***
Девушка долго сомневалась, поглядывая на парня, увлечённого телефоном. Он старательно делал вид, что не замечает этих косых взглядов, но при каждом хмурился, надеясь, что именно сейчас девушка расскажет всё. Однако она всё не спешила, подбирая слова для правильного начала. В голове это так казалось легко! Спустя ещё десять минут напряжённого молчания, молодая особа выпрямилась и посмотрела на парня, требуя, что бы он отложил телефон. Он это сделал и с неподдельным интересом смотрел на неё. — Я хочу прекратить наше общение, встречаться снова мы не будем, поэтому твои попытки меня вернуть заочно провалены. — холодно произнесла Кана, наблюдая, как Вакха меняется в лице. — Что же так? Раньше ты жить без меня не могла, а потом нашла себе кого-то, да? — переходил на повышенные тона парень. — Раньше ты был другим. Раньше я не была, как в клетке. — стараясь говорить всё так же спокойной, ответила Альберона. — И если тебя это разозлит ещё больше, то да, нашла себе другого нормального человека, для которого моё личное пространство важно. К тому же я с тобой расстаралась ещё в день свадьбы Миры, но ты не можешь от меня отвязаться, понять, что всё в прошлом! — А ты и не пытаешься от меня отвязаться! — заметил парень. Кана и вправду не предпринимала каких-то серьёзных попыток отгородить себя от бывшего парня, даже согласилась на поддержание контакта, когда его следовала гнать подальше, как советовала Мира. — Ты уверена, что больше не любишь меня и желаешь быть с тем нормальным человеком? И кто это вообще? — Думала, что ты реально хочешь быть просто друзьями, поэтому и согласилась, но твои вечные попытки отвоевать меня обратно ужасны. Тебя не должно волновать, кто он, потому что отныне тебя совершенно не касается моя личная жизнь! — подскочила Альберона, Вакха за ней. Он был выше девушки, поэтому ей пришлось задрать голову, чтобы смотреть в его глаза. — То есть вот так просто ты готова расстаться со мной? — не верил парень. — Я уже с тобой рассталась, если ты не заметил. — злобно бросила Альберона и направилась в коридор. — А я не согласен! — запротестовал Вакха. — А мне наплевать. — холодно бросила Альберона, накинув плащ и вышла из квартиры со словами: — Не звони мне больше. Ключи я оставила на тумбочке в коридоре. Прощай! — дверь громко хлопнула, оповестив парня, что он остался совсем один из-за своей мании контроля. Всё было хорошо, пока он не решил полностью контролировать жизнь девушки, замечая, как она часто находится в компании своих друзей, группы «kaleidoscope». Она, к слову, никогда не нравилась Вакхе из-за своей глупой музыки, рассчитанной для маленьких девочек, а парни из группы на вид так совсем несерьёзные люди, меняющие девушек, как перчатки. Он знал, что она ушла к кому-то из них, но не мог понять к кому именно. Ему нужно это знать. Нужно знать, что за нормальный человек. А. возможно, не стоит что-либо узнавать, а стоит просто отпустить Кану, надеясь, что всё у неё будет хорошо. Ему больно, но эта боль не так сильна, как могла бы быть. Эта боль утихнет слишком быстро, потому что она ему по-настоящему уже не нужна была. Она лишь привычка, от которой нужно было избавляться. «Вот бы все привычки от тебя сами избавлялись» — подумал Вакха и пошёл на кухню за бутылкой алкоголя. Кана и представить не могла, что будет так легко после конечного расставания. Что-то щемило в сердце, но девушка не обращала на это внимания, потому что это было лишь её маленькое нежелание что-либо менять, которое в этом случае могло и заткнуться. Она свободна и готова к новым отношениям, но она не будет так быстро их заводить. Да, Лексус ей нравится, однако нужно узнать его куда больше, чтобы не уколоться ещё раз. Кто бы мог подумать, что Лексус Дреяр окажется таким интересным и весёлым, хотя всегда сидит с серьёзной мордочкой? Кана, когда впервые его увидела, поняла, что его следует обходить стороной, чем успешно и занималась, но её женское любопытство и таинственность Лексуса, которая была так по вкусу Альбероне, сделали своё дело, заставив девушку узнать его чуть больше, открыть для себя совершенно другого человека. Человека, мысли о котором не прекращают посещать голову. Человека, которого хочешь видеть каждый день, каждый час. Человека, который готов с тобой пить. Последнее было самым лучшим открытием в Дреяре. Первым делом нужно сходить к Мире и рассказать обо всём. Альберона на крыльях счастья влетела в кофейню, где уже вовсю трудилась Мира, готовя кофе посетителям. Людей было мало, поэтому Мираджейн смогла оторваться от своей работы, чтобы поговорить с лучшей подругой. Альберона долго молчать не стала и сразу же рассказала, что окончательно порвала все связи с Вакхой. Штраус была очень рада этому, потому что уже давно твердила подруге, что они не пара, что Лексус, например, куда лучше подойдет, но шатенка всё отнекивалась, пока сама этого не поняла. Кана, наконец, рассказала Мире, что стала тесней общаться с Дреяром, а подруга лишь попыталась искренне удивиться. Для неё это было не новостью, будто она не замечала того, что у этих двоих происходило. Будто это не они с её свадьбы сбежали! — А я с самого начала говорила, что он тебе подходит, — улыбнулась Мираджейн, смотря на счастливое лицо собеседницы. — Ты знаешь, кого делать близкой подругой на свадьбе. — подмигнула она, а подруга залилась краской. — Ещё рано. Сначала нам нужно ещё больше пообщаться. Вот ты сколько сначала общалась с Фридом, потом встречалась, для того чтобы выйти за него замуж? — поинтересовалась Альберона. — Если вы столько же будете проходить этот этап, то я от старости помру, — неутешительно ответила Мираджейн. Кана звонко рассмеялась, понимая, что подождать подруге всё-таки придётся, но не до самой старости.***
Автобус остановился возле четырёхэтажного домика цвета кофе с молоком. Рядом с ним стояли и другие похожие домики, около которых также останавливались машины. На первом этаже у одного из домиков располагалось кафе, которое с начал фестиваля будет приносить большие деньги своим хозяевам. С виду местечко, где они остановились, напоминал обычный спальный район в городе: также тихо и уютно, везде скоро будут расти красивые цветы и возвышаться большие деревья, на которых птички непременно споют свои прекрасные песни. Но только после первой ночи, проведённой здесь, ребята поймут, что эти несколько домиков, построенных в ряд — самое шумное место, в котором они только были: отовсюду будет играть музыка групп, готовящихся к выступлениям, разговоры людей и — самое, наверное, ужасное в три часа ночи — обезумевшие поклонницы, тарабанящие в дверь. Однако пока что ребята этого не знали, поэтому с неподдельным восторгом осматривали улицу в то время, как Макаров и Лексус решали какой-то вопрос насчет местожительства на эти четыре дня. Атмосфера в тихой улочке манила к себе. Эльза с Джувией на пару рассматривали дома и цветы, оплетающие эти дома. Они так засмотрелись на всю эту красоту, что отошли на приличное расстояние от ребят, и Нацу пришлось бежать за ними, пока они с концами не потерялись. — Так, ребятки, жить вы будете в этом доме, — старик показал на стоящий рядом дом, — на третьем этаже. Это, если можно так сказать, что-то по типу гостинц-квартир, которую оплатил организатор фестиваля. На каждом этаже по два огромных номера специально для музыкальных групп. Ваш номер пятый. — он отдал Лексус ключ и попрощался: — Мне нужно идти, а вам желаю отдохнуть перед выступлением, которое будет на второй день фестиваля. — Спасибо, дед, — поблагодарил Лексус и вместе с друзьями направился в номер. Номер оказался действительно большим. Как только они вошли, их встретила маленькая прихожая, находящаяся рядом с кухней, выполненной в нежно-зелёных и белых тонах. Кухня в свою очередь не была разделена какими-то стенками с просторной гостиной, где находился огромный угловой диван с кофейным столиком. В большой гостиной находилось пять дверей: одна в туалет, остальные — спальни. Друзья не сразу решили бежать по комнатам, которые займут, сначала они хотели решить, кто с кем будет жить. Сразу было понятно, что Джувия и Грей живут вместе, поэтому их даже никто не спросил. Нужно было сначала решить, кто будет жить один в комнате. Лексус сразу же решил, что это должен быть он, но Жерара выдвинул Эльзу, аргументируя тем, что она одна девочка и в другом случае ей придется жить в одной комнате с парнем. Дреяр был уже почти согласен с этим, пока в разговор не вступила сама девушка. — Да ладно, мне будет вполне комфортно жить с тобой в одной комнате, Жерар, — сказала Эльза, а через несколько секунд до неё дошёл смысл сказанного. Лицо приняло красный оттенок, а на губах Жерара красовалась усмешка. — Ну, то есть, мне со всеми будет нормально. — попыталась оправдаться Эльза, но ничего не вышло. — Со мной, так со мной, — улыбнулся ещё шире Фернандес. — Тогда ты, Лексус, живи один. — Эй, может, это я хочу жить один! — запротестовал только что отошедший от поездки Драгнил. — Надо было раньше думать, — победно улыбнулся Дреяр, взял свою сумку и направился к первой попавшейся комнате. — Это мне, что, с Гажилом жить? — с возмущением спросил Драгнил. — Тя что-то не устраивает? — угрожающе навис Гажил над лежащим Нацу. — Не, всё хорошо, отлично. Всегда мечтал с тобой жить! — начал переубеждать его Драгнил, натянув улыбку. — Ребят, тут как раз для вас две кровати, — крикнула Локсар, открыв одну из дверей. Девушка подошла к другой двери и открыла её. Она сразу же почувствовала холод из открытого на всю балкона и поняла, что эта комната для них. Она была выполнена в розовых тонах, что не понравилось Грею, но безумно развеселило Нацу. Гажил и Нацу заняли ту комнату, о которой сказала Локсар. Она была меньше других, поэтому кровати стояли очень близко друг к другу, разделяясь только прикроватной тумбочкой, по противоположную сторону стоял огромный шкаф из чёрного дерева с красивыми завиточками. Сама комната была в каких-то тёмных тонах, что понравилось Гажилу с его вечно хмурым настроением. Редфокс долго не решался, но всё-таки поставил фотографию своей любимой на тумбочку, ожидая от Драгнила идиотские шутки на этот счёт, но на удивление парень не только промолчал, а даже как-то понимающе взглянул на друга. Всё-таки и он уже скучал по кое-кому. Лексус выбрал одну из самых больших комнат, выполненную в светло-фиолетовых тонах, к слову, в любимых тонах парня. Он никогда никому не говорил, но питал огромную любовь к этому цвету. Он успокаивал его, а ассоциировался с прекрасным запахом фиалок, которые так любила мама. В гардеробе парня в основном были только рубашки всех возможных оттенков этого цвета, а в квартире всегда стоял запах фиалок, а иногда и сами фиалки в вазе в его комнате. И волосы его, как не сложно догадаться, тоже пахли цветочным ароматом. Он думал, что никто не замечает за ним эту страсть к фиалкам, но уже во второй приход в гости к нему Кана заметила это. Блондин лежал на огромной мягкой кровати и смотрел в потолок. Из окна дул прохладный ветерок, заставляя иногда его вздрагивать. Дреяру нравилось чувствовать холод на своей коже, который отрезвлял его мысли, сосредоточенные в последнее время на деде, который что-то придумал, сослав сюда группу. Вряд ли бы их просто так сюда пригласили, не будь в этом причастен Дреяр-старший. Группа доживала свои последние месяца: совсем скоро о них перестанут говорить, совсем скоро их музыку никто не будет слушать, а плакаты с их изображением канут в лето. И всё это из-за весьма неудачного концерта, который стал последней каплей в их карьере. Их уже давно хотели убрать, да и Стинг появился так не вовремя. Но больше группы его волновала Кана. Лексус чувствовал, что она для него более чем друг. Без неё ему было скучно и грустно. Каждый вечер, когда она уходила, Дреяр садился на диван в гостиной, включал телевизор и бездумно щёлкал каналы, дожидаясь сообщения от Альбероны, где она сообщала о своём приходе домой. Иногда он провожал её. А иногда просил остаться с ним. Всякий раз она соглашалась, потому что сама не могла без него больше жить. С ней он узнал, что такое подарить своё сердце, раскрыть все свои самые тайные страхи и желания и получить взманен то же самое. Они знали, что никто не лукавит. А ещё они знали, что всю правду говорят они сами, а не алкоголь. И это ценилось больше всего. Алкоголь был как приятное дополнение, а не способ развязать языки. С Каной было легко. С Каной было хорошо. С Каной Лексус чувствовал себя парнишкой, впервые узнавшим, что такое любовь. Звонок разорвал тишину, заставив парня подпрыгнуть от неожиданности, а после застыть с улыбкой на лице. Звонила Кана. Дреяр быстро нажал на кнопку ответа, ожидая услышать самый прекрасный голос в мире. Новость, сказанная этим голосом, была ещё прекрасней. Кана сообщила об окончательном разрыве с Вакхой. Эльза и Жерар поселились в комнату с большой кроватью алого цвета. Как только они вошли, Жерар прыгнул на кровать и улегся поудобнее, наблюдая за ещё красной девушкой. Эльза осматривала комнату, старательно избегая кровати с парнем. В комнате находился телевизор (он был у всех, кроме комнаты Нацу и Гажила), белый шкаф и две белые прикроватные тумбочки. Комната была самой обычной, без излишеств: это и понравилось ребятам. Скарлетт до сих пор было неловко думать, что ей придется делить кровать с Жераром, который этому, зараза, рад. Девушка даже не знает, что больше смущает: эта ситуация или его чёртова улыбочка! Хотя, на самом деле, глупо уже скрывать свои чувства от него, когда он о них и так знает. Она не будет этого делать, но и трубить о них в каждый удобный момент тоже не собирается. Эльза будет ждать. Ждать ответа от Жерара. Она знает, что он непременно скажет ей, что чувствует к ней, как только сам разберется в своих чувствах. Вот только Эльза не знала, что он уже разобрался. — Эльза, может, сходим прогуляться? — спросил Жерар, приняв сидячее положение. Девушка удовлетворительно кивнула, и они вышли из комнаты. В доме лифта не было, поэтому парочке пришлось спускаться вниз пешком, чему была благодарная Эльза: не будет неловких переглядок в лифте. Они вышли на улицу полную народа, большая часть которых являлась музыкантами, прибывшими сюда. Они прошли сквозь всю толпу и направились к центру фестиваля — к сцене, на которой уже сегодня через пару часов будут выступать различные группы. Кроме сцены ещё было куча лавок с сувенирами, едой и прочей ерундой, которая будет воспоминанием в холодные вечера. Было так же парочка аттракционов и мини-парк, где уже располагались люди. Эльза потянула Жерара на аттракцион «Седьмое небо». Она давно хотела покататься на нём. Фернандес не смог ей отказать, поэтому они уже стояли в очереди за билетами. Их усадили друг за другом, как положено. Во время, отведенное для этого аттракциона, Жерара то и дело с улыбкой на лице смотрел за тем, как на ветру развиваются алые волосы девушки, а до его ушей доходил её милый смех. Потом они направились в парк, где нашли лавочку под деревом, конечно, будь сейчас май, всё выглядело куда романтичней, но для них вся эта атмосфера мало нужна была. Неважно какое дерево: голое или с огромной кроной, главное — улыбка на лицах этих двоих. — Эльза, ты красива во всем. — неожиданно начал Фернандес. — Начиная от твоей внешности и твоего внутреннего мира и заканчивая тем, как ты красиво раскидываешь людей. Я такого даже в фильмах не видел, честно. — засмеялся Жерар. — Я рад, что ты такая целеустремленная и не послала нас ещё до первого концерта. По тебе было видно, что ты это хотела. — усмехнулся парень, касаясь рукой руки девушки. — Я рад, что тогда ты не послала нас, и мы смогли узнать друг друга лучше. Ты прекрасна. Я даже не верю, что мы с тобой сидим вот просто так тут, разговариваем. — Мне приятно это слышать. Безумно приятно, но ты это говоришь, как должное, то есть, будто уже говорил это и не раз. — высказалась Скарлетт, взглянув на парня. — Если мой голос не дрожит, это не значит, что я не волнуюсь, Эльза. — парень резко схватил руку девушки и засунул её под свой тёплый джемпер. Холодная рука девушки прикоснулась к горячей коже парня, заставив обоих вздрогнуть. Эльза смутилась от того, что её рука находилась под одеждой Фернандеса. И добило её осознание того, что сердце Жерара стучит, как бешеное, как сердце её самой. — Моё сердце никогда так сильно не билось, как в последнее время, когда ты рядом. Я не знаю, как его успокоить, впрочем, я и не хочу этого. Никогда подобного не было. Это люди называют любовью? — Это люди называют тахикардия. — тихо прошептала девушка, а на её лице застыла улыбка. Жерар дал ей свой ответ. Положительный ответ.***
Дверь в номере открылась, и в него зашло три человек. Номер был маленький, но уютный. Именно здесь должны будут четыре дня жить Стинг с группой. Ребята только приехали и были уставшими, а им ещё вечером нужно было выступать. Стинг забросил свои вещи в первую попавшуюся комнату, где будет жить вместе с Минервой из-за нехваток комнат (Роуг категорически отказался жить со Стингом), и улёгся на диван. Роуг ушёл к себе в комнату, ничего не сказав, а Минерва сидела на кухне и пила кофе. Она понимала, что устала от всей это жизни. Ей нравится петь, но не нравится быть певицей. Это слишком сложно. Куда проще было выступать с Роугом на улицах или в каких-то недорогих кафе, чем на большой сцене, откуда на тебя смотрят куча людей. Поначалу она получала от этого настоящий кайф, но потом это начало надоедать. Она рада творить не ради кого-то, а ради себя. Возможно, ей с такой позицией не следовало идти музыкальную индустрию, писала бы песни в стол и жила бы прекрасно, но ради Роуга, всегда мечтавшего стать известным музыкантом, Минерва согласилась, а теперь страдала. Самое обидное, наверное, было то, что все это замечали, но никто не хотел этого менять. Стинг не мог распрощаться с группой, ставшей для него не просто огромным заработком, а настоящей семьей. Группа «kaleidoscope» хоть и была слаженным коллективом, но он не смог там найти то, что нашёл в этих двух ребятах — безграничную веру и любовь. Он был для них чем-то вроде проводника в огромный мир шоу-бизнеса. Стинг для Роуга был самым лучшим другом, помогшим раскрыться и спастись от всех проблем, а для Минервы он стал больше, чем другом: он стал для неё всем. Она любила его также сильно, как азартный человек игры. Любила до мозга костей. Если сначала она согласилась стать певицей ради Роуга, то сейчас она оставалась тут только ради Стинга. — Ребят, а нам не нужно ли прорепетировать? — крикнул Стинг так, что бы все его услышали. Минерва пришла в гостиную, прихватив кружку, а Роуг выполз из своей комнаты. — Мы с двумя песнями выступаем или с одной? — С одной в самом начале. Открываем, так сказать, этот рок-фестиваль. — ответила Минерва. — На нас лежит серьёзная задача, поэтому я согласна прорепетировать. — А где мы это будем делать? — резонный вопрос задал Чени. — Наверное, прямо на сцене, — сказал Стинг и поднялся. — Надо узнать. Кто-нибудь сходит со мной к организаторам? — Я могу. — с улыбкой ответила Минерва, встав тоже. Роуг отрицательно покачал головой и удалился в свою комнату. В его комнате на кровати лежал ноутбук, в экране которого была видна беловолосая девушка — Юкино — с милой кошкой в костюмчике розовой лягушки. Стинг с Минервой вышли из номера и направились в нужную сторону. Они жили в самом последнем домике в ряду. Стинг о чём-то говорил Минерве, а девушка лишь молча кивала. Резко Эвклиф замолк и остановился, смотря куда-то вдаль. Девушка тоже остановилась и взглянула в ту же сторону, где стояла компания ребят, в которых она узнала бывшую группу блондина. Стинг натянул ухмылочку и направился к ребятам, схватив Минерву за руку. Первым его заметил Грей. — Привет, ребята! Не ожидал вас тут увидеть, — без наигранности воскликнул Стинг. — Привет. — хором ответили ребятам. Между ними настала неловкая пауза, которую прервал Стинг: — Жерар, понравился наш концерт? Я видел тебя на декабрьском концерте. — Ну ничего такой. — ответил Фернандес, которого вопрос немного застал врасплох. — А как ваши музыкальные навыки? Остались вообще? Давно я вас не слышал, — надсмехнулся блондин, а Минерва его одёрнула. — Остались ещё. Нацу до сих пор лучше тебя играет на гитаре. — колко подметил Грей, вспомнив, как между фанатами долго шли споры, кто лучше всего играет на гитаре. — Ну да, то-то вы с таким гитаристом собираете огромные залы.— Эвклиф знал их больное место, поэтому как можно больнее старался в него ударить. — У нас, к слову, всегда было много народу на концерте. — заметил Нацу. Его уже стал раздражать Стинг со своей довольной моськой. — «Было» — прошедшее время, Нацу. Просто признайте, что, взяв на моё место её, — парень указал на Эльзу, — вы сами подписали себе приговор. В конце концов, вам пора уходить и уступать место более новым группам, например, моей. Если бы у человека был выбор, на концерт какой группы пойти, то, поверьте, он пошёл бы ко мне. — самодовольно говорил Стинг, чувствуя всю ненависть к себе, ведь он не побоялся сказать им причину их упада, о которой они старались не думать. — Стинг, — одёрнула его Минерва, но он не обратил никакого внимания. — Слишком нагло, Стинг. Раньше ты не был таким. — серьёзно ответил Лексус, которого разозлил тот факт, что Стинг обвиняет во всём Эльзу. — Потому что раньше ты связывал мне руки, а теперь я свободен. — ответил блондин. Он внимательно посмотрел на закипающего Нацу и выдал то, что в его голове давно вертелось: — Самый последний день — единственный день, где мы все выступаем. Давайте, наконец, выясним, кто играет лучше? В этом нам поможет публика, думаю, не сложно будет понять, кто ей понравится больше. — А давай! — за всех резко воскликнул Нацу. Стинг ожидал именно этой реакции, поэтому улыбнулся ещё шире. — Победит сильнейший. — он пожала руку Нацу. — До встречи сегодня вечером. Мы выступаем самыми первыми, не опаздывайте. — Он взял Минерву за руку и прошёл мимо бывших коллег, усмехаясь каждому. — Это глупо. — сразу же высказалась Минерва, как только они отошли. — Я знаю, — улыбнулся Стинг, предвкушая шоу.