Мирные размышления

— Смотри, птицы возвращаются, — заметил Бильбо, запрокидывая голову и глядя в кристально-голубые, словно отмытые чей-то рукой, небеса. Торин тоже поднял голову и увидел небольшую стайку маленьких пёстрых пташек, которые, чирикая, носились над постепенно оживающей пустошью. С момента победы над Смаугом и окончания битвы Пяти Воинств прошло уже немногим больше трёх месяцев. Всё это время гномы, люди и помогающие им эльфы потихоньку благоустраивали Гору и её окрестности, подготавливаясь к спокойной жизни. Так как Эсгарот разрушил дракон, его жители временно поселились в Горе — благо, дыхание покойного Смауга ещё не выветрилось, и в Эреборе было тепло. Бард и остальные мужчины из числа людей отстраивали свой город заново. Иногда к ним присоединялись и гномы — и тогда вся эта братия, громко переговариваясь, на время покидала Гору. Торин вылечился от драконьей болезни и, устыдившись, отдал людям причитающуюся им долю. Так эсгаротские жители и гномы Эребора стали союзниками. Трандуил получил свои камни и тоже был удовлетворён. Его эльфы помогали с лекарствами и лечили раненых — прошедшая битва была совсем не лёгкой. Король-Под-Горой до сих пор благодарил Махала за то, что он проявил милосердие к его друзьям и оставил всех в живых. Правда, Кили немного потрепали, а Нори стал хромать, но, по крайней мере, все двенадцать гномов выжили. А это уже невероятная удача! Больше всего Дубощит боялся за Бильбо. Это была первая битва маленького хоббита. Король до сих пор помнит тот ужас, который он испытал, когда среди потрёпанный товарищей, собравшихся после окончания боя возле него, он не обнаружил взломщика. К счастью, тот вскоре был найден Бардом — растрёпанный, с кровоточащим плечом, но живой. Прихрамывая, он приблизился к гномам, но остановился, поймав взгляд Торина. Тот заглянул в синие глаза и понял — Бильбо его простил. Он нисколько не сердился и не обиделся на короля за то, что тот грязно обзывал его и грозил убить, скинув с бастиона. Однако хоббит не был уверен, что Торин придерживается таких же взглядов. И поэтому боялся подходить. Дубощит тогда сам сделал шаг вперёд, заключая сжавшегося взломщика в крепкие тёплые объятья, и прошептал на ухо слова о прощении. И получил его, как же иначе. И вот уже три месяца малыш Бэггинс и Король-Под-Горой были неразлучны. Но вернёмся в настоящее. Бильбо склонил голову набок, оценивающе разглядывая безжизненную пустошь, немного повеселевшую с приходом союзников. Торин последовал его примеру и тоже окинул местность пристальным взглядом прищуренных глаз. Вот только если хоббит обратил своё внимание, прежде всего, на отсутствие растительности и то, чем занимаются человеческие женщины у одной из скал, то объектом наблюдения короля был один из высоких холмов, находящийся на некотором отдалении от Горы. Пока Торин думал, что неплохо бы сделать на нём сторожевой пост, который бы докладывал Эребору о всех подозрительных существах, гуляющих в пределе долины, Бэггинс уже успел поговорить с проходящими мимо молодыми гномами. — Торин, а, Торин, — позвал он, когда те, кивая, отправились по своим делам. Король вздрогнул и вынырнул из своих размышлений, пытливо уставившись на полурослика. — Что? — Ты не будешь против, если весной я займусь озеленением Эребора? Дубощит тепло улыбнулся: — Ты можешь делать всё, что захочешь. Я не буду ни в чём препятствовать. — Спасибо, — с чувством признательности произнёс хоббит и поёжился: если внутри Горы было более-менее тепло, то тут, на стене, гуляли настоящие боры. Не успел он и пискнуть, как оказался завёрнут в тёплую меховую накидку. Торин придирчиво осмотрел её и, поправив мех так, чтобы тот не мёл пол своими концами, прижал любимого взломщика к своему телу, не менее тёплому, чем подаренная накидка. Бильбо неуверенно переступил ногами, и гнома против воли передёрнуло. Нет, он знал, что ноги у мистера Бэггинса никогда не мёрзнут, но всё равно невольно содрогался всякий раз, когда видел, как спокойно тот ходит по ледяным полам дворца или по заиндевелым камням пустоши. — Тебе не холодно? — вопрос вырвался против воли. Бильбо улыбнулся так, как мог делать только он — легко, очень ласково. От этой улыбки на его щеках появились две милые ямочки, и король невольно залюбовался своим взломщиком. Вот она, настоящая драгоценность — ценнее Аркенстона, который теперь ярко сиял над королевским троном. Дороже всех других несметных сокровищ подгорного короля. — Нисколько, — промурлыкал он, кутаясь в накидку и с любовью глядя на короля гномов. Поймав его взгляд, полный разных добрых чувств к своей особе, Торин почувствовал в груди тепло. Не в силах сдержать своей нежности, он крепко прижал к себе пискнувшего хоббита и снова посмотрел на небеса. — Вот мы и дождались весну, — негромко произнёс он, чувствуя на подбородке горячее дыхание любимого полурослика. — И никто не умер. — И не умрёт. — Надеюсь. — И я тоже. — Люблю. — И я тебя.