Венок из горноцвета

Третий год я зову, только эхо в ответ, Обманул меня ветер, запутал твой след. Только сталь твоих глаз не забыть никогда, А в груди ледяная морская вода. Мельница – Лента в волосах «Любовь – самое прекрасное чувство, которое человек может испытать за свою жизнь». Голову бы оторвала тому счастливому идиоту, который это придумал. Бретонка со злостью пинала мелкую гальку, блестящей чешуей покрывающую речушку в окрестностях Вайтрана. Соратники ошивались неподалеку, высматривая повозку, которую они должны были сопровождать до самого Солитьюда. Близнецы о чем-то шумно спорили, Эйла шикала на них, козырьком прикладывала узкую ладошку ко лбу и пыталась хоть что-то рассмотреть за палящими лучами небесного светила. В месяц высокого солнца все вокруг приходило в оживление – в главный торговый город провинции стекались бесконечные караваны со всех уголков Скайрима, мостовые наводняли уличные музыканты и бродячие артисты. В пестрой толпе острый взгляд соловья вылавливал время от времени мелькающие силуэты в броне гильдии воров, ловко срезающие кошельки у зазевавшихся прохожих. Вайтран утопал в зелени, гомоне и заливистых мелодиях скрипки. Летом работы у Соратников было хоть отбавляй – то медведь заберется кому-то в амбар, то порядком обнаглевшие разбойники нападут на торговцев прямо на главной дороге, то очередной преступник улизнет от разомлевшей на солнце стражи. Задание, которое Кодлак дал им сегодня утром, было совершенно обычным. Необычным был состав группы. Зачем отправлять сразу четырех членов круга охранять всего одну телегу? Девушка бы вполне справилась вдвоем с Эйлой или Фаркасом, они часто ходили на задания вместе. Старик хорошо знает, что старший близнец её недолюбливает, и именно поэтому отправил обоих братьев, как в наказание за трёхмесячное отсутствие. А может быть, все дело было в тысяче золотых, внесенных клиентом под залог. Глупо было бы упустить такую прибыльную сделку, если что-то пойдет не так, да и ударить в грязь лицом защитники Вайтрана не могут. От метания ледяных копий по грязевым крабам бретонку отвлек звук зазвеневшей стали. Видимо, норды решили устроить небольшую разминку. Охотница, бросив бесполезные попытки разглядеть что-то на пыльном тракте, присела на деревянную ограду около дороги и принялась приводить в порядок резной тисовый лук. После десяти минут тренировочного боя меч Факраса со свистом полетел в изумрудную траву, а сам оборотень с хохотом поднял руки в знак капитуляции. И даже на лице его вечно хмурого брата мелькнуло блеклое подобие улыбки. Бретонка фыркнула. «Надо же, его величество расщедрилось хоть на какие-то эмоции». Очередная ледяная глыба угодила ровно в бодро перебирающего ножками краба. Девушка медленно пошла к Эйле, потягиваясь и вдыхая полной грудью душистый запах горноцвета и лаванды, медом разлитый в дрожащем горячем воздухе. Кожаные ремешки Азидаловой брони впивались в обгоревшие плечи, тихо звякал с каждым шагом прикрепленный к бедру эбонитовый клинок в кожаных ножнах, и бряцал за плечами рюкзак, под завязку забитый разноцветными флакончиками с зельями и всякой полезной мелочью. Бретонка устало плюхнулась на ограду рядом нордкой, сбросила на землю тяжеленный рюкзак и с наслаждением вытянула ноги. - Ещё полчаса и мы возвращаемся в Йоррваскр, - пробурчала сестра по оружию, снимая начищенный до блеска лук с колен, - Два часа опоздания, о чём он только думает! - Может задержали в Рорикстеде, - пробасил Фаркас, - ярл выставил удвоенные патрули на границе с Пределом, изгои как с цепи сорвались – режут и военных и мирных. Стоило бы показать им, кто здесь хозяин. - А мы вместо этого эскортируем зажравшихся лавочников, - недовольно протянула довакин. - Мы в первый раз за эти полгода получили такой прибыльный заказ, а вы сидите тут и ноете, как маленькие дети, - холодно обронил Вилкас, сверля съёжившегося защитника Скайрима глазами. – Если вы и дальше продолжите в том же духе, то самые недовольные понесут наши вещи. - Хах! Самые недовольные вызовут очередную Обливионскую тварь, и она понесет наши вещи! – засмеялся младший близнец, беззлобно подшучивая над ещё больше насупившейся Айей. Девушка только хотела ответить, как на горизонте показалось облако пыли, а вслед за ним и долгожданный торговый караван. Три крепкие повозки в сопровождении пары замученных жарой и долгой дорогой солдат и бодрый пожилой имперец приятной наружности на облучке*. Вилкас фыркнул, развернулся и пошел встречать повозку вместе с оживившейся нордкой. Айя тяжело вздохнула, закинула на плечо потрепанный рюкзак и медленно поплелась за старшими товарищами. «Любовь зла, полюбишь и козла» - всплыла в голове любимая фраза одной её знакомой жрицы Мары. «Ты даже не представляешь, Тария, насколько ты права», - подумала бретонка, мрачно глядя в спину идущему впереди норду. Это началось давно, наверное, в тот самый день, когда худенький семнадцатилетний подросток впервые появился в дверях зала Соратников. Новоиспеченному довакину срочно нужны были хоть какие-то деньги, и сердобольная хозяйка таверны, в которой остановилась беженка, с радостью рассказала о том, что в Йоррваскре сейчас идет набор, а уж кто-то, а доблестные войны никогда не жалуются на безденежье. Девушке, только два месяца назад сбежавшей из раздираемой гражданской войной родины, было в общем-то все равно куда идти. За спиной осталось счастливое детство, рыбацкая деревушка на берегу моря, куда они с сестрой бегали детьми, древний город, окруженный острыми скалами и высокими каменными стенами. Прекрасный и непреступный Камлорн, и старинное родовое поместье на отшибе с красивым видом на окрестности. Мамины теплые ласковые руки, всегда пахнущие благовониями из храма, мягкие наставления и первые лечебные заклинания, срывающихся с маленьких ладошек будущей жрицы Кинарет. Высокие стопки книг, свитков и магические тонкие пергаменты, рассыпающиеся в руках после того, как правильно произнесешь вслух выученное заклинание. Зеленые, как весенняя листва, глаза учителя-альтмера, наставляющего не по годам способную к колдовству девочку и с малых лет приучившего её к ответственности за свою силу. Папины первые уроки, дисциплина и порядок, финты, уклоны и блоки, деревянный меч, впоследствии смененный на изящный клинок эльфийской работы. Боль в мышцах, сорванное дыхание после каждой тренировки и искреннее счастье в глазах, когда широкая ладонь взлохмачивала собранные в косу белые волосы, а всегда строгий капитан стражи широко улыбался и тихо произносил: «Молодец». Голубой венок из горноцвета, лучше любой короны украшающий младшую сестричку, похожую на неё как две капли воды. В семнадцать лет они должны были обе стать послушницами в Храме и служить богине под чутким руководством матери. Своенравная Айя, в отличие от своей кроткой сестры не горела желанием всю жизнь провести в молитвах, славя владычицу неба. Оставив на столе исписанный лист белой хрустящей бумаги и коротко попрощавшись с любимой сестрой, девушка сбежала с первым каджитским караваном, направляющимся на восток, в Вейрест, сбежала навстречу приключениям, неизведанным странам и другой, яркой, желанной жизни. Путешествие с говорливыми и доброжелательными эльсвейрцами, долгий переход через горы, Маркарт, имперская облава, Хелген, черный дракон в прозрачном небе, Ривервуд, Вайтран, снова дракон, и размытое, непонятное пророчество о древнем герое – все это выбивало почву из-под ног и путало мысли не хуже двемерских головоломок, так любимых её учителем в детстве. Соратники могли стать той опорой под ногами, которой ей так не хватало в эти сумасшедшие два месяца, шансом снова обрести определенность в жизни. Идти к Кодлаку, к которому её отправил высокий надменный данмер, было безумно страшно. Хотя, сражаться с огромным зеленым драконом пару часов назад было ещё страшнее. На ватных ногах юный маг пересекла длинный коридор и в нерешительности застыла у порога. Молодой норд смерил её пренебрежительным взглядом, бросил пару колких фраз и отошел к стене, демонстративно отвернувшись в другую строну. Девушка разозлилась, но смолчала, внимательно вслушиваясь в то, что говорил ей Предвестник. Она и по сей день не знает, что разглядел в ней тогда старый волк, но что-то изменилось в его лице, стоило ему всего лишь взглянуть Айе в глаза. Может быть, он увидел многолетние тренировки на заднем дворе, а может – золотистое свечение бессмертной драконьей души, заключенной в слабой и уязвимой оболочке. Первый тренировочный бой в зале соратников запомнился синяками, тонким шрамом на левой щеке и восхищением от четких, выверенных движений противника. Вилкас двигался быстро, но не суетливо, и так легко держал в руках тяжелый двуручный меч, как будто бы он ничего не весил. Бретонке пришлось приложить все силы, упрямство, волю и отцовские уроки, чтобы продержаться те необходимые несколько минут и нанести норду хотя бы один удар. Он был прекрасным воином, что конечно никак не смягчало его отвратительный характер. Бесконечные задания, мелкие поручения и непрерывная беготня из одного владения в другое не давали девушке скучать. За ними она совершенно забыла о своей первоначальной миссии, о том, что ей нужно было отправиться к седобородым ещё две недели назад. Отчитавшись Фаркасу о выполненном задании, Айя отправилась прямиком к Предвестнику. Услышав, куда она направляется, старик кивнул сам себе и безропотно отпустил её на целую неделю. Высокий Хротгар встретил довакина холодным ветром, метелью и торжественным молчанием темных каменных стен. В Вайтран девушка возвращалась ещё более растерянная, мало того, что она не знала, как добраться до нордских руин со сложным названием, ко всем её проблемам прибавилось то, что, похоже, опять придётся покидать Йоррваскр, едва вернувшись туда. По прибытию в город первым делом надо было зайти к чародею ярла. Торвар со смехом придерживал массивную дверь перед маленькой бретонкой, несущей на вытянутых руках стопку книг выше её самой. Желтоватые страницы с легким шелестом рассказывали давно забытые истории и легенды о благородных рыцарях, бесстрашных королях и смертельно опасных драконах, непобедимых и коварных. Наверху по-домашнему поскрипывали половицы, трещал фитиль длинной свечки на прикроватной тумбочке, рассеивающей уютный полумрак комнаты. Закутанная по уши в плед девушка жадно впитывала каждую строчку «Дихотомии Алдуина-Акатоша» как раз в тот момент, когда в коридоре раздались громкие голоса двух «старших» соратников. Звонкое сопрано Охотницы она узнала не сразу, в отличие от приглушенного баритона её собеседника, при звуке которого тонкие пальцы, сжимающие плетеный корешок, слегка вздрогнули. -Рия! Рия, ты здесь? - Она ушла в город где-то около получаса назад, - просипела новичок, кутая горло шерстяным шарфом, - кажется, что-то говорила про лавку Элриндира. Вилкас взглянул на неё, рассеянно кивнул и скрылся в дверном проеме, снова возвращаясь к прерванному разговору с Эйлой. Девушка, красная как рак, упала на подушку, закрывая пылающее лицо книгой. Следующий год пронесся как в калейдоскопе – мрачные гробницы, Клинки, драконы, занесенный снегом Винтерхолд, высокие пыльные стеллажи Арканеума, раскатистый голос Толфдира, эхом отражающийся от древних, пропитанных магией стен Коллегии, учебники, взорванная алхимическая лаборатория, за которую им с Дж’зарго вдвоем пришлось отчитываться перед Мирабеллой, выцветшие символы, высеченные на каменных стенах. Снова задания Фаркаса и Скьора, солнечные блики на залитой кровью длинной катане, ноющие от тяжелой стальной брони плечи, сырые подземелья, бандитские логова и величественные двемерские города, даже столетия спустя поражающие своей красотой. Винтерхолд, Хьялмарк, Белый Берег, Вайтран, Предел. Бесконечный круговорот. И в перерывах между бешеной скачкой – заваленный всевозможными яствами стол, громкие голоса и смех братьев по оружию, рассказывающих очередную веселую историю, одна лучше другой. Наблюдать за Вилкасом из-под полуопущенных ресниц для бретонки стало почти привычкой. За шумным застольем, на очередной тренировке, делая вид, что внимательно слушает Атиса, на совместном задании. Только вот девушка не знала, огорчаться или радоваться тому, что она никогда не встречала ответный взгляд. Воин относился к ней снисходительно – как к щенку, вечно путающемуся под ногами. Соратник явно не любил магов, и каждый раз, когда новичок на задании вызывала очередного атронаха, презрительно фыркал и выдавал короткое, но пренебрежительное: «фокусник-недоучка». Порой, девушка с завистью смотрела на Эйлу. Высокая, красивая, гибкая как кошка, она несомненно производила впечатление на противоположный пол. Каждый раз, стоило им пойти вместе на «охоту», как любила выражаться лучница, мужчины сворачивали головы, когда нордка легко и грациозно проплывала мимо. Айя только прикусывала губу и натягивала капюшон черного плаща пониже. И с близнецами она общалась также раскованно и непринужденно, в отличие от своей ученицы. Бретонка топталась на одном месте, блеяла что-то себе под нос и шарахалась от поддатых воинов каждый раз, когда кто-то из них пытался в шутку её приобнять. И обидно, и хочется как-то перебороть себя и все равно ничего не получается. Лучше взять в руки меч и пойти на задний двор, размяться. Толку больше будет. Разворот, приседание, перекат, косой удар снизу и рубящий сверху. Тонкие бледные руки в мозолях, слишком широкие плечи и тощая, угловатая фигура. Густая копна белоснежных волос, стянутых на затылке лентой, три длинных тонких шрама на ребрах – подарок разъяренного саблезуба, и по-детски припухшие щеки и губы. Тихий ужас, одним словом. Куда ей до рыжей красавицы? Прыжок, разворот, удар. Хотя, красота тут не причем. Они оба слишком разные, и дело даже не в возрасте или месте рождения. У Вилкаса в комнате всегда порядок: книги на деревянных полках стоят корешок к корешку, ни одна не свалится, а на высоких стеллажах никогда не заметишь пыли. На тумбе мерно коптят свечи в кованых подсвечниках, и даже оружие не разбросано по столам, а аккуратно закреплено на стеллажах. Норд никогда не скажет лишнего, не будет суетиться и паниковать. Но он импульсивен, как пламя, и с трудом контролирует себя в своей ярости, кидаясь в бой даже с превосходящим числом противников. У Айи в доме высокие окна, почти до деревянных брусьев на потолке, комнаты, залитые светом и впечатляющая коллекция самого разнообразного оружия на стенах. Со стеллажей свисают свитки, столы завалены высокими стопками книг и над длинным кухонным столом развешены душистые пучки засушенных трав. Алхимическая лаборатория в углу еле видна из-под гор мисок и флаконов с зельями. Весь воздух пропитался запахом чернил и бумаги, а на языке горчит от приторно-сладкого аромата паслена. И цветы, везде, где только хватило места впихнуть круглые глиняные горшки. Дом тёплых ветров пестрил ярко-фиолетовыми лепестками ядовитого колокольчика и белыми венчиками пушицы, подмигивал оранжевыми глазками языка дракона и переливался всеми оттенками горноцвета. Верный хускарл каждое утро с плохо скрываемой улыбкой смотрела на то, как её тан пытается найти что-то в этом беспорядке. Довакин хороший воин, но никогда не убивает без надобности и драке предпочитает разговор. И стабильно раз в две недели наведывается на Высокий Хротгар, только лишь для того, чтобы пару часов провести сидя на снегу и слушая рассказы одного старого Дова. А красивые акавирские доспехи пусть и дальше пылятся на манекене в углу гостиной. Новичок уже давно справляется со всеми заданиями в одиночку, ловко обращается с мечами и клинками и почти не пропускает удары на тренировке. Но для Вилкаса она, похоже, навсегда так и останется той нервной девчушкой с испуганными глазами и неуклюжей походкой. Будь она хоть десять раз спасителем мира. Девушка злится, спорит с ним до хрипа, но заставить его хотя бы доверять ей на то короткое время, обычно отведенное для очередной зачистки бандитских притонов, так и не может. И с принятием бретонки в Круг он, похоже, согласился только потому, что его отказ мало что мог изменить. Волчья кровь манила и пугала одновременно, но природное любопытство пересилило нежелание служить очередному даэдра. Эйла, в отличие от своего вечно угрюмого компаньона, со смехом вспоминала то, как в первый раз перевоплотившаяся девушка с непривычки отшвырнула шокированного стражника на пару метров. Вилкас тогда долго кричал, и было не понятно, на кого он больше злится – на бледную как полотно Айю, или на Скьора и Охотницу, не догадавшихся вовремя отвести сестру за город. Пока лукаво улыбающаяся нордка не рассказала, что вытворил он сам в день своего обращения. После смерти Скьора все пошло наперекосяк. Девушка с готовностью вызвалась помочь Эйле, бесшумно прокрадываясь мимо стоящих на страже охотников на оборотней и перерезав глотку их главарю, в последний момент выйдя из тени и дав ему возможность разглядеть своего убийцу. Серебряная рука кровью заплатит за смерть доблестного война, а мукам совести она может отдаться и потом. Поздним весенним вечером девушка возвращалась с очередной миссии, бережно пряча потертый конверт в складках темного плаща. Рана на боку саднила и левая рука, похоже, была сломана, но душу грело осознание того, что вражеские планы оказались у них в руках. И её почти никто не заметил, кроме охранников на входе, но они уже точно никому ничего не расскажут. Тихо прокравшись в жилые помещения, девушка осторожно скользнула в комнату Охотницы и бесшумно прикрыла за собой дверь. - Эйла, все пошло удачно, они даже не успели заподозрить что-то неладное, - торопливо тараторила бретонка, скидывая с себя плащ и с шипением прикладывая охваченную золотистым свечением руку к ранению, - двое на выходе потрепали, но ничего, я спрятала тела в озере, вряд ли они их обнаружат. Довакин развернулась к кровати с конвертом в руке, намереваясь отдать дневники соратнице, и отпрянула назад, увидев сидящего в кресле норда. - Отлично, - промурлыкал Вилкас, с едва сдерживаемым гневом смотря на пятящуюся к двери Айю, - а теперь мы пойдем к Кодлаку и ты ровненько перескажешь ему всё то, что только что сказала мне. -Подслушивать чужие разговоры некрасиво, - огрызнулась девушка, лихорадочно ища пути к отступлению. Гордость не позволяла сбежать, да и кто он вообще такой, чтобы говорить ей, что делать и как. – Ты не имеешь права мне указывать, - прошипела маг, сжимая тонкие пальцы на рукояти меча. И тут же пожалела о сказанном, когда выведенный из себя мужчина одним рывком прижал её к стенке, крепко держа её руки над головой. - Не имею права? А вы имеете право ставить под удар всех нас? – выплюнул соратник, без особых усилий удерживая трепыхающуюся бретонку. – Сегодня Атис и Рия заметили отряд «Серебряной руки» в окрестностях Вайтрана. Они никогда так далеко не заходили, а тут – вот совпадение!- сразу после ваших крестовых походов объявились почти у нас на пороге. Месть не вернет Скьора. – с укором произнес норд, глядя девушке в глаза. Довакин упрямо не отводила взгляд, стараясь не выдать смущение за напускной злостью. Пульс набатом стучал в ушах, каждый вдох давался с усилием, и в груди разливалась странная слабость, от которой дрожали руки и подгибались колени. Если бы не Вилкас, она бы грохнулась на пол, как какая-нибудь чувствительная девица из так любимых её младшей сестрой романов. Она могла бы кинуть в него заклинание, крикнуть, призвать атронаха или ударить под дых коленом за такое наглое покушение на её личное пространство, но тело стало ватным и совершенно не слушалось хозяйку. Многолетняя подготовка сдала перед обычной сентиментальностью. С ума сойти. Самообладания хватило только на то, чтобы передернуть плечами и прошипеть: «Отпусти меня, хочешь и вторую руку мне сломать?» - К Кодлаку я пойду сама, - холодно произнесла девушка, стараясь напустить на себя как можно более отстраненный вид, и, гордо подняв голову, направилась в покои предвестника. Старик выслал разозленного оборотня в коридор, но все же отчитал бретонку за бессмысленное кровопролитие. После этой ночи её и так напряженные отношения со старшим близнецом переросли в обоюдную неприязнь. Ну, почти обоюдную. Вилкас как обычно делал вид, что девушки не существует, а довакин не упускала ни одной возможности поддеть его. А потом взяла смехотворно простое задание в Рифте и пропала на полгода. Золотистый Рифтен, пропахший мёдом, сыростью и опавшей листвой с первого взгляда очаровал девушку перешептыванием осин, тихим плеском волн у причала и обманчивой безмятежностью залитых солнцем улочек. Лучшего места для того, чтобы забыться нельзя было сыскать во всем Скайриме. Высокие хребты гор, объятые седым туманом, бесконечные тропинки и огненный лес, широким поясом охватывающий разноцветный травяной ковер. Прогнившие доски в доках, потрескавшиеся от времени каменные стены и небольшой домик с алхимическим садиком и видом на озеро Хонрик. Гранитная плита на старом кладбище, отъезжающая в сторону с легким нажатием секретной панели. Рифтен умеет хранить тайны. Довакин надеялась, что этот скованный осенней дремотой город смоет её неуместные чувства холодной черной водой. Пыталась обмануть себя, думала, что если не будет видеть рядом с собой, то само забудется, уйдет навсегда, оставив после себя только легкое сожаление. Через семь месяцев она вернулась, по-кошачьи мягко ступая по укрывшему Вайтран разноцветному ковру листьев. В черной, как ночь, броне, с черным колчаном стрел за спиной и странной птицей, раскинувшей крылья на груди. И привела с собой странную нордку с горящими глазами на бледном лице. Девушка отмахнулась от кинувшихся на неё с расспросами воинов, пообещав все рассказать позже, и поспешила в покои предвестника. Снова задания, беготня от одного владения к другому и тщетные попытки совместить обязанности Соловья, Архимага, Соратника и Стража рассвета. Все валилось из рук, заставляя девушку недовольно щурить аквамариновые глаза и напрасно пытаться злиться на смеющуюся Серану. Юношеские черты лица давно сменились скульптурно вылепленными контурами, угловатая фигура стала плавной и женственной, и «братья» из гильдии стали кидать на неё заинтересованные взгляды, а воин в серебристой броне так и остался равнодушен. Только ворчал больше за долгое отсутствие и наконец-таки снизошёл до того, чтобы давать ей несложные задания. Айя все так же в тайне любовалась на подсвеченный солнцем профиль, засматриваясь на легко дрожащие ресницы и острые, будто бы выточенные из камня черты. Гордость заставляла при встрече прямо держать спину и дерзко смотреть глаза, но предательски сбегала, стоило ей переступить порог собственного дома. И даже спустя два года горькая как полынь первая любовь не желала отпускать, все больше пуская корни в душе. Девушка смотрела себе под ноги, медленно следуя в конце процессии и изредка перебрасываясь парой слов с идущим рядом Фаркасом. Первый привал прошёл довольно-таки спокойно, торговец рассказывал веселые истории, зевали на постах охранники и нервно прядали ушами гнедые сиродильские лошади. Довакин напевала себе под нос и сплетала разноцветные лепестки горноцвета в тонкий венок, который потом с непосредственной помощью Эйлы был водружен прямо на голову дремавшего Вилкаса. Сонный норд так и не обнаружил бы «подарок», если бы не постоянно посмеивающиеся солдаты. Вот же предатели. Тихо стучала колесами телега, звенела кольчуга от выверенного военного шага, и догорал карминовый закат над острыми верхушками леса. И все так же не смотрел на неё высокий оборотень со стальными глазами, медленно шагающий за нагруженным обозом. Айя болтала ногами в воздухе, сидя на самом краю, и думала, что три вещи в этой жизни всегда останутся неизменны: её болезненная влюбленность, его непоколебимое равнодушие и эта вечная дорога в никуда, по которой она идет всю жизнь в бесполезной попытке найти себя. Возможно, когда-нибудь она уйдет достаточно далеко для того, чтобы не возвращаться в напрасной надежде в янтарный праздничный зал, а пока можно позволить себе смотреть из-под ресниц на запутавшиеся в черных волосах солнечные блики и до боли сжимать в руках венок из горноцвета.