Ты была моей последней каплей, Зоэ

— Хватайте его! Хватайте, пока не поздно! — орал кто-то из толпы. — Его нужно остановить, пока кто-то не пострадал!       Поздно он это сказал. Да и если бы он прокричал это чуть раньше — ничего бы не изменилось. Смерть — это вещь, которой очень трудно избежать. Рано или поздно она всё равно придёт. И ей будет плевать на то, готов ли ты будешь к её приходу или нет. В отличии от людей, Смерть не знает такого чувства, как сострадание. Может быть, это и к лучшему.       Как многим известно, именно в Развед-корпусе Смерть имеет особое значение. Солдаты, которые здесь служат, должны прекрасно понимать одну простую истину: скоропостижная кончина — это ещё не конец. Люди умирали и будут умирать, независимо от того, как они защищают свою стену. Смерть товарища во время сражения — большая потеря, так как народу здесь не очень много, но придавать этому особое значение, лучше не стоит. Растеряешься. Потеряешь над собой контроль. И уже тогда, возможно, следующей жертвой гиганта станешь именно ты.       К такому, увы, очень трудно привыкнуть. Ведь человек есть человек. Ему свойственно бояться. И, если он до жути боится умереть, потерять своего близкого товарища, то тут уже ничего не поделаешь. Он сможет лишь на время заглушить свой страх. Но не более того. Рано или поздно, он всё равно вернётся к нему. И всеми уважаемый капрал Леви Аккерман является тому подтверждением.       Он сидел на земле, не в состоянии пошевелиться. Его плечи поникли. Голова была опущена. От мужчины не было слышно и звука. Среди всей этой суматохи выделялось его чрезмерное спокойствие. Казалось, будто он до сих пор не понимал, что только что произошло. И это было неудивительно.       Вдалеке слышался чей-то плач, но его не было слышно из-за оглушительного топота. И, к сожалению, не только солдатских ног. Это был гигант. Он направлялся в сторону капрала, который совершенно спокойно сидел в окровавленной луже. Похоже, его совершенно не пугало то, что он вот-вот станет обедом для человекоподобной твари. А чего ему бояться? Он же капрал Леви. Один из самых сильнейших убийц титанов. Ему ничего не стоит убить очередного гиганта. Ему достаточно встать, и можно считать, что чудовище, которое бежало в его сторону, уже покойник. Но наш капрал почему-то не спешил вставать.       И причиной этому являлся труп. Точнее, его остатки.       «Сумасшедшая», — пронеслось в голове мужчины. Это свойство он приписал трупу. Точнее той, кому это тело раньше принадлежало.       А ведь он ей говорил. Говорил, что это плохая идея и лучше вообще не лезть к этому гиганту. Но разве она слушала его? Нет. Никогда. Если речь заходила о гигантах, Зоэ всегда действовала по своему усмотрению, почти не слушая других. Даже её «заклятого» друга.       Иногда капралу казалось, что его подруге плевать на предостережения. Так оно и было. Хоть мужчина этого не показывал, но это его действительно задевало. Ведь, если майору было плевать на замечания капрала, то ей было всё равно и на опасения Аккермана за её жизнь.       Он действительно переживал за Ханджи. Скорее всего, даже больше, чем она сама. Ведь с тех пор, как на одном из сражений погиб командор*, Зоэ стала единственной, кому капрал мог доверять.       Мужчина стал оберегать её. Леви боялся, что останется один в этом мире. Потому старался из-за всех сил уберечь свою подругу от опасности. Хоть он прекрасно знал, что это невозможно, Аккерман всё равно пытался. Часто помогал ей с исследованиями гигантов. Боролся со своим отвращением к этому делу, лишь бы не оставлять своего единственного друга ни на минуту.       Страх одиночества — вот что им управляло всё это время. Мужчина так страшился этого, что начал перебарщивать со своей заботой о Зоэ. Из-за чего она, в конце концов, просто перестала его слушать. Даже поссорилась с ним по этому поводу сегодня утром. Тогда они последний раз видели друг друга, капрал и предположить не мог, что после этого он станет невольным зрителем кончины той, которую он так старался уберечь… от неизбежной смерти.       «Если бы ты, дура, меня послушала, — говорил он себе. — Этого бы не произошло. Я бы не допустил».       Леви винит себя в её смерти, хоть и понимает, что это бессмысленно. Самопожиранием ничего не исправишь. Обвиняя себя в смерти Зоэ, не вернуть её к жизни. Он всё это понимал. Но никак не мог себе простить, что допустил это. Не мог.       «Идиотка очкастая! Ты была моим единственным другом! Ты была той, кто остался со мной, когда все ушли! Ты была той, кого я поклялся защищать ценой своей собственный жизни!.. Ведь я всех потерял. Уже всех». — Капрал! — раздался издалека чей-то возглас. Аккерман даже не обернулся. Топот становился всё громче и громче. Земля содрогалась. «Почему ты этого не понимала? Мы ведь с тобой одни остались…» — Капрал Леви! — снова послышался этот до ужаса раздражительный, испуганный возглас. Гигант приближался, но мужчина не спешил вставать. «Петра, Эрвин… Все… А теперь ещё и ты… За что вы так со мной?» — Давайте же, быстрее, балбесы! Помогите капралу! — снова закричал какой-то мужчина. Но было уже поздно. Солдаты, в любом случае, как бы они не старались, не успели бы добежать до Аккермана. Титан был слишком близко. Кажется, вот пришёл и его конец. — Это ты виноват, — спокойно произнёс капрал. — Это ты, тупая скотина, сожрал её.       Леви тут же взмыл в воздух. И, не успели другие солдаты очухаться, как гигант уже валялся на земле. Замертво. На его мёртвой туше стоял капрал. Его взгляд был устремлён в пустоту. Словно ему снова стало плевать. Плевать на то, что творится в этом мире, что с ним происходит. Может, так оно было на самом деле, ведь теперь у несчастного капрала ничего не осталось. Ничего, за исключением мести. — Капрал Леви… — послышался знакомый голос, однако Аккерману было уже всё равно, кто это ему говорит. — Уберите трупы, — скомандовал он и слез с туши гиганта. — Все. Без исключения.       Прежде чем уйти, мужчина мельком взглянул на знакомый ему женский труп. Теперь его ничто не держало в этом мире. Отныне никто и ничто ему не приказ. Он будет мстить. До тех пор, пока жив. — Ты была моей последней каплей, Зоэ, — шёпотом промолвил капрал. — Моей последней каплей.