Темные ночи, холодные сердца

Лидия видит его на кладбище, склонившегося над могилой Эллисон – призрак, одетый в чёрное с желтыми розами в руках. Она моргает, ожидая, что он исчезнет, но этого не происходит. Лидия подходит к могиле, чувствуя, как хрустят под каблуками листья и кладет цветы могилу. Её глаза полны слез, но это все из-за ветра. - Почему ты здесь? – тон слишком резкий, обвиняющий. Лидия не уверена, что хочет знать ответ. - Я хотел вернуться домой. Но дома больше нет. Айзек не произносит это вслух, но Лидия и так знает. *** Джип перед домом Скотта сменяется серебряной Тойотой Криса Арджента и Лидия медлит, стараясь собраться с мыслями. Стайлз ушел, как и все остальные, кроме неё и Айзека, что сейчас пытается собрать Скотта МакКолла по кускам. Как они могут помочь кому-то, если они не могут помочь даже себе? Они слишком молоды и слишком стары душевно и слишком сломлены, чтобы вновь кого-то спасать. Серебряная Тойота выглядит так же, как и год назад. Те же царапины, та же краска. Будто мир не рухнул. Лидия задается вопросом пахнет ли в машине все еще Эллисон? Её духами «Мисс Диор», мятой и не выветриваемым запахом пороха. Она даже не смеет подойти ближе. (В доме Скотт плачет и её сердце разваливается всё на большее количество осколков). Лидия прикусывает губу настолько сильно, что во рту появляется привкус крови. Глаза Айзека горят янтарем, потому что даже если эти стены больше не его дом, то стая (а точнее что от неё осталось) – все еще он. *** Они находят тело. А потом еще одно. Смерть ненасытна и неумолима. Она продолжает забирать свое, заглатывая весь мир целиком. Лидия больше не кричит. Горло болит, а голос сорван. Она разговаривает с Эллисон хриплым шепотом. Айзек находит её, когда колени уже начинают дрожать от холода, а ветер превращает её волосы в нечто невообразимое, увенчанное короной из опавших листьев. Он кладет красные розы к изголовью, а затем проводит рукой по серебряным буквам. «В память об Эллисон Арджент 1994-2012 Она защищала тех, кто не мог защитить себя сам». - У меня никогда не было возможности сказать: «Прощай», - говорит он и его слова почти тонут в сильном порыве ветра. – Ни одному из них. Каждый человек, которого ты любишь, забирает себе часть себя. Когда они погибают, что остается у тебя, кроме кожи, костей и разбитого сердца? Она помнит Эрику и Бойда, но едва-едва. Воспоминания о них выцвели, будто старые письма. Лидия помнит страх и гнев, беспокойство и печаль, потому что они их потеряли, и они были слишком молоды и не заслуживали ничего из того, что с ними произошло. Но Айзек был их другом. Другом, который смотрел, как их гробы опускали в землю. Другом, который носит украденные цветы на их могилы. Лидия не говорит, что ей жаль, но двигается, чтобы он сел рядом с ней на желтые листья. *** Айзек не возвращается в школу, посылая к чертям все свои обязательства, но это не мешает ему поджидать её у кабинета биологии, прислонившись спиной к шкафчикам. - Почему ты здесь? – спрашивает Лидия опять, и уголки его губ приподнимаются в насмешливой улыбке, но голубые глаза остаются тусклыми и невыразительными. - Ради Скотта. И она почти ему благодарна – за то, как он кладет руку на плечо Скотта, когда тот выходит из класса; за его глупые шутки, которые заставляют Скотта смеяться; за то, как он удерживает МакКолла в вертикальном положении, не давая упасть. - Ты идешь? – бросает Айзек ей через плечо, и она думает о серебряном автомобиле на парковке и какого это будет снова сесть в него. Её рука непроизвольно сжимает ремешок сумки. - Пока нет. *** Тренировки с Пэрришем – пытка, но ей нужно уметь защитить себя. Лидия отбивает удары и пинки и выкладывается по полной, растворяясь в его горячих прикосновениях, сладких улыбках и виде на шикарный торс. Он не причиняет ей боль – за все дни тренировок на ней и синяка нет. Ей это и нравится и нет одновременно. Она слишком не привыкла к такому обращению. Лидия – не хрупкая и не драгоценная, но Джордан заставляет её себя чувствовать именно так. Она никогда не влюблялась ни в кого такого. А дело вот в чем: Лидия знает, что он хочет её. Видит, как наблюдает за ней своими щенячьими, полными тоски глазами. Видит румянец на его щеках в ответ на её смелые комментарии. Видит, как Пэрриш всегда старается защитить её, когда они прибывают на место преступления. Но еще она знает, что ничего не выйдет. Его моральный кодекс, праведные устои – все это стоит у него на пути. Джордан никогда не будет ей принадлежать. Может быть это и к лучшему. Лидия не хочет погубить и его. *** Она говорит: «Ваш план не сработает». Что Лидия хочет на самом деле сказать: «Вы бросили Скотта. Это больше не моя проблема». Малия обнажает зубы, а вопросы Тео будто пули, направленные прямо в сердце банши. (Почему ты не хочешь помочь нам? Что с тобой не так? Ты сошла с ума? Ты сдалась? Я думал о тебе лучше, Лидия…) Однажды она тоже так думала. Однажды Лидия верила, что может быть героем – что они могут спасти всех, а потом сидеть вместе на диване, потягивая горячий шоколад, и просто смотреть фильмы. Тепло стаи исцеляло бы каждое повреждение. Но даже стая не может воскрешать мертвых. - Если вы пойдете на это, то умрете. Хреновый план, - Лидия помнит, как Скотт держал её за руку и клялся, что придумает, как их всех спасти, помнит горячее дыхание Эллисон на щеке, когда она учила её стрелять из лука (есть только ты и твоя цель, независимо от того, что происходит сфокусируйся и не сдавайся). А еще Лидия помнит, как прижималась спиной к холодной влажной стене. Её кулаки сжимали ткань рубашки Стайлза, она смотрела в его мёртвые глаза и умоляла Ногицунэ: - Пожалуйста, я сделаю всё, что ты захочешь. Только останови это. Не причиняй ей боль. Помнит, как он смеялся, пьянея от её страха и боли, и позволил Эллисон умереть. - Тогда что ты предлагаешь? - Ничего, - они всего лишь кучка подростков. Они не могут справиться с этим. – Просто отпусти. *** Он закуривает сигарету, и Лидия морщится. Айзек пожимает плечами и объясняет: - Это очень по-французски. - Это очень грубо, - но она не говорит ему бросить или уйти, вместо этого она наклоняется ближе, вдыхая дым. Лидия удивлена насколько нормальной она себя чувствует. Он смеется: - Я вспомнил, как однажды позвал тебя на свидание в старших классах. Лидия морщит нос – она не помнит. Скорее всего она сказала ему проваливать, ведь он тогда был никем (он и сейчас ей никто, но почему-то Лидия позволяет ему наматывать локон её волос на свой палец и выдыхать дым ей в легкие). Но все же она подыгрывает: - И что произошло? - Ты сказала мне вернуться, когда на моем велосипеде появиться двигатель, а не цепь. Айзек смеется громче, будто это была лучшая шутка, что он когда-либо слышал, а щеки Лидии горят от стыда. Она задирает подбородок, стараясь вспомнить ту, кем была раньше. - Это был отличный совет. Он больше не смеется и делает новую затяжку. - Сейчас на моей машине есть двигатель. Её кровь холодеет. - Она не твоя. - Моя. Крису она больше не нужна. Её это не удивляет. Лидия видела, как он упаковывал вещи дочери в герметичные сумки; видела, как запирал комнату, а позже и дом; видела, как Крис убегал на край света. Что остается от тебя? Кожа, кости и разбитое сердце? Айзек наклоняется вперед, выдыхая сигаретный дым и дразнит глазами: - Ты должна мне поездку, Мартин. Она смеется ему в лицо. *** Она смеется ему в лицо, а затем обхватывает ногами его талию. Его руки неподвижно лежат на её заднице. Существует неопределенность в его глазах, которую Айзек отчаянно пытается скрыть. - Я не из стекла, Лейхи, - говорит она, качая бедрами ему навстречу, прижимаясь плечами к стене. Лидия может понять его нежелание и мягкость, но её этого не нужно. Ничего из этого. Она просто хочет что-то почувствовать. Всего на пару минут стать прежней собой. Лидия чувствует вкус сигарет на его языке – горький и неприятный, а еще вкус собственной крови. Айзек целует её жестко и страстно, сильнее, чем она ожидала. И она думает: эти губы целовали Эллисон, эти руки касались её тела, а этот язык выводил узоры на её коже. И это заставляет Лидию гореть. Она цепляется за него, ногтями впиваясь в его спину, открывая рот так широко, будто хочет проглотить его целиком. Лидия крадет у него память прикосновений Эллисон, и на некоторое время она снова в порядке. *** - Значит Лейхи вернулся. У Стайлза под глазами черные круги, а лицо мертвенно бледное, почти синее в свете уличного фонаря. Лидия в нетерпении качается на пятках и с тоской смотрит на свой дом с уютной Прада и теплой постелью внутри. - Он сейчас у Скотта, ведь так? Разжигают погасший огонек дружбы? Она закатывает глаза: - Почему бы тебе не спросить это у них? - Ты разговаривала с ним. Что странно, - на его лице появляется то раздражающее выражение укора, что она ненавидит. – Забыла, как он пытался убить тебя? - Не то чтобы ты не совершал свою долю ошибок, Стайлз. Не тебе винить в этом кого-либо. Слишком поздно Лидия понимает, насколько жестокие слова сорвались с её губ. Стайлз делает шаг назад и сжимает бескровные губы в тонкую полоску. «Я не хотела», - почти говорит она, но потом вспоминает монстра с лицом её друга; монстра, шептавшего гадости ей на ухо; монстра, заманившего Эллисон на смерть. Лидия ломает свое сердце снова и вновь воздвигает стены и барьеры. И не извиняется. - Я просто забочусь о тебе, - говорит Стайлз тихо, и боли в его голосе больше, чем она может вынести. - Здесь слишком опасно находится так поздно. Тебе пора. (В этом городе теперь опаснее, чем в лесу). Лидия оставляет его в темноте. *** Она в пути на место преступления, и пальцы плотно сжимают руль, а зубы отбивают дрожь. Лидия тормозит перед фонарями, пассажирская дверь распахивается, и Айзек забирается внутрь. - Что ты делаешь? – она едет дальше, пока свет фонарей не сменяется темно-зеленой листвой, пытаясь успокоить бешено стучащее сердце. - Расслабься, - вздыхает он. – Скотт попросил меня проверить тело. Видимо то самое, что мы собираемся найти в ближайшее время. Его тон скучен, будто пробуждение в четыре утра и поездка на место преступления – это всего лишь небольшие неудобства. Реальная причина в том, что Скотт не хочет, чтобы она ехала туда одна. Что, конечно, приятно, но Лидия уже позвонила Пэрришу, и доверяет она ему намного больше чем подростку с приступами гнева. Айзеку похоже наплевать. - В любом случае, тогда где он сам? – спрашивает она, поднимая окна. Он ерзает на месте, и глаза на мгновение загораются янтарем, в приступе гнева. - Помогает кучке идиотов. - Но они бросили его. Они не хотели иметь с ним ничего общего. Айзек лишь пожимает плечами и выдает сквозь зубы: - Он слишком благороден, чтобы отказаться от них. Они прибывают к заброшенной заправочной станции на самом краю города. Холодный ветер оставляет жалящие поцелуи на её щеках и руках, пока они идут к маленькому магазинчику, и Лидия вздрагивает, в десятый раз жалея, что не надела пальто. Айзек стаскивает шарф с шеи и бросает ей, даже не оборачиваясь, чтобы убедиться, что она его поймала. Она надевает его с неохотой, чувствуя на себе чужой запах. Это ужасно, но недостаточно, чтобы отказаться от тепла. Они находят тело возле магазина. Бездомный с большой рваной раной на шее. Это выглядит таким знакомым, и Лидия вспоминает о времени, что проводила в офисе шерифа со Стайлзом, углубившись в нераскрытые дела, год назад. Это не химера. Она смотрит на Айзека, пока он осматривает жертву: ищет запах, который может помочь и следы на мерзлой земле. Проходит не так много времени и Лидия слышит звук приближающейся сирены и, наконец, успокаивается осознанием того, что Пэрриш сейчас возьмет все в свои руки. - Лидия, ты в порядке? – это первое, что он говорит, когда подходит, и живот Лидии наполняется бабочками и жидким теплом. Она отрывисто кивает, злясь на себя за эту реакцию. Джордан указывает на тело: - Это еще один из экспериментов Жутких докторов? - Нет, мы почти уверены, что это… - Смертельный укус омеги, - заканчивает Айзек за неё. Он вскидывает руки в театральном жесте, будто приглашая их приглядеться поближе. Время, проведенное с Крисом, сказалось на нем сильнее, чем он думал. – Отпечатки довольно четкие и на земле довольно много следов когтей. Рана рваная – похоже он не мог себя контролировать. И запах почти кричит: «Омега». Пэрриш смотрит на него со скрытым пренебрежением, будто не может себя заставить доверять ему. Не только с мертвым телом, а еще и определенно с Лидией. Но она кивает, подтверждая его слова, и глаза Джордана смягчаются. В ответ Айзек еле сдерживает ухмылку. Они идут обратно к машине, и Лидия бессознательно не может отвести взгляд от все удаляющейся фигуры заместителя шерифа. - Я думал, что Лидия Мартин всегда получает то, что хочет, - насмешливо говорит Айзек, и она возвращается к реальности. - Что ты имеешь ввиду? Он закатывает глаза: - Ты запала на полицейского. Что кстати забавно. Почему ты еще ничего не предприняла? - Ты глупый, - отвечает она, поджав губы. – И раздражающий. И я не собираюсь говорить с тобой об этом. - Что случилось с девушкой, что вела себя будто королева мира и брала все, будто это принадлежало ей по праву? – его насмешки действуют Лидии на нервы. Она задыхается от запаха его одеколона, кожи и сигаретного дыма, что будто въелся в него, будто вторая кожа. - Она поумнела. Лидия выезжает с парковки. - Это не ум, - говорит он. – Это страх. Я знаю, что значит бояться. Это заставляет тебя чувствовать себя крошечным, заставляет хотеть убежать. Её сердце бьется набатом в ушах, когда Лидия переключает скорость. - Тебе больше не страшно? - Нет, - говорит Айзек скучающим тоном. – Мне больше никак. *** Лидия слышит шепот. Сначала тишина, затем резкий вдох, еще один, еще пять; приглушенные слова, сказанные знакомым голосом. Она почти сразу же забывает об этом – будто её разум защищает себя непроницаемой стеной, чтобы она окончательно не сошла с ума. Лидия все еще оглядывается по сторонам, шагая по школьным коридорам. По коже бегают мурашки, а тревожность обволакивает её темным коконом. Голоса приходят все чаще, и она почти начинает понимать слова – будто их смысл застрял на самом кончике языка, чуть-чуть и дотянешься. «Сумасшедшая! Ты сошла с ума!» - говорит Лидия сама себе. И эти слова в её голове звучат голосом Питера. Желчь поднимается по горлу. *** Звук текущей воды заглушает шум, и она заставляет себя дышать. Она проходила и через худшее. По крайней-мере, Лидия все еще жива. Она не слышит, как открывается дверь. - Ты не знаешь где Скотт? – начинает Айзек, рассматривая её розовую комнату, будто его Альфа прячется в одном из её углов. – Я искал его в течение часа. Его взгляд падает на неё. Ей неловко – мокрые волосы прилипли ко лбу, остатки туши размазаны по щекам, а под глазами черные круги. Лидия поправляет халат, и губы у неё слегка дрожат. Он будет дразнить её. Бросит все это ей прямо в лицо. «Сумасшедшая девчонка. Бесполезная девчонка. Я знал, что ты недостаточно сильна», - то, что обычно говорил Питер. Тишина все тянется. И что-то в ней ломается. - Ты был прав. Я боюсь, - говорит Лидия дрожащим голосом, руками крепко сжимая красный шелк. – Мне так страшно, что это парализует меня. Я не могу дышать, - каждый вдох, что она делает сжимает грудь все сильнее, будто она готовится закричать. – И я скучаю по ней. Каждую секунду, каждую минуту каждого дня. Слезы застилают ей глаза. - И я устала. Я так устала. И я не знаю, что делать. Айзек по-прежнему молчит. Шепот снова начинает бить по ушам, и Лидия собирает все силы, чтобы не закричать. - Ты должно быть счастлив? Злорадствуешь, что оказался прав… Она моргает и вдруг Айзек оказывается рядом. Лидия чувствует сильные руки, обнимающие её, и его горячее дыхание на лбу. Он держит её крепко, почти вжимая в свою грудь, но она, наконец, чувствует себя в безопасности. Она обнимает его в ответ, в пальцах сжимая край его куртки. - Нет, - отвечает он. – Меня больше это не радует. Возможно раньше это было бы так. Он даже бы рассмеялся – тот мальчик, что оставил след от когтей на шкафчиках; тот, что убил бы её без раздумий. - Почему ты здесь? – шепчет Лидия, уткнувшись носом ему в грудь, и чувствует, как дыхание на её щеке на миг замирает. - Я хотел перестать убегать. Грустно, что этого не произойдет. Они никогда не перестанут бежать. Это их проклятие. *** Хейден умирает. Каждый человек рано или поздно умрет. В этом нет ничего нового. Но эта смерть бьет так близко, и Лидии ужасно хочется закричать. Но крик был бы концом, поэтому она держит рот на замке, едва дыша. Пэрриш забирает тела. Они запирают его в камере, и он просит её уйти. Но она не может и не хочет. Они проводят ночь на полу, соприкасаясь плечами и молятся. «Пожалуйста, пусть это не станет кошмаром». (- Я тебя напугал? - Однажды). Мурашки ползут по её спине, кровь холодеет, горло сжимает, и шепот начинает звучать в ушах. А потом шепот становится криком. *** Знание будущего – еще одно проклятие. *** Тео тащит её в лес. В конце концов, вот кто Лидия на самом деле: сломанная тряпичная кукла, с галактикой стежков, проходящих через её кожу, использованная и выброшенная за ненадобностью. Она в доме Хейлов, цветы аконита в её ладонях и шепот Питера в ушах: «Давай, солнышко, верни меня». Она прикована к стулу и Дженнифер Блейк, склоняется над ней. «Банши. Вестница смерти. Вот кто ты», - говорит она и гаррота впивается в шею. Она в лагере Оук Крик, и монстр дышит ей в шею. Она приманка, Лидия чувствует, что смерть близка, чувствует, как мурашки ползут по позвоночнику, а потом Эллисон… Тео бросает её на землю возле Неметона. - Посмотри на это, Лидия, - кричит он. – Ты думаешь, что сошла с ума? Тогда посмотри на это. Она видит, как химеры оживают. Смотрит, как поднимаются и обнажают зубы, что кажутся жемчужно-белыми в лунном свете. - Все вы принадлежите мне. Лидия встает на колени. Не опять. Только не снова. И она кричит. Кричит, пока земля не начинает дрожать; пока все они не зажимают уши руками; пока кровь не начинает течь из их носа, а в глазах лопаются сосуды; пока все химеры не падают обратно в грязь. Больше никогда. *** В день её восемнадцатилетия серебряная Тойота останавливается возле её дома. Айзек открывает перед ней дверь и закидывает её чемодан в багажник. Лидия садится внутрь и не оглядывается. (В машине пахнет кожей, сигаретами и дурацким одеколоном Айзека. Но это нормально).