продлить минуты близости, насколько возможно.       Когда он сжал губами ее сосок, втягивая его в рот, Роуэн замерла и вздрогнула всем телом, а потом выдохнула и едва слышно застонала, прикусив губу: лишь бы кто не услышал. Ни один из них не думал сейчас о том, что Роуэн – невеста Мэрика и будущая королева, но привлекать лишнее внимание не хотелось, ведь в кабинет мог бы постучаться кто угодно. Хотя это, признаться, подзадоривало Логэйна только сильнее. Ему нравилось касаться ее груди губами и руками, нравилось, как она в ответ касалась его, как цеплялась то за его плечи, то за волосы. Как она выгибала спину, лишь бы только оказаться ближе, лишь бы он не прекращал ее мучить.       Отстранившись, Логэйн подошел к столу вплотную, придвигаясь к Роуэн ближе. Она положила руки к нему на шею, улыбнулась и коротко поцеловала в щеку. Сердце давно уже билось у самого горла, а в эту секунду он ясно ощутил, как дрогнуло что-то внутри. Он опустил ее спиной на стол, не обращая внимания на летящие на пол листы бумаги, и приблизился к лицу, замер, вглядываясь в глаза. А она потянулась к нему и положила ладони на щеки, притянула к себе и поцеловала, глубоко и чувственно.       Пальцы подрагивали от возбуждения, пока он судорожно расстегивал штаны и стягивал с себя белье. Напрягшийся член выскользнул из трусов, и Логэйн сжал зубы, лишь бы не застонать, так сильно хотелось уже почувствовать ее всем телом, в полной мере. Роуэн гладила его по щекам, не прекращая целовать, неразборчиво говорила что-то прямо в губы, а он только сбивчиво дышал, целуя в ответ, ощущая свое и ее напряжение особенно отчетливо.       Логэйн запустил руки ей под длинные юбки, сминая и поднимая их, добрался до белья и резким движением стянул его до колен. Роуэн покраснела, смущенно прикусила губу, слегка разведя в стороны колени, и он выдохнул, приближаясь и ощущая ее тепло. Он провел руками по ее ногам от колен к бедрам, задирая юбки еще выше, и едва коснулся ее, а потом медленно вошел и сразу же остановился, услышав очередной тихий стон.       Склонившись к Роуэн, Логэйн теперь сам дотронулся до ее щеки тыльной стороной ладони. Она смотрела на него, дышала хрипло и учащенно, сжималась крепко и плотно вокруг его члена, и нестерпимо хотелось начать двигаться, но он выжидал, стараясь вдыхать глубже. Ее ноги увереннее обхватили его бедра, он немного подался вперед, и она тут же вцепилась ему в плечи, притягивая ближе.       Движения, поначалу медленные, становились уверенными, пускай и неумелыми. Логэйну доставало и того, что Роуэн, прерывисто дыша ему в ухо, шептала его имя, до боли сжимала пальцы у него на плечах, так сильно, что он ничуть не удивился бы, обнаружив через несколько часов мелкие синяки. Она дрожала, привлекая его к себе, не давая отстраниться ни на секунду. Их тела соприкоснулись: вспотевшая кожа скользнула по оформившимся твердым соскам, и они почти одновременно со стоном выдохнули.       Роуэн отняла руку от плеча Логэйна и с нежностью заправила ему за ухо упавшие на лицо взмокшие волосы. От каждого ее прикосновения возбуждение жгло его все сильнее, а стоило ей неловко поначалу, нерешительно податься навстречу его движениям, он глухо застонал, ощущая, как член проникает глубже. Он невольно ускорил темп, прислоняясь теснее, обхватывая ее обеими руками за плечи, и поцеловал в губы с необычайной горячностью.       Изгибаясь, она понемногу подстраиваясь под ритм, и Логэйн вдруг понял, что они оба сейчас на пределе. Отбросив былую нерешительность, они неуклюже, но с чувством исследовали друг друга, касаясь и двигаясь в одном темпе, и от этого Логэйна переполняли эмоции невероятно сильные и светлые, каких он не испытывал ни разу в жизни.       После очередного движения Логэйн почувствовал, как Роуэн крупно задрожала и сжалась особенно сильно, зажмурилась и всхлипнула, а потом отпустила его плечи и устало опустилась на столешницу. В эту же минуту он и сам ощутил разрядку, подавшись вперед в последний раз, прежде чем остановиться. Она в который раз уже потянулась к его щеке и ласково провела по ней пальцами, улыбаясь расслабленно и спокойно, словно им ничего не грозило. Словно они могли позволить себе просто быть вместе.       Логэйн ощутил неожиданную колкость в горле, разглядывая счастливое лицо Роуэн, ее увлажнившиеся глаза и припухшие покрасневшие губы, и сглотнул, на секунду зажмурившись. Он отошел в сторону, чтобы наспех натянуть белье и штаны, а она принялась поправлять платье и волосы, чтобы хоть как-то привести себя в порядок.       Роуэн, подтянувшись, слезла со стола и сделала пару неверных шагов в сторону Логэйна. Она крепко обняла его, и он едва улыбнулся: она все еще вздрагивала.       – Я обещаю тебе, – прошептала она, уткнувшись носом ему в шею, повторяя собственные слова.       – Я верю, – без тени сомнения ответил Логэйн, обнимая ее в ответ. Он прижался губами к ее макушке и позволил себе прикрыть глаза, наслаждаясь теплотой этого мгновения. Они оба знали: именно так и будет, что бы ни случилось.