Я проснулся от слабой головной боли, воспоминания давили на меня. Я воспроизводил прошлый вечер снова и снова. Каждая мелочь врезалась мне в память. Я пошел в холодный душ, смывая с себя остатки прошлого. Казалось, что мне помнилось только два события: вечер с зеленоглазым и мое пение для него. Кухня и гостиная хранили запах Коннора.
Весь день я думал о происходящем. Мои мысли сели за горизонт вместе с солнцем, когда я услышал, что кто-то пытается открыть дверь. Вот черт. Она не заперта. Подкашиваясь, я тихо и медленно приближался ко входу. Дверь распахивается. Передо мной стоит Коннор. Его силуэт освещает закат. Я ничего не понимаю.
-Мне так жаль, — изо рта вырвался пар, и он ускоренно направился ко мне.
Его взгляд устремился на мои губы. Между нами расстояние на один короткий выдох. На секунду я задерживаю воздух и замираю. Его мягкие и матовые губы соприкасаются с моими, а я выдыхаю в них тот обеспокоенный воздух и кладу свои руки на его пылающие щеки. Коннор прижимает меня своими сильными, но сейчас такими нежными, руками. Наши сердца и губы синхронно двигаются. Вся жизнь промелькнула перед глазами, и я понял, что этот момент из всего моего существования самый лучший. Парень с любовью завершает поцелуй и слегка отстраняет меня, взявшись за мои плечи.
-Почему тебе жаль, Кон? — я поправляю его волосы.
-Я снова должен уехать, и в этот раз бессрочно.
-Что? Но почему? Почему я не могу поехать с тобой? Я готов сделать все, чтобы ты был рядом, — мои глаза слезились, а голос нервно дрожал.
-Больше ничего не могу тебе сказать. Это касается только меня. Прости меня, мой Трой бой, — он развернулся и ушел, тихо всхлипывая.
Я стою около незапертой двери, в дом врывается жуткий ветер и уносит вместе с собой все следы происходящего несколько минут назад. Горький поток слез стекает по лицу. Я сильно хлопаю дверью, несколько раз с яростью бью в нее кулаками, разворачиваюсь спиной, облокачиваюсь и едва слышно скатываюсь на пол. Запрокинув голову, я пытаюсь остановить нескончаемые слезы. Еще несколько раз мои кулаки твердо бьются о пол и о дверь, а потом я сворачиваюсь в клубочек, обхватывая колени стертыми в кровь руками, и рыдаю. Несколько криков, разрывающих горло, раздаются в пустом доме. Долго мое тело находилось у порога в ожидании Коннора, но глаза, счастливые и непонимающие ничего в тот момент, видели его уходящие шаги.
Я вырезал его имя на запястье, но недавно подаренный браслет мешает мне закончить дело. Злостно я сорвал его и выкинул куда-то в сторону. Подчеркнув имя самым глубоким порезом, я почувствовал сонливость вперемешку со злостью, болью и невероятной любовью к Коннору. Мои глаза закатились и я заснул на холодном кафеле, не слыша капающей крови.
Морозное утро разбудило мое обессиленное, слегка окровавленное, тело. Если я хочу снова встретить эту милую улыбку, неловко брошенный взгляд, выпадающую из волос кудряшку, вены на сильных руках, то должен прекратить причинять себе вред. Зная, что собрания будут длиться месяц, я решил снова прийти, но уже не видя
моего Коннора.
-Трой, — неожиданно произнес Брайан Кэш, — ты вернулся. Почему тебя и того парня так долго не было?
-Коннора, — резко ответил я, — просто нам показалось, что наши проблемы исчезали с бешеной скоростью, когда мы были вместе.
-Я очень рад за вас, — довольно улыбнулся Брайан, и понимающие глаза присутствующих смотрели на меня, — но почему ты вернулся?
-Нахлынули новые приступы суицида.
-Сейчас мы разделимся на две группы: те, кто считают себя здоровыми или практически здоровыми садятся в один круг, а остальные в — другой.
Наш мрачноватый и унылый круг откровенно рассказывал свои проблемы. Все с пониманием слушали каждого. Некоторые плакали, некоторые были в ужасе. Когда я рассказал нашу с Коннором историю любви, сидевшие рядом положили свои руки на мои и сказали, что все будет хорошо. Но я не верю в это. Уже в который раз я убеждаюсь, что счастье не может быть со мной вечно. После собрания мы пили чай с конфетами.
Желания находиться дома не было. Я решил пойти в то самое место, где Коннор впервые сделал смелый шаг и где я почувствовал невероятных и до жути красивых бабочек в животе. Конечно, впервые они появились, когда я только увидел его шикарные темные волосы и слегка затуманенный взгляд. Вместо листьев под ногами был чистый снег, а вокруг практически не было ярких красок. Я сел на скамейку на то место, где сидел зеленоглазый, чтобы понять, что чувствовал он в тот вечер. А потом я передвигался на свое место и смотрел в пустоту, рисуя в голове радостного парня.
***
Каждый день я возвращался туда, вдыхая атмосферу того темного вечера.
И почти каждый день я переписывался с Коннором, делая вид, что все отлично и идет так, как надо. Последнее сообщение от него было в ветреный мартовский день, в котором было что-то нелепое, но такое родное. Депрессивный апрель сменил ледяной март. Май тянулся за апрелем. Три месяца быстро остались позади меня. Я все еще думаю о нем. Каждые чертовы день и ночь.
В один прохладный вечер я шел к нашему месту. Закрыв глаза от заходящего солнца, я загадывал нелепые неисполнимые желания. Вдруг оно скрылось за облаком. Я открыл глаза и увидел это темное грустное облако. Оно смотрело своими зелеными глазами, сладостно любимыми мной, прямо в душу.
-Что, как, что ты здесь делаешь? — мой голос срывался при каждом моргании Коннора.
-То же, что и ты, — он сел рядом, — могу я теперь все объяснить?
-Нет, — я сказал сразу же, как он закончил, — сначала я. Все эти дни я просыпался, засыпал, ходил, лежал и думал о тебе. Все твои черты лица были в моей голове. Я воспроизводил наш поцелуй каждый раз перед сном, закрывал лицо ладошками и тихо плакал. Я не понимал, почему ты покинул меня, а ты, думаю, не понимал и не поймешь, почему мне было так больно. Ты был моей первой любовью, и я надеялся, что последней. Вечерами я садился за фортепиано, играл для тебя и представлял, как тихо ты сопишь мне в шею, крепко держа мою руку. Я думал, что мы будем прекрасной парой. Я хотел, чтобы историю нашей любви показали в фильме. Я хотел, чтобы на нашей свадьбе был весь наш пригород. Я хотел, чтобы наши дети бегали по дому с радостными криками: «папа, папа, я очень сильно хочу леденец». Я хотел засыпать и просыпаться так, чтобы между нами не было расстояний. Это так глупо, что за несколько сумасшедших и влюбленных дней я представил себе будущее вместе с тобой. Это казалось мне таким реальным и совсем близким, и ты подчеркнул близость этого светлого будущего нашим первым жарким поцелуем, но потом сам же разрушил все, что я построил в своей голове.
-Трой, веришь мне или нет, но я строил такие же планы, но у меня есть одна большая проблема, которая не позволит быть нам вместе, — он сделал глубокий вдох, — у меня есть ребенок.
-Кон, ты понимаешь, что мне важен только ты? Мы могли бы забрать ребенка и воспитывать его вместе, я бы относился к нему как родному. Я так сильно люблю тебя и, зная, что однажды может произойти что-то ужасное, мы не можем быть вместе, — я поднялся и посмотрел сквозь далекое небо.
-Эти фотографии, на них ты, и, думаю, они принадлежат тебе, — он протянул дрожащей рукой три снимка, — если ты не хочешь взять фото, где мы вместе, то я могу забрать его.
-Нет, я оставлю его, — мои руки нечаянно коснулись парня в последний раз, — может, мы еще встретимся на грани моих мечтаний, Коннор Франта, — я сказал это, отвернувшись от него.
-Я всегда буду любить тебя, Трой Сиван, — он произнес это с такой горечью в мою спину.
***
Я отрекся от мира и еще сильнее заболел Коннором и его страхом контактировать с обществом. Мое единственное фото с ним всегда находилось в руке. Я живу так целый год, ничего не слыша и не зная о парне.
Однажды я увидел в интернете видео, где я влюбленный пел Коннору, с подписью от анонимного пользователя: «прости, что не могу быть рядом и прости, что записал твое исполнение. С любовью, Кон да бон».
