Воспитание чувств

* * *

Разумеется, Чарльза отправили отрабатывать в кабинет истории. Пока директор кричал на них с Хэнком, было сломано три карандаша, причём мистера Хиггса совершенно не волновал тот факт, что нападающих было трое – и они подошли с явным намерением устроить показательную разборку. Начал-то по факту сам Чарльз. Сейчас он отдирал жвачки с нижней поверхности парт, для этого хотя бы выдали скребок. Ксавье не сильно был бы удивлён, если бы ему сказали сделать это голыми руками, странно, что им не всыпали розг за такое. Конечно, и Хэнку, и Чарльзу пришлось обратиться к медсестре, потому что эффект неожиданности только отсрочил неизбежное, так что Хэнку разбили очки и поставили просто великолепный фингал, а Чарльзу пришлось останавливать кровь из носа, именно туда пришёлся первый удар. Переносица распухла и ныла нещадно, несмотря на то, что он довольно долго держал на ней лёд. Сейчас очень хотелось полежать, но мистер Хиггс решил не откладывать наказание в долгий ящик, отправляя обоих на отработку сразу. Хэнку повезло: он попал в кабинет химии, сейчас наверняка возился с пробирками, что просто обожал, судя по его восторгам. Чарльз, конечно, любил историю, но не до такой степени, чтобы приводить кабинет в порядок. Он не мог выбросить из головы то, что увидел в сознании мистера Леншерра. От одного прикосновения к этим воспоминаниям стало так тошно и больно, что Чарльз снова почувствовал подступающие слёзы. В столовой он успел смахнуть побежавшую по щеке слезинку до того, как к ним подошли, сейчас же рядом не было никого, но Ксавье всё равно не позволял чувствам взять верх, хотя эмоции просто переполняли его. Столько боли, столько переживаний, столько лишений… Ему сложно было представить, как с таким можно жить, ведь Чарльз был из весьма обеспеченной семьи. Юноше отчаянно хотелось поговорить с мистером Леншерром, попытаться ему помочь, всё раздражение на него вдруг словно растворилось в бесконечном сострадании Чарльза к этой наполненной болью душе. Но самым важным было то самое, последнее воспоминание… - Мистер Ксавье, вы будете выбивать губки или любоваться пейзажем? Чарльз вздрогнул всем телом, он как раз распахнул окно – действительно, чтобы выбить губки, пропитанные мелом с доски, и задумался об увиденном в сознании мистера Леншерра. Он так глубоко погрузился в свои мысли, что не заметил вошедшего преподавателя. - Простите, - Ксавье быстро несколько раз ударил губки друг о друга, тут же оглушительно чихая от мелового облака. – И ещё раз простите. Он закрыл окно, укладывая губки рядом с доской. Осталось самая малость: всё протереть, и Чарльз выжал тряпку, начиная с задних парт. Мистер Леншерр сидел за своим столом, что-то отмечая в журнале. Они молчали, вплоть до того момента, как Ксавье оказался совсем близко, протирая парту первого ряда. - Почему вы скрываете это? - Чарльз не смотрел на учителя, но знал, что тот поднял голову. - Скрываю что? – мистер Леншерр вопросительно выгнул бровь. - Свою силу. Чарльз кинул тряпку в ведро и совершенно спокойно уселся на подсохшую парту, из этого ряда он вытер её первой – и то небольшое количество влаги, которое было на столешнице, уже благополучно испарилось. Разумеется, парта стояла ровно напротив преподавательского стола, и сейчас Ксавье смотрел в глаза мистеру Леншерру, легко улавливая страх в его взгляде. Он тоже боялся, что кто-нибудь узнает. - Это же невероятно… - Чарльз не отрывал взгляда от учителя. – Вы понимаете, что вы уникальны? – Я не понимаю, о чём вы, мистер Ксавье, - перебил его Леншерр, чувствуя, как сердце резко подскочило до горла. Он ослабил воротник, вдруг стало невероятно жарко – кто-то узнал его тайну, то, что он прятал ото всех. - Конечно, понимаете, - кивнул юноша, видя, как действуют его слова, но не собираясь отступать. – Я говорю о вашей способности управлять… - Замолчите! Мистер Леншерр стукнул ладонью по столу, повышая голос, и Чарльз схватился за шею. Мать настаивала, чтобы он носил цепочку с крестом, и сейчас Ксавье безумно пожалел о том, что не снял её в первый же день пребывания здесь. Металлические звенья больно впивались в кожу, душа его, Чарльз отчаянно хватал губами воздух, пальцами пытаясь подцепить её и ослабить; Леншерр смотрел на это, окаменев, пока не сообразил, что это из-за него. - Нет-нет-нет… - он подбежал к Чарльзу, и, едва внимание преподавателя переключилось с его страха быть раскрытым на непосредственно последствия этого страха, цепочка опала, давая Ксавье вдохнуть. Он наклонился вбок, опираясь на парту и часто-часто дыша, пытаясь восстановиться. Мистер Леншерр стоял рядом, кажется, он был белее мела, не в силах оторвать взгляд от ученика, которого едва не задушил. - Вы… - Чарльз набрал побольше воздуха, - вы уникальны, сэр. - Вон, - хрипло проговорил мистер Леншерр. – Никакой отработки. Вон. - Но… - ВОН! Чарльз ретировался из класса, понимая, что его преподаватель ещё не готов к тому, чтобы признаться даже самому себе в том, что он не такой, как все. Ксавье понимал это, ведь он со своим даром не сразу свыкся, первое время пребывая в полной уверенности, что сходит с ума. Теперь же он хотел помочь мистеру Леншерру, но пока совершенно не понимал, как это сделать. Нужно было больше информации – и он знал, где её взять, только для этого нужно было дождаться Хэнка и ночи.