Vecin

— Сегодня к тебе заселят новенького, жди, — говорит Мэтту Син. — С тебя приветствие и экскурсия по… кхм… ну, покажи где туалет.  — Ты же тут главный, — напоминает Мэтт, но все тщетно. Чарли пользуется всеми привилегиями старосты и сваливает все обязанности на тех, кто попадется под руку.  — Вот именно, — Джордан поднял указательный палец вверх, — прояви уважение и выполняй, что сказано, — ухмыльнувшись, Син потрепал уже потрепанную несколько раз за день шевелюру друга.  — Хоть что за новенький то? — беспомощно спрашивает Мэтт, на что Чарли лишь пожимает плечами.  — Из Румынии вроде. После вчерашнего просмотра жуткого фильма про вампиров, у бедного Мэтта эта страна ассоциировалась лишь с ними. Вот и жди теперь нового соседа после этого. — Он из Румынии, — как-то расстроено говорит Мэтт Денни, и тот издал смешок. Помнит, сволочь, как Мэтти орал от ужаса вчера при просмотре. — Часом не из Трансильвании? — уточняет он. — Ну даже если из Трансильвании, — пожимает плечами он, пытаясь скрыть очевидный страх, — Чего такого? — Знаменитые последние слова, — ржет Денни, — Отличный ужастик бы вышел, кстати. В начале семестра в обычный американский колледж переводится такой же обычный вампир из Трансильвании… Мэтт дает ему подзатыльник. Сосед должен был приехать вечером, но Бусек его так и не дожидается. Тот появляется в комнате за час до рассвета. Мэтт просыпается от хлопка двери и вздрагивает, когда на фоне светлеющего неба прорисовывается черный силуэт. Вчерашние дурацкие шуточки внезапно становятся гораздо менее смешными. — Еле успел, — говорит сосед и косится в окно. Мэтт натягивает одеяло до подбородка. У соседа бледная кожа, черные круги под глазами и туннели в ушах. — Докуда? — невольно спрашивает Кудряха. — До рассвета, — отзывается сосед. — Джорел Деккер. Я жалюзи прикрою? Мэтт послушно кивает. Сосед — Джорел — перемещается по комнате в полумраке, даже ни разу не споткнувшись обо всякие учебники и прочий ненужный хлам, который так гостеприимно «разложил» по полу Мэтт. Мэтт тянется за штанами, пытаясь сдерживать дрожь в руках. — Я это… — тянет он, — …выйду на пробежку. Он позорно удаляется. — Как сосед? — спрашивает Дэнни за обедом. — Угу, — отвечает Мэтт. Он не выспался, потянул ногу, пока бегал вокруг корпусов, и опасается спать в присутствии нового соседа. Все путем. При первой встрече его не сожрали. Класс. Он чешет затылок. — Слушай, а есть способы распознать вампира? Дэнни ржет в голос. — Слушай, ты же не воспринял вчера это бред всерьез? Я боюсь, если ты начнешь шастать за своим соседом с колом, тебя не все поймут. — Угу. — Кудрявый кивает и задумывается. — А из какого дерева кол и где его можно достать? — поняв, что его уже приняли за конченного идиота «не все поняли», он добавил, — Ну я так, просто интересуюсь. — Бери биту — не прогадаешь, — услужливо советует Дилан. Джорел возвращается в их комнату, когда начинает темнеть. Мэтт сглатывает. Биту он, к сожалению разумеется, не стал ни у кого одалживать. — Как первый день? — начинает он. Надо быть приветливым. Все хорошо. Меня же съедят сейчас, и все закончится. Все будет хорошо. Дэккер пожимает плечами. — Никак, — говорит он. — Спал весь день, пока не стемнело. Сейчас только за расписанием сходил. Все плохо. Сосед вытаскивает из рюкзака полулитровую пластиковую бутылку без этикетки, заполненную чем-то густым и красным, и с явным удовольствием делает большой глоток. А если он захочет его крови? Он его убьет, или тоже обратит в вампира? Да нет, кудрявых в ряды вампиров не берут, кудри там не в почёте. Остается лишь одно. Все будет очень-очень плохо. — Он пил кровь, — сообщает Мэтт первым делом. Денни улыбнулся. — Кровь? — переспрашивает он. — Или, может, томатный сок? — Извини, что не подошел принюхаться, — огрызается он от отчаянья. — Может, я не хотел, чтобы он перешел с консервантов на свежий продукт. — Да не будет он тебя жрать. Нет вампиров, Мэтт. Успокойся, — вставил свое слово Джонни. — В случае чего, — влезает Денни, — вампиры не отражаются в зеркале. Работай, Кудрявый. Проблема заключается в том, что работать толком не с чем. В их чертовой комнате только одно зеркало — встроенное в шкафчик над раковиной. Мэтт сомневается, что хочет встречаться с Джорелом в ванной. Тем более наедине. Но любопытство гложет, а на двери ванной нет замка, и он крадется осторожно, на цыпочках, берется за ручку и осторожно тянет на себя. Дверь позорно скрипит, и Джорел оборачивается. Он только что из душа, из одежды на нем расстегнутые джинсы и полотенце на плечах. Он смотрит на Мэтта и приподнимает свои неестественно-для-парня-аккуратные брови. А зеркало запотело. — Вот незадача. Я думал, не занято, — говорит дрожащим голосом Мэтт. Тупо, но хоть что-то. Брови тем временем ползут выше. Мэтт продолжает стоять и смотреть. Вдруг его как током ударит: — Я пойду, да… — заканчивает он и закрывает дверь. Удрал со всех ног. Он отжимает зеркало у Терезы. С пудреницей. — Слушай, Бусек, я еще могу понять, когда соседки таскают мою косметику, — говорит она, но пудреницу все же отдает, — но это уже на пидорство смахивает за все рамки приличия выходит. — Это вопрос жизни и смерти. — Твой сосед не вампир, — и она туда же. Никто его не слушает. — Так и выбьем на надгробном камне, — ржет Денни. Мэтту не везет с друзьями. Впрочем, с соседями тоже. Джорел снова возвращается затемно. Когда хлопает дверь, он уже наготове — кудри в хвост, пудреница раскрыта, и он смотрит в нее очень внимательно. Он видит джинсы, приподнимает зеркало чуть выше — видит черную кожаную куртку, а потом за его спиной раздается сдавленный кашель, и он, чуть не роняя пудреницу, оборачивается. Джорел смотрит на него и моргает. Мэтт смотрит на него, смотрит на пудреницу. Опять на него. Опять на пудреницу. Думает, что с ним не так. Думает, что попросит перед смертью. — Это не мое, — решает для начала избавить себя от позора хоть на половину. Джорел медленно кивает. — Конечно, — отвечает он. — Одолжил у подруги, — зачем-то продолжает оправдываться Мэтт. — Конечно, — повторяет Джорел. Мэтт сует пудреницу под подушку. Не вышло. Ничего, отражающих поверхностей ещё очень много. Джорел сидит на своей кровати и читает. Мэтт вооружен ноутбуком. Он осторожно поворачивает экран. Сдвигается влево. Еще немного. Чуть назад. Уже почти, понимает он и решительно сдвигается последний раз. К сожалению, бесконечных поверхностей не бывает, поэтому кровать под ним заканчивается. Мэтт полулежит на полу. Отбитая задница ноет. Джорел с каменным лицом смотрит на выключенный ноутбук. Мэтт открывает рот, но тот качает головой: — Я не хочу знать, — говорит он, достает из-за спины бутылку с кровью и делает глоток. Мэтт почти готов выйти в окно. Про чеснок Кудрявый вспоминает уже без всяких подсказок со стороны Денни. В самом деле, это будет гораздо проще зеркал и прочей дребедени. Тем более что соседом Джорел оказался в принципе хорошим, и вбивать ему в грудь кол ни с того, ни с сего совсем не хочется. Вампиры должны шарахаться от чеснока. Даже от запаха чеснока. Шарахается почему-то Дилан. Денни просто подходит, моргает, делает разворот на сто восемьдесят и уходит. — Я понимаю, что в твоем возрасте уже поздно слушать лекции про личную гигиену, — начинает Дилан, прикрывая рукой рот и нос, — но ты не хотел бы начать чистить зубы? — Это все ради… — в двадцатый раз начинает Мэтт, но Дилан обрывает его на полуслове: — …спасения твоей жизни. Спаси ее, Кудрявый. Почисти зубы. — Он многозначительно наступает Мэтту на ногу под столом, и Мэтт предпочитает на этот раз уловить намек. На день Благодарения приезжает вся семья Кудрявого. Джорел где-то затерялся с утра, и Мэтт очень благодарен — он еще готов рисковать своей шеей, но не своими родными. Возвращается тот уже в сумерках, когда Мэтт на улице дурачится с его собакой — Дьюсом. Джорел замирает, Дьюс тоже — а потом низко протяжно рычит. Мэтт хлопает его по холке. — Странно, — говорит он, — обычно Дьюс любит людей. Уже договаривая последнее слово, он понимает в чем проблема. У Джорела дергается его бровь, и он по стенке проходит ко входу в корпус. Мэтт тянется к мобильнику. — Денни, а правда, что собаки рычат на вампиров? — Кошки на них шипят, придурок. Ты опять за свое? — А как насчет собак? — не успокаивается Мэтт, не обращая внимания на оскорбления. С той стороны раздается глухой стук — будто кто-то бьется лбом о стенку. — Денни? — Собаки, кошки, рыбки, — отвечает тот. — Кто угодно. Отстань. У Мэтта ощущение, что от него что-то скрывают. Самое странное, что он начинает свыкаться с подобной жизнью. Джорел приходит, когда темнеет. И Мэтт представляет, как тот прячется в аудиториях с искусственным светом, на темных задних рядах, чтобы не попадать под яркие лучи солнца. Это должно быть довольно неудобно, и он чувствует некий укол жалости. Гугл становится его новым лучшим другом, без особых проблем выпихивая с этой роли Денни, и в какой-то момент он вычитывает, что, хотя искусственный свет вампиры способны выдерживать, он для них тоже не особо комфортен. Мэтт вспоминает, как по ночам жег лампы, дописывая доклады, и ему становится совсем неловко. Когда вечером Джорел возвращается в комнату, горят свечи. Есть даже ароматические. Что они ароматические, Мэтт обнаружил, только когда зажег их, но запах уже было не выветрить. Впрочем, пахли они не чесноком, поэтому он сомневался, что это причинит Джорелу особый дискомфорт. Надо же было хоть как-то отблагодарить его за тот месяц совместного проживания, что он не ел бедного Мэтти. Мэтт этому очень благодарен. — Эм, — говорит Джорел, когда открывает дверь. Брови на этот раз он не поднимает, но на лице застывает привычно обреченное выражение вампира человека, который не знает, что ждет его в следующий момент. — Привет! — Мэтт старается, чтобы следующими его словами не стало «Давай я буду всегда закрывать жалюзи, а ты меня не съешь?». Получается не совсем лучше. — Я тут подумал, что лампы — что-то не то. А со свечами классно. Со свечами и правда классно, отблески подчеркивают уже знакомые темные круги под глазами. — Знаешь, — начинает тот, вздыхает и продолжает, — ты, конечно, хороший парень… — Да без проблем, — отмахивается Мэтт и утыкается в ноутбук. Вампиры вампирами, а курсовая не ждет. Смысл того, что собирался сказать ему Джорел доходит до него лишь за обедом. — Черт, — говорит он и роняет ложку. — Кажется, он решил, что я за ним бегаю. Денни и Дилан переглядываются. — Мэтт, — осторожно сообщает Дилан, — ты за ним бегаешь. Мэтт моргает. — Я не бегаю, — уверенно говорит он. — Ты устраиваешь ему ужин при свечах, — напоминает он, хихикая. — Не было там ужина, — спорит Мэтт. — Ты уже даже не верещишь, что он тебя съест, — напоминает Денни. — Нет, это, конечно, хорошо, что ты передумал… — Я не передумал, — отрицает, тряся головой с кудрями как ребенок, Мэтт. — Он вампир. Как вы не видите? — С начала семестра ни одного обескровленного трупа, — говорит Дилан и цепляет кончиками пальцев поднос — будто прикидывает, кинуть его в Мэтта или не стоит. — Поэтому он всегда ходит с бутылками с кровью! — победоносно поднимает палец Кудрявый. — И моет их сразу, чтобы никто не заметил. А может, — задумывается он наконец, — он поэтому приехал из Румынии? В смысле, не захотел быть как сородичи? Должны же быть цивилизованные вампиры! Кажется, Дилан готов его ударить. Мэтт не понимает, что с ним. Его же не заставляют жить в комнате с вампиром. И тут Кудрявый понимает, что его особо тоже не заставляли. Теперь, когда Мэтт почти точно убедился в том, что Джорел — хороший вампир, ему очень хочется его как-то поддержать. Ну, все благие начинания надо поддерживать. — Что это? — спрашивает Джорел, помахивая листком бумаги, который Мэтт оставил у него на кровати. Мэтт мнется. — Список ближайших станций по переливанию крови? — то ли спрашивает, то ли отвечает он. Джорел смотрит на листок. — Ты хочешь сказать, что мне это в скором может понадобиться? — обманчиво мягко спрашивает он. Мэтт, который совершенно не хочет признаваться в том, что он раскусил Джорела, мотает головой с такой скоростью, что кудри неприятно «бьются» об лицо. — То есть, в скором это может понадобиться тебе? — уточняет тот. Вопрос кажется скорее тонкой издевкой, учитывая, что это уже зависит целиком и полностью от Джорела, но Мэтт все равно упорно мотает головой. Джорел изучает его в упор пару секунд и вздыхает. — Ты ненормальный, — говорит он. Мэтт, как оказалось, добровольно живет в одной комнате с вампиром. Разумеется, он ненормальный. Кудрявый жив уже два месяца, и последний день второго он обводит в календаре красным как юбилейную дату. Он почти уверен, что проживет как минимум до конца этого семестра, но потом открывает дверь в комнату, где Джорел сидит в наушниках и что-то говорит на странном языке. По кровати разбросаны конспекты, и в одном из них Мэтт совершенно точно видит черный круг со странными значками. «Пентаграмма», — услужливо подсказывает сознание, пропитанное за последние месяцы всяким оккультизмом. «О господи», — в ужасе думает Бусек. — «Он собирается вызвать демона». Он прикрывает дверь и набирает Денни. — Он сейчас вызовет демона, — в панике шепчет он в трубку. — Что делать? — Какого еще демона? — переспрашивает телефон голосом Денни. — Что происходит? — Румынского! — сообщает ему Мэтт. — Ну, я не уверен, что это румынский, но больше без вариантов. И я, кажется, видел пентаграмму. — Угу, — соглашается Денни. — А тебя он ждет, чтобы окропить ее кровью. Слушай, иди делай домашку, иначе завтра твоей кровью окропят пол в аудитории. Он вешает трубку, а Мэтт собирается с силами и заходит в комнату. Джорел смотрит на него и прикрывает ладонью микрофон. — Мама, — коротко поясняет он и снова переходит на румынский. Мэтт не убежден. Кто разберет эти вампирские ковены. Хэллоуина он ждал с нетерпением, которого, наверно, не испытывал с детства. — Что ты так дергаешься? — спрашивает Денни. — Расслабься, братан, все будет как обычно — вечеринка, выпивка, девочки, только в костюмах. Ничего оригинального. Мэтт смотрит на него как на помешанного. — Хэллоуин, — медленно, чуть ли не по слогам поясняет он, — это праздник нечисти. Ты понимаешь, что это значит? — Что ты слишком много начал просиживать в библиотеке над книгами про всякую сверхъестественную фигню? Мэтт устало трет лоб и наклоняется чуть ближе. — Он вампир, — напоминает он, наверно, в сотый раз за неделю. — Для него это уникальный случай расслабиться и побыть собой. Вы вообще представляете, как тяжело ему приходится? — Исстрадался, несчастный, — поддакивает Дилан. — С чего ты вообще взял? — Он мне ни разу не улыбнулся! — сообщает им Мэтт. — Вы вообще представляете? Он смотрит на меня и не улыбается! — Да я когда тебя первый раз увидел… — начинает Денни и машет рукой. — Нет. Слишком просто. Ну и что с того, что он тебе не улыбается? — Клыки, — победоносно сообщает Мэтт. — Он не улыбается мне, потому что у него клыки, и он боится, что их заметят. Дилан молчит. Денни ковыряется в тарелке. — Мэтти, — наконец начинает он, — ты сейчас только что сказал, что ждешь Хэллоуина, чтобы твой сосед тебе улыбнулся. Кудрявый кивает. Кажется, до них начал доходить масштаб проблемы. — Я сдаюсь, — говорит Денни Дилан. — Я сдаюсь. Он непробиваем. Разумеется, Джорел обязан нарядиться на Хэллоуин вампиром. Это даже без вариантов, наверняка у него завалялся какой-нибудь плащ, чтобы не пришлось тратиться на костюм, накладные клыки ему не потребуются, грим тоже — он и так бледный. Поэтому когда он натыкается на Деккера на вечеринке, он теряется. — Ты кто? — тупо спрашивает Мэтт, рассматривая привычные джинсы и кожаную куртку. Джорел и бровью не ведет. — Агент 007, — отвечает он без тени улыбки. — Под прикрытием. — Чем докажешь? — моментально влезает Денни. — Удостоверение есть? Джорел хлопает по карману. — Секретное, — отзывается он. — Гражданским показывать нельзя. Он салютует темной бутылкой и уходит. — Зато он хотя бы пил пиво, — утешает Мэтта Дилан. — Откуда ты знаешь? — мрачно спрашивает он. — Там было не рассмотреть. Может, он уже успел у кого-то сцедить. — Иди догони и предоставь свою шею? — предлагает Денни. Мэтт мрачно отхлебывает пива. На следующий день он все так же мрачен и на обеде глазеет на стенку. — Подумаешь, отшили. У всех бывает, — говорит Дилан, которому, наверно, в жизни никогда не говорили «нет». Горячий мексиканец хренов. Мэтт моргает и переводит взгляд на него. — Кто меня отшил? — спрашивает он. Дилан наклоняет голову и собирается ответить, но напротив плюхается Денни. — Что обсуждаем? — спрашивает он. — Вампира Мэтти, — отзывается Дилан, и Денни корчит сочувственную мину. — А, — кивает он. — Да ладно, чувак, у всех бывает. — Что бывает? — уточняет Мэтт. — Ну, что ты западаешь на кого-то, а тебя заворачивают. — Никто меня не отшивал, — возмущается Бусек. — Ты втюрился в своего вампира. Мэтт задумывается. — Нет, — не очень уверенно отвечает он. — Ты пялишься в стенку. — Я пытаюсь понять, когда ее красили в последний раз. — Ты пялишься в стенку и вздыхаешь. — И не будем вспоминать то, — заканчивает Дилан, — что вчера ты сам на него смотрел так, будто готов съесть. Все это странно, непонятно и очень вредно для внутренней гармонии с собой, о чем Мэтт не замедляет им сообщить и ретироваться как можно скорее. Через пять минут он получает смс от Денни. «Тебе нельзя с ним спать». Мэтт чудом уходит от столкновения с фонарным столбом. «Я не собираюсь с ним спать». «Вот и славно, потому что, как показывает практика, тогда он может потерять душу и человеческий образ». «???» «Нет, чувак, в следующий раз ты смотришь „Баффи“ со мной». «Я НЕ СОБИРАЮСЬ С НИМ СПАТЬ». Внезапно на дворе уже Рождество, и Мэтт собирается отчаливать к родителям, предварительно сходив в магазин за подарками. На плюшевую летучую мышь в магазине игрушек он натыкается случайно и минуту крутит ее в руках, пока его не находит Дилан. Он переводит взгляд с его лица на мышь, потом обратно. Потирает лоб. — Крис. Нет. — Что «нет»? — совершенно искренне возмущается он. — Я еще ничего не сделал. — Ты подумал, — строго говорит он. — Положи мышь на место. Он сжимает игрушку крепче, случайно нажимает на живот. Игрушка пронзительно пищит. Дилан с шумом выдыхает. — Делай что хочешь, — говорит он. Мэтт считает это почти благословением. Когда он уезжает на Рождество к своим, на подушке Джорела остается плюшевая летучая мышь как символ мира, крепкой дружбы и просьбы не съесть Мэтта во втором семестре. Все нормально. Он возвращается уже ближе к концу каникул, затемно, и у корпуса сразу же натыкается на Джорела, который о чем-то говорит со своими сокурсниками. Те отвечают, яростно жестикулируя, и Мэтт видит, как Джорел недовольно щурится. Кажется, он косится на их шеи. Да он их сейчас съест, понимает Мэтт, и ноги сами несут его вперед. — Привет, — сияет он, и левая рука сама ложится на плечо Джорела. Тот смотрит на нее, будто сейчас оторвет, но Мэтт готов пожертвовать рукой ради чужих жизней. Серьезно. Он очень благородный. — Все нормально? — уточняет он. — Порядок, — кивает один из сокурсников. — Групповой проект обсуждали. Уже закончили. Мэтт догадывается, где бы они закончили, не подойди он. Как минимум бы в Кровавой Мэри. Они уходят. — Руку убери, — говорит ему Джорел. — Ага, — отвечает Мэтт и оставляет ее на месте. Деккер поворачивает к нему голову, медленно осматривает сверху донизу, останавливая осуждающий взгляд на надоевших кудрях, и очень раздраженно вздыхает. Мэтт успевает подумать, что насчет руки он, может, и погорячился, когда Джорел ухватывается за нее и тащит его к корпусу. Кожа у него ледяная как у покойника. Это уже не удивляет. — Это невозможно, — сообщает он Мэтту, запихивая его в комнату и захлопывая дверь. Вид у него при этом хищный-хищный, так что Мэтт нервно сглатывает, мысленно прощаясь с жизнью. — Ты подсматриваешь за мной в ванной, устраиваешь тут иллюминацию из свечей, таскаешь игрушечных мышей… Ты по-человечески сказать не мог? Это самая длинная фраза, которую Джорел сказал ему с начала года, и Бусек подозревает, что она требует ответной честности. Он уже думает, как потактичней сказать: «Чувак, ты вампир, и меня ровным счетом это не беспокоит, так что прекрати зажиматься и прятать клыки», когда Джорел толкает его к двери и целует. Губы у него прохладные, и все, конечно, когда-то бывает в первый раз, но далеко не у всех бывают поцелуи с вампирами, поэтому Мэтт чувствует, как мозг зависает и отказывается думать дальше. Хватает этого ровно на несколько секунд, потому что Джорел скользит губами вниз, к шее — и кусает самым коварным образом. Мэтт издает звук, который сам отказывается назвать визгом, потому что он не девчонка, чтобы так визжать, и шарахается в сторону, прижимая к шее ладонь. Джорел смотрит растерянно, а потом мрачнеет. — Определись уже, чего ты хочешь, — буркает он и выходит за дверь. Мэтт настороженно отнимает ладонь от шеи. Крови нет. Он кретин. После этого Мэтт садится и долго-долго думает, потому что Джорел, конечно, вампир, но по меркам современного вампиризма он практически вегетарианец, и кто такой Мэтт, чтобы его осуждать. Или как-то так. Поэтому, когда через несколько часов Джорел наконец возвращается, все еще раздраженный, Мэтт смело обхватывает его ладонью за шею и целует уже сам. Джорел на секунду отстраняется, и Мэтт успевает испугаться, что тот сейчас его укусит пошлет, когда Джорел закатывает глаза, бормочет себе под нос: «Придурок» и тянет его к кровати. Кровати в общаге неудобные, узкие даже для одного, но они как-то умещаются, и Мэтт с удовольствием чувствует, как кожа Джорела согревается об его. С гораздо меньшим удовольствием он обнаруживает, что Деккер любит кусаться. Чертовы вампирские привычки. Не до крови, никогда до крови, но когда тот прикусывает Мэтту плечо в первый раз, Кудрявый вздрагивает и дергается, и едва не слетает с кровати. Джорел смотрит раздраженно. — Да что с тобой? — спрашивает он. — Прыгаешь, будто я тебя съесть собрался. В такой ситуации будет очень глупо отвечать: «А ты не собираешься? Точно?», поэтому Мэтт мотает головой и больше не отвлекается. После Джорел отпихивает его к стенке. — Ненавижу спать у стены, — говорит он, вытягиваясь вдоль края кровати. — У меня не клаустрофобия, конечно, но терпеть не могу узкие пространства. — А, вот ты чего… — Чего? «Не спишь в гробу», — не говорит Мэтт и засыпает. Прочухивается он через несколько часов, когда чувствует на своей шее прикосновение чужих губ. Спросонок не страшно, да и язык не выходит контролировать, поэтому он ляпает: — Будешь пить кровь? Джорел фыркает ему в шею, как будто Мэтт сейчас шутил. — Еще не хватало, — говорит он. — У тебя резус-фактор невкусный. И жалюзи закрой — скоро рассвет. Мэтт слушается. Первый семестр пережит успешно.