Гондорский цикл

— Сюда, князь, он сейчас там. Целитель, что привел Имрахиля, махнул рукой в нужном направлении и исчез, оставив его наедине с племянником. Фарамир сидел на краю ложа, неподвижно уставившись перед собой. На шум шагов он медленно, словно нехотя, обернулся. — Дядюшка. Сердце старого князя болезненно сжалось. Лицо Фарамира осунулось и похудело, глаза лихорадочно блестели, во взгляде поселилась тревога. «Что случилось, дядя, пока я болел? Почему не приходит отец? Расскажи мне, пожалуйста», — вопрошал этот его взгляд. И Имрахиль повиновался. Сев рядом с племянником, он негромко заговорил. — Он погиб, мой мальчик. Погиб. Фарамир судорожно вздохнул. У любого страдания, что человек способен перетерпеть, есть какой-то определенный предел. Боль не может быть бесконечной. Младший сын Денетора дошел до своего. Давно дошел. Потому он и оказался в конце концов в этих палатах. И поэтому сейчас в глазах молодого Наместника отразилась лишь пустота. Но при взгляде в эту пустоту Имрахилю сделалось страшно. Почему судьба постоянно испытывает на прочность гондорских владык? Почему именно ему выпало сообщить любимому сыну любимой сестры эту последнюю страшную весть? Но закончить рассказ было необходимо, и он продолжал. — Когда я вытащил тебя оттуда и привез в Цитадель к отцу, — снова заговорил князь Имрахиль, — он велел там же соорудить для тебя ложе. И он плакал, сидя над ним, Фарамир. Плакал. Хотя даже смерть твоей матери не заставила его проронить ни слезинки. То его горе так и осталось безмолвным. — Пауза. — А тут он не выдержал. И он не отходил от тебя ни на шаг в надежде, что ты очнешься и откроешь глаза. Он хотел попросить у тебя прощения. — Больше уже ничего не изменишь, — едва слышно прошептал Фарамир в ответ. Старый князь вздохнул и обнял племянника одной рукой, прижав его к себе. Ему сейчас это было необходимо. — Он смотрел, как ты мечешься в бреду, и раскаивался в своем прежнем молчании. В том, что никогда не говорил тебе вслух о своей любви. Что любил тебя недостаточно сильно. Поверь мне, мой мальчик, это так. Только судьба решила в последний раз посмеяться над ним — ты так и не открыл глаза. И это окончательно сломило его. Болезненная гримаса на миг исказила лицо Фарамира и одинокая слеза скатилась по его щеке. Из горла его вырвался то ли хрип, то ли стон. Старый князь смотрел в глаза племянника, и ужас охватывал его душу. Выжженая огнем пустыня, вот что он видел там. Мордор по сранению с ней цветущий сад. Душа Фарамира была обнажена и раскрыта, и она напоминала ему одну большую кровоточащую рану. Все, что только можно было потерять — потеряно. Все, что можно было уничтожить — уничтожено. Брат. Отец. Планы на будущее. Мечты и надежды. Все погибло. Ничего не осталось. Он еще так молод, но жизнь его уже превратилась в руины. Он даже не бледный призрак прежнего Фарамира, нет. Его просто больше не существует. И Имрахиль понимал, что теперь его племяннику придется искать себя заново. Создавать свою жизнь с нуля. Еще раз. И либо ему удастся вновь обрести себя, либо он погибнет окончательно. Потому что не бывает жизни без смысла. И горько становилось князю от того, что он ничем не может ему помочь. Впрочем, пока, на какое-то время, Фарамиру будет достаточно простого покоя. Время еще есть, и, возможно, решение придет само. Явится оттуда, откуда его никто не ждет. Так ведь очень часто бывает. Надо только надеяться. Надеяться на лучшее. Ведь жизнь — великий целитель. А пока, все что он может сделать — это просто быть рядом.