Reunion

« Спрятаться ли под кровать иль все ж лицом к лицу к неприятелю стать?»- Джозеф застыл в неудобном положении на кровати, заслышав тихонькие шаги незнакомца, направлявшегося на кухню вроде бы. За окном дождь оттарабанил уж несколько часов назад, и в комнате царила невероятная духота. Ветерок не дул, было томно и даже жарко. «Черт бы его драл, лучше б продолжил лить! Так я бы еще незаметнее мог прокрасться к ентому шпиону! Интересно, что он позабыл на нашей кухне?!»- Джозеф злился и потел, и еще больше злился и еще больше потел. Он дышал довольно шумно и гневно и вращал глазами. «Как же нудно выжидать момента для нападения! Но ведь солдаты выжидают аж часами в грязных и темных окопах, чтоб в один момент перебить толпы нацистов залпом! Вот был бы я там, я б им трепку хамоном задал! Они б там все перебалдели, это точно! Родина мне была бы благодарна! За свою АМЕРИКУ не жаль и жизни сложить!» Вот так и размечтался Джозеф, пока его неудобная поза не заявила о себе. Спина жутко завыла, а рука, подложенная под бок, начала неметь и колоть кончики пальцев. Джозеф засипел и захрюкал, выпутался из позы и натянул на себя одеяло. Тут ему в голову пришла сногсшибательная идея, которая звучала все более и более невыполнимей, покуда он прокручивал ее через мозг вновь и вновь. Надо всего-то взять большой такой баллон с воздухом, сесть на него как ведьма на метлу, подлететь к кухонному окну, незаметно его открыть и использовать хамон на шпионе! Но ведь баллон с воздухом довольно непредсказуемая штука - может унести, черт знает куда! И даже если он и смог бы подлететь, как он увидит прокравшегося жулика во тьме? Фонарик надо взять тогда, придурок! Хотя, нет, тогда будет совершенно не скрытно, ведь он меня тоже увидит в окне и через дверь открытую ускользнет!.. А где бы я, сосбна, баллон взял …Может одолжил бы у кого.. Джозеф, черт тя дери! Мало того, что руку потерял, так еще и голову скоро потеряешь! Покуда будешь общаться с самим собой в третьем лице.. Тут мужичок приуныл и перевернулся на другой бочок. В комнате стало душно от его горячего дыхания, а под одеялом не осталось воздуха вовсе – жара да и только. Вынырнув из под него, он начал размышлять и придумывать еще более глупые и несуразные способы поимки этого негодяя. «Пока я тут валяюсь в бездельи, я мог бы уже этого раз тыщу поймать! Но я же выжидаю удобного момента.. А для чего это я выжидаю!? Пора действовать!» Быстренько встав с кровати, в одних только боксерках побежал он в сторону кухни. В глазах сверкали искры азарта, в сердце горел нетушимый огонь, грудь и затем все тело наполнилось адреналином. А с чего Джозеф вовсе взял, что проникший в дом человек находится на кухне? Помимо жральни в этом крыле находилась ванная и дверь на чердак все –таки. Хрен этого парня знает, честное слово. Размышления не были его самой сильной стороной. Да и зачем нужна эта логика, если у тебя есть твои кулаки, а в них таится неизвестная миру потусторонняя сила – хамон? И вот, добежав до самой двери, внезапно он решил остановиться и в щелку поглядеть, кто там еду ворует? Из кухни лился свет, и время от времени доносился бубнеж не на английском, это Джозеф знал наверняка. Смотрит в щелку, а этот подлюга не показывается в его поле зрения. «Ну, и черт с ним, вслепую пойдем»,- сглотнул Джозеф. «За Родину, за кухню и жратву, взращенную Родиной и купленную мной (моей мамой, не важно) ПОБЬЮ!». С криком ворвался он туда, пугая сидящего за столом человека. « Сволочуга, ты какого хрена орешь? Я из-за тебя язык прикусил!»- прикрикнул напуганный Цезарь, злобно поглядывая исподлобья на прищурившегося от яркого света Джозефа. До того еще долго доходило, что перед ним сидит его мертвый друг, поэтому он долго пялился будто в никуда. -«А, э, Цезарь, ты почему здесь»,- начал приходить в себя удивленный до глубины души Джозеф. «Ты вроде же п-п-ПОМЕР ТАМ П-П-ПОД КРЕСТОМ!!?»- он начал неистово размахивать руками, ища направление, которое б указывало на положение камня, под которым и постигла судьба юного Цеппели. Или нет? Вот он жив, здоров, сидит перед ним, недовольно ворочая языком во рту. На кухне тоже было довольно томно, поэтому Джозеф, окончательно потерявший нить событий, взмок еще больше прежнего. Не могут же мертвые из.. мертвых восставать. Это ж только в книжках такое может быть! -«Да вот, смотри, не помер, собака ты такая! Если уж поржать решил, то как-нибудь в другой раз»,- и Цезарь продолжил свою прерванную трапезу. Джозеф что-то да хотел ответить, но из гортани вылетали лишь нечленораздельные звуки. Странная картина: рослый мужичуга стоит и как грустная псина на своего хозяина растерянно смотрит на другого такого же рослого мужчину, который с некой горечью поедает остатки кукурузной каши, предназначенной для завтрака. На часах было 2 часа и 6 минут. Утро и не думало начинаться, а все равно температура в помещении росла и росла. По крайней мере, только для Джозефа. Он потел и бубнил и думал, что сейчас сварится в собственном соку. Нижняя челюсть отвисла и ушла вбок, а сам парниша с места не двигался. Приклеились потные ноги к противно теплому кафелю, руки к телу, волосы к голове, а взгляд к другу любимому, дорогому. Самому лучшему другу. Невозможно было б сейчас отодрать этот потерянный, напуганный взгляд. Прокручивались в памяти воспоминания о том, как видел он его могилу каменную ли бетонную, не суть важно. Что-то в его груди начало колоться и гореть, захотелось согнуться, упасть на землю и зарыдать. Но он по-прежнему стоял и глазел. Тело не выдержало и начало трястись от напряжения, Джозеф запотел в три раза сильнее. Куда еще сильнее! Не мог этого мужичок понять. Не мог он понять того, что дальше произошло. Он бросился на шею прекрасному человеку, крепко прижал его к себе и начал тихонечко всхлипывать. Грудь пылала жаром, что-то в ней разрывало ее и сжимало очень и очень часто. Что это было: сердце ли, душа ли, аль с легкими напасть какая? Джозеф не знал, да и знать не особо хотел сейчас. На весь мир он положил он.. плюнул он и все плакал да плакал. Цезарь с удивленной рожей встретил мокрые объятия друга с любовью и отвращением в одном флаконе. Опустивши ложку в тарелку, он осторожно обнял мокрую потную спину, однако, все-таки, в конце концов, понял, что все равно будет весь промокший насквозь, и с такой же силой притянул к себе любимого дурачка. Ложка скатилась по ободку тарелки и свалилась полностью в недоеденную кашу, издав тихий «бульк». Цепелли немного разочаровался, но затем и позабыл о каше вовсе. Давно не обнимались, ой как давно. «Черт бы тебя драл, итальянец моццарелов»,- внезапно взвыл Джозеф и вырвался из объятий дабы поглядеть на лицо милого сердцу и душе Цезаря. Он опять начал сопеть, но на этот раз с непонятно откуда взявшимся жаром. Странно, что дышал он на друга-то, но его же дыхание отчего-то обжигало его самого. Может потому, что их лица находились довольно близко. Настолько, что блондинистый паренек, не мог сфокусировать взгляд на красной как помидор роже Джозефа. Прикрыв глаза, он прошептал что-то на своем латинистом языке, провел своей обмокшей рукой по напряженному, могучему торсу друга и подтянулся уж так близко к лицу, что пришлось глаза окончательно прикрыть. Что-то сейчас будет. Будет то, чего Джозеф, может подсознательно, ждал довольно долгое время. А ,может, и не ждал, хрен его знает. В комнате стало жарче и душнее от порывистых дыханий и страстных объятий двух больших мужиков. Вот оно. Прикосновение, от которого оба сердца заколотились як бешенные. Разгорелося пламя души или чего-то там еще, захотелось прижаться еще сильнее. Зачем, а кто их знает. Жарче этого необычного странного чувства может быть лишь только Солнце, да и то лишь на пару градусов, что ли. Джозеф проснулся. Он лежал посередь пустыни, под чистым, ясным небом. Было около 7 часов утра, а солнце уже начало жарить да парить. Рядом лежали еще трое знакомых людей. Вон Какеин в смешной пижаме; вон Полнареф , все волосы в песке, будет весело, когда он будет завывать о том, что пустыня была не самым лучшим местом для ночлега; а вон Джотаро… Почему-то опять пораньше встал. Долго лежал старик, не подавал виду, что поднялся. Может, размышлял о чем-то, может и нет, хрен знает..