Ледяное сердце

Александр посадил едва стоящего на ногах Стива на скамейку. Последний глупо хихикал, водя по земле окровавленной битой. Зрачки Америки были сужены и напоминали две маленькие чёрные точки. Россия даже не интересовался какую дрянь этот идиот принял сегодня. Брагинский посмотрел на ржавое небо: кое-где уже были голубые проплешины, радующие глаз. Да, их мир смог выкарабкаться и теперь застыл в эпохе паровых машин, а одичавшие каннибалы остались разве что в отдаленных уголках земного шара. Но все же мародерство уже въелось в большинство людей с первым вздохом. Как раз группку таких бритоголовых головорезов они и прикончили вместе с Америкой. Стив под наркотическим кайфом, а Александр - выплескивая злость. Двойники летают к звёздам, а они собирают гребанные паровозы! Как же Россия их ненавидел! А особенно Ивана. Но час расплаты близок. Оставив Стива на улице, Александр спустился в подвал. В комнате с низкими потолками, освещаемой одинокой лампочкой, которая грустно болталась на проводе, стояли железные каталки, на которых лежали трупы, по грудь прикрытые грязными простынями. - Андре. Мужчина с худым лицом, темными кругами под глазами и щетиной, оторвался от разглядывания трупа молодого парня. - Алекс, - флегматично отозвался Франция. С неприметной лестницы, которая вела на первый этаж дома, спустился Оливер. В руках у Англии был поднос с кексами. - Поешь. А то свихнешься со своими трупами, - Оливер поджал губы. - Я люблю мертвецов. Они не болтливы, - грубо вырвав поднос из рук Англии, буркнул Андре. Франция надкусил один из кексов: - Орехи. Люблю орехи, - и с таким же флегматичным выражением лица положил надкусанный кекс прямо на грудь трупа. Поднос же отправился на свободную каталку. - Ты можешь перестать быть таким мерзким? - Оливер покачал головой. - О, Алекс, а где Стив? - Этот обдолбанный дышит свежим воздухом, - Россия оскалился. Англия, с обеспокоенным выражением лица, бросился на улицу, чтобы проверить состояние своего воспитанника. - Знаешь, Андре, - Брагинский поморщился. От мерзкого запаха формалина[1] его тошнило. - Я так соскучился на Светлому миру. - В который ты не вернешься, - Франция зажал губами кончик сигареты. - О нет, - Александр растянул губы в предвкушающей улыбке. - Скоро, я вновь вернусь в тот мир. - И как же? - Франция пригладил засаленные светлые волосы и сделал затяжку. - Ты ведь хочешь об этом поговорить. - Я наложил на светлого Россию любовные чары, пока этот ублюдок запихивал меня в зеркало. - Зачем? - Бонфуа рассматривал размозженный череп и явно не интересовался ответом. - Чтобы Брагинский полюбил светлого Америку. И тогда все пошло по моему плану. Пруссия последовал примеру почившего Гюнтера, жаль, не совсем так как я планировал, - за что Россия и любил Андре, так это за то, что ему можно было рассказать абсолютно все. Патологоанатом больше интересовался мертвыми, чем живыми, а потому был идеальным слушателем. - Когда Пруссия-человек умрет, мои чары спадут. О, Иван все осознает. Осознает, что из-за его угаснувших чувств, Гилберт решил умереть, став смертным. Он возненавидит Америку... - А если привычка возьмет верх? - Андре взял в руки скальпель, делая разрез вдоль груди трупа. Кекс Бонфуа держал в другой руке, откусывая от того большие куски. - И он полюбит этот светлый вариант нашего идиота? - Я знаю Ивана. Он будет убит горем и самокопанием, так что пустит эти чувства на самотек. О, а ещё непременно сорвется на Америку. И когда их сердца покроет ненависть и боль, мы со Стивом покинем этот мир. Франция низко наклонился к надрезу, едва ли не касаясь носом безволосой груди мертвеца. - Все сказал? - Я ждал этого почти восемьдесят лет... И, Андре, неужели ты не хочешь покинуть эту клоаку? - Здесь больше моих друзей, - Андре чмокнул труп в шею. Александр сморщился и вышел из подвала. Свежий воздух был ему необходим. О да, Франции можно было рассказать что угодно, даже технологию созданию оружия массового поражения, а он бы не отвлекся от своих мертвяков. Он столько времени проводил в своем импровизированном морге, что Александра иногда это пугало. А темного Россию мало что могло испугать. Стив спал на скамейке, заботливо укрытый пиджаком Оливера. Самого Англии поблизости не было. Наверное, ломанулся в Лондон за своими зельями, чтобы у Джонса не было ломки. Брагинский зарылся пальцами в волосы Стива. - Мы вместе покинем этот мир, хороший мой. Вместе. Нужно ещё чуть- чуть подождать.

я скучаю, приходи на чай, будем пить горячую водку, петь во всю глотку за погибших на поле безымянных героев. приходи выпить, видишь неймется, а повод найдется. я скучаю, во мне умирает доверие к людям, его больше не будет, и даже груди подруги как радуги-дуги не радуют мои руки. я умираю от скуки, мои кости теряют кальций под бурный шквал оваций, а я умираю от скуки расскажи мне о будущем, будь как граф Калиостро, видишь, я от скуки балую свой язык приправами острыми, и стальной невидимкой на смерть заколю твои волосы... будь уверена, нам на каждый припев моего хватит голоса. я смотрю, как огонь пожирает мир, у которого слабые руки, он испугался, не сопротивлялся и принял покорно последние муки. я смотрю на этот конец света и умираю от скуки. мои кости теряют кальций под бурный шквал оваций, а я умираю от скуки...[2]

__________________________ [1] Формали́н — водный раствор формальдегида (метаналь), стабилизированный метанолом. Формалин свёртывает белки и предотвращает их разложение. Поэтому он применяется для дубления желатина при производстве кинофотоплёнки, для сохранения анатомических и зоологических влажных препаратов, используется при бальзамировании, как фиксатор в микроскопии, а также как антисептик. [2] Группа Мертвые дельфины " Граф Калиостро".