В гостях у сказки

      — Блин, чистая магия, — чуть озадаченно пробормотал я, глядя, как Харуна создаёт из наноматериала подобие палатки.       Ну в самом деле, как ещё охарактеризовать процесс, когда сыплющийся из транспортировочного рукава эсминца наноматериал, повинуясь жесту туманницы, собирается в облако, заполняет голограмму матрицы, а затем, застывает уже готовой конструкцией?       — Слушай, Макие, — повернулся я к девочке, восторженно наблюдающей за «постройкой», — а почему Харуна так над своей шинелью трясётся?       — У неё там ядро во внутреннем кармане, — заговорщицки понизив голос, ответила та.       — Ну, тогда ясно, — понимающе протянул я. — А ты его видела?       — Да, Хару-Хару мне показывала. Красивое! А у Киришимы другой узор. Только я не совсем поняла связь между длиной волны и построением узора.       — Э-ээ… волны?       — Ну да! Цвет Хару-Хару — пятьсот семьдесят один нанометр, а у Киришимы пятьсот сорок два. И если описывать модель взаимодействия… — Макие, оглядевшись, схватила валявшуюся на берегу сухую ветку и, присев на корточки, принялась покрывать песок уравнениями. Быстро-быстро, только рука мелькала.       — Э-ээ… а сами они не объясняли, почему так? — промямлил я, чувствуя себя первоклашкой, забредшим на симпозиум по высшей математике.       — Объясняли, но вот же! — девочка возмущенно потыкала веткой в какой-то значок. — Тогда исключается принцип неопределенности!       — Знаешь, хорошо, что вы так быстро подружились! — поторопился я увести разговор на другую тему, чтобы не демонстрировать, что не понял НИЧЕГО из сказанного и тем более написанного ею.       — Просто они не считают меня монстром, которого нужно держать под замком, — как-то разом растеряв всю свою детскость, буркнула девочка.       — Под замком?       — Угу, вот, это видишь? — она задрала штанину, показывая на светлую полосу вокруг щиколотки. — Здесь браслет-маячок был. Мне, чтобы просто из поместья выйти, надо было каждый раз заявку подавать и ждать, завизируют или нет.       Оправив брючки, Макие подняла голову, испытующе уставившись на меня:       — Ты же знаешь, я не человек. Тоже считаешь монстром?       — Вообще-то, любой ребенок… — тут я, состроив многозначительную гримасу, воздел палец, — это монстр по определению. Но взаперти его держать нельзя.       Взгляд девочки стал настороженным, колючим.       — Почему?       — Да потому что… — оглянувшись, я махнул рукой, подзывая Киришиму: — Переведи с русского, пожалуйста.       — Что перевести? — полюбопытствовала та, подковыляв к нам.       — Вот это:              В каждом маленьком ребенке       И мальчишке и девчонке       Есть по двести грамм взрывчатки       Или даже полкило!       Должен он бежать и прыгать       Все хватать, ногами дрыгать       А иначе он взорвется, трах-бабах, и нет его!              Выслушав перевод, Макие округлила глаза и прыснула, зажимая рот ладошкой.       — А какой взрывчатки?       — Ну… точно пока не установлено, но считается, что капризиум и хотениум.       — Бинарная смесь!       — Ага. И вот, чтобы не накапливалась критическая масса, надо производить сброс энергии, а то… — я рубанул воздух ладонью, — весь мир в труху!       — Ой, у меня энергия накапливается! — девочка сорвалась с места, вихрем пролетела мимо нас с Киришимой и, подскочив к Харуне, схватила её за руку.       — Хару-Хару, побежали до вон того дерева, спасем мир!       — Какой мир? — удивленно захлопала глазами туманница.       — Ну, побежа-али! — потянула её за собой Макие. — А то трах-бабах, и нет его!       Посмотрев вслед девочке, волокущей на буксире ничего не понимающую туманницу, я опустил глаза на Киришиму, в который раз мысленно вздохнув. Это не мир, это дурдом какой-то. Мало мне двухсотметровых корабледевочек, так ещё и разумные плюшевые медведи.       — Ладно, пора мне. Послезавтра к вам Акаси заглянет, поможет обустроиться по-нормальному. А я пока постараюсь со снабжением вопрос решить. Ну и домоправительницу вам найти надо.       — Зачем нам какая-то домоправительница? — настороженно пробухтела Киришима.       — А ты знаешь, как детей воспитывать? А как за ними ухаживать? Знаешь, что делать, если Макие простудится, или, не дай Бог, ещё как заболеет?       Туманница испуганно затрясла головой:       — Нет.       — То-то же, — наставительно ткнув её в пуговку носа, я махнул стоящей у берега «Симакадзе»:       — Сима, возвращаемся к Конго.       Быстро взбежав на борт по сформированным эсминцем сходням, ещё раз махнул рукой, теперь уже остающимся, и устроился на расположенной перед центральной надстройкой зенитной площадке. Увы, не было у эсминцев никаких внутренних помещений (видимо, из-за отсутствия ментальных моделей), так что приходилось всю дорогу сидеть на свежем воздухе, прячась за зенитной установкой. А то у «Симакадзе» скорость полного хода — сто десять узлов (двести километров в час, между прочим) и глядя на проносящуюся мимо воду невольно возникал вопрос: какого черта так низко летим?       Впрочем, в данный момент мне было не до видов за бортом, поскольку мысли занимала куда более важная проблема. Про снабжение я ляпнул машинально, но вот сейчас, подумав… это ведь может стать реальной проблемой. Ладно, Харуна с Киришимой — им ничего, кроме наноматериала, не нужно, а Макие? Ребенка надо кормить, поить, обувать, одевать. Допустим, одежду и обувь туманницы смогут сделать, вода там есть (специально такое место выбирал), а еда? Рыбу ловить будут? Так восьмилетней девочке нужны витамины. Опять же учеба. Пусть по физике и математике у неё уровень профессора, но в остальном-то… Черт, забыл спросить, как она училась, и училась ли вообще? Если её из поместья не выпускали, то в школу явно не ходила, но ведь откуда-то у неё весь этот объём знаний взялся. Не генетическая память же. Хотя, кто знает. Короче, надо трясти Конго. Блин, у неё ребенок на острове один сидит, а она за какими-то ОЯШами бегает! И не надо про двух туманниц, те сами от Макие недалеко ушли. Единственный плюс, что всегда на связи и, если что, хоть на помощь позвать могут.       «Имеется вопрос», — внезапно повисла у меня перед глазами голографическая надпись.       — Что? А, конечно, спрашивай, — встрепенулся я.       Это «Симакадзе», за неимением аватары, использовала для общения текстовый режим. Вообще, эта эсминец (уже автоматом всех туманниц в женщины записываю), оказалась довольно любопытной и… развитой, что ли. Наверное, именно поэтому Конго и назначила её кем-то вроде порученца при своей флагманской особе.       «Все человеческие дети действительно несут в себе бинарный заряд?» — сменилась надпись. — «В тактической сети отсутствует информация о «капризиуме» и «хотениуме»».       Я невольно рассмеялся.       — Нет, Сим, это просто метафора.       «Метафора — оборот речи, состоящий в употреблении слов и выражений в переносном смысле на основе аналогии, сходства, сравнения».       — Да, правильно. Видишь ли, дети любопытны и энергичны, но не имеют опыта, и по незнанию могут совершать действия, опасные как для самих себя, так и для окружающих. Поэтому их и сравнивают с взрывчаткой.       «Если дети потенциально опасны, почему недопустима изоляция?».       — Ну… потому что им надо учиться, общаться, развиваться. А если ребенка запереть, то вырастет он психически нестабильным. Сумасшедшим, короче.       «Симакадзе» словно задумалась.       «Изоляция недопустима, но была применена к Макие Осокабе. Почему?» — поинтересовалась она через пару минут.       — Да потому что в руководстве Центрального региона сидят идиоты, — скривился я. — Детьми должны заниматься родители, родственники... воспитатели, наконец, а не кучка облеченных властью дебилов.       На этот раз пауза была гораздо дольше.       «Если командование людей некомпетентно, почему оно продолжает выполнять функции управления?»       Зашибись! И вот как теперь объяснить туманнице, что человечеством правит противоестественный отбор?       — Это… сложный вопрос, — вздохнул я. — Вряд ли у меня получится объяснить так, чтобы ты поняла.       Новая надпись появилась даже раньше, чем исчезла предыдущая.       «Ты считаешь, что мой понятийный аппарат не способен обработать эту информацию?»       — Стоп-стоп, Сим, глупой я тебя не считаю. — Я торопливо вскинул руки, успокаивая явно обидевшуюся туманницу. — Просто… один умный человек как-то сказал: многие вещи нам непонятны не потому, что наши понятия слабы, а потому, что эти вещи не входят в круг наших понятий.       «Ты имеешь в виду, что у меня отсутствуют алгоритмы для обработки подобной информации?» — словно бы неуверенно выдала «Симакадзе» через минуту раздумий.       — Именно, — кивнул я, подавляя облегченный вздох. — У тебя ведь не было в них необходимости.       Туманница замолчала, то ли сочтя дальнейший разговор бессмысленным, то ли задумавшись. Скорее второе, всё же умная она девочка, как погляжу.       Через полчаса показался ордер флагманской эскадры и «Симакадзе», подойдя к борту «Конго», уравняла скорость, без дополнительных просьб создав трап.       — Спасибо, Сим, — кивнул я, поднимаясь на ноги.       «Не за что» — секундная пауза — «Виктор».       Улыбнувшись, я помахал ей, прощаясь, и быстро взбежал на борт «Конго», втайне надеясь, что «Симакадзе» ещё не настолько разбирается в людях, чтобы понять, что улыбка у меня вышла весьма натянутая.       Гонзо, конечно, тот ещё психолог, но в одном он прав — Туман меняется. И очень быстро.