Вам обоим это нравится

      Мертвецкая тишина. Иногда ты слышишь лишь своё дыхание, которое настолько же тяжёлое, как у пса, пробежавшего большую дистанцию за своей жертвой, которую так и не смог поймать. По твоему лицу скатываются капли пота, к которым ты настолько привык, что уже не замечаешь. Но сейчас каждый звук, каждое движение, что ты можешь уловить — все они играют значение. Сколько ты пролежал на полу с закрытыми глазами? Ты ведь пытался их открыть? Да, но видел лишь ту же самую темноту, пока до тебя не дошло, что они завязаны. Какой псих вообще додумался до такого? Ты подозреваешь, но не можешь точно сказать. Много кому за столько лет перетёр кости, нельзя всегда знать наверняка.       В памяти будто дыра, как на однажды прожжённом сигаретой шарфе босса, за который ты затем огрёб. Смешно, но ты ведь и не сопротивлялся ему, так? Тебе просто нравится быть униженным, ничтожество. Нравится быть верным пёсиком босса, а? Конечно, только ты можешь терпеть его выкрутасы и только из-за него ты до сих пор не попадал в такие ситуации. Будет забавно, если тебе, наконец, раскрошат кости, как и обещали, да? И твой братец тебе тут не поможет. Как будто он вообще будет тебя искать, что за чушь. Ты ему совершенно не нужен. Да? — Я вижу, что ты проснулся, Санс. — Ты не ожидал этого, отчего по твоим костям будто разряд тока прошёлся, заставляя поднять череп и попытаться что-то промычать. Он пришёл, он тут. И твои самые потаённые страхи оказались верны — это он оставил тебя здесь. Осталось лишь узнать, зачем он это сделал, верно? Или тебе плевать, кусок дерьма? Конечно тебе плевать, ты готов терпеть всё, что он делает. Он же твой брат. Он же твой босс. Ты продолжаешь что-то мычать, встав на колени и пытаясь что-то сделать. Но ни говорить, ни увидеть своего босса ты не можешь. — Так жалко. Ты так жалок, Санс.       Удар по рёбрам и ты снова падаешь, сдавленно крича. Ты не успел отойти от этого, как очередной удар ногой поразил тебя в позвоночник, заставляя корчиться от боли, острыми волнами прокатывающейся по каждому сантиметру твоего тела и отдающейся эхом непонимания в твоём разуме. Он хватает тебя за шкирку, как нашкодившего кота, и поднимает твоё лицо своими холодными пальцами. Ты не чувствуешь привычной кожи, что может означать лишь одно — он без перчаток. Совсем непривычно для твоего босса, но мало удивляет. Хотя бы потому, что тебя снова пронзает боль. Очередной удар, который заставляет тебя сдавленно хрипеть и дрожать. Тебя бросают на холодный пол. — Почему ты молчишь, Санс? Разве тебе не «приятно» получать такое отношение от своего «хозяина»? — Он поднимает твоё лицо носком сапога, и ты чувствуешь, как тебя прожигает его холодным взглядом, отчего вздрагиваешь, что-то сдавленно мыча. Он лишь усмехается, пиная тебя прямо в лицо, отчего ты можешь лишь хрипеть, надеясь, что это скоро кончится. Но также ты понимаешь, что это всего лишь начало. Ты знаешь, насколько твой брат садист. И он знает, насколько тебе это нравится. — Знаешь, так не интересно. Я хочу слышать твои стоны, Санс. — Он снимает с твоего рта кляп, который падает на пол с громким стуком, отдаваясь эхом. — Б-босс… П-пожалуйста… — Ты тяжело дышишь, высунув язык и жалобно дрожа. Его холодные костяшки впиваются в кости, заставляя те трещать. Кажется, ещё немного, и они реально распадутся на пыль, которая остаётся от любого монстра. Но он никогда не позволит тебе так легко умереть. — Б-босс… — Ты жалобно стонешь, пока он с отвращением и наслаждением бросает тебя на пол, придавливая сверху своим сапогом. Он хочет, и он слышит твои стоны, как будто ты его грязная сучка, его раб, который получает наказание от своего хозяина за плохое поведение. И, как бы странно это ни было — вам обоим нравится то, что между вами происходит.