Гондорский цикл

На землю опустилась звездная ночь. Тишина и покой царили в лагере. Где-то вдалеке негромко перекликались дозорные. Воины, пользуясь выпавшими на их долю спокойными часами, давно уже спали. И лишь молодой командир отряда и его младший брат бодрствовали. Обоих что-то терзало, не давая покоя и отнимая сон. Вдвоем сидели они у костра и изредка переговаривались вполголоса. В свете затухающего пламени Боромир хорошо видел лицо брата. Он сидел, задумчиво глядя на огонь и размышляя о чем-то. Фарамир присоединился к нему совсем недавно, но маска страдания уже успела упасть с его лица, в глазах вновь появились радость и свет. Как и всегда, когда рядом не было их отца. Боромир уже давно заметил это и, как мог, старался ограждать от него братишку, сводя их с отцом общение к минимуму. Слишком много боли причинял Денетор своему младшему сыну. Боли, терпеть которую у Боромира не было ни сил, ни желания. Но не только брату общение с отцом не приносило радости. Для старшего сына Наместник тоже так и не стал опорой. Да, он любил его безмерно, но внутренний мир Боромира Денетору так же не был нужен, как и душевные терзания Фарамира. Тяжело быть наследником Наместника Гондора. Боромиру приходилось оправдывать чаяния и надежды и отца, и народа. Ему нравилось это, и он успешно справлялся со своей миссией. Но с кем поделиться своими сомнениями, болью, изредка охватывающим душу страхом? Отцу они не нужны, он от своих собственных переживаний и чувств натерпелся в этой жизни. В старшем сыне он желал видеть лишь воина. Ему этого было достаточно. Так к кому же стоило обратиться за помощью? Ни единой чуткой души кругом. Никого, кто поймет и поддержит. Или нет? Может, все же есть кто-то? Боромир почувствовал чей-то пристальный взгляд и поднял голову. Фарамир смотрел на него, чуть прикрыв глаза и склонив голову набок.  — Тебя что-то терзает, я это вижу по твоему лицу, — негромко сказал он брату. — О чем ты думаешь? Поделись со мной. Боромир почувствовал, что наступил переломный момент. Нужно решить, открывать ли душу братишке. Да, страшно, но если не он, то кто? Кто еще сможет понять его до конца? Кто, кроме младшего брата? И Боромир решился.  — Мне страшно, Фарамир. Страшно, — заговорил он, и младший брат обратился в слух. — Этой войне не видно конца. Вся наша жизнь — бег по замкнутому кругу. От одной битвы до другой. От одного врага к другому. И этот бег бесконечен. А безымянный ужас Минас Моргула давит на душу. Мордор пытается отнять надежду и веру в успех. Боромир помолчал, приводя в порядок свои мысли, поворошил веткой угли, и, тяжело вздохнув, продолжал.  — Гондор пустеет. Люди гибнут в битвах, а для жизни времени не остается совсем. Я вдруг внезапно осознал, братишка, как много отнимает у нас эта непрекращающаяся война. Я мечтаю о том, чтобы все, наконец, закончилось. Мне бы хотелось однажды завести собственную семью. Жениться, увидеть рождение своих детей. Я люблю детей, ты же знаешь, и всегда любил. Я бы с удовольствием с ними играл, как с тобой когда-то. Фарамир тепло улыбнулся брату, и Боромир почувствовал в его взгляде поддержку. Стало немного легче на душе, и он заговорил смелее.  — Но пока не кончится война все это так и останется бесплодной мечтой. Мы терпим слишком много поражений в битвах, и это меня гнетет. Я мечтаю разгромить врага, братишка, но чувствую, что эта задача может стать для меня непосильной. Я не боюсь ни смерти, ни поражения. Но я боюсь не оправдать надежды отца, ведь от меня ждут так много. И я не имею права сомневаться. Не имею права бояться. Я ведь наследник, брат, и я обязан быть лучшим. Всегда и во всем. А это тяжело. Очень тяжело, поверь мне. Фарамир встал и пересел ближе к брату, заглянул ему в глаза. Подумал, и положил руку Боромиру на плечо, и его напряженная фигура расслабилась.  — Никто не избавлен от сомнений, ты сам знаешь это, — спокойным, проникающим в душу голосом заговорил младший брат. — Не требуй от себя слишком много. Эта война придавила всех нас, и тебя в том числе. Ты такой же человек, как и все мы. Ты вовсе не бог, брат мой, так и не пытайся им стать. На миг Фарамир замолчал, пораженный той картиной, что сейчас открылась перед ним. В глазах Боромира стояли слезы. Слезы облегчения. Возможно, впервые за всю свою жизнь его брат дал волю эмоциям. И Фарамир понял, что нашел правильные слова. И он продолжал.  — Ты умеешь думать и чувствовать, Боромир, ты спрособен сострадать и надеяться. Мы все мечтаем о лучшей доле для себя и для своих близких. Так давай мечтать с тобой вместе. Ты ведь не боевая машина, как бы этого ни хотелось отцу. Ты живой человек. И ты тоже имеешь право испытывать страх. Фарамир говорил и чувствовал, как узы, что связывали их до сих пор, становятся все крепче. И тогда он завязал последний узелок. Глядя Боромиру прямо в глаза, он сказал:  — Я с радостью помогу тебе нести эту ношу, мой брат, если ты меня об этом попросишь. Если тебе станет от этого хоть немного легче. Ты ведь не один, Боромир, не забывай этого. Я рядом с тобой. Всегда. И Боромир, подняв взгляд к небесам, мысленно поблагодарил судьбу за тот подарок, который он получил от нее сегодня. За то, что у него есть человек, которому он может открыть свою душу, а ведь это немало. За то, что у него есть младший брат.