Семья Драгнил

      Девочка не могла поверить в услышанное. Семья для неё всегда была гильдия, она привязана к ней и их цепи нерушимы. Но его слова перевернули все к чертям собачьим. Разве бессмертным доступно такое слово. У них не может быть такого ценного в руках. «Семья» была соизмерима с хрупким стеклянным сосудом, его очень легко разбить и сложно собрать эти крохотные стёклышки. Вместе прошли через столько преград. Они всегда были связаны хотя оба не замечали, но шли рука об руку по проклятой дороге войн и человеческой ненависти.       Они были связаны не просто частью тела, их держало, звало к друг другу. Красная ниточка Мавис тянулась к гербу Хвоста Феи, да и это было понятно. Она не могла бросить единственную иголочку, которая давала ей возможность оборвать все концы. Гильдия уничтожала связь и даже просто упоминания про мага. И вскоре его не стало вовсе.       Зереф же тянулся, пожалуй, нет. Он сошёл с дороги ещё тогда. Драгнил решился этой возможности. Сколько бы лет не проходило мимо, его сердце угасало. Его сковывали изумруды фиолетовой синевы. Наблюдая ночами и днями за мертвым, он потерял себя, больше не различающий добра и зла мальчик, постиг магию смерти.       Но почему же, если он так умён, да и тем более смог преодолеть законы созидания. Почему же ему не дают умереть. Он встретит там свою семью, тех кого потерял. Кто мешает, ведь единственная его просьба к Богу была аморальной для обычных смертных. Да, да, не побоюсь этого слова, дабы описать состояния души и тела. Когда внутри тебя все гниёт, и проходя мимо людных улиц не замечаешь даже свое отражение в окнах шумных таверн.       Зереф не мог просто заплакать, он давно пролил все слёзы на эту чертову землю. Ему была противна глаженная ткань, которую он надевал через плечо, приторные запахи, вкусная еда, вежливые учителя, да и простые мысли. Они поглощали всего его, как страшные монстры из детских сказочек. Мама всегда его успокаивала, но этого было недостаточно.       Когда человек не может плакать, это действительно страшно.       Мавис боялась его реакции. Странно, как много можно знать о человеке и, в тоже время не знать абсолютно ничего. И надеяться, что когда-нибудь доберешься до сути. Она была слишком глупа и опрометчива.       Но пришло время отставить размышления в сторонку в дальний угол и начать действовать. Вся судьба гильдии и континента сейчас в руках девочки. Каждое слово, буква, слог — имеет значение. Он её видел хотя глаза его были черны.       Но он прекрасно понимал, что девочка тут. Её запах, горячий взгляд направленные прямо на него, она ничуть не изменилась, осталась всё такой же — чистой и белой. А если задуматься, сколько времени они провели вместе. Опасное дело — к кому-то привязываться. С ума сойти, до чего от этого больно. Ломка от одного лишь страха потерять. На самом деле, он считал свои воспоминания — домом, в который всегда можно вернуться. Мавис тоже была одной из его постояльцев.       Правда, заблудившийся мальчик все продолжал шлёпать по раскисшей дороге, по кашице из грязи и листьев. Он не мог повернуть ни налево, ни направо. Он не видел что дальше, там было так темно, что казалось из этой черной лавы вылезет чудовище из тех самых небылиц.       Нацу лежал не двигаясь. Его грудная клетка не приподнималась для простого вздоха. Это натолкнула Мавис на мысль, ведь её волшебство способно на многое.       — Зереф, расскажи, зачем тебе начинать войну с нами?       Первая сделала пару шагов вперёд, навстречу ужасу. Драгнил стоял в полуоборота уставившись в пол. Им было о чём поговорить, однако этот разговор был не одним из лёгких.       То, что он желал ей сейчас высказать, те самые слова, что он заглотнул с горькой слюной, стали опустошать его изнутри.       Слишком часто она видела это спокойное лицо, ей стало так ненавистно и одновременно жалко. Мавис видимо совсем ничего не значила для Императора, их встреча была обычной случайностью. А её детские грёзы стали несносным бредом, который даже услышать вскользь было бы мерзко.       Война. Это единственная причина держала её здесь. Стоять на этом месте. Видеть это лицо. Чувствовать то, что когда-то она заблокировала чуть ниже груди в левом боку.       Но… Стучать чему-то совсем внутри, глубже чем эфирное тело, она не позволяла. Это стало бы настоящей катастрофой.       — Прости меня, Мавис. Я столько всего, — его хриплый, тихий голос, пронёсся мимо ушей девушки. — хотел тебе сказать, но ты выбрала другую сторону баррикады. Ты отказалась от прошлых нас. — Его чистые черные глаза устремили свой взор прямо на развивающиеся белоснежные волосы.       Ветер пробил все окна и двери здания и, вихрь стал уносить её платье вслед за волосами. Первая отступила назад. Поток воздуха сбивал с ног. Её уверенность улетучилась и остался лишь дикий страх.       Зереф смотрел на девочку, ту что когда помогла ему справится с одиночеством. Она добавила в его мир красок, но это продлилось недолго.       Она оказалась такой же.       Такой же как и все эти люди, жаждущие его силы и пробуждения.       С самого начала она желала волшебства для себя и друзей. Вермилион не была исключением. Но сколь красива она была. К сожалению, она все-таки «была».       — Прошлых нас?       Маг подошёл к Нацу, игнорируя вопрос девочки. Скорее всего он обдумывал свой ответ. Присев на корточки, он взял на руки аккуратно тельце мальчика и поднялся.       Они были так похожи, их объединяла одно — они были сиротами.       Мальчик у которого, неряшливо свисали мягкие вишнёвые волосы, и из закрытых век пробивалась слезинка. Она стекала по щеке оставляя красные разводы. Нацу боролся и, по своей натуре не мог ни победить, но то, что держало его оказалось сильнее.       — Прошлых нас уже давно не существует, Мавис. Я считаю, что это конец. Ты не думаешь, что нам пора уйти? — Он повернулся и посмотрел на сбитую столку Основательницу.       Зереф как будто видел, что эфирное тело не смело пошевелиться и охотно пользовался этим.       — Куда нам уходить?       — Ты забыла? — усмехнулся маг. — Это мы четверо сеем семена раздора. Наша сила и величие слишком желанны для этих людей. Им всегда хочется большего, они не ценят чем владеют. Мы должны…       — Кто твой отец?       Грей кричал пока горло не пересохло. Он как будто не слышал своих же слов. У носа оставались разводы. Его знатно поколотили, но он стоял, как будто от этого зависит больше, чем его существование.       Фуллбастер не прекращая спрашивал. Перед парнем на колени пал Лакрейд, осколок фиолетового кристалла окрасился в красный, а мантию обволакивало густое бордовое пятно. С каждой секундой его тело слабело, казалось из него уходит жизнь, ведь так оно и было. Магии становилось слишком много и его белоснежное лицо начало трескаться. Его скулы начали хрустеть и между щекой и глазом появилась трещина. А руки крошились и преобразовывались в серую пыль. Затем он заплакал. Нет, не от тупой боли, что приносила ему магия, которая уничтожала парня изнутри, он был намного выше всего этого.       Так горько осознавать, что отца рядом нет. Его мечта разрушена. Хотя он так хотел любви. Кажется, что семья Драгнил проклята. Они все были так несчастны, их желания разбивались точно как множество фарфоровых чаш, они хотели того, что уже давно имеется у остальных: простой ласки, семьи, родных.       Перед ним в больной фантазии смертного одра стоял уже не Фуллбастер. А ему казалось, что отец пришёл за ним. Лакрейд представлял, что они уйдут вместе.       Коленки подкосились, ведь больше нет сил стоять. Его плечи трескались и, лопаясь превращались в искорки и улетали вверх.       Как ни странно, его слёзы тоже разлетались и, так и не успев разбиться о пол, уносились в небо.       — Да, кто же твой отец, ответь мне?!       Грей начал дергать руки Сприггана, он старался вернуть его в реальность. Этот человек пропадёт, а война только и несёт человеческие жертвы. Но их стало слишком много. Огромный список солдат, близких, родных.       Горячо ударив пощёчиной Фуллбастер посмотрел в его светлые глаза. Он прекратил дергаться. Грей отпустил его руки и они хрустнули, как и кристалл в середине зала. Открытые веки и этот взгляд. Лакрейд смотрел куда-то далеко, он видел семью, что наконец-то у него появится. Этот последний взор в даль, как только не называли, но в этот момент была произнесена его последняя молитва.       Отступив на пару шагов назад, отмороженный сжал рот и пал на колени. Его крик и слёзы пробивались через холодные ладони. Пустой взгляд в никуда напоминал ему всё пережитое. Он не мог остановиться, хлынувший адреналин по крови, который хорошо заглушил чувство боли.       Лакрейд всё стоял, его душа как будто была заточена в скорлупе. Ему было одновременно так невыносимо больно, его тело разрывалось на множество маленьких частиц, казалось, что кто-то стягивал кожу. Каждый осколок заставлял его плакать, но эта резь была так желанна.       — Папа…       Грей услышал его последние слова и моментально кинул на сприганна взор. Этот чудовищно сильный маг тянулся к небу, хотя при себе он имел все: авторитет, волшебство, всесилие, товарищей, да и врагов достойных. Тогда чего же ему так не хватало, что же мы получаем только на небесах?       Вопрос так и не получит ответа.       Как и все остальные, что рассеивались в воздухе и, перед Фуллбастером оказался лишь золотой крест. Прискорбно, что от человека ничего не осталось, личность пропала, как и существованием впрочем тоже.       Эйлин взглянула из-за двери на кристалл и тут же удалилась. Ей не было дела до какого-либо погибшего волшебника. Тем более, она вообще не считала его товарищем. Женщина утратила эту способность. Дорожить кем-то и привязываться.       Около здания в небе появились две разноцветные мухи. Хэппи со всей скоростью летел во дворец, а рядом его догоняла Шарли с Венди.       — Люси уже там?       — Да, она уже выполняет приказ Мастера.