POV Лухан
Привет, меня зовут Лухан. Спросите, почему я с вами поздоровался? Да просто так. Я очень редко с кем-то общаюсь, у меня мало друзей, но, определённо, они самые лучшие. Признаюсь, многие хотят со мной дружить или просто общаться, у меня много поклонников, но мои родители не разрешают заводить с кем-либо дружбу. Не понимаю, чего они боятся? Того, что буду проводить с ними меньше времени? Чушь! Я их очень люблю, даже несмотря на то, что они очень сильно меня опекают, словно я какая-то ценность, неогранённый алмаз. Вообще в недоумении от того, что они не стали меня сегодня встречать со школы. Это на них не похоже… Хотя, может это и к лучшему. Ведь будь они рядом, я бы сейчас не шёл по улице, вдыхая ночной воздух и напевая себе под нос любимую песню, а ехал бы в машине и выслушивал нудную беседу родителей. Вот и сейчас, зайдя по дороге в круглосуточный магазин и купив себе пачку мелисового чая (мой любимый), я медленно петляю по уже знакомой мне тропинке. И всё же, не хочу возвращаться домой.***
Осторожно поворачиваю в замке ключ и вхожу в дом. Прямо с порога меня окутывает удушающая тишина, а кромешная темнота создаёт иллюзию полной опустошённости. Не привычно как-то… — Мам, пап, я дома! — кричу в темноту. И, как это всегда бывает, на зов моего голоса родители уже стоят возле меня, расспрашивая о событиях прошедшего дня. Всегда, но только не сегодня. Где же они ходят, что даже не могут встретить со школы единственного сына? — Мама… папа, — уже тише, настороженно позвал я. И снова тишина. Пройдя вглубь квартиры, краем глаза уловил некое сияние, исходящее из гостиной. Странно. Может они куда-то ушли и забыли выключить свет? «Нужно пойти проверить», — с этими мыслями я осторожно отправился в сторону единственного источника света. Переступив порог, который отделяет гостиную от коридора, наступаю во что-то мокрое, а в нос тут же ударяет резкий запах крови. Мигом включаю свет. Лучше бы я этого не делал… Грудь сразу же сдавливает невыносимая боль, перекрывая мне доступ кислорода в лёгкие. Вся комната была перевёрнута и залита кровью, а посреди всего этого лежали тела мамы и папы. Нет… Этого не может быть… Они не могут умереть! Ноги перестали держать, и я рухнул на пол, прямо в свежую лужу крови, захлёбываясь собственными слезами, не в силах оторвать взгляд от этой ужасной картины. Я не знаю, сколько просидел на полу. Наверное до того момента, пока не уловил до ужаса напугавший меня шорох. Неужели он здесь?! Человек, который убил моих родителей, находится в этой комнате и просто наблюдает за мной?! Я буквально ощущаю на себе прожигающий взгляд. Посмотрев испуганно в противоположную сторону гостиной, я столкнулся с леденящими душу красными глазами, которые были направлены в мою сторону. Кто он?! — Ну, здравствуй, голубоглазка, — оскалился незнакомец. И, прежде чем успел что-либо ответить, в глазах резко потемнело, и я провалился во тьму…POV the end Два года спустя
— Вставай и на выход. Юнгён желает тебя видеть, — рыкнул вошедший в лачугу оборотень. От пробившихся внутрь маленькой лачужки лучей солнца, омега слегка дёрнулся. Нехотя он разлепил уставшие веки и посмотрел в сторону двери. — И чего ему не спится? — фыркнул парень, вставая с подстилки, которую ему так любезно предоставили пару дней назад. До этого приходилось спать на голой земле, каждую ночь, содрогаясь от дикого холода. Но, спасибо и на этом. Приведя себя в надлежащий вид и натянув самую чистую, по сравнению с остальной, одежду омега вышел наружу, где его уже поджидала свита вожака. По дороге к хижине с идущего под конвоем омеги не сводили похотливых взглядов, завистливо провожая спину паренька. От такого пристального внимания ему всегда становилось не по себе, отчего он испуганно прижимал руки к груди. И если за всё это время, которое провёл в стае, он всё же смог более-менее привыкнуть к такому интересу со всех сторон, то, признаться, чувство страха всё равно не покидало юное сердечко подростка. Наконец, без происшествий и издёвок добравшись до самой большой постройки в лагере, омега, тяжело вздохнув, переступил порог жилища вожака стаи. И словно по сигналу свыше, самый ненавистный ему человек уже стоял тут как тут, жадно припадая к губам, терзая и кусая их до крови. Из-за ощущения стекающей по подбородку алой струйки и пробирающихся под его майку рук, омега изо всех сил начал дёргаться и вырываться из лап Юнгёна, но тот, словно не придавая этому особого значения, лишь с напором скрутил сосок паренька, гортанным рыком веля подчиниться ему. Не ожидая от вожака такого манёвра, омега прикусил его губу. — Сука, — зарычал альфа, отталкивая от себя юношу, который из-за неожиданности не смог удержаться на ногах и полетел в стену, больно ударяясь и оседая на пол. — Я два года дул тебе в задницу просто так? Должен был понять уже, ЧТО тебя ждёт, вроде не тупой. Или ты надеялся, что сможешь вернуться к нормальной жизни, ходить в школу и жить с родителями? Ой, забыл, я же их убил! — лицо исказила жестокая усмешка. — Проснись, мальчишка, ты больше никогда этого не увидишь. Смирись и будь хорошей омежкой, делай то, что я говорю. — Да пошёл ты! — крикнул Хань, поднимаясь с земли. — Неужели ты думаешь, что буду твоей ручной собачкой? Не смеши меня. Я никогда не подчинюсь такому ничтожеству, как ты! А знаешь почему? Потому что даже стая тебя не признаёт, а попросту боится! Ты жалок! — прошептал почти в самое ухо Юнгёна Лухан, после чего сделал шаг назад и с нахальной усмешкой посмотрел в глаза «вожаку». — Я научу тебя хорошим манерам, сучонок, ты у меня землю жрать будешь, — оскалился мужчина, открывая взору Ханя белоснежные клыки. Тогда омега понял, в этот раз он перегнул палку. — Ханмин! — Да, господин, Вы что-то хотели? — в проёме появился молодой оборотень. — Отведи эту жалкую омегу в хижину и закуй в кандалы, да потуже. Думаю, неделя без еды пойдёт ему на пользу, — не отрывая взгляда от омеги, говорил Юнгён, хитро сощурив глаза при этом. Волчонок, без лишних слов кивнул, грубо вытаскивая брыкающегося Лухана из хижины.***
Дотащив Лухана до лачуги, кинул на пол, словно мешок картошки, сразу приковав цепями к стене. Молодой оборотень вышел, оставляя бедного омежку снова одного, без надежды на спасение. — Ненавижу! — сквозь подступившие слёзы кричал Лухан, пытаясь вырваться из въевшихся в кожу запястий цепей. — Чтоб вы все сдохли! Руки уже начали неметь от зажатия тугими наручниками, отчего попытки освободиться становились невозможными. Бросив это безрезультатное занятие, Лухан поджал под себя колени, утыкаясь в них лбом и тихо роняя большие солёные капли слёз. — Мама, папа, мне так плохо. Я очень по вам скучаю, — шептал омега, обнимая тонкими исхудавшими руками голые коленки. Живот уже давно пел глухие серенады, требуя так необходимой для него пищи, но Лухан ничего не мог с этим поделать. Его не кормили уже несколько дней и навряд ли сделают это сегодня. Принесут, как обычно, кружку воды — и достаточно… Лухан не знал, сколько просидел в одном положении, размышляя, какой чудесной была бы жизнь, если бы их не убили. С этими мыслями он и не заметил, как провалился в тревожный сон, в котором снова видел окровавленные трупы своих родителей. Ветер, проникший в лачугу через многочисленные щели, заставил Лухана поёжиться, теснее поджав под себя коленки. Сон всё никак не желал покидать сознание, отчего омега начал тихо хныкать и ворочаться, но пронзивший воздух внезапный протяжный вой заставил паренька резко подскочить с земли, в испуге косясь на вход в лачугу. Тишина. Вой прекратился, и омега уже готов был вздохнуть с облегчением, как внезапно уловил тяжёлые шаги, приближавшиеся к нему…POV Сехун
Быть сыном вожака одной из сильнейших стай — непросто. Множество хлопот, тренировки, забота о своих сородичах. Мой папа-омега умер, когда я был совсем маленьким, со мной остались лишь отец и старший брат, на плечи которого свалились все выше перечисленные заботы. Сколько себя помню, я всегда брал пример с него. Он постоянно был серьёзен при отце или стае, но оставаясь со мной, становился весёлым и беззаботным парнем. А я, будучи маленьким волчонком, постоянно крутился рядом. Я не был шумным ребёнком, напротив, спокойным и уравновешенным, чего не скажешь о Чанмине. Мин был очень вспыльчивый, легко лез в драку. Чанмин не просчитывал свои действия и действия врага. Это его и погубило… На одной из стычек между стаями он решил доказать, что достоин быть вожаком, кинувшись на главаря вражеской стаи. Им оказался молодой, но очень сильный волк — Юнгён. Мин действовал спонтанно, не осмысливая того, что происходило. Он кинулся на противника, находившегося в окружении четырёх бет. Его убили. Жестоко разорвали на части. Наши волки пытались помочь, но было уже поздно… В тот день я потерял самого дорогого для себя человека. В тот день поклялся, что отомщу. Прошло уже десять лет. За это время я вырос, возмужал. Нет больше того маленького и слабого волчонка, есть высокий, сильный и мужественный альфа, готовый порвать любого за свою стаю. Отец скончался ещё три года назад, с тех пор я стал вожаком. Все эти чёртовы годы вынашивал в груди свою злость, ни на секунду не забывая об убийце моего брата. И вот, сейчас, набравшись сил, я готов отомстить. Ещё раз обсуждаю со своим помощником план нападения, ни на секунду не переставая думать о родном брате, мысли о котором каждый день придают мне сил. — Давайте заново проговорим нашу тактику, чтобы ничего не перепутать, — серьёзно сказал я, на секунду встречаясь с самыми близкими мне, на данный момент, глазами, и тут же возвращая свой взор в карту, водя по ней пальцем. — Так как защита лагеря с приближением ночи усиливается, то напасть одной кучей будет не самым лучшим вариантом, поэтому мы разделимся. Я с половиной стаи нападу с северной стороны, а вы с оставшимися волками пойдёте на юго-запад. Попробуем взять их штурмом. После того, как мы преодолеем барьер, ваша задача будет разобраться с остальной стаей. Юнгёна я беру на себя. — Господин, вы уверены в этом? — до этого без тени сомнения слушавший тактику нападения Ифань, взволнованно поднял взгляд на вожака. — Вы ведь… — Да, Ифань, я всё помню. Поэтому то и хочу отомстить. Вы знаете мою семью и меня самого, как никто другой. Поэтому должны понимать, что я не отступлюсь. Не сейчас, когда мы уже на полпути к совершению мести. — Хорошо. Только, пожалуйста, будьте осторожны. Не повторяйте ошибок своего покойного брата. — Обещаю, — улыбнулся я, в подтверждение своих слов кладя ладонь на грудь. — Как бы не было трудно и больно, что бы не произошло в будущем, защищать стаю — моя обязанность. И я сделаю всё возможное, чтобы победить. Только хочу продолжить вернуться к обсуждению стратегии, как меня так некстати прерывают: — Господин, стая собрана. Мы готовы, — докладывает вошедший в хижину чёрный волк. Вот оно. Наш час настал. Да свершится месть. Натягиваю на лицо бесстрастную маску и, коротко кивая помощнику напоследок, выхожу наружу. Разглядываю своих воинов, что смотрят на меня с решимостью в глазах. Готовы. Мы наконец-то готовы к этому. Даю стае сигнал, и беззвучно выдвигаемся вперёд. Он поплатится.***
Вдох. Выдох. С каждым шагом биение сердца учащалось, а мысли уже давно остались где-то позади, оставив место лишь непреодолимой жажде мести за брата и за свою семью. Адреналин вновь и вновь пропускает удары в висках, от чего разум медленно испаряется, и ему на смену приходит она. Месть. Отступают только слабаки. Да и сейчас абсолютно нет никакого желания становиться прежним: добрым и милым. К чему это? Быть добрым — значит проявить слабину, проявить слабину — опуститься в глазах стаи. Между густых зарослей и многовековых деревьев сейчас лишь я и ветер, двое одиночек, и каждый из нас притаился для своих целей: он, чтобы с новыми силами нестись сквозь густой лес, а я — чтобы отомстить. Я засел в кустах, затем подтянулись и остальные из стаи, и мы стали ожидать, пока патрульные ослабят оборону. Время текло медленно, мои ноги успели немного онеметь, но, заметив, как внезапно один из наших подошёл к патрулирующим территорию и между ними началась перепалка, в голове возникла одна единственная мысль: «Пора». Немедленно подал знак своей команде, которая всё время была наготове, и, получив от каждого положительный кивок, выдвинулся вперёд. Игра началась. Кто не спрятался — мы не виноваты! Резкий ветер, будто услышав нас, понёсся в сторону врага, посылая свои сильные порывы нам в помощь. Я практически ничего не соображал, мной руководила агония. Помню лишь то, что на мой вой последовали ответные грозные рыки родной стаи, без замедления накидываясь на противников. Дорогу мне сразу же перегородили два чёрных волка и, незамедлительно накинулись, щёлкая в миллиметрах от меня своими острыми зубами, нутром почувствовав моё превосходство над остальными. Надо же, какие смельчаки! Хотели стать героями? Что ж, боюсь, вы будете разочарованы. Небось навыдумывали уже себе, что смогут меня покалечить, если будут действовать сообща? Ха-ха, какие же они всё-таки глупцы. Зло сверкнув глазами нападаю на них, одному прокусывая глотку, а второму, по чистой случайности, ломая пару рёбер. Нечего было лезть мне под руку, псина! Послышалось жалобное скуление и визг, а атмосферу уже наполнил разъедающий запах крови. На минуту перепалка остановилась: враги-оборотни ошарашено смотрели на двух своих самых сильных псов, чья кровь стекала с моей пасти сейчас. Изобразив на лице победный оскал, обегаю взглядом территорию, которая уже почти что перешла в мои владения. Просто превосходно. Должно быть, вожак наших врагов тот ещё олень, раз так по-идиотски всё рассчитал. Он был убеждён, должно быть, что с нами не стоит заморачиваться и на каждого из нас направить по два волка, но никогда не стоит недооценивать своего врага. Все их ходы и ловушки были нами просчитаны наперёд. И если они были на шаг впереди, то мы на десять, и от того все их шансы на победу летели сейчас к чертям. По мере продвижения к хижине, моей самой главной цели, устраняю ещё волков десять, не обращая внимание на слегка ободранное плечо. Всё это пустяки. Расправившись с волками, стая, подняв головы в гордом виде, проследовала за мной, тем самым показывая мне свою преданность и покорность. Сейчас чувствую себя любящим папой, который горд своими детьми поистине. — Нужно найти остальных. — рычу я рыжему волку, идущему рядом со мной. Но искать и не пришлось. Словно прочитав мои мысли, оставшаяся часть стаи, во главе с Ифанем, уже ждала нас в назначенном ранее месте. Стая покорно склонила головы предо мною, показывая всему окружению знак почтения ко мне. — Господин, северная и северо-западная стороны обезврежены. На юго-восточной стороне вообще никого не наблюдалось, так что нам не пришлось долго возиться. — доложил, подбежавший ко мне серый волк. — Отлично, — я обвёл взглядом своих подопечных. — Раненые есть? — Да. Чонин и Тэмин. Не рассчитали свои силы и полезли на четверых оборотней сразу. Слава богу, что отделались лишь фингалами. — Вот же ж, — зарычал я, но, пожалуй, в глубине души ожидая, что они будут здесь. Эти малолетние негодники всегда хотели отличиться своими способностями в бою и показать свою верность мне. — Мелкие засранцы. Я ведь просил их оставаться в лагере. Молодые ведь еще для такого опасного дела. — бросая недовольный взгляд в сторону покалечившихся подростков, шикнул я, отчего те заскулили, опустив головы вниз. — Ну да ладно, позже с ними разберусь. — Господин, какой у нас дальнейший план действия? — крикнул кто-то из толпы. Дюжина пар глаз подняла на меня послушные взгляды, ожидая дальнейшей команды и навострив мохнатые уши. — Вы все, — обратился я к оборотням, — В моё отсутствие соберёте по округе трупы и сожжёте их. Так же обойдите ещё раз деревню. Нам не нужны лишние глаза и уши. — на минуту я замолчал, бросая взор на каждого из стаи. — Если будут проблемы, обращайтесь к Ифаню. — все послушно закивали и продолжили слушать приказ. — Я же направлюсь к Юнгёну и покончу с этой враждой раз и навсегда. Месть не заставит себя долго ждать. Все меня поняли?! — я победно прорычал. — Да! — разразили тишину громкие голоса. Услышав удовлетворительные ответы, я развернулся, одним большим прыжком преодолев разросшиеся заросли, скрылся за деревьями, оставляя волков позади. Ну, вот и пришла твоя смерть, Юнгён! POV the end Юнгён уже вовсю ликовал от предвкушения скорой победы. Ведь никто и ничто не в силах сокрушить его стаю. Он, по привычке, обходил окрестности, в людском обличье, жадно вдыхая свежий ночной воздух и нежась в лёгкой прохладе сумерек. Его ухмылка красовалась на красивом точёном лице, а тёмные, полные злобы и алчности, глаза тщеславно блестели даже в темноте. — Сэр, — наклонился молодой волк в знак почтения. — На наши территории напали. Мы несём потери. — Юнгён развернулся и оскалился, зарычав. Молодой волк поджал уши и заскулил. — Кто посмел? — прорычал вожак. — Я. Юнгён от неожиданности изменился в лице. Прямо перед ним сейчас красовался огромный молодой волк, лёгкий ветерок шевелил его ухоженную шкуру, а в глазах горела ненависть. Но самое главное, что попалось на глаза Юнгёну — волчья пасть его врага была измазана в крови. Се смотрел пристально, будто выжидая, готовясь в любую минуту напасть. Юнгён ухмыльнулся. Он смотрел на волка и думал, стоит ли ему сейчас перевоплощаться, или же ещё немного поиграть с этим тщеславным малолетним мальчишкой. — Сехуни, — вальяжно протянул он. — Какая неожиданная встреча, дружочек мой. — Закрой свой рот, тварь. — огрызнулся Сехун. — Надо же, какие мы злые. — цокнул Юнгён, обходя волка вокруг. Сехун же напрягся. Этот оборотень мог вытворить всё что угодно. Нужно быть начеку. — Ну и как поживает твоя семья? — хихикнул Юн, положив руки за спину и сцепив их. Сехун молчал. Он не должен был подаваться на провокации, потому, лучше помалкивать. — Невоспитанный мальчишка, — хихикнул Юн. Но затем его глаза заблестели азартно. — Плохо же тебя воспитали. Стоишь, позоришь свою любимую семью. Как нехорошо. Се хотелось прямо сейчас разорвать эту тварь на кусочки, по частям разодрать и закопать в разных концах земли, но он понимал, что ещё нужно подождать. — Какой-то ты неразговорчивый, малыш. — Юнгён встал в плотную к Се. — Ну и как же там поживает твой братик? Сехун зарычал и в миллиметре от лица Юна щёлкнули острые клыки. — Ахаха, неужели задел за живое? — Юнгён, не знаю, чего ты добиваешься этим разговором, но поверь мне, этой ночью ты сдохнешь, тебе осталось жить считанные минуты. — Какие мы смелые, Сехуни. — засмеялся Юн, а затем рыкнул. Но Сехун спланировал всё наперёд. Он решил действовать по типу Юна — задевать за живое. От того, прямо к ногам Юна сейчас перекатилось что-то большое и волосатое. Лицо Юнгёна вмиг побледнело. Прямо перед ногами врага лежала голова его истинной пары и правой руки в стае — Ёнхэ. — Думаю, сегодня твоя последняя ночь. Ваша стая пала. А теперь твоя очередь сдохнуть, грязная псина. Юн вмиг осел на землю, прижимая уши и скуля. Его любовь, его Ёнхэ был убит. Сехуном. Сам Се был настолько ослеплён жаждой мести, позабыв о том, что не стоит уподобляться тем, кто причинил тебе боль, какой бы она ни была сильной. Нужно мстить, но иначе: правдой и поступками. Как жаль, что, порой, осознание действий приходит к нам слишком поздно. Вот он стоит и видит, как склонился над волчьей головой Юн, и, казалось бы, ему стоит радоваться победе, стоит гордиться и наслаждаться свершённой местью сполна. Но почему-то на сердце предательски тяжело. Он ведь только сейчас понял, что убил не просто главного помощника вожака, но ещё и его истинную пару. Юнгён подошёл к краю обрыва, возле которого они стояли всё это время, и посмотрел вверх к звёздам. — Так вот, что испытываешь, когда погибают любимые тебе люди? — он всё всматривался в звёзды, будто выискивая что-то… или кого-то? — Наверное, глупо говорить об этом, Сехун, но я всегда раскаивался в смерти твоего брата, ведь когда-то мы были друзьями, ты знаешь ведь. Но эта чёртова алчность вскружила мне голову, я себя не контролировал. Не смею просить тебя об этом, но просто знай, — волк облокотился на одну лапу и склонил голову перед Се. — Я искренне раскаиваюсь, возможно, однажды ты меня простишь, а до того момента, я буду надеяться. — Се молчал и пристально смотрел на волка. — А сейчас… Убей меня. — волк нагнул голову в ожидании. Ветер вновь и вновь развевал кроны деревьев. Тишина всё так же сопровождала эту ночь. Звёзды сияли с небес и сопровождали бегущего вдаль волка-вожака по имени Сехун. Он взвыл, чтобы стая узнала о том, что вожак врагов побеждён и покоится на том обрыве, возле раскидистого дуба. Победа за ними.***
— Господин, Вы сделали это! Вы отомстили! — подбежали к вожаку восхищённые Чонин и Тэмин, поздравляя Сехуна с победой и радостно виляя перед ним мохнатыми хвостами. — Ладно, ладно, проказники. Идите, веселитесь, куда-нибудь, в другое место. И перевоплотитесь уже наконец, хватит в волчьей шкуре бегать. — шутливо отогнал от вожака неугомонных подростков, подоспевший на помощь Ифань, и ожидая пока их оставят наедине. — Ты молодец, не побоялся. Брат и отец очень гордились бы тобой, Сехун. Из тебя вышел достойный вожак. — Спасибо, Фань. Я позже тебе всё расскажу, а пока, давай отпразднуем, а завтра вернёмся в лагерь. — Уверен, наши там тоже без дела не сидят. Син, наверняка, бегает уже по округе, собирая корешки для снадобий. — улыбнулся старший, сладко потягиваясь и заводя руки за голову. — О, да. Пора готовить себя на растерзание нашему лекарю. — засмеялся Сехун, с улыбкой наблюдая за веселившейся стаей, которая заметив своего вожака радостно замахала руками, подзывая принять участие в пиршестве. Направляясь в сторону пирующей стаи, Сехун буквально на секунду бросил взгляд в сторону начала леса, замечая среди зарослей шиповника и мяты небольшую лачужку, которая по неизвестной причине очень привлекла его внимание. — Ифань, вы осмотрели все окрестности? — задумчиво спросил Сехун, не отрывая взгляда от старого строения. — Да, господин. Всё, как вы и велели. — Хм, странно… — протянул Се, осторожно идя в сторону лачуги. — Сехун, куда ты…? — Ты, наверное, голоден. Пойди, поешь. Я сейчас приду. — как на автомате выпалил вожак, продолжая свой путь. Подойдя ближе к старой, косой и покрытой мхом хижине, Сехун принюхался, но кроме аромата душистой мяты больше ничего не почувствовал. И вроде всё спокойно и можно возвращаться к стае, но что-то необъяснимое подрывало вожака зайти в хижину, словно невидимой рукой подталкивая его со спины, не давая развернуться и уйти. Сделав как можно более серьёзное и не выражающее никаких эмоций лицо, Сехун осторожно отдёрнул лёгкую потёртую ткань, про себя подмечая, что даже она не выдержала всей этой сырости, и с гордой, подобной истинному вожаку величавостью, переступил порог хижины. Изнутри хижина совсем не отличалась по внешнему виду: наполовину прогнившие деревянные стены, поддерживаемые барками, голая земля под ногами и единственная дырка в стене, служившая неким подобием на окно. Но первым, что попалось на глаза вожаку, был совсем не внешний вид помещения и его обстановка, а сидевший прямо перед ним парень. Лунный свет, не дающий этому месту полностью покрыться мраком, мягким оттенком сияния ниспадал на голые плечи паренька, отчего его кожа становилась ещё более белой и гладкой, а необычно розовые волосы придавали больше загадочности, чем умиления. Из-за того, что этот омега, как предположил вожак, спрятал лицо в голых коленях, дополняя образ упавшей длинной чёлкой, ему так и не удалось разглядеть лица паренька, который, казалось, сейчас не подавал никаких признаков жизни. Поэтому немного прокашлявшись, тем самым, пытаясь обратить на себя хоть какое-либо внимание, Сехун заговорил серьёзным, с нотками приказа тоном: — Парень, ты кто такой? — задал вопрос Сехун, машинально складывая руки на груди в ожидании немедленного ответа, которого так и не последовало из уст омеги. Возмутившись такой нахальности, вожак в один шаг преодолел разделявшее их расстояние, нечаянно задевая носком кроссовка железную цепь, которая немного насторожила, и словно грозовая туча, готовая вот-вот нанести повторный удар, возвышаясь над пареньком. — Отвечай, когда тебя спрашивают! Не показывай своё невежество. — но, даже после этих, ранее очень действовавших на его стаю слов и грозного испепеляющего взгляда, никакого ответа не последовало. Омега даже никак не удосужился пошевелиться или подать хоть какой-нибудь сигнал, который бы удостоверил вожака в том, что тот его хотя бы слышит, и честно сказать вожака отнюдь взбесила вся эта ситуация. Одним движением руки приподняв голову омеги за подбородок, Сехун стал внимательно изучать его лицо, про себя отмечая, что оно слишком невинно и молодо. — Посмотри на меня! Открой свои глаза и посмотри на меня! — видно до омеги наконец дошли его слова, в которые на этот раз он постарался вложить как можно больше твёрдости, так как через пару секунд ресницы парня слегка дрогнули, приподнимаясь и открывая взору Сехуна невероятного цвета голубые глаза, в которых читалось слишком много боли и отчаяния. От этого, настолько сильно знакомого взгляда у вожака словно перехватило дыхание, на неопределённое время. — Господин, Вы скоро? — просунулся в хижину подросток, замечая для себя очень смущающую картину и вмиг закрывая покрасневшие от смущения щёчки ладонями. — Кхм, — вмиг пришел в себя Сехун, резко вставая и обращая свой взгляд на отвернувшегося волчонка. — Да, я уже иду. — кивнул вожак, разворачиваясь в сторону выхода и, прежде, чем выйти наружу, ледяным тоном добавил, — Чонин, освободи пожалуйста этого парня и выдели ему тёплый плед. Он идёт с нами. Чонин в удивлении посмотрел на вожака, не понимая всей сути его поступка, но того уже и след простыл, словно его тут и не было.***
Как только первые лучи солнца коснулись макушек величавых сосен, стая дружно выдвинулась в путь. Сехун возглавлял отряд, с гордостью ведя свою стаю обратно домой, где ребят ждали их семьи, любимые люди и родные края. Продвигаясь по лесным чащам волки чувствовали себя вполне комфортно, чего не скажешь о обессиленном Лухане, который, еле переставляя ноги, то и дело спотыкался о корни деревьев, грозясь познакомить свою мордашку с землёй. Чанёль — один из главнокомандующих стаи и по совместительству хороший друг вожака видя, как омега в очередной раз спотыкается, еле держась на ногах, не выдерживает и, превратившись в волка, берёт паренька на спину, проигнорировав все протесты. Именно поэтому сейчас Лу восседает на большом рыжем волке, вцепившись в его шею, норовя задушить, о чём Пак не раз ему говорил. Тот немного расслаблял хватку, но при малейшем шорохе за спиной или шевелении в кустах, снова стискивал волка в «объятьях». Чан оказался совсем не страшным, как могло показаться сначала. Он всю дорогу что-то рассказывал омеге, о своей семье, о стае, о его истинной и очень ревнивой паре (о нём он болтал практически всё время). Было видно, что Чанёль искренне любит его. Остальные тоже перекидывались фразами между собой, Тэмин и Чонин носились вокруг (шило в заднице у волчат, как выразился Чан), а вожак что-то обсуждал с Ифанем. К тому времени, когда стая добралась до дома, солнце уже во всю светило и стало значительно теплее. Лагерь был не такой, как у «Странников», он был живым. Вокруг бегали волчата, весело смеясь и играя друг с другом. Кто-то готовил обед, кто-то вышел встречать свою пару, вернувшуюся с поля боя, а кто-то просто спал. Омеги живо ринулись к своим альфам, прижимаясь как можно ближе и радуясь их приходу. Всё это было настолько мило и потрясающе, ведь вокруг словно кружила любовь. Однако… — АХ ТЫ КОЗЛИНА! Я ТУТ ЖДУ ЕГО, А ОН С КАКОЙ-ТО ОМЕЖКОЙ РАЗВЛЕКАЕТСЯ? ТЫ У МЕНЯ ПОЛУЧИШЬ, ПАК ЧАНЁЛЬ!!!!! Я ТЕБЕ УШИ НА ЗАДНИЦУ НАТЯНУ! — на встречу вышел довольно красивый парень, взглядом метая молнии в сторону своего альфы. — Бэкки, дорогой, ты всё не так понял… — начал оправдываться Чанёль, пятясь назад. — ЧТО Я НЕ ТАК ПОНЯЛ? ТЫ ПРИПЁРСЯ В ЛАГЕРЬ С СИМПАТИЧНЫМ ОМЕЖКОЙ НА СПИНЕ, ПРИ ЭТОМ МИЛО С НИМ БЕСЕДУЯ. ЧТО Я, БЛЯ, НЕ ПОНЯЛ? — омега, пусть неуклюже, но довольно метко ударил альфу по колену, от чего тот осел на землю, потирая ушибленное место. Все наблюдатели подленько захихикали. Для четы Пак такое поведение было нормой. — Мы нашли его в лагере Юнгёна, он был пленником. Сехун сказал забрать его с собой. Он был совсем слаб и расшибся бы в лесу, поэтому я и взял его на себя. А ещё, ты же знаешь мою болтливость, ну не могу я просто молчать целых восемь часов. Бекхёнчик, ну не злись. Я только тебя люблю… — скулил поверженный Чанёль, утыкаясь носом в слегка округлившийся животик своего истинного. — Так… Это Вы Бэкхён? — слегка дрожащим голосом спросил Лухан. Этот омега был по истине прекрасен, и Лу даже немного завис, рассматривая безупречную внешность Бэка. — Чанёль много о Вас рассказывал по пути сюда. Меня зовут Лухан. — Омежка неуверенно протянул руку. Бэкхён, немного успокоившись, смягчил взгляд и пожал руку омеги. — Пак Бэкхён. — улыбнулся беременный, с ног до головы оглядывая паренька.— Господи, да ты еле на ногах стоишь! Тебя срочно нужно показать нашему лекарю. — выдвинул вердикт Бэк, подхватив парня под руку, и без лишних слов потащил в сторону лазарета (опять же, не без помощи Пак Чана). *Немного ранее в хижине лекаря* — Сиииин! — Сехун влетел в комнату, словно ураган, и чуть не снёс с ног лекаря. — Что-то случилось? — парень поднял на вожака обеспокоенный взгляд, который сразу зацепился за неумело обмотанную вокруг правого плеча тряпку. Тут же позабыв о своих недавних проблемах, лекарь, встав со стула, начал умело обрабатывать рану вожака, осуждающе на того фыркая. — Вот же ж, сколько раз я говорил быть аккуратнее. Совсем Вы себя не бережёте. — Да ладно тебе, это пустяки, — отмахивался от назойливого лекаря Сехун. — Что с тобой сегодня? Ты сам не свой. Где наш вечно добрый и милый Исин, который, стоит мне только заявить о своём возвращении, уже несётся навстречу, размахивая своими исцеляющими лекарствами. — Я… беременный, — сглотнув подступающий к горлу ком, сказал Исин, еле сдерживая собственный слёзы. — Неужели… — Нет. Мён ещё не знает. Я не знаю, как ему рассказать. — Хочешь, я с ним поговорю? — вопросительно изогнул бровь Сехун. Исин ничего не сказал, лишь молча кивнул вожаку, надеясь, что может хоть ему удастся образумить его истинного. За отвлекающим разговором, Сехун совсем позабыл, по какому поводу вообще пришёл к лекарю и, вспомнил лишь тогда, когда отвлёкшийся Исин начал рассказывать ему о своём ближайшем походе на луг за васильками для снадобий. — Ах, да, вспомнил, — щёлкнул пальцами Се, тем самым обращая на себя внимание лекаря. — Я вчера омежку одного нашёл. Он, кажется, был пленником наших врагов. Его сейчас приведут к тебе. Нужно чтобы ты его осмотрел. — закончил свой диалог Сехун, направляясь к выходу. — И ещё, — остановился вожак возле выхода, через плечо взглянув на лекаря. — Не говори пока Шину. Позже я сам его приведу. Вожак покинул лачугу, оставляя Исина молча размышлять над последними словами. Однако, из раздумий его вывели, буквально через пару минут ввалившиеся в хижину Чанёль и Бэкхён, ведущие под руки незнакомого омегу. — Чанни, положи его на кушетку, — чуть осипшим голосом протянул Бэкхён, набирая в лёгкие как можно больше воздуха. Альфа без лишних слов аккуратно подхватил на руки еле стоящее на ногах тело, с особой осторожностью укладывая его на рядом стоящую кушетку. — Син, подойди сюда. — подозвал к себе лекаря Чанёль, вкратце рассказывая ему об найденном вчера пареньке. Исин всё внимательно слушал, на каждое предложение альфы молча кивая головой, про себя думая, что в этом омеге нет ничего особенного, за исключением того, что он — человек. Но, кажется, всё приобрело куда иной смысл, когда до этого спокойно лежавший Лухан, на мгновение открыл глаза, задерживая свой взгляд именно на Исине. — Как такое возможно… — не веря своим глазам, прошептал Исин.***
Счастливый смех разрывает тишину и умиротворение утреннего пляжа. Через секунду из-за больших валунов показывается чёрная макушка, а позже и сам источник смеха. Маленький омежка, со звонким визгом выбегает из своего укрытия и бежит к идущим позади родителям, размахивая сжавшейся в кулачок ручкой. — Мама, папа, смотрите, что я нашёл, — мальчик открывает перед родителями ладошку, представляя их взору маленькую ракушку, переливающуюся в утренних лучах солнца всеми цветами радуги. — Умничка, — гладит малыша по голове омега, — беги, найди ещё одну. Услышав такую желанную похвалу в свой адрес, омежка с резким кивком побежал искать выброшенные на берег ракушки. Родители шли вслед за сыном, держась за руки и даря друг другу нежные поцелуи. Взрослые не сразу заметили, что потеряли из виду своего сына, но когда тишину прорезали громкие крики и детский плач, а подбежавшие на зов испуганные родители увидели перед своим сыном огромного волка, готового в любой момент напасть на беззащитного ребёнка, их единственной целью было сейчас спасти малыша. Обезопасить его и сделать так, чтобы он никогда не узнал, какой грех они совершили… — Уйди от моего сына, чудовище! — закричал альфа, кидая в волка попавшейся под руку палкой, от чего тот ещё больше обезумел, накидываясь на человека и царапая ему плечо. — Папочка!***
Лухан резко сел на кровати, судорожно хватая ртом воздух, который сменялся тихими всхлипываниями. Это был просто сон. До этого спокойно читавший книгу Исин, заметив, что тот самый омега проснулся, бросив своё занятие, подбежал к нему, заботливо обнимая. — Ну-ну, тише, это всего лишь сон, — гладил паренька по голове Исин, укачивая в своих объятиях. — Не нужно плакать. — В-вы кто? — дрожащим голосом прошептал Лухан, вглядываясь в глаза незнакомца. — Меня зовут Ким Исин, а тебя? — Лухан, — неуверенно промямлил подросток. — Вот и славно, теперь мы знакомы, — улыбнулся Исин, показывая омежке милую ямочку. От тепла, исходившего от этого парня, Лухану стало немного спокойнее, он чувствовал, что ему не причинят зла. — Давай сделаем вот как, я сейчас напою тебя вкусным мелисовым чаем, а потом мы поговорим, хорошо? — Да, спасибо. — Жди. Я быстро. И не смей вставать с постели. — шутливо пригрозил пальцем лекарь, выходя наружу. Лухан поуютнее укутался в тёплое одеяло, блаженствуя от разливающемуся по телу теплу. Когда услышал, что его новый знакомый крикнул кому-то позвать вожака, на секунду стало страшно, но это чувство и вовсе разбилось, стоило только Исину появиться перед ним с горячей кружкой ароматного мелисового чая. Омеги чинно попивали чай, рассказывая разные истории, время пролетало незаметно. Поэтому они не сразу заметили, как в хижину вошёл вожак в сопровождении какой-то омеги. — Кхм, Син. — подал голос Сехун. Оповещая всех о своём присутствии. — Ох, Вы пришли, — улыбнулся лекарь, отставляя в сторону пустую кружку. — Ханни, познакомься, это наш вожак О Сехун, тот, кто нашёл тебя в лагере и соответственно привёл сюда. — З-здравствуйте. — чуть заикаясь, кивнул Лухан, как можно крепче вжимаясь пальчиками в металлическую кружку. Ханни почувствовал запах альфы, который был ему под стать: такой же решительный, головокружительный и манящий. От этого запаха у омеги даже голова кругом пошла. Но затем, его взгляд переметнулся в сторону двери, где сейчас стоял молодой омега, неверующим взглядом смотря на него. Их взгляды встретились и обоих словно пронзило током. От неожиданности Лухан опрокинул на кружку, из которой вылились остатки недопитого чая. Но, кажется, всем на это происшествие сейчас было наплевать, ведь всё их внимание было приковано лишь к двум подросткам, как две капли воды похожим друг на друга. А когда двое омег подошли друг к другу почти вплотную, совмещая свои ладони вместе и как завороженные наблюдая за столь поразительным сходством, ни у кого не осталось сомнений. Они действительно близнецы… *** — Так, давайте сейчас все сядем и подумаем логически, — присутствующие, прислушавшись к заманчивому предложению лекаря, дружно расположились за столом, готовые к дальнейшему разговору. — Шина наша стая нашла шестнадцать лет назад, кажется, двадцать первого апреля, недалеко от того поселения, где предположительно, и жила семья малыша. Ханни, а какого числа у тебя день рождение? — Двадцатого апреля, — переплетая свои пальцы с пальцами брата, ответил Лухан. — Выходит, что вы оба родились двадцатого апреля. Но почему тогда Шин оказался выброшенным?! Ащ, я ничего не понимаю! — запустив пальцы в волосы, выдохнул Исин. — А я, кажется, начинаю догадываться. — решил вставить своё слово вожак, бросая задумчивый взгляд на близнецов. — Если судить по тому, что Шин — оборотень, а Лухан — человек, то всё становится вполне понятно. Их родители, когда родились близнецы, наверное, сразу почувствовали что Шин не человек и просто струсили. Всё вполне логично. — Но, мама и папа не говорили, что у меня есть брат. — подал голос Лухан, крепче прижимаясь к Шину. — А они бы тебе и не сказали. Им была слишком дорога их репутация, а Шин бы её конкретно подпортил. Вот они и скрыли тот факт, что ты не единственный ребёнок. — Ну, теперь всё стало на свои места. По крайней мере, большая часть всего. — вновь поражённый неоспоримой логикой вожака, улыбнулся лекарь. — Значит, Лу можно остаться в лагере? — с надеждой посмотрев на вожака, спросил Шин. — Нет. — Но, хён… — в глазах омежки появились слёзы. — Я сказал нет! — стукнул кулаком по столу Сехун, всем своим видом давая понять, что он не намерен больше продолжать разговор. — Сехун! — прикрикнул на вожака Исин, чтобы тот поумерил свой пыл, но было уже поздно. С громким звуком опрокинутого стула, Шин резко встал с места, и последний раз бросив на вожака обидчивый взгляд полный слёз, выбежал наружу, утаскивая за собой Лухана. — Ну и что это было? — укоризненно посмотрел на Сехуна лекарь. Стоило только омегам покинуть хижину. — Эта была правда жизни, Син. Стая должна знать и принимать тот факт, что людям не место среди нас. — серьёзно заявил Сехун, но взгляд всё же отвёл в сторону. — Но они братья! — вспылил старший, сдерживаясь, чтобы не отвесить вожаку пощёчину. — Опомнись, наконец! Они не знали друг о друге шестнадцать лет, и ты сейчас вот так просто хочешь снова их разлучить?! Если бы ты был настоящим вожаком, заинтересованным в жизни своей стаи, ты бы знал, насколько важно для Шина иметь семью, и Лухан… ему тоже сейчас нужна чья-то поддержка! Подумай, — уже более спокойным уравновешенным тоном закончил Исин, — Кем ты предстанешь перед Шином, если выгонишь на улицу его родного брата. — Хорошо, Син, я подумаю. — не смея спорить с беременным другом, сдался Сехун. Встав с насиженного места он слабо улыбнулся лекарю и, пожелав ему спокойной ночи, вышел, вдыхая свежий ночной воздух. — Эх, этот ребёнок никогда меня не слушает. И чего он прицепился к этим законам… — ворчал Исин, убирая со стола пустые чашки и расстилая постель. — Что-то Чунмёна давно нет, неужели он настолько зол, что не придёт сегодня ночевать, или Се с ним так и не поговорил? — сам у себя спросил омега. — Не переживай, малыш, я никому не позволю тебя у меня отнять, — улыбнувшись, погладил ещё незаметный животик Син. Омега продолжал прибираться дома, когда дверь резко открылась, и на пороге показался Чунмён. Испугавшись, что сейчас может произойти что-то очень плохое, лекарь от неожиданности выронил из рук грязную посуду, которая со звоном упала на пол. С неподдельным страхом в глазах смотря на мужа, который сейчас не выражал вообще никаких эмоций, что не предвещало ничего хорошего, Исин начал осторожно пятиться назад, прикрывая ладонями живот, стараясь не выдать панику, однако по щекам уже катились предательские слёзы. Альфа подходил ближе, ещё больше пугая и без того настрадавшегося за всё это время омегу, и вот, когда между ними осталось расстояние в два коротких шага, Чунмён крепко обнял Исина, который тихо глотал собственные слёзы. — Прости меня. Я не подумал, насколько это важно для тебя. — прошептал альфа, согревая макушку мужа горячим дыханием. — Прости, Синни, я у тебя полный дурак. Думая лишь о себе, я совсем забыл о нас. Я тебя очень люблю родной и нашего малыша тоже. Вы у меня единственные. — нашёптывал Чунмён, подушечками пальцев стирая со щёк мужа солёные дорожки слёз. — Я тебя тоже очень люблю, — улыбнулся омега, припадая к губам любимого.***
Ночь медленно, но верно перешла в свои права, окутывая такой привычной ей темнотой каждую лесную полянку. Где-то вдалеке ухал филин, выслеживая свою неспящую добычу, или тихо завывал на полную луну серый волк. Окутанные ночным одеялом деревья, лишь изредка раскачивались на ветру, разнося по округе приглушённый шелест листьев. Лагерь уже давно погрузился в умиротворённый сон, который нарушит разве что массовое нападение, но то ли по абсурдности всей свалившейся на него ситуации, то ли просто из-за нового места жительства, но Лухан не хотел спать этой ночью. Он тихонько сидел на двуспальной кровати в старой растянутой майке и размышлял о том, как ему дальше жить. Под боком омеги посапывал, измотанный за день Шин, смешно морща носик во сне. Лу улыбнулся. Пусть за такое короткое время, но Шин уже стал для него незаменимым человеком, и плевать, что они не знали друг о друге. Лухан, осторожно, чтобы не разбудить брата, встал с кровати и легонько погладив того по голове покинул дом. Не зная зачем, он тихо пошёл в сторону хижины вожака, но одно он знал точно, что если снова потеряет Шина, то уже не сможет жить спокойно. — Можно? — аккуратно постучав в деревянную дверь, Лухан вошёл в просторную, со вкусом обставленную хижину. — Лухан, что ты тут делаешь? — удивлённо уставился на него вышедший из ванной Сехун, быстро накидывая на полуголое тело халат. — Эм… в общем я пришёл поговорить с Вами. — неуверенно начал омежка, готовясь быть прогнанным куда подальше. — Хм, ладно. Говори. — усаживаясь в кресло ответил Сехун, удивлённый полуночными хождениями омеги. Сначала Лухан потупил взгляд, не желая встречаться глазами с изучающим его альфой, но собрав всю волю в кулак всё же решился поднять лицо, вглядываясь в глаза вожака. — Позвольте мне остаться, я не хочу потерять родного мне человека ещё раз. — Пойми, даже если бы я и хотел тебя оставить, я не могу. — устало потёр переносицу Се, откидываясь на спинку кресла. — Ты не выживешь в наших условиях, они слишком жестоки и неприятны для людей. В конечном итоге ты умрёшь меньше чем через год, а я не хочу этого. — Но… — Лухан, я всё сказал! Ты не останешься здесь и точка. — жёстким взглядом посмотрел на омегу Сехун, замечая как тот уже готов был заплакать. — Ты разве не чувствуешь? — еле слышно прошептал Лухан, встречаясь с взглядом альфы. — Чувствую, и твой запах сводит меня с ума, но пойми, мы не можем быть вместе. Таковы правила. Прими их, глупый ребёнок, — стараясь не выдать безумную боль в сердце, ответил Сехун. Лухана очень сильно задели столь жестоко сказанные слова, заставившие две солёные дорожки скатиться по его щекам.***
— Сехун, — размышления вожака, который вот уже с добрых сорок минут торчал на улице и смотрел в одну точку, нарушил спокойный голос Исина, который, накинув лёгкую кофту на плечи, вышел во двор, обеспокоенно поглядывая на альфу. — Что-то случилось? Ты сам не свой. Сехун озлобленно прорычал в пустоту. Прямо сейчас он смотрел куда-то далеко, казалось, за пределы их местности, жадно вдыхая лёгкими воздух. — Знаешь, — нарушил тишину альфа. — Иногда я жалею, что я оборотень. Бывало ли такое у тебя, Син? Всегда завидовал другим оборотням потому, что они имеют право на ошибку, а я нет… одно неверное движение, один необдуманный шаг и все отвернутся, моя репутация полетит к чертям… На сердце такой груз, а голова уже болит от раздумий… Исин улыбнулся в темноту и подошёл близко к вожаку, потянул за руку, чтобы тот обернулся и посмотрел ему в глаза. — Но ты такой же человек, как и все остальные люди, — в глазах Исина сияла забота и мягкость, от такого вот взгляда Сехуну становилось чуточку теплее на душе. — Наша истинная сущность здесь, — Син ткнул тонким пальцем в область сердца Сехуна. — И только тебе выбирать, кто будет жить в твоём сердце: зверь или человек. Исин сразу всё понял: Сехун и Лухан были истинными, да вот только это сколько радовало, столько же и печалило. Сехун — вожак, а значит, рядом с ним место отнюдь не человека — омеги, а лишь оборотня. Но Исин всегда шёл против правил и сейчас ситуация абсолютно не пугала его. Се не должен упускать истинного, это самое ужасное преступление на свете. — О Сехун, — сморщил носик омега. — С каких это пор вожак разводит сопли? Ты — наш вожак, ты — наш пример, ты — наше сердце, и мы примем любой твой выбор, каким бы он ни был. Се молча смотрел на Сина. Да и что он мог сказать? Ведь Исин был прав. Как всегда, прав. Стая не раз уже доказывала, что всегда будет верна своему вожаку, а значит, Сехун действительно оплошал относительно своей истинной омеги: наговорил кучу гадостей, унизил, да омега же теперь считает себя ненужной и брошенной. От нахлынувших эмоций Сехун даже растерялся. — Приди в себя, Се, — хихикнул Исин. — Ты — альфа, вот и возьми на себя ответственность уже, наконец. Пойди и попроси прощения у своего Лухана. Он недостоин такого обращения с собой. Порой, нужно совершать необдуманные поступки. Это тоже полезно. — Сехун ещё больше опешил. Исин знал о нём и его омеге ещё до того, как они сами поняли свои чувства. Син же звонко расхохотался от растерянного выражения на, обычно, спокойном лице Сехуна. Их разговор нарушил Чонин, которому сегодня было поручено патрулировать окрестности. Он был очень испуган и растерян. Позади него стояло ещё пару оборотней, тяжело дышащих после продолжительного бега. — Что? — нахмурился вмиг Сехун, переключив свой взгляд в сторону молодого оборотня. — Господин, в наши края вторгнулся чужак. — на это заявление Се лишь хмыкнул. — Думаю, вы уже приняли меры и с ним проблем не возникнет, но… С каких это пор одиночка, который забрёл в нашу местность, вызывает такую панику у нашей стаи? Чонин немного поскулил и попятился назад от пронизывающего взгляда Сехуна. Альфа же не мог понять, почему у него плохое предчувствие относительно новости. Неожиданно, к оборотням и вожаку подлетел немного заспанный Шин. Он был очень взволнован и напряжён, часто-часто глотал воздух и не мог успокоиться. Он обеспокоенно посмотрел на Исина, и тот вмиг побледнел. — Хён, — глаза Шина стали влажными. — Лухан пропал. После разговора с Сехуном, Лухан понял, что он должен сбежать отсюда, неважно куда, лишь бы забыть это место и этого ужасного грубияна Сехуна, голос которого всё прокручивался и прокручивался в голове: «Мы не можем быть вместе. Таковы правила. Прими их, глупый ребёнок.» Из глаз омеги нещадно текли слезы, в горле стоял ком, сердце разрывало на части. Да, действительно, кому нужен такой омега? Невзрачный, неприметный, без семьи, да ещё и не оборотень. Ему не место даже с его братом, что уж говорить о вожаке стаи. Сехун во всём прав: он недостоин находиться рядом с ними. Он изгой и должен уйти. Со всех ног мчась по лесу, Лухан не заметил, как очутился на незнакомой ему поляне, окружённой со всех сторон деревьями. Лухан огляделся. Вот и отлично! Теперь он не доставит больше хлопот стае и умрёт от голода прямо среди леса. Да именно об этом он всегда и мечтал! Неожиданно, позади послышался хруст веток и парень обернулся. Сзади стоял огромный серый волк, хищно оскалив зубы и рыча, готовый накинуться на свою добычу. По коже омеги пробежался холодок. Стало очень страшно. Перед ним стоял оборотень, и это был альфа, а это значит, что у омеги теперь два исхода: его либо убьют, либо сначала изнасилуют, а потом убьют. — Омега, — вдохнул необычайно дурманящий запах Лухана оборотень и оскалился. Лу молчал. — Что ты здесь делаешь? — Ищу своего альфу, — ляпнул первое попавшееся Лу. Оборотень засмеялся. — И куда же направился твой альфа? Почему он оставил свою омегу посреди леса одного и заплаканного? — медленно надвигался на Лухана оборотень. — Не приближайся ко мне… Не приближайся! — закричал Лухан. — Да как ты смеешь на меня кричать? — альфа загнал омегу к огромному раскидистому дубу, и теперь Лухан не мог никуда отойти. Он стоял, облокотившись спиной о дерево и нервно дышал. — У тебя никого нет, маленький обманщик, от тебя не пахнет альфой, — хмыкнул оборотень. — И за неподобающее отношение ко мне, я тебя проучу. Но прежде, позволь насытиться сполна твоим запахом, он же с ума сводит, у тебя что, скоро течка? — омежка сжался и что есть силы вцепился в дерево. Альфа хищно клацнул зубами и направился к Лухану. — Не шевелись, шавка, иначе я убью тебя, — послышалось рычание откуда-то сбоку. Омега и оборотень одновременно обернулись на голос. Перед ними стоял огромный волк, в его глазах блестела злость и отвага, клыки были обнажены, а лапы готовы были вот-вот оторваться от земли, чтобы накинуться на противника. Это был Сехун. Лухан выдохнул от счастья и из его глаз потекли слезы. Он пришёл за ним, а значит, признал. — Да кто ты такой, чтобы мне указывать? — рыкнул оборотень. — Я — обладатель этих земель, вожак стаи и истинный этой омеги, О Сехун, и если ты сейчас же не отойдёшь от него, я разорву тебя, клянусь, — прорычал Се. На секунду, Лухан перестал дышать. Альфа пришел за ним. Но счастье омеги не длилось долго. Враг-оборотень, неожиданно, напал на Лу и успел поцарапать его в плечо, прежде, чем Сехун схватил его за левый бок, впившись острыми зубами и валя на землю. Лухан впервые почувствовал себя никчёмным: оборотень был сильным и давал отпор Сехуну. Сначала лидировал Се, прокусив бок врага, повалив его на лопатки и вгрызаясь в шею, но затем оборотень, набравшись сил, швырнул вожака к огромному камню, о который тот ударился и, заскулив, упал без сил. Лухан, казалось, окаменел. Если он прямо сейчас не предпримет ничего, то Сехун умрёт, умрёт из-за него… Тем временем, оборотень хищной походной направлялся к израненному телу Сехуна, который тяжело дышал, но не терял достоинства перед противником, смотрел ему прямо в глаза. Он должен быть сильным до последней секунды. — Попрощайся со своей ненаглядной омежкой, сейчас ты умрёшь, — прорычал оборотень, но, неожиданно, в левое ребро воткнулось что-то, от чего он с воплем упал на землю. Лухан проткнул его огромным острым камнем и прямо сейчас стоял с трясущимися руками и смотрел на Се. Силы покидали Сехуна, он чувствовал дикую боль в позвоночнике, но если стая поторопится, и защитит омегу, то его раны успеют зажить и он выживет. Лухан упал к раненному Сехуну, обнимая и рыдая. — Пожалуйста, только живи, не умирай, Сехуни, ты же нужен нам всем, я не могу потерять тебя, ведь совсем недавно только нашёл, это же нечестно, Сехуни, — всхлипывал Лу, гладя слипшиеся пряди волос альфы. — Что же мне делать? Как мне защитить тебя? — оборотень, пришедший в себя, стал вновь направляться в их сторону. Сехун уткнулся носом в шею омеги и стал вдыхать такой необходимый и уже любимый запах своего истинного. От запаха омежки пробрало всё тело, словно по венам пустили адреналин, и Сехун, оттолкнувшись мощными лапами, вцепился в горло противника и оторвал волчью голову, кинув в сторону, и провыл, повалившись на землю. Силы покидали Сехуна, сознание тоже, но Лухан отчаянно взывал его бороться и Сехун не мог ему отказать. Минутой позже, их обнаружила стая. Волки оглядели поле сражения и обезглавленного оборотня, а затем увидели лежащего на земле Сехуна и плачущего Лухана, который прижимал своего альфу как можно сильнее и шептал что-то на ухо. Исин подбежал к лежащему вожаку и оглядел раны, затем вытащил какие-то мази и обработал оборотня, хорошенько перебинтовав. — Что с ним? — рыдал Лухан. — Пожалуйста, скажи, что он выживет? Скажи это! Скажи! — не унимался омега. — Да успокойся ты, глупый, — улыбнулся Исин. — Всё с ним будет хорошо. Раны оборотней быстро заживают. А наш Се и не в такие передряги попадал. — Исин обнял омегу, поцеловав в макушку. Скомандовав, чтобы Сехуна взяли на руки и отнесли в их жилище, Исин, подхватив под руку Лухана, направился прочь из леса. Он был рад, что их вожак принял правильное решение, но на вопрос Лухана о том, чему так улыбается лекарь, решил промолчать. *** Вернувшись в лагерь, вожака доставили в его дом, аккуратно укладывая на кровать. Раны Сехуна уже почти зажили, от чего он уже не так корчился от боли, ранее пронзавшей его тело. На все протесты и отговорки Исина и Шина Лу соизволил эту ночь побыть рядом со своим альфой, чтобы оказать ему необходимую помощь в случае необходимости и все, сдавшись, решили оставить в покое новоиспечённую парочку, разбредаясь по своим хижинам. Лухан, чтобы не разбудить своего альфу, тихонько лёг рядом с ним, после ощущая как его крепко обнимают, прижимая к себе и целуя в макушку. Омега смущённо улыбнулся, утыкаясь в грудь альфы носом, счастливый, что снова обрёл семью. В атмосфере комнаты сейчас царила неимоверная нежность и любовь, смешанная с внезапно обострившимся запахом туберозы. — Хань, у тебя течка? — охрипшим голосом спросил Сехун, наполняя свои лёгкие дурманящим ароматом. Его зрачки вмиг расширились от возбуждения. Лухан испуганно посмотрел на своего альфу, готовясь вот-вот подорваться с места и убежать. Но Сехун, словно просчитав все действия омеги, навалился на него всем своим весом так, что между их телами не осталось и миллиметра расстояния. Горячие руки легли на плоский живот и плавно начали спускаться всё ниже к линии бёдер, от чего Лухан сладко простонал. О поцеловал шею и ключицы, несильно прикусывая, а затем зализывая свои метки, извиняясь. Он просто не мог сдерживать себя рядом со своим истинным. От вида приятно — пахнущего, влажного и просящего больше Лухана, он будто сошёл с ума. А когда омега дрожащими руками потянулся к штанам альфы, пытаясь расстегнуть (что получилось лишь с третьей попытки) он и вовсе потерял голову. Витающие в хижине ароматы туберозы и вишни в коньяке неистово опьяняли, заставляя жадно вдыхать ртом воздух. Глаза парня налились алым, словно кровь, цветом, а когти осторожно прошлись по нежной коже, оставляя красные полосы. Лухан не испугался, отнюдь, ему нравился такой Сехун. Властный, опасный, словно дикий зверь. С каждой секундой атмосфера в комнате накалялась, где-то вдалеке слышатся шаги, разговоры людей, но для них сейчас не существовало никого, кроме друг друга. Сехун повёл рукой выше по бедру, обхватывая уже твёрдый член омеги, вызывая у того сладкий стон. Одновременно с этим, проникая одним пальцем во влажную, разгорячённую дырочку, потихоньку начал её растягивать. А когда почувствовал, что палец легко входит в парня, добавил второй, тщательно подготавливая омежку. — Ещё, Сехуни, — Лухан метался под альфой, уже совсем забыв о своих недавних порывах сбежать, стонал и подрагивал от возбуждения. — Пожалуйста, войди в меня. И Сехуну не нужно повторять дважды, он вытащил пальцы тут же приставляя свой член к влажному от смазки входу, начиная осторожно входить. Это вызвало хоть и не большую, но боль у Лу, от чего он немного отстранился, болезненно простонав. — Тише, тише, сейчас всё пройдёт. — Альфа полностью вошёл в Лухана, при этом задевая простату, заставляя омегу прогнуться от наслаждения. Сехун задал в начале спокойный темп, но от вида своего горячего и влажного омеги не смог сдержаться и начал буквально втрахивать податливое тело в кровать, покрывая влажными поцелуями и метками. Лухан не выдержал первым обильно изливаясь себе на живот, пачкая в сперме себя и альфу. Мышцы его ануса сжали член альфы, вызывая у того довольный рык, после чего он излился в омегу. Низ живота приятно свело, и Хань понял, вот она, сцепка. Се крепко прижал к себе худое тело, зарываясь носом в мягкие локоны. Лухан быстро заснул, согреваемый телом своего парня, чувствуя себя под защитой. Се не отстал от него и через несколько минут тоже провалился в глубокий и спокойный сон. Два года спустя — Папоськииии, посли быстлее, я хосю увидеть дядю Ханни и его зывотик! — завопил маленький альфочка, прыгая по кровати родителей. Чунмён поморщился от ярких лучей, что били прямо в глаза, а заодно и от шума исходившего от маленького рыжего негодника, который снова пробрался в спальню родителей, чтобы разбудить их. Альфа всё ещё продолжал делать вид, что спит и это категорически не нравилось малышу-альфе, а потому маленький рыжик решил действовать решительно, зажав нос своему отцу и не давая дышать. — Ну всё, сейчас маленький волчонок попадёт в плен, — с этими словами Мён схватил малыша и повалил на себя, щекоча его бока. Малыш заливался смехом, брыкаясь и пытаясь хотя бы немного, но пощекотать и своего отца тоже. Всё это время за ними наблюдал Исин, который уже давно не спал, и из-под одеяла, чтобы не потревожить идиллию, подглядывал за своими мальчиками. Омега был очень счастлив, что наконец-то и у него теперь есть свой маленький кусочек счастья в виде его семьи. — Хэй, да ты посмотри, кто тут у нас не спит, — на минуту оба альфы замерли и посмотрели на скрывающимся под одеялом Сином, и дружно стали стаскивать кусок ткани с омеги, чтобы притянуть в свои объятия. — Чондэ, меня немного напрягает то, что ты каждое утро ходишь к дяде Лухану. — улыбнулся Син и провёл кончиками пальцев по пухлой щёчке сынишки. — Ты, случайно не влюбился в дядю Лухана? — на этих словах маленький альфочка так покраснел и насупился, что оба родителя не сдержались и рассмеялись. — Но я не люблю дядю Ханни, — протянул обиженно малыш. — Я люблю его животик, и животик его тоже меня любит. — альфочка нахмурился, выпятив нижнюю губу. — Вот так новости, — засмеялся старший альфа, целуя в кудрявую макушку Чондэ. — Малыш, любить животик нельзя, он же не человек. — Но папа, там живёт кто-то, кто меня очень любит, — малышу-альфе не нравилось, что родители не верят ему. В животике дяди Лу действительно кто-то был, потому что он был такой большой и круглый, и от него шло тепло, а еще пахло самым вкусным запахом на свете — булочками — этот запах маленький Чондэ любил с самого рождения.***
— Доброе утро, мой смешарик, — хихикнул Сехун, обнимая своего омегу со спины и тут же уворачиваясь от подзатыльника мужа. — Я не смешарик, — надул губки Лухан и обиженно сморщил носик. — Конечно же нет, — чмокнул омежку в нос Се. — Ты МОЙ ЛЮБИМЫЙ смешарик. — Сехун снова увернулся от подзатыльника мужа, который так мило смотрелся с поварёшкой в руках и хмурыми бровями. — О Сехун, — ледяной тон Лухана мог напугать кого угодно, но только не альфу. Сехун засмеялся, обнимая омегу и вовлекая в нежный поцелуй. Омежка тут же забыл все обиды и плавился от ласки своего мужа. Сехун отстранился нехотя, опустился на колено перед беременным омежкой и поцеловал его большой животик. — Как чувствует себя мой малыш? — альфа прислонил ухо к животику мужа и стал вслушиваться, хмурясь и кивая. Лухана эта картина всегда умиляла и смешила: Се каждый божий день, как узнал о беременности своего Лу, разговаривал с малышом, рассказывал ему всё, что с ними произошло, пел ему и целовал. — Наш омежка в порядке и передаёт папе привет, — хихикнул Лухан, проводя пальчиками по скуле мужа. Сехун нежно улыбнулся своему мужу и, встав с коленей, направился собираться: сегодня у него было очень много дел. — Для кого все эти сладости, Лулу? — Малыш Чондэ скоро придёт, — погладил животик Лухан. — В последнее время любит разговаривать с нашим Сюмином, он убеждает меня, что Минни отвечает ему, представляешь? И ты знаешь, я всё время чувствую, как малыш шевелится в животе, если Чондэ где — то рядом. Они будто бы реально чувствуют друг друга. — Он зачастил к нам, — Сехун шутя изобразил ревность. — Того и гляди уведут мужа у меня более молодые альфы. Лухан засмеялся, обнимая своего мужа. — Ты же знаешь, что для меня существует только один альфа. — А для меня только один на свете такой смешарик. — О СЕХУН!***
Бэкхён осел на кресло. Как же он устал, как же хотелось спать или хотя бы просто ничего не делать сейчас. Их малыш-омежка Кёнсу был таким непоседой, что в конце дня, после вечной беготни за сыном, ноги дико гудели, а сил, казалось, не было даже на то, чтобы мизинцем пошевелить. Но всё это было ерундой по сравнению с тем, что Бэкхен ждал пополнения в виде двух альф-близняшек. Сегодня он узнал об этом и весь вечер не выпускал этих мыслей из головы. А вдруг Чанёль будет против сразу двоих детишек? Да, он безумно обожает маленького Кённи, опекает его как сокровище, и с ревностью поглядывает на Чонина, который с самого рождения Кёнсу бегал за маленьким омежкой как ручная собачка по пятам, но в душе Чанёль всегда мечтал об альфе. Но что он скажет о сразу двух альфах? Из размышлений Бэка вывел зашедший в дом муж. Омега как всегда солнечно поприветствовал его своими объятиями и поцеловал в щеку. Для Бэка Чанёль всегда был как воздух. Он настолько был зависим от Чанни, что даже десять минут в разлуке наводили какую-то тоску. Но сегодня Бэк был настолько поглощён выдуманными проблемами, что совсем не заметил обеспокоенного взгляда. — Любимый, — Чан приподнял пальцами подбородок мужа и посмотрел ему в глаза. — Что-то не так? Тебе плохо? — Нет-нет, — отрешённо сказал Бэк и присел на краешек дивана. — Что-то с малышом? — напрягся Чан, а Бэкки молча помотал головой. — Чанни, — всхлипнул Бэк. — Ты только не ругайся, — он положил руки на свой округлившийся животик. — У нас будет не альфа. Чан выдохнул с облегчением. Слава богу, а он-то уже себе на придумывал всякие беды. Чан обнял мужа, уткнувшись носом ему за ухо. — Бэкки, ты такой глупенький, — тихо засмеялся альфа. — Если это ещё один омежка, я не буду любить его меньше, ведь это наш малыш, и не важно какого он пола. Бэк молчал. — Но Чанни, у нас не омежка будет, — шмыгнул носиком Бэкхён. А Чанёль дар речи потерял. Не альфа, не омега, так кто тогда? — Просто у нас будет не один альфа, а двое.***
Исин и малыш Чондэ направлялись в хижину к семье О, навестить на днях родившегося малыша Сюмина и его папу Лу, (а если быть точнее, то Исин шёл осмотреть малыша-омежку, но маленький альфочка напросился вместе с папой, чтобы познакомиться наконец-то с жителем животика) когда тишину, что стояла в их поселении, нарушили дикие вопли огромной двухметровой шпалы по имени Пак Чанёль. — Йу-ху-у! — орал не унимаясь Пак, бегая по двору с поднятыми в воздух руками. — Их будет двое! Двое! Два альфы! Выкусите все! Еееее! Малыш Чондэ выжидающе посмотрел на своего папу, чтобы тот объяснил ему, почему дядя Чанёль так странно себя ведёт. — Эм, — пожал плечами Исин. — Наверное, дядюшка Бэкки зря переживал?!***
Празднование сразу нескольких событий, рождения первого наследника семьи О и беременность сразу двумя альфочками семьи Пак, решили отметить поездкой на пикник недалеко от дома. Пак Чанёль в окружении своих братьев альф всё расхваливал себя, какой же он молодец и вообще красавчик, и у него скоро будут наследники в лице двух альфочек: Тэхёна и Чонгука (этот горе-отец уже и имена придумать успел), за что частенько получал подзатыльников от вожака стаи, чтобы сильно не зазнавался. Лухан сидел в окружении омег и рассказывал, какой замечательный у них сынишка: не капризный, послушный и милый пухляш Сюминни. И о том, что Чондэ скоро поселится в их доме, так как ни дня не обошлось, чтобы малыш не навестил Минни. Сам малыш Сю сейчас лежал в маленькой переносной люльке и хлопал своими большими глазками, будто выискивая кого-то. Маленький Чондэ пробрался к кроватке и, встав на носочки, посмотрел на Минни. Сюмин тут же широко улыбнулся, заулюлюкав, а Чондэ указательным пальцем ткнул в пухлую щёчку малыша. — Ты теперь моя личная Баоцзы, потому что ты пахнешь любимыми булочками, — серьзно сказал Чен. — И когда ты вырастишь, я возьму тебя замуж. Ведь булочки — мое самое любимое лакомство. — Кажется, вы скоро породнитесь, — хихикнул беременный Бэкхён. — Мы давно это знаем, Бэк, — улыбнулся Лу. — Чондэ же не с проста приходил в гости проведать мой животик. Исин и Лухан переглянулись и засмеялись. — Они истинные? — восторженно произнёс Бэкхен. — Надо же, не знал, что такое бывает: ещё не родившись, найти своего альфу. Да Минни просто счастливчик! — О да, только Сехуну пока не слова об этом, а то он своего ненаглядного сына Сюмина посадит в башню на веки вечные и приставит к ней пять охранников, чтобы его драгоценную омежку никто не забрал. — хихикнул Лухан и ласково посмотрел на Сехуна, который обернулся и помахал ему. Болтовню омег нарушил маленький Кёнсу, который прибежал к папе Бэкхену и сел на ручки. — Папочка, а Чонин сказал мне, что от меня вкусно пахнет и скоро он возьмёт меня замуж, — пролепетал омежка, болтая ножками туда-сюда. Воцарилась гробовая тишина. — Кёнсу-я, — ласково погладил по голове омежку Бэкхён. — Ты, главное, папе не говори об этом, его нужно подготовить к такому. Иначе он посадит тебя в ту самую башню вместе с Сюминни. — все омеги тихо захихикали. — Ладно, хватит на сегодня потрясений, — улыбнулся Бэкки. — ПАК ЧАНЁЛЬ! ГДЕ МОИ КАЛЬМАРЫ? ТВОИ СЫНОВЬЯ ХОТЯТ КУШАТЬ!