Rat

Он был одним из миллиарда подростков двадцать первого века, ничем не отличающийся от остальных. Выцветшие шрамы на худых запястьях, черное металлическое колечко в брови, яркий пластырь чуть выше локтя, незамысловатая татуировка со словами на иностранном языке, конечно же полными глубокого философского смысла (на самом деле цитата кого-то давно забытого), и одежда с популярных картинок в сети. В его комнате на подоконнике покоился маленький колючий кактус, мяукал кот по утрам, везде были разбросаны скетчбуки и разномастные книги, а на столе, рядом с фарфоровой кружкой нежных оттенков, которую некогда грел горячий шоколад с маршмеллоу, стоял ноутбук с вечно открытой вкладкой одной из знаменитых соц. сетей. Он был таким же как и все в его школе: зависим от друзей, телефона и общего мнения. А дорогая одежда и новомодные гаджеты умело скрывали все то темное, что происходило за закрытыми дверьми дома, где он жил с родителями. Об этом ведь необязательно было знать никому? Вы же никогда не подумаете, что у человека не лучшие отношения с родителями, если он все время будет ходить с не мало стоящими подарками от них, не так ли? Вы же даже никогда не задумаетесь о том, что может скрываться за брендовым теплым свитшотом или под плотной тканью подогнутых джинсов. Но вот на этой планете существовал еще один парень, такой же как и другие, как сам первый, со своими масками и проблемами, спрятанными под ними, но знающий маленький секрет. Раздевая каждый день мальчика с тайнами под одеждой, покрывая поцелуями каждый отличающийся по цвету синяк, ссадину и шрам, он тяжело сглатывал, подсчитывая сколько на этот раз новых синих следов обнаружит на худощавом немного смуглом теле. А позже садился за стол и печатал на ноутбуке продолжение шершаво-неприятной истории о насилии и его губительных последствиях. Он одевал безмолвно рыдавшего парня в его прекрасную маску-одежду, вновь окуная весь мир в неведение, и вызывал такси, что преодолевало короткий путь в несколько сотен метров. Он бы и сам мог проводить свою экспериментальную «крысу», но надобности в этом не видел, замечая каждый день как дрожащие руки достают из кожаного кошелька несколько идеальных на вид купюр для водителя, которому еще даже не поступил заказ, по пути смахивая с покрасневшего влажного лица кучерявую каштановую челку. Односторонняя любовь, запах никотина в белой маленькой комнатке, смешивающийся с ароматами расслабляющего секса, прозрачные слезы, катившиеся из зеленых глаз, смотрящих на не менее кристально чистый лёд голубых, что были устремлены в казавшийся ярким в темноте зашторенного помещения монитор еле слышно шумевшего ноутбука. Два года. Два года парень проводил свое свободное время в этой каморке, снимая маски и театральные костюмы, оставаясь нагим перед зрителями. Одним зрителем. И давая волю собственным эмоциям, забывая тексты гениальных сценаристов. Шестнадцать лет. Шестнадцать лет парень тонул в продуманных ответах и натянутых улыбках, в эмоциях утомленных существованием в этом мире родителей, в лужах крови и лжи. Четыре минуты. Четыре минуты прошло с тех пор, как единственного наследника семьи Стайлс объявили погибшим от рук наемных убийц. Такую версию вылили на людей СМИ. И только парень, дописывающий книгу в потемках затхлой комнаты закончил ее сценой, в которой мать разбивает голову сына кочергой, что покоилась у теплого камина. Он тяжело выдыхает, оглядывается на помятую, уже остывшую кровать, рядом с которой, на тумбочке, покоится забытая пачка дорогих сигарет, принюхивается к соцветию запахов, что всегда таит белая комната, аккуратно встает со скрипящего старого протертого стула, одергивает тяжелые темные шторы и открывает на распашку окно, поджигает зажатую между губ сигарету из той самой пачки и выпускает серовато-белые колечки из своего рта. — Эксперимент закончен. Крыса номер три прожила на год больше предыдущей. Умерла от рук родителей, необычно. «Документ сохранен», — оповещает за его спиной компьютер, переключаясь на синий рабочий стол с созвездием желтых папок. Простыни, таящие запах обычного, ничем не отличающегося от миллиарда других подростков, мальчика медленно крутятся в барабане стиральной машины, впитывая яркие ароматы порошка и кондиционера, в то время как его единственный зритель, увидевший, что творится за кулисами идеально проходившего спектакля, призраком идет по узким людным улицам, выискивая новую «крысу» и докуривая чужую пачку сигарет, вспоминая недоступную для своего сердца любовь покоившихся приспособлений экспериментов. Каждый хранит свои собственные секреты под самостоятельно выбранными масками. Под маской-одеждой кучерявый прятал боль: физическую и душевную. Но что же именно прятал под своей маской его «спаситель»?