Тринадцатая

Уже неделя как я торчу здесь. Каждый день у меня проходят интенсивные тренировки и я просто обязана на них ходить, дабы сдать этот чертов зачёт. Все это время было скучно и ординарно. Каждый день я делала одно и тоже, что нередко выводило меня из себя. Самое странное было то, что меня жутко тянуло в Лес. Да-да, к волколюдам и эоле. Мне казалось, что именно там ответы на большинство моих вопросов. Как я уже сказала неделя была скучной, но один случай все никак не выходил из моей головы. А было вот что. Был пятый день моего присутствия здесь, в Дарде. Стояла, на редкость, пасмурная погода. Тучи затянули небо и полностью окутали его. Я, как обычно, встала, накарябала пятую палочку над своей кроватью (так я начала делать буквально дня два назад, дабы не потеряться во времени), сходила в Столовую и отправилась на Зал. Моя первая тренировка была с Рейчел. Я пыталась её найти после того сна и расспросить о Митчеле, но она, увы, мне не попадалась. И вот я решила, что спрошу её, перед началом занятий. Я зашла в уже знакомую мне комнату. Там в уголочке сидела Рейчел. За последнее время она очень сильно изменилась. Она стала больше походить на мертвую, нежели на живую. Я аккуратно подошла к ней и помахала перед ней рукой. Она резко посмотрела на меня. От её взгляда мне стала не по себе. Та Рейчел, которую я знала не была похожа на ту, что сидела сейчас передо мной. Она как будто постарела лет этак на десять. Я боялась не то чтобы спросить, а даже просто поговорить. В конечном счёте я все-таки сделала это. И вот что было: — Рейчел, скажи мне, если ты помнишь, где Митчел? — следующие минуты прошли для меня быстро. Как только я задала этот несчастный вопрос лицо девушки переменилось. Оно стало выражать ужас. Глаза наполнились страхом и слезами, а рот застыл в беззвучном крике. По истине ужасающая картина. Дальше она начала кричать. Так истошно и горько, что мне пришлось заткнуть уши, да и это мало помогало. — Митчел! Митчел, нет! Нет! НЕТ! — кричала та. Мне казалось, что мои перепонки не перетерпят такого крика, но, к счастью, все обошлось, потому что Крис оказался недалеко. Он привёл с собой какого-то незнакомого мальчика и тот усыпил Рейчел, пока рыжий держал её. — Что это с ней было? — оклемавшись, спросила я. — Истерика. Самая настоящая истерика, — говорит мальчик. — Из-за чего? — Рейчел и Митчелу не повезло, так как они очнулись в Лесу. Вместе. Довольно странно, ведь все прибывают по одиночке и где-нибудь на территории Лагерь, а тут не так… В общем, не в этом суть. Они скитались по этому чертовому Лесу (будь он проклят!) и уже были рядом с нами, но тут из ниоткуда появился волколюд. Те, естественно, рванули наутек. Им осталось пробежать совсем чуть-чуть, но это чудище схватило Митчела. Я не буду говорить как оно с ним разделалось, но это было так ужасно, что я бы никому не пожелал такое увидеть. Рейчел спасли наши лучники, но всего лишь от волколюда, от кошмаров её, увы, никто не спасёт. Она боится спать и поэтому приходится давать ей Морфея, но она все равно просыпается ночью с криками, — Крис опустил голову, — Правда, бывает иногда, что Рейчел на небольшое время забывает об этом случае и становится весёлой и общительной, но лишь на время, потом она снова становится безжизненным существом. Вот. Крис окончил свой рассказ и мне стало стыдно. Я задала ей этот злосчастный вопрос. Послала бы я своё любопытство куда подальше, но, к несчастью, этого не сделаешь. Теперь мне очень жаль Рейчел. Она так много пережила и удивительно, как она ещё не убилась от горя. Наверное, если бы со мной такое случилось я бы бросилась с обрыва. Да-да, так все и было. Сейчас я сижу с Витой. Снова после тренировки. Она так и не рассказала что её довело до слез тогда, в Столовой. Ну и ладно. Хоть меня и душит моя привычка везде совать свой нос. Вита рассказывает разные истории из жизни в этом мире. Как оказалось, она здесь торчит уже полтора года. Ужасно! Помимо неё здесь есть мальчик младше. Его зовут Питер (это как раз тот самый пацан, который усыплял Рейчел). Ему 12. Я, конечно, понимаю, что меня и Криса запихали сюда, возможно, ради развлечения, но за что невинных детей? За что? Им-то сложнее выжить в данных обстоятельствах. Они многого не понимают. Хотя, если говорить о Вите… Она для своего возраста выглядит младше, но рассуждает и думает, как более взрослая. А во всем виновата это проклятущая жизнь в Дарде. Бедные дети. Как мне их жаль. Но, увы, я им ни чем помочь не смогу. Только если надрать задницы тем, кто их сюда отправил. — Гвендалин? — слышу я тихий голосок девочки. — Ась? — откликаюсь я и поворачиваю голову к ней. Она смотрит на меня своим, пронизивыющим до глубины души, взглядом, полным надежды и в то же время немного грустным. — Как думаешь: мы найдём выход? Или его действительно нет? — тут я замечаю маленькие слезинки в больших синих глазах Виты. — Найдём, конечно, найдём! С чего ты взяла что его нет? — я всеми силами пытаюсь успокоить её, хотя сама не знаю есть ли этот выход или нет. Но голос… Он говорил что есть… Сложно! — Но Первый сказал… — она замолкает и задумывается. — Мало ли что он сказал? Может они просто плохо искали? — выпаливаю я, — Я обещаю, что найду его и ты обязательно выйдешь отсюда. Господи, что я несу? Я даже не знаю выживу я тут, а уже даю такие обещание. Дурная моя голова! Но мои громкие слова успокаивают девочку. На её лице появляется лёгкая улыбка, а с глаз исчезают слёзы. Она ближе прижимается ко мне и я целую её в лоб. Если посмотреть на нас со стороны, кажется, что мы мать и дочка. В какой-то степени так и есть. Я действительно отношусь к Вите как к дочери или же младшей сестре, хотя таковой, наверное, у меня не было. Но я чувствовала, что мы с Витой связаны, как одно целое. Даже к Гелии у меня таких чувств нет. Иногда кажется, что мы совершенно чужие люди и от этого мне бывает холодно и тоскливо. С моей сестрой-близняшкой мы пересекаемся только в общественных местах: в Столовой, в Корпусе, иногда в Зале. И то говорим друг другу «Привет» и расходимся, как в море корабли. Сёстры ничего не скажешь. Закат. Солнце медленно садится за горизонт. Оно будто не хочет уходить и тянет время, дабы побольше побыть тут. Уж лучшем бы я была этим солнцем и тогда я бы свалила отсюда к чертовой бабушке. Но, увы, я Гвендалин и мне приходится чахнуть в этом паршивом месте. Порой, мне кажется, что я потихоньку схожу с ума. Возможно, это так, а может и не так. Кто меня знает? Да, правильно, никто. Я опускаю голову и иду в Корпус. В какой раз я пропускаю ужин? Ай да, фиолетово как-то. Я захожу в комнату с потертым номером тринадцать. Небольшая кушетка, полная всяких букашек, шаткий столик, который, кажется, вот-вот упадет, табурет, еле стоявший на своих ножках и небольшое оконце — это моя комната, мой личный уголок, мой дом… Стук в дверь. От неожиданности я вздрагиваю, но, повернувшись, говорю «Входите» и на моём пороге появляется Тим. Вот кого-кого, а его я явно не ожила увидеть. В последнее время мы с ним не общаемся. Он будто меня избегает. Уходит от разговора, убегает от меня если видит на горизонте и так далее. Если честно, мне так намного проще. Никаких волнений и переживаний. Это, конечно, хорошо, но мне так не хватает его взгляда, его прикосновений, его самого рядом. — Тринадцатая, завтра у тебя зачёт после завтрака, — говорит парень. Я смотрю на него своим фирменным безжизненным взглядом и я замечаю в его глазах беспокойство, — Гвен, что с тобой? Гвен. Это имя отголоском звучит в моих ушах. Кто-то близкий называл меня так. Это был всего лишь один человек… Но это был точно не Тим… — П-подождите, к-к-как, к-как ты меня н-назвал? — спрашиваю я, чтобы попытаться реакцию моей головы. — Гвен… Я назвал тебя Гвен, — отвечает парень. Гвен. Перед глазами появляются разные картинки. Я не могу собрать их воедино, ибо они совершенно разные. Моя голова начинает гудеть. Окружающий мир начинает вертеться вокруг меня и превращается одну многоцветную массу. Я уже не разбираю ничего. Ноги подкашиваются. Я не могу устоять на ногах и падаю на пол. Последнее что я слышу это беспокойный голос Тима, который кричит: — Тринадцатая, не теряй сознание! Не теряй! Не смей! Тринадцатая! Тринадцатая, очнись! И все. Темнота заполняет все. Вокруг нет не единого звука. Ни одного. От такой тишины хотелось спрятаться, ведь она по истине очень жуткая. Я не знаю где я нахожусь, да и не узнала бы. В этой тьме даже собственные руки не увидишь. Неожиданная вспышка света заставляет меня закрыть глаза, но когда я, наконец, решаюсь их открыть передо мной появляется дом. Большой и светлый. Он сделан из белого кирпича, а крыша выложена красной кровлей. Рядом с ним красуется чудесный сад, наполненный ароматами разных цветов, который чувствовался везде. Я вдыхаю полную грудь этого наипрекраснейшего воздуха. Этот запах был очень мне знаком. Как будто он был со мной почти всю жизнь. Я иду к дому. Вблизи он ещё красивее и приятнее. Я нерешительно подходу к входной двери и стучу, но звука не слышу. Хм… Странно. Беру за ручку и опускаю её вниз. Лёгкий скрип и дверь открывается. Я захожу. Внутри он ещё лучше чем снаружи. Стены в пастельных тонах, пол покрыт паркетом из светлого дерева. Мебель, гармонирующая с окружающей обстановкой. Картины, добавляющие этому дому больше уюта. Ах, как здесь хорошо! — Марк, не забудь свой обед, — слышу голоса я из какой-то комнаты. Иду туда и вижу перед собой просторную кухню. Нежно-персиковые обои, паркет, заселённый махровым бежевым покрывалом, кухонный сервис из, опять же, светлого дерева, два больших окна. В центре стоит небольшой стол, за которым сидят четверо: муж, жена и двое девочек-близняшек. Троих я узнаю сразу. Это я, Гелия и моя мама. Воспоминания. Мужчина с чёрными, как уголь, волосами, крупного телосложения, с серыми глазами и добрым взглядом — это мой отец. Марк Льюис Тетчер — так его звали. Я почти ничего не могу вспомнить о нем, но этот человек был очень важным для меня. Насколько дает знать мне моя память, то мой отец научил меня многому, что я должна знать, но, увы, я ничего не помню. Эх, за что у меня отобрали все?! Я падаю на колени. Во мне начинает закипать злость на тех, кто отправил меня в Дард. Жаль, что я ничего о них не знаю и из-за этого мне придется все-таки искать выход, дабы отомстить этим гадам. — Спасибо, дорогая, за завтрак! Было очень вкусно, — поцеловав мою мать, говорит мужчина. Он встает из-за стола и идет в мою сторону. Я встаю на ноги и делаю шаг в сторону, дабы дать ему пройти. Отец подходит к обувной полке, берет пару черных мужских туфлей и обувает их. Тут к нему подходит мама и мы с Гелией. Женщина помогает ему одеть пальто кофейного цвета и подает ему шляпу такого же оттенка что и пальто. Она целует его на прощание. — Будь осторожен, милый! — говорит она на прощание. — Конечно. Он опускается вниз и раскрывает объятия. Маленькая я и Гелия бегут к нему и обнимают. Потом моя сестра уходит, а моя копия остается. Я начинаю что-то чувствовать. Это волнение. Волнение за отца. Тем временем маленькая я еще раз обнимает отца и спрашивает: — Папа, ты же вернешься? — Да, я вернусь, Гвен. Обещаю, — говорит тот и улыбается. Мужчина встает, одевает шляпу и уходит. Дальше, воспоминания. Я помню то, как ждала целый день отца. Просто не находила себе места, а мама пыталась успокоить меня, но у нее не получалось. Я чувствовала… Чувствовала, что отец не вернется… Никогда. На станции, на которой он работал, произошел химический взрыв и мой отец погиб. Я винила себя, ведь я знала, что что-то не так, но не придавала этому значения и не сказала ничего папе. Так больно мне было всего лишь один раз, но эта боль осталась на всю жизнь и мне никогда ее не утихомирить. Снова головокружение. Я падаю и создается ощущение что прохожу сквозь пространство. Глаза закрываются. Тут же появляется картинка где я обнимаю отца. Я больше не могу сдерживать их. Я больше не могу сдерживать слезы… Я просыпаюсь в Медпункте. Надо мной, весь обеспокоенный, нависает Тим. Его вид приводит меня в ужас: русые волосы растрепанны, глаза уставшие, а под ними красуются огромные мешки, лицо бледное, словно он увидел призрака. Что с ним стряслось? — Тим, что с тобой слу… — я не успеваю договорить, так как парень обнимает меня, — Тим? В ответ я ничего не слышу. Я до сих пор в смятении. Десятый отстраняется от меня и я вижу на его лице подобие улыбки. — Я так рад, что ты очнулась, — говорит он и мое сердце замирает. Что с ним такое? Последнее время он пытался не пересекаться со мной, а тут говорит такое. Это странно и не понятно, — Почему ты плачешь? Я плачу?! А ведь правда. Слезы. Ах, терпеть их не могу. Отец… Как он мог погибнуть? Он ведь обещал. За что? За что мне все это? Почему я не могу жить нормальной жизнью?! Господи, да убей меня уже! Зачем меня мучить? Я ни на что не годная! Мой отец… Я виновата в этом! Я не сберегла его, а ведь могла, если бы не игнорировала свои чувства. Тут я замечаю клинок за поясом у Десятого. Реагирую быстро: выхватываю нож, отталкиваю Тима так, чтобы он упал и делаю глубокий порез на вене. Боли я не чувствую, но чувствую как мое тело слабеет. Глаза закрываются и я снова теряю сознание. Теперь уже навсегда.