Самое откровенное время - ночь

            Рассвет, говорят, занимается после самого тёмного часа. Роджерс склонен не согласиться. Рассвет — предвестник темноты похуже. Лучи солнца скрывают всё то дрянное, что оживает после полуночи. И тем болезненнее наступление вечера.       Сегодня — ещё одна битва. Победят, естественно, Мстители. Иначе и быть не может, ну правда же.       Какие-то террористы, как тараканы, расползающиеся по всей стране. И на каждого должен найтись ботинок, который раздавит. Но мелкие гады самые живучие из всего существующего на прогнивающем шаре под названием Земля. Найдут куда ускользнуть, под тенью какого дерева притаиться, чтобы позже напомнить о себе вновь.             Стив, если признаться, не всегда думает в негативном ключе о происходящем. Просто — случается. Просто — накатывает. Выстроенный из песка замок, где каждая песчинка — мысленный зарок себе. А потом — хрясь — и лопатка (память) превращает строение в кашу, в одну кучу собирает все убеждения. Отсюда бессонница, временами проскальзывающая раздражительность. Наташа, Сэм, боже, даже Старк — что само по себе должно настораживать — спрашивают, мол, Кэп, а не взять ли тебе отпуск? Стив отказывается, отмахивается, доброжелательную (Сколько лет-то уже едва заметной, нарочито неряшливой улыбке? Как щёки ещё не болят от гримасы?) маску надевает.       Вопросы заканчиваются.       Когда пришло это? Не отследить уже. В какой-то момент зудом в затылке поселились воспоминания о сороковых. И с каждым днём утягивают всё дальше, повисают вязкими каплями (багровыми почему-то) на форме Капитана Америка. Видит их только Стив. На вкус солоноватые, он пробовал.             Совсем скоро красные лучи проникнут за неплотные занавески, несмелыми пятнами лягут на кухонный стол, подберутся ближе, под конец откровенно заглядывая в глаза. До рези.       Стив только что вернулся с задания. После суеты города, выстрелов и криков тишина в квартире давит десятитонным булыжником. Чтобы занять руки (и голову заодно) принимается возиться с чаем, слишком быстро вынимает пакетик заварки, делает короткий глоток, морщится. Но всё равно отпивает ещё. Садится за длинную столешницу, большим прямоугольником занимающую добрую половину пространства. Поесть бы, да в горле першит. Аппетит пока не проснулся. Позже.       В нескольких сантиметрах от руки лежит металлический диск. Можно ли назвать секретом то, о чём подозревает как минимум половина твоей команды? О чём шепчутся за спиной те, кто видел новое изобретение Старка? Стив для себя сразу решил, что плевать хотел. Вот на это — точно. На обеспокоенные взгляды в том числе.       Пальцы привычно, почти обыденно набирают на миниатюрном сенсорном дисплее имя, пролистывают несколько файлов и уверенно два раза стучат по нужному. Голубые глаза устало смотрят на возникшую трехмерную проекцию. Тёмная шевелюра, скрытая фуражкой. Идеально севшая форма (Баки, да её будто по тебе шили, а не нашли первую попавшуюся!). Взгляд серых глаз, что сейчас вовсе не серые, а холодного оттенка, которым светятся все неживые объекты. Но даже эта погрешность не в силах омрачить ухмылку на красивом молодом лице. И ямочки скрыть не в силах.       Со стивовых плеч по маленькому куску откалываются все давящие до этой минуты заботы. И падают, разбиваясь о навсегда-вшитое-вбитое-заученное-лицо.

Капитан Америка имеет привычку разговаривать шёпотом с картинкой, засиживаясь до утра.

Стив Роджерс имеет привычку рассказывать самому близкому человеку всё.

На часах 2:35.

Чай остыл. До рассвета ещё долго.