push me to the edge

Дверь гаража с тихим скрипом открывается, пропуская их внутрь, и с громким стуком закрывается, отрезая их от внешнего мира. Щёлкает замок. Баки толкает Стива к его мотоциклу, прижимает своим телом, заставляя упереться задницей в сиденье. Он вклинивает ногу между разведённых бёдер, надавливает и ловит губами тихий стон. Стив трётся о колено, кусает губы Баки в поцелуе и бездумно шарит руками по его телу. — Мечтал отыметь тебя на мотоцикле ещё с сороковых, — шепчет он Баки в ухо, обдавая жарким дыханием шею. Тот втягивает воздух сквозь зубы. — Что тебя останавливает? — дерзит Баки, и Стив ухмыляется. Мотоцикл стоит устойчиво, и Стив усаживает на него Баки, стягивает рывками толстовку и жадно оглаживает широкую спину. Ведёт носом по ключице, оставляет засос на плече, вызывая громкий стон. Баки цепляется пальцами за плечи Стива, царапая, когда тот целует его шею, проводит зубами по чувствительной коже. Крышу сносит, возбуждение захлёстывает с головой, и сопротивляться ему уже невозможно. Баки расстёгивает ремень на джинсах Стива, тянет их вниз вместе с бельём и обхватывает пальцами возбуждённый член. Ведёт, чуть сжимая, вниз и наслаждается тем, как Стив кусает губы, упираясь лбом в его плечо. Он проводит несколько раз, срывая стоны, и у самого в глазах темнеет. Роджерс заставляет его приподняться, чтобы скинуть ботинки и снять брюки, кучей сваливая их возле. Рядом падает бельё. Кожа сиденья прохладная, и контраст от прикосновения только подстёгивает желание. Баки шипит и чуть прогибается в пояснице, рефлекторно пытаясь уйти от холода, но пробегающие по спине мурашки мешают воспринимать действительность адекватно. Он наклоняется набок, потому что Стив вдруг поворачивает руль. Баки смотрит на него удивлённо. Стив разувается, переступает через собственные спущенные штаны, отодвигая их ногой, и просит: — Вставай на колени. — Куда? На пол? Совсем придурок? — ухмыляется Баки. — На мотоцикл, — Роджерс закатывает глаза. — Головой к двери. Барнс встаёт, опираясь на выставленные руки, и ручка руля упирается ему в ягодицу. — Что ты задумал? — хмуря брови, спрашивает он, но в голосе всё равно слышно предвкушение. С тех пор, как они со Стивом выяснили, что они значат друг для друга, Стив не переставал его удивлять. «И откуда только у тебя такие фантазии?», — как-то удивился Баки, но Роджерс очень доходчиво всё объяснил. Несколько раз. Стив предсказуемо не отвечает. Он только отодвигает немного ручку, достаёт откуда-то с верхних полок бутылёк со смазкой и презервативы. Баки наблюдает за ним с интересом. Стоять не очень удобно, кажется, что мотоцикл вот-вот завалится набок. Но, похоже, он надёжно закреплён, однако желудок всё равно сводит странное ощущение. Ожидание неизвестности выкручивает изнутри. У Стива горячие ладони. Мурашек становится больше, когда он касается спины Баки, ведёт от лопаток вниз, гладит крепкие ягодицы и, когда Баки расслабляется, льёт смазку между ягодиц, оттянув одну в сторону. Баки ёжится от резкого ощущения холода, но Стив тут же касается там пальцами, собирая гель и размазывая его, вводит один палец, оглаживая изнутри, и связные мысли покидают голову Баки. Остаются только ощущения, которые взлетевшая до небес чувствительность выдаёт полным набором. Стив растягивает его долго, со вкусом, как он любит это делать. В конце концов у Баки уже не остается сил ни на что, кроме как стонать и двигать бёдрами навстречу пальцам, потому что Стив давит именно туда, куда надо, удовольствие простреливает крупной дрожью, но этого мало. Нужно больше. Пальцы исчезают, и Баки слышит, как шуршит разрываемая упаковка презерватива. Баки не смотрит в ту сторону, ему интересно, что же хочет сделать Стив. Роджерс заставляет Баки немного податься вперед, что-то еле слышно шуршит. — Давай медленно, — говорит Стив и тянет Баки за бедро, чтобы тот двинулся назад. Баки послушно осторожно подаётся назад. Стив пальцами раздвигает ягодицы, пока что-то твердое, незнакомое — это определённо не его член, — входит внутрь. Он останавливает движение, мягко толкая Баки в ягодицу. Тот только сорвано, с присвистом дышит. У неизвестного предмета четко очерченные контуры, и закруглённый уголок давит ровно на простату. Так хорошо, что Баки стонет в голос, подаётся бёдрами ещё немного назад, усиливая давление, и закусывает губу от наслаждения. — Нравится? — хрипло спрашивает Стив откуда-то сбоку, и Баки наконец поворачивает голову. И задыхается от увиденного. Стив насадил его на руль. На чёртов руль чёртова мотоцикла. — Ну у тебя и фантазия, — всё, на что его хватает, потому что после Стив поворачивает руль, и Баки пробирает дрожь, наслаждение накрывает теплой волной, растекаясь по всему телу. — Двигайся, — просит Стив, и Баки не может ему отказать. Он двигается медленно, с опаской, потому что это всё-таки что-то новенькое для него. Но каждый раз край ручки попадает в нужную точку, а Роджерс ещё и шевелит руль так, что ощущения сыплются на него каскадом. Острое удовольствие, удивление и даже стыд, потому что он раскрыт перед Стивом, беззащитен и поставлен в крайне неловкое положение. Стив просовывает руку между бёдер Баки, обхватывает ладонью член, принимаясь быстро водить по нему вверх-вниз, чуть сжимать головку, а другой рукой массировать нежное местечко под мошонкой. Ощущений слишком много, всего слишком много, и Баки накрывает с головой. Он стонет, беспорядочно цепляется пальцами за кожаное сидение, но руки скользят, и от напряжения становится ещё хуже, ещё лучше. Перед глазами темнеет и плывет, он двигает бёдрами резче, мечась между рукой Стива и ручкой руля. Его разрывает надвое. Баки стонет низко, протяжно и кончает, пачкая Стиву пальцы, обивку сиденья и свой живот. Роджерс помогает ему слезть с ручки. Придерживает плечи, пока он усаживается на мотоцикле, судорожно и часто дыша. Его трясёт, грудь ходит ходуном, но на лице такое блаженство, что Стив не может не поцеловать его, сплетая языки, чуть кусая губы и тут же зализывая их. Когда Баки наконец осознаёт себя, Стив всё ещё держит его за руку. У Роджерса самого стоит так, что от боли сводит живот, но ему важно сделать приятно Баки, доставить ему удовольствие, а о себе он позаботится уже сам. Но Барнс как всегда решает всё по-своему. — Иди сюда, — всё ещё хриплым голосом говорит он, свешивая ноги с мотоцикла сбоку. Он аккуратно укладывается на спину, делая больший упор на поясницу, и тянет Стива на себя. Тот смотрит удивлённо и непонимающе. Баки хмыкает: — Стив, просто вставь мне. — Ты же только что… — Стив осекается под насмешливым взглядом Баки и быстро достаёт другой презерватив, резкими движениями надевает его и входит. Баки растянут после ручки, поэтому он входит до конца одним движением, выбивая из него сдавленный стон. Он двигается медленно, с оттяжкой, еле сдерживая себя, чтобы не толкаться глубже, но Баки скрещивает лодыжки у него за спиной и притягивает ближе, заставляя ускорить темп. Барнс стонет в голос, держит Стива за плечи, впиваясь ногтями, оставляя следы-полумесяцы. Стив стонет почти в унисон с ним, потому что Баки, хоть и растянут, но всё равно восхитительно узкий, прекрасный и такой его, что Стива кроет и он кусает его в основание шеи, оставляя красный след от зубов. Баки всхлипывает, толкается бёдрами навстречу, стараясь не упасть с сиденья. Стив придерживает его за ягодицы. На его глазах его член снова встаёт, и Роджерс улыбается уголком губ, тут же захлёбываясь в очередном стоне. Надолго их не хватает. Баки всё ещё слишком чувствительный после первого оргазма, поэтому каждое движение ощущается, как удар током, — ярко и остро. Стив возбуждён до предела, напряжён и взвинчен, а Баки такой послушный под ним, открывающийся для него, что от этого крышу срывает окончательно. Он двигается резче, срывая всё более громкие стоны с губ. Комната наполняется пошлыми шлепками тел друг о друга, стонами, рыками, хрипами. Вокруг жарко, воздух кажется сухим от напряжения, будто стоит зажечь спичку — и все заполыхает синим пламенем, сжигая их до конца. Баки сильнее сжимает ноги, вжимает Стива в себя и кончает, снова, но уже меньше, почти на сухую, и от этого зрелища у Стива темнеет в глазах. Баки кривит губы от наслаждения, жмурит глаза, и Роджерс срывается в оргазм за ним, прижавшись животом к его животу и целуя, глубоко и влажно, единственно правильным сейчас способом. Отдышаться они не могут ещё несколько минут, в голове шумит, тело не слушается. Ноги будто ватные, и каждое, даже случайное, прикосновение ощущается микровзрывом. Баки сползает с мотоцикла, упирается в сиденье задницей и смеётся: — Не смогу теперь на нём нормально ездить. Стив смеётся вместе с ним и вытирает сперму с его живота найденной на верхней полке тряпкой.