Встреча с реальностью

      Этот день должен был стать весьма поучительным и познавательным для трёх «почти джедаев». Асока сама предложила Кэнану и Эзре отправиться на поиски возможности связаться с магистром Йодой, на поиски необходимых ответов. И вот все трое они прибыли на Лотал в старый заброшенный храм джедаев. Знали ли они, что именно здесь найдут? Нет, не знали. Но их вела надежда, вело предчувствие того, что полученная информация будет действительно важной и полезной, полученная помощь окажется значимой и необходимой в борьбе против инквизиторов и империи во благо свободы галактики. Это место таило в себе много тайн и секретов, этот храм был наполнен мистической и магической энергией Силы. Силы, которая вела каждого из трёх прибывших джедаев, ну, или почти джедаев, своим путём. Сначала некая «магия» заставила уйти из общего зала, где все они медитировали, Кэнана. Затем исчез и Эзра, будто растворился в воздухе, пока Асока рассказывала ему о прошлом магистра Йоды, о войнах клонов. Это было настолько неожиданно, что Тано как-то даже взволнованно стала осматриваться по сторонам, когда её собеседник вдруг пропал. Но, быстро вспомнив об особой «магии» этого места, женщина успокоилась и попыталась вернуться в прежнее медитативное состояние, думая о том, куда Сила заведёт её саму.       Сидя посреди полумрака просторного пустого заброшенного зала, Асока вновь приняла правильную для медитации позу и закрыла глаза, стараясь сосредоточиться на ощущении Силы, пробуя позволить невидимой «магии» вести женщину по её пути. Время шло, а Тано всё ещё отчаянно пыталась сконцентрироваться. Но ничего не происходило, ничего кроме…       - Асока, - внезапно такой знакомый, такой родной голос разорвал тишину полупустого зала, эхом отдавшись по всему помещению.       Кто-то невидимый, вдруг назвал Тано по имени, позвал её, заставив невольно вздрогнуть от удивления, так как женщина тут же узнала говорившего. Она так давно не слышала этого голоса, она так давно хотела его услышать, хотела встретиться с его обладателем и узнать, узнать, что стало с ним, с её мастером, с человеком, который когда-то был ей очень дорог. От чего женщина даже не сразу поверила своему слуху. Тяжело вздохнув, Тано на какое-то время прекратила медитацию и взволнованно осмотрелась по сторонам в поисках того, кто звал её, обращался к ней. Но никого не было рядом, да и сам до боли знакомый голос, куда-то вдруг исчез. Решив, что ей просто показалось, она слишком долго и слишком много думала о своём пропавшем мастере и его судьбе, женщина вновь закрыла глаза и попробовала сконцентрироваться. Однако и очередная её попытка была прервана точно так же, как и предыдущая.       - Асока, - уже громче, чётче и настойчивее позвал тот же самый голос, заставляя опять уловить его, заставляя поверить, что слух действительно не обманывал тогруту.       - Почему ты ушла? – резкий внезапный вопрос, в котором звучало непонимание, в кортом читались сильные ноты укора и обвинения заставил женщину вновь вздрогнуть и слегка испугано дёрнуться, ощутив позади себя чьё-то присутствие, его присутствие, её бывшего мастера, Энакина Скайуокера.       Асока много раз пересматривала старые обучающие видеозаписи с ним, Асока много лет думала о его судьбе, о том смог ли он пережить приказ 66 и если да, то что случилось с её бывшим мастером дальше, куда и почему он пропал, отчего не давал о себе знать, ведь никаких доказательств его смерти женщина так и не нашла. Наверное, оттого она тысячу раз представляла себе их новую встречу, обдумывала то, что скажет ей Энакин, когда Сила опять сведёт их лицом к лицу. Боялась, что бывший учитель будет обвинять её в том, что она бросила, оставила его когда-то из-за собственной слабости, из-за собственной эгоистичности. И сейчас «призрак Энакина» говорил Асоке те самые слова, которые она больше всего страшилась услышать. Задавал те самые вопросы, на которые она не могла дать точного и честного ответа ни ему, ни самой себе.       Услышав от не настоящего Скайуокера его последнюю фразу, женщина так и не решилась обернуться, не решилась ответить хоть что-нибудь, лишь взволнованно забегав взглядом перед собой. Тогрута понимала, что она была виновата, крайне виновата, и ей нечего было сказать в своё оправдание.       - Где ты была, когда я нуждался в тебе? – несмотря на сдержанное молчание Асоки, проникновенно и настойчиво продолжил вопрошать «призрак», продолжил обвинять её во всех смертных грехах мира сего.       Сейчас голос Энакина, когда-то такого родного и близкого Тано человека, звучал как-то отстранёно, обиженно, холодно, с некой долей разочарования или даже злобы, с огромной и увесистой долей обвинений в её адрес и обиды, с намёком на то, что когда-то её бывший мастер, возможно, видел в своей ученице последнюю надежду, последнюю соломинку, за которую он мог ухватиться, чтобы спастись, не пасть в бездну мрака и отчаяния. И от этой интонации, сердце тогруты даже забилось сильнее. Сердце, которое так часто в тайне ощущало, что с Энакином произошло нечто плохое, но всеми силами женщина всегда старалась отрицать это страшное предчувствие. Она не хотела верить в такую возможность потому, что это было слишком больно, это было слишком невыносимо, и потому, что в таком случае обвинения «призрака» были правдой, Асока действительно была виновата в том, что не смогла уберечь, не смогла спасти близкого ей человека от почти «гибели», а, возможно, даже и от реальной гибели. Постепенно осознавая, что все её самые страшные предчувствия, скорее всего, являлись правдой, но тем не менее до победного конца стараясь отрицать такую суровую и жестокую действительность, женщина в последний раз отчаянно попыталась оправдаться. Оправдаться за ту ошибку, что она уже совершила и, к сожалению, никак не могла исправить.       - Я сделала выбор, я не могла остаться, - как будто надеясь, что «призрак» её действительно поймёт, что этими пусть и проникновенными, но все же казавшимися такими жалкими и никчёмными в данный момент словами Асока снимет со своих хрупких плеч тяжёлый груз вины, почти выкрикнула она.       Но это не помогло, ни ей, ни Энакину. Это лишь ещё больше усилило неприятное, мерзкое давящее и щемящее ощущение в сердце тогруты, в её душе. Это, почему-то показавшееся женщине таким глупым, таким детским и жалким оправдание, лишь ещё сильнее надавило на неё непомерным грузом вины, ещё сильнее заставило ненастоящего мастера «гневаться» на свою бывшую ученицу-предательницу.       - Ты думала лишь о себе, - вместо привычных слов понимания, одобрения и прощения со стороны её учителя по отношению к бывшему падавану всё так же обиженно заявил он.       И Энакин не врал, он говорил жёсткую и до боли ненавистную Тано позорную правду, в отличие от Асоки, которая столько лет врала сама себе, стыдясь признать реальные причины своего поступка. Боясь «произнести в слух», что её решение покинуть орден, покинуть своего мастера, было действительно продиктовано лишь эгоизмом глупой и взбалмошной девчонки.       - Нет, - всё ещё отчаянно стараясь сопротивляться напору обвинений со стороны «призрака», эмоционально отрезала она, хотя женщина уже и чувствовала, что действительно была с ним согласна.       Она была на грани, готовая вот-вот сорваться, готовая вот-вот принять все его упрёки как должное, готовая признать свою непосредственную вину и кинуться к нему извиняться, вымаливать прощение за собственные непростительные жизненные ошибки.       - Ты покинула меня. Ты подвела меня, - продолжал и продолжал сыпать жёсткими, даже жестокими фразами Энакин.       Теми фразами, которых действительно заслуживала его бывшая ученица. Теми фразами, которые должны были также резко и болезненно, как сделала когда-то она, донести до женщины всю мерзость её поступка, всю отвратительность её предательства.       Слушая новые и новые, вполне справедливые обвинения в её адрес, Асока уже едва сдерживалась, чтобы не заплакать. Её ярко-голубые глаза постепенно наполнялись, поблескивающими в тусклом освещение храма кристальными и горькими, солёными слезами, слезами боли, слезами вины и отчаяния.       - Знаешь, кем я стал? – внезапно задал новый, но не менее шокирующий для Асоки вопрос Энакин.       Тано не ведала на него ответа и, казалось, не хотела знать. Пара секунд ожидания, перед тем, как «призрак Скайуокера» открыл бы ей правду, почудились Асоке вечностью, самой мучительной, самой страшной вечностью, где её душу на мелкие-мелкие кусочки разрывали ужасающие предчувствия. Ещё когда её бывший мастер только задал этот болезненный вопрос, Тано почти догадалась, кто окажется спустя мгновение позади неё, но не хотела, не хотела в это верить. Любая правда была бы более снисходительно щадящей, чем такая.       В один момент ощущение присутствия Энакина за спиной у Асоки сменилось, сменилось на совсем иное, холодное, жёсткое, устрашающее. Она чувствовала, как от этого, казалось бы абсолютно другого человека, нежели её добрый, всегда такой радушный и заботливый бывший мастер, исходили волны гнева, ярости, ненависти и злобы, повергающие даже её, закалённую резкими поворотами судьбы и сложными жизненными ситуациями женщину в ужас. Она без труда узнала это ощущение мрака и холода, это ощущение тёмной стороны Силы, взывающее даже у самых-самых смелых людей страх. Она без труда узнала это тяжёлое, громкое дыхание, вечно сопровождающее таинственного врага в чёрных доспехах. К огромному ужасу и разочарованию Асоки за её спиной в один момент оказался Дарт Вейдер. И женщина сдалась, она с болью в сердце наконец-то признала реальность, ту самую реальность, которую она больше всего на свете боялась узнать, хотя и предчувствовала, хотя и подозревала.       Не в состоянии больше сдерживать боли и горячи из-за рвущихся на части, разбивающихся в миллионы и миллиарды мелких осколков сердца и души от осознания столь невыносимой правды, Асока в ужасе зажмурилась.       - Нет, - словно преодолевая нестерпимые пытки, невероятные муки ада, болезненно произнесла тогрута.       По её мягким бархатистым щекам невольно полились слёзы. Девушка больше не могла сдерживать их, от боли и отчаяния позволив сбегать по собственному лицу кристальным дорожкам солоновато-горькой жидкости. Она не в состоянии больше была противиться собственным эмоциям, собственным страданиями, переживаниям, угрызениям совести. Хотя и хотела продолжать бороться, продолжать отчаянно отрицать такую ненавистную ей действительность.       - Нееет! – до боли в пальцах сжав один из своих световых мечей, громко заорала тогрута, вливая в этот крик все свои эмоции, все свои страдания и переживания.       В один момент Асока резко развернулась, яростно и отчаянно пытаясь атаковать мечом несуществующий призрак Вейдера, разрубить на мелкие кусочки, уничтожить его, как будто это теперь могло что-то изменить в судьбе её бывшего мастера. Как будто исчезновение ненастоящего ситха могло спасти Энакина, вырвать из жестоких, загребущих лап тьмы и вернуть на светлую сторону. Но всё было тщетно. Не в силах Асоки уже было изменить реальность.       Яркое серебристо-белое лезвие бесполезно прошлось сквозь пустоту, с громким свистом рассекая воздух. Призрак Вейдера исчез в никуда, растворился в Силе храма джедаев прямо на глазах у тогруты, которая шокировано и безмолвно провожала его завороженным взглядом ещё несколько мгновений. А вместе с ним исчезла и последняя надежда, последняя возможность на то, что ещё не было поздно, что Энакина ещё можно было спасти, как, впрочем, и все силы Асоки и моральные, и физические.       Ощутив невероятную слабость, всепоглощающее бессилие перед реальностью, перед судьбой, перед безжалостным и жестоким велением Силы, почему-то допустившей подобное, Асока деактивировала свой световой меч, который уже ничем не мог ей помочь. И тяжело, словно это приносило тогруте неимоверную боль, вздохнув, женщина оперлась обеими руками о каменный пол, смиренно, мучительно, трезво и чётко принимая данность, осознавая, как горько она ошиблась когда-то, как глобально это повлияло и на судьбу одного из самых близких ей людей и всей галактики, и как тщетна и безнадёжна была хотя бы маленькая, самая крохотная надежда хоть что-то изменить, несмотря на то, как страстно тогрута всё ещё желала спасти собственного мастера. И как бесполезно теперь было хоть что-то вообще. Асока долгие годы отчаянно хотела узнать правду о судьбе своего бывшего учителя, верила в лучшее и надеялась до последнего, но она даже и представить себе не могла, что эта правда станет таким жестоким наказанием для неё за её прошлые жизненные ошибки.