Pretty, pretty please If you ever, ever feel Like your nothing Youʼre fuckin perfect to me Boyce Avenue — Fuckin' Perfect
Красное сухое вино 1 шт (есть) Шампиньоны ??? (их постоянно берут) Курица 1 шт (есть) Помидоры ??? (есть) Чеснок 1 шт (есть) Хованский 1 шт (лучше бы не был, но есть) Мэддисон оглядел поле деятельности, отмахиваясь от надоедливого зудения над ухом. Хован ещё не до конца понимал, в какую историю успел вляпаться, опрометчиво согласившись помочь ему в одном деле, однако заранее жопой чуял, что добром это не кончится. И ведь они только успели зайти в магазин, а Илья уже ненавидел этого мудака всеми струнами своей чёрствой души. Это же нужно уметь вынести мозг за каких-то жалких три минуты и шестнадцать секунд. Впрочем, подождите, это же Хованский. Этому уёбку смело можно совать в руки награду за качественное вынашивание мозгов. Иногда ему хотелось отправить его куда-нибудь в Штаты, как секретное оружия для смертников. Типа, знаете: расстрел, электрический стул, бубнёж Хованского. От последнего преступники будут дохнуть как мухи в предсмертных агониях. И ведь Илья же не преступник, но всё эту хрень почему-то обязан терпеть, прелесть просто. Где он настолько сильно согрешил? Вроде бы невинных девственниц на костре не сжигал и с сатанистами дружбы не водил, правда, было дело, но оно давно себя исчерпало, так-то. Он здесь сама невинность и безгрешность. И ведь знаете, он ведь до этого прекрасного момента даже не знал, где Хован и вполне спокойно жил с этим. Этот мудак пропадал около двух суток хрен пойми где, даже не вспоминая о нём, лишь для того, чтобы утром заявиться как ни в чём не бывало с бутылкой пива, которая мгновенно полетела в его наглую жирную рожу. Вообще, Мэд был, как бы занят, составлял список того, чего дома нет, чтобы быстро сгонять в магазин и приступить к главному плану на день, а именно приготовить Руслачеву романтический ужин, когда тот соизволит, наконец, заявится к нему. Так, к слову, их отношения длятся практически три года. Три, да. Илья сам охренел, когда увидел в настенном календаре дату, обведённую красным маркером. Присел так на диванчик с остывшим чаем и пялился на эту несчастную стену где-то с минуту, охуевал, как говорится. Когда он ради шутки согласился на их отношения, то не ожидал, что всё зайдёт настолько далеко. Как там говорится? Любовь, бла-бла-бла, только тогда настоящая, когда пройдёт испытание временем. И не спрашиваете, откуда он знает такие ванильные цитаты, вот честно, лучше не знать. Итак, вернёмся к началу, Илья выносит Руслану мозг три года, Руслан состоит с ним в отношениях и катается из Питера в Москву и обратно три года. Вопрос, сколько этот хипстер уже денег туда-обратно отвёз? Контролёры там, наверное, в лучшей манере Скруджа Макдака купаются в этой мелочи. Отхлебнув остывшего чая, успев мысленно примерно накинуть сумму, Мэддисон решился на самый ответственный шаг в своей жизни, после дружбы с Хованским, а именно взять на себя роль в приготовление романтического ужина. Когда-то давно, когда на земле ещё царствовала «Ева», а Руслачев для него был главным пидором номер один, когда они только-только начали притираться друг к другу, Вихлянцев обвинил его (дословно): «Не в состоянии пошевелить своими засохшими мозгами и сделать нечто действительно стоящее, чем гнить на диване или за компьютером». Илья в тот момент усмехнулся, отсалютов ему пивом и забыл. Точнее, Усачев думал, что забыл, а вот он сам ни хера не забыл. Ну что ж, настало время стать настоящим романтиком! Звучит, конечно, блять, отвратительно, но что поделать. Романтики они сами по себе отвратительные, слюнявые, розовые, так, стоп, не о том, главное всё не просрать. Поэтому с утра вооружившись выдранным из тетради листом и ручкой, пишущей через раз, Мэддисон засел за список продуктов. Это он не делал примерно… никогда. Как в его скромную компанию затесался Хован? Влез как всегда без всего, однако услышав через несколько минут домогательств, какой именно хуйнёй он страдает, взялся помочь, ибо «ты готовишь хуёво, я тоже не лучше, но вместе мы сила». Илья смерил его ироничным взглядом, но куда уж ему спорить, сила так сила, главное, чтобы окончательно квартиру не спалили, а то Усачев ему прожженный стол ещё не простил. Итак. Список? Есть. Хованский? Есть. Мэддисон? Есть. Желание быть романтическим? Приложится как-нибудь, впереди целый день. Погнали!***
— Чтобы приготовить курицу, необходимо её выпотрошить, удалить оставшиеся перья, срезать жир, вырезать сзади отверстие, — похоже, Юра решил подойти к своей работе очень ответственно, поэтому за ноутбуком он выглядел так, как депутат на трибуне, то есть отстойной. — Ебать, зоофилия с курицей. Просунь руку, подвигай, вынь, прям как с бабой. Хотя, я думаю, Гейсачев с курицей не сравнится, верно? — Съебался, — беззлобно посоветовал Илья, пытаясь отпихнуть занятую табуретку ногой, но разве эту тушу сдвинешь с места? Естественно, нет. — Так, на картинке ничего, в жизни полная херня. — Я говорил, что нужно брать ту, что слева, — недовольно вклинился Хованский, видимо, устав наблюдать за тем, как Мэддисон с умным лицом пытается прочесть рецепт. — Но, нет, блять, я же не первый раз в магазине, Хованёпттвоюмать, заткнись и не мешай. — Ты заебал, — заметил Илья, отстраняясь, окидывая курицу пристальным взглядом. Курица столь же страстно ему не ответила, и вообще, кажется, собиралась сбежать куда-нибудь в сторону, иначе как объяснить её желание свалиться обратно в раковину. Юрий что-то раздражённо пробубнил себе под нос, а затем гордо встал и втопил куда-то в сторону выхода. Через секунду хлопнула входная дверь, впрочем, Илья никак не отреагировал, всё ещё сверля птицу взглядом. Вот очередной боец сбежал с кулинарного поля боя. Да и вообще, на кой-чёрт он решил запечь именно курицу, почему нельзя было приготовить романтическую яичницу? Или романтически пожарить пельмени? Хотя, да, нужно признаться, что красное вино смотрелось как-то не презентабельно рядом с жареными яйцами. Чёрт, оказывается романтиком быть сложновато. Кивнув самому себе, Мэддисон демонстративно засучил рукава. Всё, цыпа, тебе не жить. Если Усачев каким-то магическим образом смог в тот раз приготовить кролика, то он с какой-то жалкой курицей не справится что ли? Он, блять, в их паре мужик, поняла, тушка?***
Юрец решил реабилитироваться в его глазах после того, как курица с горем была завёрнута в фольгу и засунута в печь, то есть после основной битвы. Однако даже не это заставила Илью глянуть на друга взглядом «ебанутее человека не найти». Хованский довольно усмехался, держа в руках, кто бы, блять, мог подумать, ярко-красный баллон, которым тушат пожары. Пожалуй, на секунду Мэддисону захотелось ему въебать, ибо это в руках друга смотрелось двусмысленно. То ли он ставил под сомнения его кулинарные качества, что, к слову, Мэд и сам ставил под сомнения, то ли боялся, что у них к концу этого забомбит пукан, что тоже могло быть правдой. Но, блять, баллон в руках Хованского. Это то же самое, что если бы балерине дали в руки диски по десять килограмм. — Откуда и нахуя? — учтиво поинтересовался Илья, пока Юрий любовно устраивал свою, как видимо, новую пассию на полу неподалёку от входа на кухню. — Секрет фирмы, блять, — огрызнулся тот. — Я, может, забочусь о состоянии твоего имущества, а ты претензии мне уже хочешь предъявить, мудак ты, Илья, — впрочем, Хован был бы не Хованом, если бы долго обижался, поэтому в следующую секунду у него вполне деловито поинтересовались. — Ну, как там твоя цыпа, вставил уже? — Жарится. — Правильно, отжарь её по полной. — Завались, — закатив глаза, посоветовал Илья, но всё же усмехнулся в ответ. — И вообще, нехуй за бесплатно потреблять кислород в моей квартире, пошёл, помыл и порезал грибы, понял? — С какого хуя? — поинтересовался Юрий, но всё же оглянулся, в поисках шампиньонов. — Нет, я понимаю, если бы мы Усачева по очереди ебали, а здесь ебёшь ты, а готовим наполовину. — Хочешь ебать Усачева? — с неоднозначным намёков в голосе поинтересовался Илья, заставляя Юру демонстративно отступить, строя из себя обосравшуюся от страха жертву. — Нет, пидорастесь в своё удовольствие. — Вот и не пизди, — хмыкнув, протянул Илья. — Иди и работай, иначе деньги буду брать за арендованный участок кухни. — Ну, ты борыга, — то ли возмутился, то ли восхитился Хованский, однако в разрез своим словам, послушно взял пакет с грибами, со скрипом подтаскивая стул к мусорному ведру и демонстративно усаживаясь подле, с самым кровожадным взглядом, на которой только был свободен. На пару минут в помещение воцарила по истине идеальная тишина, невольно захотелось провести параллель с каким-нибудь склепом, но Илья мужественно сдержал этот порыв, с умным видом наблюдая за приготовлением курицы. На кой-чёрт он это делает, было неясно, ибо ничего особого не происходило, но в интернете же была написана эта хрень, значит, она действенна. Ещё пять минут улетели в бездну, Хованский с протяжным стоном резко поддался назад, выпрямляясь в спине и, кажется, ломая себе пару рёбер. Мэддисон заинтересованно обернулся в его сторону, замечая, что грибы были вполне аккуратно порезаны. Так, а вот это уже куда интересней, в Юрце дремал гениальный повар? Хотя, представить этого мудака с колпаком на голове и за плитой было крайне сложно. Это то же самое, если бы рестлер внезапно решил, что вязания с петелькой явно его. Курица стояла, грибы уже вместе с овощами жарились на сковородке, Хованский маялся без дела, получив подобие «спасибо», которое звучало примерно как «оказывается, ты не только бухать можешь, охренеть». Мэддисон был решителен и непоколебим, он сидел на неудобной табуретке и следил за птицей, потому что так было сказано в грёбанном интернете. Юра, проходивший мимо уже раз пятнадцатый, успел обозвать его гей-мамочкой и «розовый король при дворе», за что получил в свою сторону испепеляющий взгляд и обещание того, что в скором времени там жариться будет не курица, а он сам. Хованский не то, чтобы внял угрозе, но послушно отступил в сторонку, раздражённо разглагольствуя на тему, что его такого единственного и охуенного никто не ценит, и вообще променивает на каким-то там питерских мальчиков. Мир явно не торт. Помните то, что Юра отступил? Так вот, контратака номер дохера какой-то там. Как оказывается, Хован не только неплохой повар, но ещё и ещё тот соблазнитель. Если бы не его природная ленивость и жирная задница, то он бы давно просиживал своё кресло в Государственной Думе, компания под стать была бы. В общем, ему предложили выпить. Немного холодного пива, какое-нибудь тупое шоу по телевизору. Слишком соблазнительно, чтобы быть правдой, но он повёлся. На кухне стояла дичайшая жара, казалось, что он внезапно оказался в какой-нибудь бане, где щедрый дедок постоянно покидывал дрова, крича о том, что ему мало и давайте-ка пожарче, а то холодновато. К тому же, подумаешь, несколько минут за телевизором, романтикам тоже нужна передышка. То, что всё очень плохо, стало ясно часа через полтора, когда с кухни повалил отчётливый тёмно-серый дым. Первым с места подскочил Хованский, опрокидывая пиво на штаны, чуть не снеся полку, он всё же забежав на кухни, замечая, как дым валит оттуда, откуда только можно. Мэддисон опоздал буквально на пару секунд, но ситуацию исправить уже было нельзя. Юра, с безумным лицом, лихо тушил всю кухню, заливая её непонятной белой пеной. Злобно бурча, Илья, получивший разряд в спину, всё же выключил огонь, открывая духовку. Дым усилился, энтузиазм Хована тоже, поэтому через секунду печь так же была полностью залита белой пеной, похоронившей под собой что-то, что когда-то называлось курицей. Наступила тишина. — Может, не всё так плохо? — всё же поинтересовался Юрий. Илья скосил взгляд в его сторону, вскинув брови. — Могло бы быть всё не так плохо, — пошёл на попятную Мэддисон. — Если бы ты, блять, не залил всё сверху. Нахуя ты его вообще приволок? — Если бы не я, горел бы твой ужин чёрным пламенем, — взмахнув руками, мгновенно отреагировал Хованский, спешно открывая окна, ибо запах стоял отвратительный. — И вообще, я тебе с самого начала говорил, что идея говно. — Сам ты говно, — огрызнулся Илья, раздумывая, стоит ли ему поднимать крышку, под которой были грибы, или всё же стоит поберечь свои нервы, иначе он точно разукрасить Ховану лицо в приятные фиолетовые тона. — Заебись, до прихода Руслана всего три часа, а у меня квартира полна дерьма, запах стоит, словно я здесь людей на костре жарил, и они чуть подкоптились. Идеи, гений. — Понимаешь, я не хотел тебе говорить, — издалека начал Юра, принимая самый что ни наесть прискорбный и таинственный вид. — Но есть такая вещь, как заказ из ресторана. Это когда ты звонишь, говоришь, что хочешь, и тебе приносят вкусную, но пиздец какую дорогую еду. Вуаля. — Ещё раз, почему ты ещё здесь? Хованский демонстративно развёл руками в стороны, мол, а как бы ты от меня избавился, а? Мэддисон, всё же матерясь себе под нос, проклиная и идею, и дату, и всё, пошёл в ванную, собираясь устроить ещё и уборку. Хованского он выловил около самого входа, кидая в того мокрую тряпку, ибо нехрен. Юрий выглядел недовольным, поэтому проклял всё землю разом, но послушно пошёл следом. Вообще, казалось, что его как-то подменили. Чтобы Хован, да ещё и слушал его, мистика какая, однако времени рассуждать на эту тему как-то не было. Сроки поджимали, зад горел, огнетушитель уже не спасал. С уборкой они справились за два часа. Грёбанные два часа вычищать всё, до чего только дотягиваются руки, да он даже в детстве так не убирался. Ладно, будем честные, он никогда так не убирался. Судя по матам, Юра был одного с ним мнением. Кухня была вылизана чуть ли не до блеска. Мэддисон не видел её в таком состоянии примерно никогда. Завалившись с Хованским на стулья, они как-то синхронно выдохнули, понимая, что делать больше ничего не хочется. До приблизительного прихода Усачева остался час, за которой он должен успеть заказать какую-нибудь еду и накрыть на стол. Как-то резко захотелось где-нибудь умереть, желательно прямо на этом самом месте, но он мужественно держался. Три года, мать твою. Три года, наверное, ради этой даты стоит потерпеть. А вообще, ни ради какой даты не стоит терпеть. Он заебался. — Знаешь, когда я шёл к тебе утром, то как-то не так представлял свой день, — протянул Юра, от которого пасло пивом и чистящими средствами. Илья устало скосил на него взгляд, мысленно соглашаясь. — Ты еду хотя бы заказал, только не говори, что нет, я ж тебя нахер порешаю. — Заказал-заказал. — И что? — И ни что, сказали, что могут опоздать. — Неудачник. — Завались. Вновь тишина. Юра с кряхтением поднимается на ноги, закидывая тряпку в ванную комнату, заходя в гостиную и возвращаясь оттуда с бутылкой с пивом, которое он так неудачно пролил на себя, пока мужественно бежал спасать квартиру друга. Илья проследил за ним взглядом, никак не комментируя, принимая из рук свою оставшуюся порцию. Оказывается, романтиком быть как-то чересчур сложно, снимать обзоры и то полегче будет. Вся это хрень не для его натуры, вот вообще никак. — Цветы, — внезапно произнёс он, но не пошевелился. — Ёбанная жизнь, я забыл цветы. — За углом тюльпаны взошли, иди, нарви, — посоветовал Хованский, не отвлекаясь от своего зантия. Илья хмыкнул, мысленно прикидывая такую возможность. Нет, растения будет явным перебором. — Нахуй цветы. — Нахуй свиданки, — поддержал его Юрий. Они чокнулись и пригубили. Пиво было тёплым, оттого противным, но это лучшее, что вообще произошло с ним за этот день, поэтому жаловаться было грехом. Спустя пару минут Хован засобирался, от чистого сердца заверив его, что в следующий раз хорошо подумает, прежде чем соглашаться на подобные авантюры. Илья лениво послал его куда подальше, выкинув следов огнетушитель, захлопнув дверь. Грёбанные сорок минут, а у него ничего не готово, пошло бы оно всё. И ведь ещё еду, хрен знает, когда привезут. Из гостиной раздались звуки какого-то смеха, телевизор работал всё это время. Вздохнув, он благополучно решил, что отдых хотя бы на пару минут будет вполне заслуженным, ибо нехер. Встать он всегда успеет.***
Руслан опоздал лишь на пятнадцать минут, звоня в дверь. Илья встрепенулся на диван, пытаясь понять, что вообще произошло и на кой-чёрт он смотрит какой-то бабский сериал. Воспоминания накрыли ворохом неудачных моментов, заставляя чуть ли не застонать. И ещё он понял, что просрал чёртову еду, ну и хрен бы с ней, денег меньше потратит, однако было обидно. Усачев стоял на пороге, терпеливо ожидая, пока ему откроют, в календаре красным маркером была обведена дата, а кухня сверкала от чистоты. Однако ничего, из того, что он хотел сделать, не получилось и это невольно печалило. Ну, как печалило? Неприятный осадок всё же оставался. Мэддисон умел быть благодарным, серьёзно, но, похоже, удача решила послать его нафиг с таким везением. Медленно поднявшись с дивана, он всё же открыл дверь, отстраняясь в сторону. Руслан выглядел уставшим, но довольным, с небольшой, но вместительной сумкой наперевес, с раскрасневшимися щеками. Он задорно поприветствовал его, переступая порог, скидывая сумку на пол, спешно прикрывая за собой дверь. Илья внимательно следит за ним, привалившись к спине, изучая взглядом чуть отросшие волосы, широкие плечи, длинные пальцы. Стоит ли ему сказать об этом сейчас или же сделать вид, что он забыл? Усачев не удивится, наверное, за три года отношений он уже мало чему удивлялся, но всё же. Однако Мэддисон не хотел видеть в этих глазах понимание того, что ждать чего-то просто глупо. Руслан изначально прекрасно знал, на что именно идёт, но раз за разом ждал от него какой-то отдачи, которой никогда не было. И Мэда стало это немного подбешивать. — Занесёшь сумку, ладно? — поинтересовался Руслан, передавая ему вещи. Наверное, будь сказано это каким-нибудь другим тоном и не при таких обстоятельствах, он бы съязвил, серьёзно. Однако Усачев выглядел уставшим, а ещё так взглянул на него, что противиться просто было невозможно. И он послушно забирает её, понимая, что у видеоблоггера в руках ещё есть пакет. Самый обычный белоснежный с красным логотипом пятёрочки и набитый полностью. Он не удивлён, совершенно. Усачев приезжает не так часто, как хотелось бы, но когда всё же приезжает, то это значит лишь одно. Убранная квартира, вполне вкусная еда на плите и умиротворение в его жизни. Руслан всегда привозил с собой запах уюта и спокойствия. Не сказать, что он был домашним мальчиком, но то, как он смотрелся в чуть растянутой одежде под его боком, Мэддисону явно нравилось. И пусть бы, что не говорил Хованский, Психодозер и далее по списку, в ближайшее время он не собирался бросать Усачева. Потому что ему нравилось всё, что он делает. — Ты опять скупил целый магазин? — деловито интересуется Илья, позволяя себе улыбку. Руслан издаёт тихий смешок в ответ, направляясь в сторону кухни, в то время как он спешит в спальню. Если честно, их стадия отношений давно стояла на ступени, где у этого питерца была отдельная полка в его шкафу, а это много стоит. — Ты вылизал кухню? — раздался изумлённый оклик. — Признаться, выглядел как дешёвая фантастика. Мэддисон усмехнулся, сгружая сумку подле кровати, окидывая помещение быстрым взглядом. На крайний случай у него осталась бутылка с вином и какая-нибудь закуска в холодильнике, если всё правильно обустроить, то он ещё вполне может реабилитироваться. Он вполне целеустремлённо направляется в сторону, откуда раздаётся шуршание, сжимая в руках коробку. Всё же подарок хоть при нём, что, несомненно, радует. Ведь он же ещё покупку подарка на вечер отложить хотел, но не стал, как знал, видимо. Впрочем, на кухне его тоже ждал сюрприз. Усачев, смущёно мня пакет в руках, кидал взгляд то на него, то на набор на столе, состоящий из двух банок холодного пива, пакетиков с чипсами и кальмарами, и ещё какой-то хренью. — Я знаю, что ты, скорее всего не помнишь, но я решил, что хотя бы так, — пожав плечами, пояснил Руслан. Илья лишь хмыкнул, а затем подошёл к шкафу, доставая из него бутылку и одну ароматизированную дорогу свечу, ставя на стол. — О… Это мило? — Это романтический ужин, — подсказал ему Мэддисон, наблюдая, как эмоции на лице брюнета сменяются чересчур быстро. Удивление, непонимание, осознание. — Ты пытался? — даваясь смехом, всё же поинтересовался он. Илья страдальчески поднял глаза к потолку, всё, здравствуй шути. — Пытался. — Молодец, — и всё, дикий смех. Усачев одной рукой опирается об стол, второй прикрывая глаза, чуть ли не сгибаясь пополам. Мэддисон недовольно смотрит на него, определённо не так он представлял сегодняшний вечер. — Извини, просто это так романтично, я оценил. — О, заткнись, — с чувством тянет Илья, делая отрывистый шаг вперёд, хватая Руслана за локоть, заставляя того открыть лицо и взглянуть на него. Поцелуй получается не таким, какой он бы хотел. Усачев, не ожидавший чего-то подобного, давится смехом, пытаясь отстраниться, но Мэд лишь сильнее сжимает его локоть, ощущая под пальцами тёплую кожу, прекрасно зная, что у парня будут синяки. И Руслан невольно сдаётся, понимая, что предпринимать что-либо глупо, просто потому что он не хочет вырываться. Вихлянцев мягко отстраняется вперёд, хватая ртом воздух лишь для того, чтобы в следующую секунду взять инициативу на себя, запуская пальцы в короткие волосы Мэддисона, прижимаясь к тому сильнее, чувствуя несвойственный запах чистящих средств и какой-то еле уловимый дым, словно нечто где-то сгорело. Однако думать об этом совершенно не хотелось. Единственное, что сейчас действительно было важно: Илья здесь и не забыл, пусть даже в такой странной манере. Илья сжимает ягодицы Руслана, накрывая те ладонями, желая отстраниться хоть на секунду, чтобы перевести дыхание. И Усачев позволяет, выпуская пальцы из волос, мягко скользя по шее, укладывая их на плечи. Мэддисон усмехается, поглаживая задницу парня, а затем проникаем руками под рубашку, оглаживая бока, чувствуя, как Вихлянцев напрягается в его руках, а затем расслабляется, ластясь вперёд, желая получить больше ласки. И он не может отказать, вновь притягивая его к себе, позволяя на этот раз больше вольностей, чем было в предыдущий. Усачев всё же чересчур долго не появлялся на пороге его дома, да к тому же и день сегодня ни о чём был. Он имеет полное право на отдых. Довольный приглушённый стон в губы был ему самым лучшим ответом. Руслан дома.***
— То есть вы чуть не спалили квартиру, серьёзно? — кажется, Усачев уже не мог ржать, но и остановиться для него было чем-то невозможным. Они сидели на диване перед телевизором, за окном стояла глубокая ночь, в их руках были банки пива, купленные Русланом, а на столе лежали раскрытые чипсы. Мэддисон предложил налить вино, ведь он прекрасно знал о том, что Вихлянцев как никто другой ценит этот напиток, хоть и не особо употребляет, однако получил отказ. Наверное, где-то в глубине души ему не хватало всего этого. Человека, который не будет требовать от него чего-то невозможного, который не ставит перед ним невыполнимые цели, с которым можно просто тупо посидеть и поговорить ни о чём. Наверное, Руслан был тем самым человеком. Нет, он высказывал ему много претензий, приводил огромное количество аргументов, но в то же время не требовал от него каких-то особых изменений, принимая его таким, какой он есть. И Мэд невольно заметил, что сам начинает подстраиваться под видеоблоггера, не реагируя на разговоры остальных людей. И, знаете, ему было плевать. Наверное, эту хрень назовут любовью, да хоть родственной душой, похрен. Ему хорошо, Руслану хорошо — это главное. — Если бы не огнетушитель Хованского, горели бы твои новые полотенца, — весомо заметил Илья, позволяя Усачеву облокотиться о себя, согревая холодные ноги. — Ну не-ет, полотенца я бы тебе не простил. Впрочем, оказывается, что и от Хованского бывает польза, — усмехнувшись, согласился Руслан, вздрагивая от внезапного звонка в дверь. Мэддисон недовольно выругался, но послушно отправился открывать, возвращаясь уже с пакетом еды. Как оказалось, у ресторана возникли некоторые проблемы, он не особо вдавался в подробности, в общем, огромная задержка и все блюда за счёт заведения. Хорошо, этот день плавно реабилитируется себя в его глазах. Кинув Усачеву что-то на подобие «жди здесь», он спешно направился в сторону кухни. На разогрев и сервировку стола ушло около четырёх минут, но они явно стоили того. Потому что-то, как расширились глаза Руслана, стоило ему зайти на сюда и увидеть всё это, были лучше любых слов. И всё же, домашняя еда была бы лучше, но разве они выбирают? Жестом пригласив его сесть напротив, Илья опустился на стул, всё ещё не веря, что у него получилось. Да после того, как курица вместе с грибами сгорела, он не ожидал ничего хорошего, но нет. Вино открылось легко, с мягким журчанием разливаясь по бокалам. Шикуем. Нужно потом отписаться Хованскому, что его накаркало не сработало вот вообще никак, пусть хоть с любопытства сгорит. Подняв бокалы к верху, они лёгко чокнулись, пригубив. Руслан довольно зажмурился. — Ладно, признаюсь, ты романтик, — спустя пару секунд не выдержал он, краем глаза видя, как Мэддисон довольно усмехнулся. — За три года я от тебя уже ничего не ожидал. — Я ещё умею удивлять, — не согласился с ним Илья. — У меня для тебя ещё подарок был, я с ним на кухню шёл, только вот куда положил, хрен поймёшь. — Ещё что-нибудь и я решу, что ты не ты, — шуточно взмахнул рукой Вихлянцев. — К слову, у меня для тебя тоже есть. — Обменяемся утром? — Разумеется. — Кстати, ты не помнишь, какой завтра день? — внезапно поинтересовался Руслан, прищурившись. Мэддисон внезапно почувствовал подвох, такой огромный и значительный, но понять его суть не мог. — День тех, кто работает пять/семь? — Ла-адно, ожидать от тебя чудеса второй раз за сутки было бы глупо, — отмахнувшись, быстро перевёл тему разговора Усачев. Точнее, попытался перевести, ибо Илья уже заинтересовался. — Это праздник? — Грубо говоря, да. — Еду оставим на завтра, — как само собой разумеющееся произнёс Мэддисон, не замечая, как Руслан широко улыбнулся, проводя свободной рукой по отросшим волосам, зажмурившись. — Но если это что-то несерьёзное, я тебя прибью. — Окей, — легко согласился Вихлянцев. — И-илья. — Чего? — Ты такой романтик, — и новая порция смеха, но совершенно беззлобного, можно сказать, скорее заразительного. От него даже Мэда невольно потянуло улыбнуться, однако он поспешил быстро это заесть. И знаете, в самом начале он думал, что вся эта розовая хрень явно не его и вообще, какой из него романтический человек? Максимум, что он может сделать романтически, постирать одежду или вымыть посуду, но нет. Как оказалось, быть романтиком несколько легче, чем показалось на первый взгляд. И совершенно не обязательно быть им в глазах всех, достаточно лишь одного взгляда, чтобы понять, что всё было не напрасно. Вино распивалось, за окном стояла весенняя ночь. Три года их совместной жизни плавно подходили к концу. Полночь. Секундная стрелка, казалось, ускорила свой бег. Три года и один день. Руслан спит на его плече, прикрыв одеялом ноги. Три года. Три минуты. Иногда всё же стоит меняться ради чего-то или кого-то, пусть и не осознанно. Мэддисон укрывает его до конца, плавно спускаясь по подушке вниз. Ему явно понравился этот день.