В обмен на свободу - свобода

- Кто капитан? - Брюс прохаживался вдоль рядов пленных. Связанные за спиной руки людей слегка подрагивали от холода и страха. Ночной ветер обдувал мокрых перепуганных моряков, с их одежды на палубу капала морская вода. Брюс хмыкнул. Ответа он не получил, только красноречивый взгляд одного из пленных. Он, в отличие от остальных, голову свою не опускал. Как подняли на пиратский корабль оставшихся в живых моряков с разбитого и разграбленного корабля, так и не опускал. Только дурак бы не понял, что он - лидер среди них. Уэйн пару раз скользнул по нему взглядом, но пока не спешил акцентировать внимание. Страху нагонял. Команда тряслась, страшась смерти, и как-то старалась жаться к своему капитану, а тот только смотрел. Глазищи в пол-лица светятся гневом, губы сжаты в тонкую полоску, и может даже слегка посинели от холода, в полутьме не видно. Брюсу понравилось, как он смотрел. С каким вызовом он был готов нести ответственность за своих людей. Как часто Уэйн сталкивался с тем, что капитан прячется за спинами своей команды, готовый продать их души, лишь бы спасти свою. Этот не такой. Этот готов закрыть каждого широкой грудью. И команда его это знала, все были устремлены к нему в своих неловких испуганных позах, ждали защиты от своего храброго капитана. Брюс остановился возле него, глядя сверху вниз, показывая, кто здесь главный, но не пробил стальную броню, тот продолжал бороться своим злым взглядом за первенство в этом немом поединке. И пират готов был поклясться и своим драгоценным кораблем, и под завязку набитым награбленным трюмом, что еще немного - и ему придется сдать позиции, сложить полномочия в угоду ЕМУ. Тому, что молчаливо смотрит. - Запереть всех в трюме. Никого не трогать. Продадим на берегу, - голос был тише и звучал уже не так ехидно, как пару минут назад. Почувствовавшая слабину команда заулюлюкала, требуя, чтобы им дали хоть кого-то на расправу. Кровь бурлила в жилах пиратов, адреналин застилал глаза, им хотелось убивать и насмехаться, но вот ослушаться приказа... За спиной Брюса возник боцман, и пираты подавились своими возгласами. Он был и шире в плечах, и выше кого-либо из здесь присутствующих. Верный, как пес, своему капитану, он руками мог разорвать на две половины любого, стоит лишь тому косо взглянуть на Уэйна. На бедрах, что были много уже размашистых плеч, висел хлыст. Каждый, кто когда-либо перечил капитану, знал, как уже после первого удара, хочется кинуться на корм акулам, особенно, если ударов назначено пять. - Капитана ко мне в каюту, - Брюс бросил это боцману через плечо и снова посмотрел на НЕГО. Лишь тогда капитан захваченного судна открыл рот, презрительно шипя на захватчика глубоким гортанным рыком: - Я останусь со своей командой, - плечи его развернулись, он выпятил грудь, сильнее заводя назад связанные руки. Боцман дернулся вперед, собираясь наказать выскочку, выдергивая хлыст из кольца на поясе потрепанных временем, надетых прямо на голое тело штанов, но Уэйн остановил его жестом. - С ними ничего не случится. Ты достойный человек, я ценю храбрость, отвагу и преданность своим людям, - Брюс постарался говорить так, чтобы в его голосе не звучало больше презрения. Он был пиратом, но стал им далеко не по собственной воле. Однажды, вот также сидя среди пленных, ему пришлось стать перед выбором: остаться на корабле или пойти в рабство. Он сделал свой выбор и не пожалел. Он никогда не был так свободен, как будучи пиратом. - Выполнять, - рявкнул Уэйн, когда его команда затормозила. Они ждали, что же еще такое посмеет сказать капитану дерзкий пленник. Еще надеялись на то, что им будет позволено продолжить веселье. И если бы пленные посмели начать торговать друг другом, Уэйн отдал бы каждого на расправу своим хищным людям, а потом бы еще и прикормил акул. Но все молчали, никто не посмел. А пленный капитан… он лишь внимательно наблюдал, не сводя с Брюса глаз и будто принимая решение, стоит ли доверять пирату. Этот самый взгляд и останавливал Уэйна, этот взгляд и то, как влиял он на зависящих от него людей, ведь их капитан не поддался страху, а значит и им нечего страшиться. Его моряки поднялись сами, ведомые рывками пиратов под руки, оглядываясь на своего капитана, который успокаивающе им кивнул, будто говоря, что им ничто не угрожает. - Идем, - сказал Уэйн и помог капитану захваченного корабля подняться, потянул за плечо. Встав, пленный оказался близко к лицу Брюса, не отстранился и взгляд свой так и не отвел ни на секунду. Уэйн пошел вперед, бесстрашно повернувшись спиной к врагу. Почему-то он был уверен, что будь у него даже свободны руки, этот мужчина никогда не ударит в спину. Оказавшись в каюте, подсвеченной масляной лампой, Брюс, также, не страшась за свою жизнь, развязал пленному руки и сел за свой стол, надежно прикрученный ножками к полу каюты. Только теперь ему стало хорошо видно лицо пленника. Глаза его так и сверкали, большие, ярко-голубые - такое небо было сегодня утром. Уэйн жалко скрипнул стулом, понимая, что при свете лампы этот взгляд жжет его до самого нутра, а черты лица, еще искаженные негодованием от поведения пирата, напряжены, но прекрасны. - Как тебя зовут? – обратился Уэйн к мужчине. Тот глаз не отвел, а руки разминал друг о друга, потирая запястья. Брюс уже не знал, куда деться от этого взгляда. Его выражение менялось. Всего минуту назад оно было презрительным и злым, а сейчас скорее было исполнено любопытства. - Кент. Капитан Кент, - он не сдвинулся с места. - Я сказал, что не трону твоих людей и не трону также тебя, - в висках что-то забилось... Желание, чтобы эти глаза перестали так изучающе смотреть, или, быть может, наоборот, чтобы он никогда их не отводил. Кент лишь кивнул. - А имя? У тебя ведь есть имя? - Брюс вымученно улыбнулся, переставая чувствовать себя в своей каюте и на своем корабле главным, готовый снять с себя все обязанности и полномочия, лишь бы на него не переставали ТАК смотреть. Еще немного, и он был готов поклясться, что эти глаза ему поверили, а черты лица… красивого лица, расслабились. - Кларк, - пленный сделал несколько шагов вперед, обошел стол, встал рядом с капитаном, будто поменявшись ролями. Теперь он смотрел сверху. - Что ты хочешь за свободу моих людей? - руки его покоились по бокам, уверенная поза говорила о том, что ни жизни своей, ни денег он не пожалеет за свою команду. Брюс порывисто встал. Его глаза оказались на уровне глаз Кента. Пришедшее только что решение или, быть может, желание, какая-то непривычная слабость, словно это он сам покорялся, а не наоборот, как должно было быть, с выдохом и хрипотцой, теряясь в шуме бушующих волн по ту сторону каюты, опалило губы моряка напротив: - Тебя. Кларк расслышал, он стоял слишком близко. Расслышал и тут же повиновался. Глаза его закрылись, отдавая командование истинному хозяину положения, этой каюты и всего корабля, а когда открылись вновь, взор стал чуть затуманенным, затянутым пеленой накатившего возбуждения. Вся его поза: подавшаяся немного вперед грудь, чуть приоткрытые губы, полуприкрытые глаза, будто зашторенные окна, чтобы никто их не увидел, давали понять, что именно это он и хотел услышать. Язык скользнул по соленым от морской воды губам. - Да, я согласен. Бери, - Кларк Кент позволил себя поцеловать, и это был единственный момент, когда он позволил Брюсу действовать первым. После чего он быстро втянулся и уже не упускал инициативу, хватаясь цепкими, огрубевшими пальцами за плечи, талию, бедра. Везде, где хотел прикоснуться, даже там, где никогда не позволял себе прикасаться сам Брюс. Никто из них не пожалел об этом решении. Ни в тот момент, ни многим после.