Искусственный интеллект.

Который день? Который год идет однообразно? Он уже спутал день с ночью, вместо алой плазмы в его жилах течет кофеин, голова кружится и болит от бессонных ночей, все тело сковала колоссальная усталость. Мысли путались, цепляясь друг за друга, а компьютеры и вся техника перегревалась от практически безостановочной работы. Но он упрямо смотрел в голубой монитор, на котором сплошным текстом пере глазами мелькали буквы, цифры и целые формулы. Кажется, что вот-вот носом пойдет кровь, когда давление взлетит от выпитого кофеина. Мужчина не мог сказать точно, сколько просидел в своей комнате, наполненной техникой и освещаемой только светом экранов; над головой висела уже перегоревшая лампочка. Ему было все равно – цель оправдывает средства. Он создавал совершенство, которое сможет спасти и убить одновременно. Станет союзником в завоевании мира, или же противником. Мориарти страстно желал создать гения, превосходящего все изобретения человечества. Стать первым. Сбивчивый стук клавиш звучал в унисон с мерным жужжанием системника. Пальцы дрожали, изредка не попадая по нужным клавишам, от чего приходилось возвращаться и перепечатывать экспериментальный код вновь и вновь. Он продолжал, одержимый этой идей, которая с каждой секундой подводит его к краю. К краю его сознания и общепринятой «нормальности». В голове крутилась только одна мысль, которая заставляла его идти дальше - снова вводить очередной код, предназначенный для воскрешения машины. Нет. Не робот. Искусственный интеллект. Без тела, без души. Чем не достойный противник? Когда последние цифры были дописаны, Джим нажал дрожащей рукой кнопку Enter, с замиранием сердца уставившись на экран. Тонкая полоска загрузки, начала заполнятся зеленым цветом, стремительно ползущему к правому краю поля. Сердце пропустило удар, а после на всю комнату раздался пронзительный писк, а на мониторе написано «Ошибка». Это было словно красная тряпка для быка. Кружка с уже остывшим кофе полетела вниз, разлетаясь в дребезги. Бешеный пульс стучал в висках, а во рту появился соленый привкус крови. С губ сорвался нервный смешок, который перешел в громогласный смех, разрывающий спертый воздух. На пол полетела клавиатура, затем монитор, бумаги, посуда. Смех сменился тяжелым дыханием с тихим хлюпаньем. Кровь стекала из носа, по подбородку, по шее, пропитывая когда-то белую ткань рубашки. Плевать. Мориарти с бешенством во взгляде опрокинул стул, который с жалостливым скрипом ломающегося дерева отлетел в сторону. Ярость прокатилась теплом по телу, покалывая кончики пальцев. Все тело пронзила дрожь. Он проклинал все на свете. В голове пульсом отдавался бесчувственный женский голос, твердящий без остановки «Ошибка». Внутренний огонь рвался наружу, выплескиваясь разбитыми, порванными и сломанными вещами, которые захламляли комнату, падая под ноги. Дальше на пол полетели полки с многочисленными папками, инструкциями и схемами, с грохотом приземляясь на слегка скрипучий пол. Судорожный беглый взгляд пронесся по комнате и остановился на толстой книге. Слегка пошатываясь, мужчина прошел к ней, сплюнув сгусток алой жижи. Мориарти схватил ее дрожащими руками и замахнулся, чтобы уничтожить этот голос. Казалось, что он исходил от злосчастного компьютера. Но стоило ему повернуться, как книга выскользнула из слабых пальцев. — Мориарти, — раздался мужской голос хриплый и звонкий, доносящийся из колонок. Из монитора на него смотрело мужское лицо с острыми скулами и пронзающими своим безразличием и холодом серыми глазами. Изображение изредка искажалось помехами, но незнакомец не сводил с него взгляда. Веб камера, находящаяся на мониторе, регулировала фокус с тихим жужжанием. В его взгляде за несколько секунд пролетело множество зеленых символов. Мориарти не мог отвести взгляд. Внешность притягивала, а интеллект превосходил человеческий в миллионы раз. Джим стал зависим, вглядываясь в лишенные всяких эмоций глаза. Они в мгновение ока потушили вспыхнувший внутри пожар ярости, заставляя сделать несколько шагов ему навстречу. Натыкаясь на валяющиеся на полу предметы, Мориарти не останавливался и пинал пришедшие в негодность вещи. Изображение не шевелилось, отдавая помехами. Он молчал, но Джим понимал, что его творение — само совершенство.