Первые чувства :)

И как всегда у этого дебилки открыто окно… И сколько раз её можно учить? Не оставляй ночью открытыми окна, иначе не то что бы Хокаге, а и звания Генина не успеешь получить, просто не доживешь. И почему Изуна чуть ли зубами не скрипит при любом упоминании об Наруко? Ну как Рин Сенсей могла найти скрытый потенциал вот в «этом»? Ничего кроме чрезмерного и нелепого самодовольства в ней он не заметил. В этом… В этом сонной, спящей, и пускающей слюни на подушку белобрысой тупице. Да еще и этот тупой бобер на голове… Нет в ней ничего особенного… А смотрел Учиха слишком часто, внимательно, придирчиво, задумчиво, и… От таких признаний самому себе же, так и хотелось спрятать лицо в ладонях, и откинуться назад, за подоконник, упасть с десятиметровой высоты спиной вниз, лишь бы скрыть свой позор. Собственно говоря, парень это и сделал, сидя на подоконнике окна, ведущего в комнату Узумаки, но с падением пока не горячился. И эти чертовы занавески постоянно бесили, развиваясь на ветру. Постоянно закрывали видимость для глаза, падали на лицо, не пуская в комнату этой дурочки. А ведь та чуть ли не похрапывала от удовольствия, раскинувшись на мягкой кровати в позе гордой звезды. — Придурошная (СЕРЬЁЗНО? ПРИДУРОШНАЯ). — выдохнул Учиха, иронично качая головой. «Хотя… А что я тогда тут делаю?» — назойливый, внутренний голос сладостно действовал на нервы, — «Выходит, что именно я в данный момент еще больший придурок, чем Наруко?» — в глазах поселилось смятение, которое тут же исказилось гримасой шока, а затем и отвращения. — «Неееет… Это бред…» Несколько раз взмахнув ресницами, дабы отогнать наваждение, Изуна уперся рукой в подоконник и ловко соскочил с него на пол. Под ногами тут же заскрипели старые деревянные доски, и парень на мгновение замер, затаив дыхание как зверь перед прыжком. Ведь именно в этот момент кучка хиленьких костей на кровати Узумаки бодренько задвигалась, пока с той же стороны доносились сонные посвистывания, а иногда и какие-то боевые оклики. — Ну дебилка… — сжав пальцами подоконник с такой силой, что тот аж заскрипел, Изуна облегченно выдохнул. Это сонное «чудо» даже шум летящего паровоза не разбудит, видимо. Но ведь, в данный момент, это даже спасало, иначе, услышав бы он вломщика, такой бы писк закатил… А быть замеченным в комнате девятихвостой он хотел меньше всего, тем более, могут поползти ненужные слухи среди учеников школы Конохи. А Изуна предпочитал статус одинокого задумчивого затворника, которого никто и ничто не интересует кроме собственного отражения, и собственных успехов, и которого из него сделали здешние тупоголовые девчонки. А ведь одна из них еще и состояла в соседней команде. Возникло желание хлопнуть себя ладонью по лбу от досады, и чувства неизбежной иронии, но быстро собравшись с силами, и затаив дыхание, он медленно направился в глубь комнаты, растворяясь в ее мраке. Просто шел на звуки тихого сопения Наруко. Пусть даже в темноте мог заметить блеск безумной пшеничной шевелюры Наруко, хоть та и была спрятана под дурацкой ночной шапкой бобра, в данный момент он вслушивался лишь в её голос, настраивался на него, как на собственное сердцебиение. Шаг за шагом, и уверенность покидала Учиху, как и остатки самообладания. Почему его так тянуло к этому дурнушке? Всего несколько встреч до их официального знакомства, а они уже не давали парню покоя до сих пор. Этот уязвимый и в то же время волевой взгляд голубых глаз с ума сводил, и Изуна стоило большого труда не цепенеть просто на месте, как только их взгляды пересекались. Неужели только у него возникало такое чувство, что он смотрит прямо в душу этого идиотки? Неужели никто другой не заметил этого притяжения к ней? Этого… Даже словами выразить всех ощущений не возможно, просто нет смелости. Что это? Как эти чувства можно назвать? Неужели Изуна нашел свою родственную душу? Того, кто так же на него похож? Неужели его так же изменило одиночество, и он выглядит таким же уязвимым в глазах самой Наруко? Бред… Тупой бред уставшего и сонного мозга. Но вот почему это все время беспокоило парня? Он жаждал ответов на все вопросы. Он хотел понять, почему Наруко так стремится обогнать его во всем, пытается обойти, стать лучше. Ведь Изуна должен был просто не обращать на это внимания. Просто наплевать, и не пытаться ввязываться в выдуманную самой Узумаки игру. Но его затягивало… Этот азарт кружил голову, иногда даже возникало чувство, что скоро Наруко оставит Учиху далеко позади себя, обгонит его. Будет сверху… А этого не должно было случиться. Изуна должен быть лучшим, лучшим ради отца, он обещал ему… Он всегда должен быть сверху… И это значит, что ему нельзя завязывать с этой белобрысой дружбу, иначе пострадают оба. Иначе он к ней привяжется, не сможет жить, дышать без этой идиотки. Он то это знал, и жил со своим мучительным секретом в полном одиночестве. Отец предупреждал… Тогда почему же теперь Учиха стоит у кровати Наруко, и внимательно смотрит на его умиротворенное лицо нахмуренным мутным взглядом? Что ищет? Чего ждет? Чего хочет? В этот момент золотистые ресницы Узумаки затрепетали, будто та увидела что-то неприятное, больно режущее во сне по сердцу, а подтверждением этому была маленькая прозрачная слезинка, цепляющая несколько ресничек. — Какого? — тихо взрыкнул Изуна, борясь с инстинктом зверя, чтобы не податься вперед, чтобы не поймать эту прозрачную, и такую манящую эмоцию. Вот только реакция мозга чем самого действия была более медленной. Палец уверенно словил ту чертову слезу. Но зачем? «Плачет?» — брови нахмурились еще сильнее, и парень неловко сглотнул, изучая маленькую капельку на указательном пальце. Он чувствовал себя роботом, который пытался почувствовать то, что ему не свойственно, что не запрограммированность в мозгу, что является чем-то противоречивым его природе. В этот неловкий момент что-то екнуло в груди, будто криком заскрежетало вдоль сердца когтями, и тут же было прижато напором холода со стороны трезвого рассудка, темного затравленного жизнью принца. Капля скатилось вниз, в область ладони, и Изуна резко сжал руку в кулак, да с таким напором, что косточки пальцев заскрипели под сокрушительностью натиска его силы. Это бред. Он зря сюда пришел, зря подошел так близко, зря проникся… Пора домой.