Болеутоляющее

Ночь. На небе блестят звёзды, в подворотнях активизировались гопники — город спит, а в окошке второго этажа небольшого дома горит свет. Там при свете лампы сидит миниатюрная девушка. Она ещё не успела снять белую и зелёную спортивную университетскую форму. Слишком много дел. Слишком много проблем. Слишком много лишних мыслей. Слишком. Баскетбольная команда её универа играет завтра на отборочных чемпионата, а, значит, нужно приготовить аналитическую информацию об игроках-оппонентах. Как всегда в такие моменты Момои Сацуки забывала о своей легкомысленности и предельно серьёзно всматривалась в информацию. К игре примешивалась проблема в виде друга детства и соседа — Аомине Дайки. Собственно, лучший университет Киото она выбрала из-за него. Слишком непривычно было без «Дай-чана». Но слишком сложно с ним. Момои устала искать его и за шкирку тащить на тренировку, устала от ворчания и нахмуренных взглядов. Устала. Но квартиру выбрала по соседству. Девушка фыркнула и отмахнулась от мошки, влетевшей через открытое окно. Она направилась к окну, чтобы задёрнуть шторы и замерла, любуясь звёздами. Подышала на стекло и написала пальцем иероглиф его имени. Насекомое всё ещё летало рядом. Слишком поздно она поняла, что это мотылёк. Безобидное создание, от вида которого Сацуки начинает дрожать всем телом и, как говорит Аомине, превращается в слишком шумное существо. Если точнее, вопящее и плачущее. Жилой дом номер 5 озарил девичий визг.

***

Удар. Удар. Ещё один. Высокий парень равнодушно стирает с плеча чужую кровь. Как обычно, местная гопота решила пообщаться в неподходящий момент. Аомине проходится рукой по своим непослушным тёмно-синим волосам, свободная светлая майка вся в потёках крови, брови привычно нахмурены. Рядом на асфальте корчатся от боли четыре «героя». Хочется ударить ещё и ещё раз, но он умеет останавливаться. Научился. Иначе уже повесился бы на баскетбольном кольце после очередной нежеланной победы. Иначе, дал бы в морду Кагами за глупый оптимизм и не смог больше играть в баскетбол. Иначе, рассказал бы всё Момои и не смог бы жить. Так что он продолжал молча пинать хулиганов в подворотнях и хмуриться. Аомине идёт в сторону родного дома, пересекает дорогу, едва не попав под машину, слушает визг тормозов вперемешку с руганью водителя и ухмыляется. Он мог умереть только что, но, видно, не судьба. Жаль. Вот и дом. Свет горит только в одном окне — Сацуки. Дайки уже готов ругать девушку и пинками загонять её в кровать. Два часа ночи как-никак. Приготовился слушать её ругань, ведь завтра ему играть, а он гуляет чёрт знает где. Но силуэт в окне заставляет его остановиться. Такой знакомый, до боли, родной. Все движения знакомы и то, как она поправляет волосы и как дышит на оконное стекло и чертит по нему пальцем неизвестно что. И вспоминается. Всё. Как Момои любила мечтать ночью, забирала у него куртку, и они долго сидели на крыльце его дома, рассматривая звёзды. Она видела на небе созвездия бабочек, он - её. Вспомнилось, как они читали одинаковые книги. Он - в кратком содержании, она - целиком и потом часами спорили, хорош ли главный герой. Иногда доходя до глупейших доводов. Спорили, смеялись, шутливо дрались. Вспоминается, как она подавала мяч во время тренировок в младшей школе и как воодушевлённо хвасталась способностями «Дай-чана» своим подругам. Он ворчал для приличия и трепал её по волосам. Вспоминается, как он впервые выиграл зимний кубок вместе с командой Тэйко, как соперники впервые сдались и как Сацуки пыталась подбодрить. Вспомнились самодельные обеды Сацуки, которые есть было опасно для здоровья, но которые он брал из её нежных рук, - и этого было достаточно. Вспомнилось, как он впервые сказал эту фразу: «Единственный, кто может победить меня — это я сам». Вспомнилось, как он перестал улыбаться, а она - называть его Дай-чан. Всё это проносится в голове цветными картинками в один миг и рассыпается от последних воспоминаний. — Прости. Выдыхает во влажный воздух. Никто не услышит и легче не станет, но он говорит. Для себя. Для звёзд. Для неё. И тут это. Крик. Её, это точно. Он срывается с места, летит наверх по лестнице, отпирает её дверь своим ключом и, скорее, рефлекторно превращает мотылька в лепёшку на стене. Момои, не замечая ничего, обнимает Дайки. Прижимается к нему всем телом и всхлипывает. Дрожит всем телом, плачет так, как будто её никто не видит. Не из-за мотылька. Всё наваливается. Матч, учёба, отношения. А Аомине начинает беситься. Слёзы. Он не переносит, когда она плачет. Хочется выпрыгнуть в окно, сбежать, заткнуть уши наушниками, только не слышать и не видеть её слёз. — Сацуки, — процеживает сквозь зубы Дайки, положив ладонь на макушку девушки. — Хватит реветь из-за какого-то комара. — Прости, Дай-чан. И этого хватает, чтобы разум покинул баскетболиста. Сколько она так его не называла? Три? Четыре? Пять лет? В сердце что-то разрывается. Что-то чёрное, грязное. Она комкает его футболку в кулаке, он запускает руку в её волосы. Момои вздрагивает от неожиданности, поднимает на него взгляд вишнёвых глаз. Она сама не понимает, почему встаёт на цыпочки и тянется к Аомине, он не понимает, почему наклоняется к девушке. Когда между ними остаётся пара миллиметров, Сацуки нервно выдыхает, и Дайки тут же отстраняется, будто опомнившись. По телу проходится заряд тока в виде мурашек. Аомине отступает от девушки, понимая, чем только что не закончилась их встреча. "Идиот!" - кричит подсознание. "Всё правильно" - огрызается совесть. Вот только Дайки сам всё понимает, без этих внутренних пререканий. Она любит Куроко. Поэтому и только поэтому он не посмеет даже прикоснуться к ней. Завтра игра. Ей нужен отдых, ему - успокоиться. Аомине лишь выдыхает: "Спать ложись". Дайки проклинает себя, Момои непонимающе кивает и бредёт к кровати, забывает выключить свет. Он щёлкает выключателем и замечает своё имя на окне. Внутри что-то вздрагивает и застывает холодным гранитом безразличия. Дайки выходит из квартиры. Она засыпает тут же. От усталости, мыслей, перенапряжения. Он не спит. От усталости, от мыслей, от злости на себя. Вечер в ничто.