***
***
***
моросинки падали на лицо. Из ближайшего лягушатника слышалось квоканье то ли жаб, то ли лягушек, никогда не мог отличить этих тварей, как и то, являлись они амфибиями или рептилиями. - Жрать охота, - протянул малыш Тимми. Это был худощавый парень, на котором даже косуха висела, как рубашка на полевом пугале. Да и сам он походил на защитника кукурузных полей больше, чем на человека. Соломенные волосы, сапоги до колен, которые он носил даже в самую жаркую погоду. Словно рыба на мелководье, Тимми ловил капли с неба, будто они могли утолить его голод. - Это точно, - согласился Гарри. Мне нравилось его имя. Нет, не то, чтобы Эндрю звучало как кличка фермерской свиньи, но Гарри я мог произносить даже чаще, чем "Аминь", - Эндрю, долго ещё? - Скажи мне Гарри, - начал я, - ты видишь поблизости машину? - Нет. - Тогда закрой свой поганый рот, - я часто любил показывать, кто в компании хозяин. Гарри ни с того, ни с сего разразился ужасным гоготом. Гусей, спасших Рим довольно-таки переоценили, Гарри своими нечеловеческим смехом мог предупредить все северные штаты. - Заткнись - прыснул я, после чего Гарри замолк. Никогда не понимал, над чем смеётся эта падаль, - кто-то едет. Я тут же натянул свой капюшон и зашагал к дороге, при этом почва под ногами издавала чавкающие звуки. Это был человек на велосипеде, рядом бежал чёрный пёс, виляя хвостом, словно рядом ехал большой кусок шницеля. Шницель был одет в тёмную куртку и в чёрной бейсболке с большой красной буквой "B" посередине. - Помогите, - взмолился я, протягивая руки вперёд, - помогите! Велосипедист тут же остановился. Пёс уставился на меня. - Там мой друг, ему нужна помощь, скорее... - Где? - не долго думая спросил путник, что мне очень сильно понравилось, - что сучилось? Мы тут же направились в сторону лягушатника. Мои компаньоны, ясное дело, скрывались среди камышей. - Мой друг Гарри, он... его нога вся в крови, пытался её перевязать, но... скорее, - чёрт подери, по щеке едва не скатилась слеза, пока мои губы скулили этот бред. Недолго думая, я обернулся и ударил парня в область живота, видимо попал в печень, поскольку его тело судорожно припало на одно колено, а рот неистово стремился заполнить лёгкие воздухом, безуспешно. - Не ломай комедию, - следующий удар я нанёс ботинком в ухо. Бейсболка отлетела в сторону, тело повалилось на бок, - дядя, вас что не учили не доверять незнакомцам? Деньги есть, выворачивай карманы! - гавкнул я так, что даже сам испугался собственного голоса. - Ты... - выплюнул парень, - как ты... Я знал, что он намеревался сказать, поэтому прекратил его усилия ударом, того же ботинка, в лицо. Меж маленьких лужиц стала сочиться маленькая алая струя, которая растекалась всё шире. - Не заставляй меня... - острая боль пронзила правую ногу. Чёрт! Было действительно больно. Я обернулся и в ужасе заметил, что чёрный пёс вцепился в икру. Клыки пронзили эпителий и я тоже приобрёл риск, залиться своей собственной лужицей крови. - Ах ты падла! - вскрикнул Гарри, выскочив из тучи камышей. Его грузный, запрещённый законом ботинок, впечатался в морду псины. От комедийного падения лицом в лужу грязи меня спасли руки, выставленные вперёд. Боль в ноге слегка утихла. Одним движением руки, я выхватил складной нож из заднего кармана. Пёс показал свой звериный оскал, два ряда белоснежных лезвий покрытых эмалью, морщины на морде, и огонь в глазах, пёс приготовился к рывку, но тут появился Тимми, с огромной корягой в руках. Этой секунды мне хватило, чтобы показать собственный оскал, оскал моего лезвия. Два удара ушли куда-то за ухо, лезвие вошло насколько беспрепятственно, что я даже не был уверен в том, достиг ли цели, но бордовая капля, отлетевшая в сторону отвергла все сомнения. Визг. Ещё два удара, теперь в рёбра. Я схватил тварь за шею и повалил на землю. Ненавижу собак. Псам кусающих людей, псиная смерть. Каблук выбил дух из раненного тела, а два заключительных удара завершили казнь. - Баки! - звук этого возгласа, окончательно ввёл меня в чувство транса. Велосипедист едва стоял на ногах, один глаз залило кровью, а подкошенные ноги едва боролись с гравитацией, - что ты сделал!? Начинался настоящий ливень. Небо треснуло от раската грома, молния озарила наши жуткие гримасы. Ветер готов был сбить любого, кто не готов твёрдо стоять на ногах. Что ж, вызов принят. Я бросился на парня, при этом нож по-прежнему был у меня в руках. Тимми и Гарри знали, что в такую разборку лучше не вмешиваться. Под очередной раскат, я замахнул руки посильнее и решил покончить с этим гнусным днём. Кошелёк полный денег, настоящее разливное пиво в кружках, а не из бутылки, удар кия о бильярдный шар, доступные женщины, вот что я увидел в следующее мгновение. Рука моя была остановлена. Пальцы велосипедиста вцепились в мою кисть. Схватка не на жизнь, а на смерть, разве не это цена за жизнь блудливого сына улиц? Никто не намеревался так просто сдаваться. Боль в ноге не давала покоя, но куда больше меня волновало то, что рука с ножом зажата крепким хватом. Молния блеснула где-то вдалеке, за спиной врага. Вспышка света и вот я на земле. Тело врага навалилось на меня, нет, он был ещё жив. Его губы едва не касались моего уха, поскольку я чувствовал его дыхание. Из его уст вырвались невнятные слова, после чего я почувствовал жгучую боль в груди, она нарастала, пока не послышался хруст. Я не слышал собственного голоса, но я изо всех сил рвал глотку, казалось, что вот-вот гром и молния увидят во мне соперника. Горло залило тёплым, чтобы набрать воздуха, мне пришлось отхаркнуть это вещество, поток которого не прекращался. Незнакомец встал, упираясь об меня руками, но тут на него накинулись мои ребята. Я хотел встать и сплюнуть непонятное вещество, но увидел рукоять своего ножа, причём она торчала оттуда, где находилась моя грудь. И тут я всё понял. Капли вырвавшиеся из под закрытых век обжигали... 2.Без названия. «Глупый человек, глупая смерть. Я подошёл к телу, которое всё ещё трепыхалось, предсмертные судороги сотрясали конечности, пальцы, словно отбивали свою последнюю мелодию на клавишах пианино, затем всё прекратилось. Я был здесь, секунду назад, я проводил несчастное создание, которое было зверски убито человеком на земле. Вы, все вы, считаете, что я отнимаю ваши жизни, как же вы ошибаетесь, каждый день, каждый час, каждую минуту, вы сами преподносите её мне. Вы не представляете моё счастье, когда я захожу в комнату старика, который прожил, может не самую достойную, но долгую жизнь. Но многие из вас спешат убивать и умирать. Нет, в смерти нету романтики, ваши судороги, лица искаженные последним импульсом нервной системы, это вовсе не то, что стоит воспевать в одах. Вот он, лежит. О чём он думал и думал ли он поступить иначе? Что ж, в этот миг, человек всегда думает о самом важном. Я склонился над лицом трупа. “Я не могу, не могу умереть так, я не готов, я не должен умереть от рук этой твари!”. Как видите, ни сожаления, ни раскаяния, слепая ненависть. Что ж, глупый человек, мы ещё увидимся…» II. 3.