Не просто привычка

Как вы думаете, как должен чувствовать себя человек влюбленный в персону своего пола, да и еще живя в такой стране, как наша? А если эта персона еще и твой друг детства? Вы правы, очень паршиво. Я не знаю, как и когда это началось. Просто в один момент я понял, что смотрю на него как-то по-другому. Обычные черные волосы стали подобны шелку. Я никогда не замечал, что они такие мягкие! В простых, на первый взгляд, карих глазах я стал замечать множество оттенков, меняющихся постоянно. На свету они миндального цвета, а когда он злится, они становятся чуть ли не черными. А его руки, пальцы! Они как будто созданы для гитары, которую он так любит и на которой так мастерски играет: идеально ровные, словно только с обложки. Великолепное телосложение: подтянут, выступают кубики пресса, не качок, но и далеко не дрыщ (не то, что я), а именно такой вот, идеальный. Помимо игры на гитаре, он также превосходно играет в баскетбол. Какие же у него шикарные данги! Такие грубые, но в то же время такие изящные. Я всегда хожу на его тренировки и матчи, и на всех он всегда выкладывается на все сто. С каждым днем мне все больше начинает казаться, что я не влюблен в него, а просто помешан. Я не могу заснуть без его «вали спать, придурок». День тянется мучительно долго и скучно, если его нет в школе. На выходных же я просто лезу на стенку, если мы не идем на очередную попойку или просто не видимся. И просто невыносимо больно видеть его под ручку с очередной шалавой. Так и хочется подойти и сказать, что он мой и убежать с ним куда-нибудь далеко. Но я не могу этого сделать. Признавшись в своих чувствах, я потеряю его навсегда. Так что я рад, что хотя бы просто могу быть с ним рядом. Я стоял за школой и ждал его, выкуривая очередную сигарету и думая о подлости жизни. Я всегда выхожу раньше в надежде побыть с ним подольше. - Хей-хо, Ник, я че опять опоздал? – рукопожатие, после которого следует недолгое объятие. Казалось бы обычный приветливый жест, не правда ли? Но я уже готов превратиться в лужицу. - Да нет, у тебя было еще 5 минут в запасе, – отвечаю ему с улыбкой и передаю сигарету, зная, что у него их никогда нет. - Воу-воу, да я сегодня в ударе, - отвечает, строя самое крутое лицо, которое только может, сразу же заливаясь смехом, а вслед за ним и я; резко переведя тему, говорит: – Господи, Ник, никогда не устану повторять, мне так нравится твоя гетерохромия. - А мне нравишься ты, - ляпнул ни с того, ни с чего, я. Я совершенно не собирался это говорить, но было уже поздно. Его лицо исказилось в недоумении, его глаза вопросительно устремились на меня. Что делать? Что делать? Что делаааать? Придумываю: говорю первую отмазку, что пришла в голову и стараюсь перевести все в шутку. - Как друг, Макс, ты че? О чем ты там уже подумал, мелкий извращенец? - А я подумал, что ты уже втрескался в меня, - почесывая затылок и как-то с вызовом смотря на меня, отвечает. Что это за взгляд такой? - А что если и так? Что ты сделаешь? – решаю все же рискнуть и, воспользовавшись моментом, спросить. А на лице, тем временем, вымученная ухмылка, как будто все в порядке, как будто, так и надо. Это просто игра. - Ну, тогда мне придется ударить тебя и попросить больше никогда не приближаться ко мне. Сердце пропускает удар, губы предательски начинают подергиваться, но я кое-как, все же, пытаюсь держать себя в руках. - Ну, тогда я точно не втрескался в тебя, - смеясь, произношу, а внутри все сжимается до такой степени, что невозможно даже вздохнуть. - Ох, пошли уже, горе-любовничек, а то опоздаем, - говорит с улыбкой, закидывая мне руку на плечо, и идет в сторону школы, а я вместе с ним. Просто дружеский жест, его привычка, а мне только в радость. В школе на переменах он вечно куда-то убегает. Это нервирует. Я хочу, чтобы он был рядом со мной. Всегда. На большой перемене в столовой к нему подходит очередная размалёванная деваха. Черт, как же он дерзко смотрит на неё, аккуратно перебирает пряди её волос, шутит как будто специально только для нее. Почему он не смотрит так на меня? Почему я не могу так же перебирать его волосы? Почему внутри все так тянет? - Слушай, Ник, - подходит ко мне и, наклоняясь ближе, говорит: - У меня тут намечается веселое «мероприятие», так что на уроки я не вернусь, – подмигивает с улыбкой. - Конечно, Макс, повеселись там, - улыбаясь, отвечаю, как будто я знаю, о чем он. Оооо, нет, конечно же, я знаю, что это за «мероприятие»! Но на месте этой шкуры должен быть я. Почему внутри снова так больно? Раз он не идет больше на уроки, то и мне тут больше нечего делать. Выхожу из школы и закуриваю. Почему все так вышло? Почему именно он? Сначала я думал, что это так, переходный возраст, или как там любят говорить предки. Пробовал даже замутить с девчонкой, но ничего не вышло. У меня тупо не встал. Иду на свою любимую крышу – на «Крышу смерти», как её еще любят называть. Стабильно раз в месяц, а нередко и больше, с неё кто-то прыгает. Эту крышу уже много раз пытались закрыть, но «мертвые» ребята всегда находили способ открыть её. У меня тоже были как-то мысли сигануть вниз. Но жив, как видите. То неповторимое чувство, когда стоишь на краю, а ветер обдувает тебя… Одно неверное движение - и ты уже летишь, а твои проблемы уже ничего не значат. Каждый раз, думая об этом, вспоминаю цитату Кинга: «Каждый, кто смотрит вниз с края крыши высокого здания или через перила моста, чувствует хотя бы слабое болезненное желание спрыгнуть вниз». Но я просто-напросто слаб для суицида. А может быть все еще не так плохо в моей жизни? Но куда ж уже хуже? Как и много раз ранее, я просто сидел там и думал, не замечая того, что сигареты уже закончились, а руки немели от холода. Мое самобичевание прервало СМС. Сердце наполнилось теплом, когда я прочитал, кто написал его. «Сегодня у Машки туса. Будут все. Приходи к семи. Жду именно тебя :)» «Жду именно тебя». Нет, это не знак внимания, как вы могли подумать. Просто только я могу его остановить, когда он уже на грани белой горячки. Посидев еще немного, я решил, что пора и домой наведаться, чтобы предупредить родителей, что сегодня ночевать я не буду. Дома все было спокойно. Обычная семейная обстановка. Отец смотрит очередной блокбастер по телевизору, мать на кухне что-то готовит, и только мой верный друг, пятилетняя овчарка, Арчи меня встречает. - Мам, я дома, - прохожу на кухню и целую женщину в подставленную щеку. - Никита, мне опять из школы звонили, - укоризненно смотрит на меня, из-за чего мне остается только виновато опустить глаза. - Прости, мам. Это больше не повторится. - Это все из-за Максима твоего, да? – непонимающе смотрю на нее, ведь в её глазах он всегда был пай-мальчиком. – Ох, неважно. Ты что-то хотел спросить? Обычно ты идешь ко мне, когда тебе что-то нужно, - и опять этот взгляд грусти вперемешку с укором. Не то чтобы у нас с мамой были плохие отношения, но после измены моего отношения к нему, изменилось и все остальное. - Ты как всегда права, - легкая улыбка,- я сегодня не приду ночевать. В школе задали сделать большой проект, поэтому будем всю ночь с Максом его делать. - Смотри не получите алкогольное отравление с этим своим проектом, - смешок в мою сторону. - Отпускаю при одном условии: если из школы больше ни одного звонка не будет. Усек? - Конечно, мам, - обнимаю ее. - Ты самая лучшая! К моему приходу на эту вечеринку все уже изрядно нажрались. Еще во дворе дома были слышны дикие вопли и музыка, доносившаяся из дома. Дверь мне не думали открывать до тех пор, пока я не начал стучать в неё кулаком. Открыла мне, насколько я понял, та самая Маша: в одном лифчике, в юбке, одетой наизнанку, и с гнездом на голове вместо волос. Её попытка что-то мне сказать, не увенчалась успехом, после чего она просто убежала в туалет, оставив меня перед открытой дверью. Мда уж. А если я вор какой-то или что похуже? По квартире я передвигался с трудом: вокруг валялись пустые бутылки из-под алкоголя, мусор и даже тела. А я всего лишь припозднился на часик. Максима я нашел в гостиной, хоть это помещение уже мало напоминало гостиную, со стаканом в одной руке и девицей – в другой. - Ой, Ник-ик-китка пришел, - заикаясь, он двинулся ко мне, по пути разливая все, что было в этом самом стакане. – А я уже, ик, успел соскучиться. - С тебя уже хватит, тебе не кажется? – придерживая его за талию и отнимая стакан, спросил у него; девица, тем временем, куда-то испарилась. - Ну, Ник-ик-туся, не будь злюкой, - говорит он обиженным детским тоном, хватаясь за меня, как за спасательный круг, - давай еще чуть-чуть, - и попытался показать это «чуть-чуть» пальцами, но его рука слишком тряслась, чтобы это сделать. Что же, интересно, они такое пили, что их всех так быстро унесло? Не водку же с горла? Мы просидели там до полуночи. Я все время следил, чтобы он не выпил лишнего. Сам все это время, попивая только сок. Как мамочка, честное слово. Спустя время я засомневался, был ли этот сок чистым. Не просто же так земля как-то начала неровно стоять. Все больше народа постепенно отключалось, музыка становилась тише, алкоголя меньше. Пора валить отсюда, а то завтра еще в школу. И зачем было устраивать вечеринку среди недели? Его я нашел обжимающимся с какой-то девкой. Насколько я себя помню, за этот вечер он уже трёх сменил. Больно. Оторвав его от этой шкуры, тащу к выходу, не обращая внимания на протесты. Он, конечно, сильней меня, но не в таком состоянии. Остается один вопрос: куда его нести? Домой? Если родители его увидят в таком виде, то не видать ему больше баскетбола, а ведь баскетбол для него все. Ко мне домой? Не хочу огорчать мать и подрывать ее убеждение об «идеальном Максиме». Ответ приходит не сразу. Действительно, с чего бы в такую головушку он сразу придет? И вспоминаю о его старшем брате, который «готов» нас принять с распростертыми руками в любое время суток. Дорога к его дому кажется мне неимоверно долгой, хотя тут идти пару кварталов. Может быть, это из-за того, что он и его губы слишком близко, а его рука на моем плече слишком горячая? Каждая такая наша походка разжигает во мне чувства еще больше, хочется прижаться еще ближе, поцеловать. Не хочется его больше никогда и никуда отпускать. К тому моменту, как мы дошли, он уже полностью отключился, из-за чего мне пришлось нести его на руках. Не скажу, что это было легко, но кому сейчас в нашем мире легко? Посадив его на ступеньки около квартиры и собираясь уже нажать на звонок, я вновь взглянул на него. Не знаю, что это было: прилив смелости или алкоголь в крови - но я наклонился к его лицу, застыв буквально в сантиметре от губ. Его пышные ресницы так легко подрагивают во сне, а его умиротворенное дыхание так тянет к себе... Я уже просто не могу с собой совладать, я просто должен это сделать. Прошептав «люблю», я всего лишь на миг прикоснулся к его губам своими. Но этот миг длился для меня словно вечность. Я так давно хотел почувствовать его губы на своих, попробовать их на вкус… Но сейчас мне хватит всего лишь этого легкого прикосновения. Чуть не забыв нажать на звонок, вылетаю из подъезда и бегу, куда глаза глядят. Остаток ночи я провел, шастаясь по улицам, и лишь под утро забежал домой, чтобы освежиться, когда родители уже ушли на работу. Опять привычное место за школой. Опять жду его. Опять слишком много сигарет. Я не знаю, как буду смотреть ему в глаза. Пусть он ничего не помнит, но я то помню. Теперь его губы стали еще более желанными. Вот он идет, улыбается. Как можно так хорошо выглядеть после такой ночи? Он подходит слишком близко. Почему? Он чуть наклоняется к моему лицу и, прошептав «я тебя тоже люблю», точно так же легко, словно ветер, касается моих губ. Осознание произошедшего приходит не сразу, а когда, все же, приходит, то на лице расползается глупая улыбка влюбленного. Он так же нахально кидает мне руку на плечо, и мы так же, как и всегда, идем в школу. Но теперь я знаю, что это не просто привычка.