Однажды в Вегасе

Они смотрели друг на друга: один прилизанный сынишка английских аристократов, сбитый с толку, но настроенный на продолжение диалога, другой, одетый сплошь в чёрную кожу, высокий брюнет с волосами по плеч, явно настроенный хорошенько заехать первому прямо в одухотворённую физиономию. - Ты разбил мою бутылку, - бросил брюнет сквозь зубы, и кудрявый маменькин сынок пожал плечами. - Я случайно, - нагловато улыбаясь, ответил он, и зачем-то продолжил, - пить вредно, считайте, я продлил вашу жизнь. - В таком случае, - спокойно констатировал первый, - я укорочу твою. Существенно. Он шагнул вперёд, машинально убирая волосы за плечи, но дитя аристократии даже не сдвинулся с места. - Ну остыньте, - протянул он, лучезарно улыбаясь от уха до уха, - не стоит затевать здесь драку. Я куплю вам новое пиво. Брюнет остановился, выгнув густую бровь. Всё его лицо выражало искреннее удивление - обычно вот такие молокососы, как этот, бросались бежать, стоило ему шаг в их сторону сделать. Нет, он не был драчуном, и не нуждался в деньгах, но тут ведь было дело принципа - этот остолоп разбил его бутылку пива, а, стало быть, будет намного справедливее получить её обратно. - Хотя, - тем временем продолжал кудрявый, - я, в принципе, готов платить вам за выпивку весь вечер, если сделаете вид, что я с вами. Вот это уже было совсем неожиданно. Вообще-то, он был совершеннейшим одиночкой, с тех самых пор, как приехал одним ранним утром на поезде Эдинбург - Лондон, сойдя на станции Юстон и твёрдо решив никогда больше не возвращаться в Шотландию. Да, он не любил с кем-то пить, тусоваться или делать что-то в этом роде. Исключение составляли только девушки, с которыми шотландец был не прочь провести ночь - другую. Классика, конечно же: собственный байк, гитара, на которой он неидеально играл, голос, которым он идеально владел, визжащая толпа фанаток, крепкий виски, неплохая трава и затянутое серой пеленой утро в объятиях двух, а то и трёх совершенно голых девиц. Он гордился собой, своей внешностью, прекрасными волосами, тренированным телом, пронзительным взглядом, бархатистым баритоном, сводящим женщин с ума, способностью оставаться довольно-таки в себе после употребления различной дряни и прямо-таки сверхъестественной способностью взламывать совершенно любые компьютерные (и не только) коды и программы. Он этим жил, в моральном и материальном смысле. Заказы он получал нечасто, но платили за них всегда хорошо, и подобная "работа" с прекрасно - гибким графиком и достойной зарплатой давала ему кучу преимуществ. Благодаря этому всему, спустя около года, он смог перебраться как можно дальше от Шотландии - в Лас-Вегас, где, помимо всего прочего, открыл в себе неплохие таланты игрока, да и карточного шулера, если хотелось развлечься. Игровые автоматы же стали для него просто ещё одной разновидностью компьютера, и довольно скоро юный техномаг принялся периодически зарабатывать ещё и на этом. Здесь у него была сотня лиц и сущностей и, по сути, он был неуловим. - Гм, - задумался шотландец, и оглядел внезапного собеседника внимательнее. Костюм в стиле "я выпускник первоклассной школы", улыбка никогда и ни в чём не нуждавшегося разбалованного родительского любимчика, небрежно разбросанные средней длины каштановые кудри, отличный маникюр и пара пудов наглости. В принципе, подобные сюда забредали нечасто, и из этого самого общения можно было извлечь довольно неплохую выгоду. Да и, в конце концов, этот несуразный парень был прав: если он не найдёт себе здесь местного "покровителя", быстро расстанется и со своим, явно неплохо наполненным, кошельком, и с костюмом и, скорее всего, с несколькими белоснежными зубами. - Мне виски... тройной! - велел шотландец бармену, и тот оскалился, хватаясь за бутылку, - мальцу тоже. - Ого, - чуть ли не восторженно воскликнул "малец", и снова нагло улыбнулся, протягивая руку, - Гарри. Брюнет посмотрел на ладонь с ровными длинными пальцами, вскинув бровь. - А? - уточнил он, делая вид, что не понял. Юный аристократ закатил глаза. - Моё имя Гарри, и я рад познакомиться. - Мерлин, - бросил шотландец через плечо, забирая свой стакан, наполненный почти до краёв. Гарри пожал плечами, убирая руку, и тут же принял у бармена свою порцию. - За знакомство, малец, - назвавшийся Мерлином продолжал подтрунивать над внезапным новым знакомым по нескольким причинам сразу. Во-первых, так он мог узнать о парне больше, даже не расспрашивая его. Во-вторых, установить свой авторитет нужно было обязательно, в конце-концов этот... как его? Гарри, кажется, должен был усвоить, кто здесь главный. Он слегка качнул стакан и приложился к нему, делая солидный глоток. Кучерявый аристократ обречённо посмотрел на стакан в собственной руке и тоже глотнул. Слегка поморщившись, Мерлин опустил свой на стойку и довольно осклабился, глядя, как у парня выкатываются глаза. - Вот, так-то лучше. Пойдём, присядем. Он двинулся к стоящему в тени столику, и Гарри вынужден был следовать за ним. Поудобнее устроившись, шотландец снова приложился к стакану, уже слегка, и в который раз вопросительно посмотрел на нового знакомого. - Тебя каким ветром сюда занесло, малец? - спросил он, закидывая ногу на ногу и наблюдая, как кубики льда медленно тают в тёмной жидкости. Юный аристократ пристроился рядом, нелепо пытаясь уместить под столом длинные ноги, и немного насупившись, взглянул на собеседника. - Гарри. Меня зовут Гарри. Гарри Харт. Не малец. Шотландец оценил. В голосе парня прорезались те самые, что ни на есть, аристократические нотки, через которые Мерлин легко мог вычислить, стоит вообще тратить на этого парня время или нет. Выходило, что стоило. Впрочем, показывать это он не спешил. - Как скажете... мистер Харт, - шотландец втянул виски через зубы, чтобы почти растаявший лёд не попал на язык, и усмехнулся, так и не убрав стакан от губ. Гарри, казалось, смутился, и тоже приложился к стакану. Некоторое время они сидели молча, прежде, чем он решился-таки заговорить. - Я... я не согласен с той судьбой, которую хочет для меня моя семья, - он продолжал потягивать виски, и это тоже было хорошо. Располагало к доверительным разговорам, всё такое. - Ни слова больше, - перебил его Мерлин, - дай угадаю. Всё не так, твои мамочка с папочкой не видят твой потенциал, и ты решил сбежать, чтобы самому ковать свою судьбу. Так? Парень улыбнулся. - Отец и бабушка, - поправил он, - хотя, в основном, бабушка. И дедушка немного. У нас с отцом не такая уж большая разница в возрасте, как надо бы. А матери у меня нет. Мерлин присвистнул. Почему-то ему хотелось сочувствовать этому парню. Наверное, виски в голову ударил. - Твой несовершеннолетний папочка заделал тебя с гувернанткой? - ну не подавать же виду, честное слово! Мерлин довольно осклабился и махнул бармену, призывая того повторить напитки. Гарри вздохнул. - С дочерью садовника. Ей было двадцать, ему пятнадцать. Она решила шантажировать моим рождением семью, но бабушка оказалась покрепче, - он вздохнул снова, допивая виски и водя пальцем по краю стакана, - потому она в основном меня и воспитывала. - Бедолага, - вздохнул шотландец, отхлёбывая изрядную часть от новой порции, - ладно, давай не будем о семье. Итак, чего же теперь? Гарри тряхнул своими воистину ангельскими кудрями. - Не знаю. Уверен, они меня ищут и, как хорошо я ни бегай, всё равно найдут рано или поздно. И отправят английским послом куда-нибудь... в Зимбабве, - Гарри сморщился так, что Мерлин не выдержал и громогласно расхохотался. Было что-то в этом парне, шотландец мог биться об заклад, что было! Этот маленький аристократ с уготованной ему не кем-нибудь, а бабушкой, судьбой великого дипломата, был в душе бунтарём. Да не просто тихим диванным бунтарём, а довольно отчаянным - пусть и в своём костюме мальчика - зайчика и с невинной улыбкой на губах, но он умудрился выбраться из своего особняка, добраться до Лас-Вегаса, так ещё и донести свой аристократический зад до этого злачного района и безошибочно выбрать себе собеседника. Кстати, о собеседниках. - Ах да, - чувствуя, что тело становится всё менее послушным и напряжённым, обратился Мерлин к понемногу прихлёбывавшему виски парню, - ты, кстати, впредь будь поосторожнее. Американцы - народ горячий, разобьёшь так одному из них бутылку пива, вначале врежут, потом будут разбираться. Гарри рассмеялся, пожал плечами. - Поэтому я и подошёл к вам, - он слегка захмелел и, видимо поэтому, стал чувствовать себя увереннее, - сразу понял, что вы британец. Правда, думал, что англичанин; понял бы, что шотландец - в жизни бы не полез. Мерлин аж подавился от такой наглости. Мало того, что этот малец, видите ли, вычислил в нём британца (он не то, чтобы скрывал своё происхождение, даже не думал работать над акцентом, да и вообще, вполне себе гордился тем, что он британец, но как Гарри - то об этом узнал? Издалека, только зайдя в бар?), так ещё и намекнул, что шотландцы неотёсанные драчуны. Чудесно, просто чудесно. - Я наполовину итальянец, - пробурчал Мерлин, исподлобья глядя на ухмыляющегося собеседника, - и вообще, мне пора, завтра много работы. Гарри тут же как-то сник. - Эй, ну прости... те,- парень подался вперёд, стараясь заглянуть шотландцу в глаза, - это всё мой длинный язык. Я же ещё даже не спросил, где здесь можно остановиться... чтобы в результате не нарваться на драку? Теперь Мерлин ухмыльнулся. - Тебе - нигде, - честно ответил он, потирая шею, - в этом районе тусят крутые парни, малец. Жалостливые истории про бабушку их не впечатлят, так что тебе здесь точно не место. Поди, поищи район поприличнее. Ещё повезло, что я тебе попался. - Это точно,- не очень-то расстроенно согласился Гарри, делая бармену знак и указывая на Мерлина взглядом, - жаль. В районе поприличнее меня быстрее найдут, к тому же, мне намного больше импонирует какой-то такой вот стиль жизни... - Лаааадно, - протянул шотландец, допивая виски и забирая у подоспевшей официантки новую порцию, - уговорил, посижу с тобой ещё немного, может, научишься чему. - О, буду очень благодарен! - радостно воскликнул парень и лучезарно улыбнулся... Утро было солнечным и шумным. В раскрытые настежь окна влетало множество запахов и звуков, и Мерлин, с трудом разлепив глаза, даже не сразу понял, что находится дома. Он приподнял гудящую голову и огляделся. Ну да, он дома, лежит в своей постели, один, в одном белье, а вся его одежда аккуратно сложена и висит на спинке стула. Вот это было странным. Из элементарного духа противоречия, прекрасно помня, как всю его предшествовавшую побегу из дома жизнь, мать заставляла его складывать не только свою, но и одежду младших братьев и сестёр, Мерлин обычно небрежно скидывал своё кожаное или джинсовое одеяние, оставляя его ровно там, куда то упало. Но уж точно не разглаживал и не вешал на спинку стула. А ещё он не открывал на ночь окна, потому что в этом районе подобное поведение могло быть истолковано как прямое приглашение влезть через эти самые окна в квартиру и вынести оттуда всё более-менее ценное. Ценного же у Мерлина было, и в количестве. Чего стоил хотя бы его чёрный, полированный "Гибсон" с корпусом из махагони с кленовым верхом и махагониевым же грифом. Мерлин сам не знал, зачем ему столь дорогая и требующая внимания гитара, ведь играть он не очень-то любил. Однако, гитара сама по себе была произведением искусства, а владение ей - истинным удовольствием. Мерлин любил удовольствия, пусть и такие странные. Он сел на кровати, потянулся. Память совершенно не хотела отзываться и подсказывать, как он попал домой. Такое с шотландцем случалось нечасто - обычно он не позволял себе настолько расслабляться... но всё прояснилось, когда с кухни донеслось весёлое, но совершенно бездарное пение, переплетающееся с запахами готовящегося завтрака. Поморщившись, Мерлин вдруг вспомнил и своего случайного знакомца, и количество выпитого виски, и возвращение домой буквально в обнимку. - Вот блядь, - лаконично выругался он, встал, натянул попавшиеся под руку драные на коленях джинсы, и вышел из комнаты. Гарри, мать его, Харт, или как его там, радостно напевая какой-то омерзительный мотивчик, готовил завтрак на его кухне. Завтрак явно включал в себя яичницу, тосты, ветчину, сыр и джем, и Мерлин мог поклясться, что ещё вчера в его доме этих продуктов не было. Оперевшись о дверной косяк, шотландец пристально рассмотрел парня. Тот был всё в том же своём костюме, точнее, в уже не так идеально выглаженных брюках и расстёгнутой на груди кремовой рубашке. Рукава, во избежание их заляпывания, были закатаны, а, чтобы защитить остальное, сынок малолетнего аристократа откопал где-то большой серый передник. Вытащив из кармана джинсов мятую пачку "мальборо", Мерлин закурил и достаточно громко кашлянул, выразительно глядя на внезапного гостя. Гарри от неожиданности чуть не подпрыгнул и уронил лопатку на плиту. - Оу, - он посмотрел на Мерлина, сдул со лба несколько упавших на него кудрей, - выглядишь не очень. Доброе утро. Садись, позавтракай, тебе не повредит. И, ради всего святого, затуши эту гадость! - Мы уже на "ты"? - ухмыльнулся шотландец, делая пару глубоких затяжек прежде, чем затушить сигарету под краном в раковине и выбросить окурок в открытое и здесь окно. Гарри поморщился, прежде, чем снова улыбнуться во весь рот. - Ага, вчера ещё перешли. Как-то глупо быть на "вы" с человеком, которому держал волосы, чтобы он их не... - Хватит! - строго велел Мерлин и сел на придвинутый к сервированному для завтрака столу стул, задумчиво оглядел протёртую до блеска столешницу, посреди которой лежал свежий выпуск «Лос-Анджелес Таймс», и поднял взгляд на внезапного приятеля. Тот как раз разложил завтрак по тарелкам, одну из которых поставил перед шотландцем, а вторую на другую сторону столешницы. Из холодильника тут же появился пакет апельсинового сока, который Харт разлил по стаканам. Мерлин, было, поморщился, но тут почуял со стороны плиты запах варящегося кофе. - Сначала завтрак, - строго велел Харт, заметив направление взгляда шотландца, - после завтрака кофе и тосты с джемом. Приятного аппетита, Мерлин. - Приятного аппетита, Гарри, - только и смог сказать шотландец, всё ещё пытающийся вспомнить вчерашний вечер во всех подробностях. Общаться с парнем "на ощупь" особого желания не было. Завтрак оказался вкусным, прямо таким, как надо. Кофе тоже, и Мерлин, выпив его две чашки, почувствовал себя значительно лучше. Откинувшись на спинку стула, он снова вытащил сигареты, чем вызвал очередной неодобрительный взгляд Гарри, налил себе ещё кофе, и со вкусом закурил. - Ладно, парень, - наконец, сдался шотландец, наблюдая, как Гарри убирает посуду, - рассказывай, как ты здесь оказался и чего хочешь. Харт удивлённо захлопал ресницами. - Как? Неужели ты ничего не помнишь? А говорил, что никогда и ничего не забываешь, - он ухмыльнулся, но ледяной взгляд Мерлина, видимо, заставил его перестать издеваться. - Хорошо, хорошо, - примирительно выставил Гарри перед собой ладони и принялся рассказывать, - ты рассказал мне, что поёшь. И что играешь на гитаре, но так себе, и что хотел бы собрать группу. Ещё рассказал, что у тебя есть байк, и ты хочешь путешествовать на нём по Европе, вместе с группой, давать концерты в клубах, мотаться по рок-фестивалям... а, когда я сказал, что очень неплохо играю на гитаре, ты рассмеялся, и я сказал, что докажу. И тогда мы поспорили: если тебя впечатлит моя игра, ты возьмёшь меня в группу первым. И на гастроли на байке возьмёшь. А ещё я у тебя поживу, пока мы не уедем на гастроли или рок-фестиваль. Буду готовить тебе есть и убираться в квартире. А ещё ты обещал мне помочь вытащить деньги с моего счёта, чтобы меня не выследили родственники. Даже, если счёт закрыт... Мерлин смотрел на него расширившимися глазами. Да уж, возможно, прав был его отец, говоря, что кровь - сильная штука. Вот ни с кем так не прокалывался, никогда. Неужели всё это просто потому, что этот английский молокосос признал в нём британца и избрал своей нянькой? Во всём здоровенном, многолюдном Лас-Вегасе, именно его? На какое-то время в кухне повисла тишина, нарушаемая лишь льющейся из крана водой и звоном посуды. Мерлин думал, взвешивал все "за" и "против". В конце-концов, почему бы и нет? Этот парень его действительно забавлял, да и с кого-то надо было начинать набирать группу. Так почему бы и не с него, если тот, чем чёрт не шутит, и впрямь хорошо играет... Выкурив третью сигарету подряд и смяв в кулаке опустевшую пачку, Мерлин встал, потянулся, и, сделав рукой неопределённый жест, направился в коридор. - Пойдём, сыграешь на моём "Гибсоне". Вообще-то, я никому не даю свои вещи, но другой гитары нет... и, если прокатит, сегодня же пойдём в магазин. Тебя надо переодеть... этот костюм никуда не годится... ... спустя тридцать с небольшим лет и Мерлин, и Гарри, всё ещё помнят эту историю так подробно, будто она произошла с ними на прошлой неделе... или даже в начале этой. Гарри действительно виртуозно играл на гитаре, да ещё на скрипке, рояле и виолончели, но это в их деле не было особо нужным. Ещё на Гарри безумно хорошо смотрелась косуха, и драные джинсы, и кожаные брюки, да и вся непременная рокерская и панковская атрибутика. Что он так и не научился делать, это достойно водить байк, поэтому всегда ездил за спиной у Мерлина. Шотландец научил парня, очень быстро ставшего его первым настоящим другом, довольно многому из того, что умел сам и, когда им обоим надоело в Вегасе, теперь практически неразлучные друзья действительно отправились путешествовать. Они даже приобрели кое-какую популярность, играя в клубах по всей Америке и нескольких европейских странах. Они гоняли по рок-фестивалям, и везде находились десятки визжащих фанаток и преданных поклонников. Они веселились, нарушали все возможные законы и, что называется, "жили на полную катушку", пока однажды в дверь их гостиничного номера не постучал высокий статный джентльмен в строгом костюме и с зонтом-тростью. Упрекнув Гарри в том, что тот "отрывает агентство от важных дел", он, приложив некоторые усилия, всё же вернул Гарри в Англию, а тот, в свою очередь, отказавшись ехать без друга, вернул туда и Мерлина. Спустя несколько дней, они оба оказались кандидатами на должность агента Галахада в организацию под названием "Кингсмен", где позже их пути разошлись, и Гарри стал агентом, а Мерлин - учеником координатора. Но это, как говорится, уже совсем другая история...