Дотронься до меня

Бэкхён не слышал о внутренних дождях. Ему были более свойственны колючие морозы и холодные вьюги. Такие, которые холодят кровь и вместо нее движутся по артериям. Льдинками. Слишком маленькими для того, чтобы порвать кожицу, вылезти наружу и оставить человеческий организм в покое. А не остаться там с того самого момента, как его бессовестно изнасиловал собственный учитель математики. Тогда Бэкхён слышал вакуум и щелчок в своей голове. Тогда-то ледники и начали таять, впадая в организм Бён Бэкхёна. Для него не переставали играть краски, губы иногда трескались от улыбки, а друзья периодически звали гулять. Только вот внутри все было чистым инстинктом самосохранения. На любое прикосновение Бэкхён реагировал так же колко, как и льдинки внутри него. Кололи органы. Неприятно отбивались на коже чернеющими пятнами. Абстрактно. Иногда ему казалось, что он сублимирует. Для этого у него были все задатки, однако это не означало, что ему хотелось. Пытался перебороть себя, но отвращение оказалось выше. Намного выше, настолько, что даже сидеть рядом в кино было до невозможности противно. Все было напряжено, ожидая выпада. Ожидая вспышек боли и сорванного голоса. Слишком изящные пальцы Бэкхёна всегда дрожали. В независимости от времени года. По артериям текла зима. Февраль. Пятое. Со временем свыкся. Свыкся настолько, что холод его уже не брал. У него и так внутри было под минус. Кажется, органы начали покрываться инеем. Бэкхён осунулся и побледнел. Значит, внешняя оболочка тоже. Прошел месяц. Пора бы уже свыкнуться, забыть и жить дальше. Однако Бэкхёну это было неинтересно. Больше привлекало срываться дома, под ночь, на подушку, аккомпанируя себе слезами. Но они были горячими. Только в такие моменты возвращалась плюсовая температура в тело Бэка, и он кутался в свитер, реагируя на пониженный градус в его комнате. Начался новый учебный день. Бэкхён шёл по маленькой снежной тропинке, по которой ходит каждый день. Он задумался о том, чтобы стать чуточку открытым и попробовать завести новых друзей. Сложно. Никому такой не интересен. Если бы вернуть прежние времена. Времена, когда смех Бэкхёна разрывал уши всех присутствующих и заставлял людей невольно улыбаться. Приближаясь к университету, Бэкхён увидел черную иномарку около ворот. Из неё никто не выходил. Бэк прошёл дальше, не задерживаясь на машине, потому что ему показалось, что из-за окна на него пожирающе смотрят. Но, наверняка, Бён ошибся. Окна были затонированы, вероятность что-нибудь увидеть приближена к нулю. Переобувшись и сняв с себя пуховик, Бён повесил все на гардеробный крючок и проследовал на свой этаж. На урок музыки. Бэкхён любил музыку. Именно тут он отдавал себя полностью и часто открывал свою душу, чтобы впустить пару теплых слов и несколько секунд приятной мелодии. Зайдя в свою аудиторию вместе со звонком, Бэкхён направился к своему месту и достал нужную книгу для урока музыки. В кабинет зашёл учитель и оповестил всех о новом ученике. Бэкхёну стало интересно, он устремил свой взгляд на дверь - ученик должен был сейчас появиться. И вот, дверь открылась, впуская в кабинет высокого парня с пепельными волосами, оттопыренными ушами и большими глазами. Эти глаза как-будто светились и завораживали Бэкхёна. Он тут же отвернулся, не слушая речи новенького. Смотря в окно и наблюдая за снежинками, он опешил от басистого голоса рядом с его партой: — Могу я сесть рядом с тобой? — Бэкхён смотрит на этого новенького парня и лишь безразлично кивает, отодвигаясь. — Я Чанёль. — Бэкхён. — Я новенький, перевелся к вам из Сеула, — улыбнулся новый сосед по парте. — Я заметил. — Может прогуляемся сегодня, после занятий? — улыбается слишком широко и настолько искренне, что Бэкхён предпочитает не смотреть. Бэкхён скептик относительно искренности. Очень большой скептик. — Как получится. Бэкхён уж хотел начать осмыслять Чанёля и его слова. Но раздумья прервал звук фортепиано, принуждая всех заткнуться и открыть нужную страницу учебника. Новая песня. *** Класс затих, и прозвенел звонок. Все начали собираться, чтобы отправиться в другую аудиторию на нужную пару. — Бэкхён! — Чанёль схватил соседа за руку и сразу же об этом пожалел – взгляд Бэка был испуганным и немного холодным. — Прости, я всего лишь хотел попросить твой номер. — Дай мне листок и ручку, — Чанёль изогнул бровь.— Я уже убрал всё в сумку. — Ах, да, конечно, — протянув Бэкхёну нужные принадлежности, Чанёль наблюдал, как он чиркает дрожащими руками цифры. — Не смей звонить часто, иначе я тебя заблокирую. — Договорились, что насчёт прогулки? — Встретимся в холле. Все пары закончились, Чанёль побежал ко входу из университета, а Бэкхён медленным шагом направлялся в холл, наблюдая за сбежавшим парнем. "Слишком шумный", - подумал Бэкхен. И не мог понять, зачем так дружелюбно относится к этому новенькому парню. Конечно, новые отношения, но ведь не сразу же в первый день осмысления этой нужды. — О, вот и ты. Пошли в парк? — с улыбкой спрашивает Чанёль. — Пошли, — Бэк должен привыкнуть и перебороть в себе страх новых знакомых. Жизнь не кончена. Парни шли по светлому переулку. Сугробы были белыми, еще не тронутыми грязью машин и не истоптанные людьми. Бэкхён спрятал руки в карманы пальто и окунул лицо в шарф, оставляя глаза "на свободе". — Тебе холодно? — поинтересовался Чанёль, приглядываясь к Бэку. — Всё хорошо. Идём. Бэкхён увеличил шаг, но это было ничто по сравнению с ходьбой Чанёля, он был гигантом, каких свет не видывал, ну или же просто Бэк не имеет такого большого кругозора, чтобы видеть каждый день двухметровых людей с худощавыми и кривыми ногами. Дойдя до парка, Чанёль широко улыбнулся и позвал Бэкхёна в сторону магазинчиков. — Бэкхён, можно я подарю тебе кулон в знак нашего знакомства? — Зачем он мне нужен? — Бэк не понимал этого парня. Он был сумасшедшим. — Это значит "да". Я рад, — Чанёля было уже не остановить, он оплачивал маленькую побрякушку. Забрав её у продавца, он отдал игрушку Бэкхёну. Это был маленький дельфинчик. Красивый дельфин, свободный дельфин. — Я считаю, что ты похож на него. Такой же прекрасный голос, — улыбнулся Чанёль и сразу же отвернулся от Бэкхёна. Бэк не мог поверить, что парень засмущался – его уши стали красными – или же это из-за мороза? — Бэк, хочешь ваты? — Сейчас зима. — Это ведь парк. — Делай что хочешь, — запихивая аккуратно дельфина в карман, пробубнил Бэкхён. Благодаря Чанёлю вечер проходил шумно. Он был слишком добрым и весёлым. Вечно подшучивал и прикасался к Бэкхёну. Часто извинялся, смеялся над грубостью старшего. Бэкхёна не раздражал Чанёль, ему было просто не по себе от присутствия такого дружелюбного человека. Когда часы показывали 19:46, Бэкхён начал было прощаться с Чанёлем, но он заявил, что хочет проводить того, отговариваясь темными переулками. Парни шли в полной тишине, слышно было только хруст снега под ногами. Они дошли до дома Бэкхёна: — Спасибо, что проводил, — доставая ключи, сказал Бэкхён. — Я всегда буду рад тебе помочь. До завтра, Бэкки! - Чанёль помахал рукой и быстро ушёл с глаз Бэкхёна. Бэкки? Что ещё за Бэкки, думал Бэкхён. Что он возомнил себе? Прилип, как банный лист. *** Неделю спустя. Чанёль проводил с Бэкхёном очень много времени и не отлипал ежесекундно. Бека младший не раздражал и не доставлял неприятностей, но напрягало его многое: Чанёль был дружелюбным, разговорчивым, слишком громким и активным, он очень часто дотрагивался до Бэкхёна, что напрягало. — У тебя нет, случайно, боязни прикосновений? — спрашивает как-то Чанёль, уплетая рамён за обе щеки в столовой. — Есть. — Мне прекратить до тебя дотрагиваться? — Да, — Бэкхён верит в свое «да». Чанёль нет, но молчит. Затем опять улыбается и начинает плести какой-то бред. В этом оказался весь Пак Чанёль — переведенный мальчик из Сеула. *** У Бэкхёна поднимается температура тела, и он это чувствует после двух недель общения с Паком. Тот слишком заражает своей энергетикой, и Бэк всегда знал, что его тянет к таким. Не таким, как он. Которые продолжают держать маску, улыбаться, шутить, даже если внутри они сломаны в несколько подходов. Бэкхён сломан лишь один раз. И он уже знает, что такое внутренняя заморозка. Чанёль вряд ли вообще знает, что можно плакать. Бэкхён не хочет ему доверять. Бэкхён хочет, чтобы он понял его без слов. Он не знал, что Пак Чанёль — переведенный мальчик из Сеула, — все прекрасно понимал. Новый друг заставлял Бэкхёна чувствовать. Просто чувствовать происходящее. *** — Сегодня премьера «Дэдпула». Ты обязан сходить со мной на неё, — Чанёль не уверен, хорошая ли это идея, но Бэкхён соглашается. Ему бы совсем не помешало развеяться. Бэк даже забывает о том, что боится, что его пальцы вечно дрожат, а внутри минусовая температура и тают ледники. Причем последнего давно не было. То есть, никогда. Пак пообещал Бэкхёну зайти за ним в 6. Полчаса ходьбы до кинотеатра и полчаса на покупку билетов и запасов попкорна. Бэк был готов за десять минут до выхода и нервно перебирал подол своего пальто. Бэкхён нервничал. Внутри становилось слишком жарко от одного упоминания о Чанёле. В дверь позвонили и Бэкхён вздрогнул, разжав маленькие кулачки и оставляя своё пальто в покое. Он открыл дверь и увидел Пака, который смотрел на него из-под челки. Он был одет в зимний пуховик, не длинный, это был короткий пуховик, совсем немного прикрывавший зад Чанёля. Бэкхён встряхнул головой, отгоняя мысли о теле этого парня. — Все хорошо? – поинтересовался Чанёль. — Д-да, – заикнувшись ответил Бэкхён, выходя на улицу и закрывая дверь на ключ. — Идём. Чего встал? — Конечно, пошли, извини. Парни шли спокойно, перебрасываясь мелкими фразочками, и спорили о том, какой бы взять попкорн. — Бэкхённи, я хочу сладкий. Моя костлявая жопа не слипнется, не переживай, – пробубнил Чанёль. — Пак! Что ты себе возомнил? Нужна мне твоя задница. Я сказал, хочу солёный попкорн. Он намного лучше твоего сладкого. — Айщ, хён, ладно. Возьмём два вида. Два! Договорились?! — Больше денег потратим. Делай, что хочешь. — Бэкхённи, ты такой бессердечный. Ах, моё сердце разбивается с каждый твоим "что хочешь". Бэкхён замолчал и понял, что давно уже не бессердечный. Пак рушит все решётки в его подсознании. Так нельзя, думал Бэк. Так невозможно. *** Купив в кинотеатре два вида попкорна: карамельный и солёный; оба парня отправились в нужный зал. Заняли свои места и дожидались фильма. На экране крутили множество трейлеров, но начало долгожданного кино так и не наступало. Чанёль заметно начал злиться и тихо ругать сотрудников кинотеатра за плохую работу. Первый раз Бэкхён наблюдал такую перемену настроений в Паке. И был прилично удивлён. Экран погас и зал окунулся в темноту на пару секунд, и как по заказу Чанёля, фильм наконец-то включили. На его лице озарилась улыбка, Бэкхёна передёрнуло от мысли, что творится в голове Пак Чанёля. Но он тут же отвернулся от него и уставился на экран, где сумашедший парень в красном костюме и мечами, похожими на катану, рубил каких-то бандитов в машине. Весь зал залился громким смехом от фразы этого типа, Чанёль не исключение, он смеялся, держась за живот и нервно топая ногой. Бэкхён вжался в своё сиденье и спокойно наблюдал за приступом своего друга. Он находил это милым, но в ту же минуту сумашедшим и диким. *** Бён Бэкхён буквально чувствует, как расстраиваются его лады и рельсы вдруг обрываются, когда он натыкается взглядом на паковские глаза в зеркале туалетной комнаты. Он вышел посреди фильма, потому что не было сил терпеть поднимающуюся температуру. И запах его, Чанёля, парфюма. Слишком строгий и суровый для такого, как Пак Чанёль. Однако в этом же Бэкхён и сомневался, когда высокий юноша остановился у двери, не моргая даже, когда их омуты слились. — Тебя долго не было. Я волновался. — Слишком правдоподобно и не по-паковски бархатно, глубоко, обволакивающе, но не паточно. Бэкхён от этого вздрагивает, потому что он никогда не слышал, чтобы Чанёль говорил таким низким голосом. И пробирает на дрожь, потому что они одни в туалете и пальцы судорожно цепляются за обод умывальника. Страшно. — Все в порядке. Я сейчас вернусь, — Бэкхён расслабленно выдыхает и оседает на колени, когда Чанёль кивает и уходит. — Ты врешь. С тобой ничего не в порядке, — над самым ухом. Дверь хлопает, и Бэкхён остаётся в туалете, всё так же сидит рядом с умывальником, сжимая и разжимая холодные пальчики на ободе умывальника. "Почему он так себя ведёт?" Пару минут назад смеялся и радовался такому глупому фильму, а сейчас как зверь наступает на пятки Бэкхёна, пугая старшего и всаждая его в депрессию. Бён Бэкхёну страшно и невыносимо холодно. *** Обратно в зал Бэкхён не вернулся, он ждал Пака внизу, в холле. Когда на лестнице показалась высокая и худая фигура Чанёля, Бэкхён встал и пошёл к нему навстречу. — Спасибо за фильм. Извини, что не вернулся. Я пойду домой, пока, – найдя в себе силы на прощание, пробубнил Бэкхён. — Но тебе ведь плохо, хён. Давай провожу, – Чанёль потянул руку к Бэкхёну, но тот отпрянул, отнекиваясь пошел ко входу, помахал рукой и скрылся за дверью. Чанёль остался один. *** И после этого начинается персональный ад Бён Бэкхёна, который олицетворяет Пак Чанёль. Он не перестал вести себя, как раньше, однако теперь Бэкхён видит, как переведенный мальчик из Сеула смотрит на него. Глубоко. Окутывая. Бэкхён чувствует это каждой артерией, где от одеколона Пака тают льдинки. У Бэкхёна повышается температура, и он начинает носить теплые свитера, чувствуя, что ему холодно. Пак начал меньше смеяться. Но исправно садится рядом с ним, даже когда одноклассник Сехун предлагает сесть рядом и даже разрешает списать. Чанёлю это не нужно. Видимо, ему нужно видеть, как Бэк не может вывести ни одной буквы нормально, потому что пальцы без пяти минут отказывают. Дыхание пересекается мачете, которое, по аналогии, и есть тем самым взглядом Пак Чанёля. Омуты с расширенным зрачком, в которые можно упасть. Бэкхён не хочет падать. Снова. *** На уроке физкультуры учитель заставил бегать их километр. Все возмущались, но, слушаясь мужчину сорока лет и с лысиной на затылке, бежали послушно, нарезая круги один за другим. Когда они покончили с бегом, учитель разрешил заняться чем угодно, но только не мешать ему в заполнении классного журнала. Бэкхёна позвали играть в футбол, и он не отказался. — Ты поранился. — Чанёль осматривает подвернутую ногу Бэка, которой тот, играя в футбол, неаккуратно подал пас и, как-то непонятно крутанувшись, упал. — Все в порядке, — Лжет. Это настолько бессовестно и очевидно, что Чанёль не сдерживается от фырка. — Я прикоснусь к тебе. — Не нужно. — Я должен, — Пак поднимает относительно легкое, но до ужаса напряженное тело. Бэкхён перестает дышать, потому что подушечки пальцев отдаются взрывами на тех участках кожи, на которых они находятся. Тонкие губы поджимаются, а глаза крепко зажмуриваются, когда Пак прижимает к себе одноклассника ближе. И Бэкхёну хочется сказать «еще». Чтобы только так. Чтобы вот с таким вот одеколоном, уверенным взглядом и сильными руками. — Мне неприятно, ты ведь знаешь об этом? — Бэкхён говорит сипло, тихо и совсем теряет звук на последних буквах, однако Чанёль его слышит. — Знаю. Поэтому и прижимаю, — Бэкхён смущается от этих слов и чувствует какое-то успокоение, когда поднимает взгляд и украдкой видит, как уста Чанёля растянуты в улыбке. Пак же хочет заржать от того, что эти взгляды далеко не украдкой. *** В воскресенье Бэкхён просто лежит в кровати своей комнаты и смотрит в потолок. Он сжимает подушку и комкает ее дрожащими пальцами, думая о том, что было бы отлично, не появись Пак Чанёль в его жизни. Весь такой веселый, жизнерадостный, оптимистичный. А потом резко слишком личный и собственный. Он не оставляет его в покое и от этого не лучше. Ледники тают, пианино расстраивается. Поезда сходят с рельс. Бэкхён не может ничего другого придумать. Бэкхён решает пустить все на самотек. Ему не противно от прикосновений и чужого нахождения рядом. Но он боится получить больше. А Чанёль не боится этого дать. Бён Бэкхён засыпает с мыслями о Пак Чанёле. *** Бэкхён не высыпается и идёт на пары. Еле перебирая ногами, входит в нужную аудиторию и встречается с Чанёлем. Тот стоит напротив, переграждая путь к бэкхёновской парте. — Дай пройти, – тихо попросил Бэкхён. Чанёль смотрел ему в глаза и глупо улыбался. — Поприветствуй же меня, Бён Бэкхён, – просит Пак. Бэкхён не понимает для чего это ему, но, посмотрев на своё место, пробубнил: — Привет, Пак Чанёль. — И тебе привет, Бэкхённи, – пропуская старшего к парте, пробасил Чанёль. *** Учёба закончилась, и Бэкхён благодарил всех за одну единственную пару в понедельник. Можно было придти домой и завалиться на кровать, погрузившись в сон. Но Бёна останавливает Чанёль и также, как и перед началом пары, глупо улыбается и смотрит на Бэкхёна. — Не выспался? — Нет. — Почему? — Тебя это волнует? — Да, — Бэкхён горько усмехается. Да, волнует. Пока выгодно. — Это не твои заботы. — Ты хочешь поговорить об этом? — О чем? — Бэкхён только в тот момент замечает, что аудитория пуста. — О том, что ты моя главная забота, Бён Бэкхён, — Чанёль приближается и заправляет прядь за ухо. — Это глупо. Мы не друзья, чтобы ты обо мне заботился. — Нет, не друзья, — Чанёль соглашается, но не отдаляется ни на миллиметр. — Посмотри на меня. Посмотри мне в глаза, — Бэкхён послушно исполняет… приказ? — Посмотри в мои глаза и скажи, кто ты для меня. — Обуза, — Чанёль приближается настолько, что их лбы соприкасаются. Закрывает глаза и тяжело выдыхает. Бэкхён вздрагивает, когда его ладонь поднимают и кладут на левую сторону чужой груди. — Слышишь, как бьется? — шепотом. — Слишком быстро как для того, кто считает тебя обузой, ты не думаешь? — Я должен довериться тебе? — на грани слышимости. — Я не похож на человека, которому можно довериться? — Нет. Потому что ты слишком близко, — Бэкхён отдаляется. Затем разворачивается и уходит из аудитории, оставляя Чанёля долго смотреть ему вслед. *** Бэкхён добрался до дома и забросил все мысли о Пак Чанёле. Всё слишком опасно, думал Бэкхён и положил голову на подушку, засыпая в одежде. *** Бэкхёну плевать, когда Чанёль не появляется на следующий день. Все равно, когда не приходит на второй. Пальцы начинают дрожать, когда Чанёль отсутствует третий день. Круги под глазами, когда парта возле него пустеет вот уже пять дней. Всю учебную неделю Пак Чанёля не было. Всю эту неделю Бэкхён чувствовал себя донельзя ужасно. Настолько, что хотелось раскричаться, расплакаться и уткнуться в широкую грудь. Желательно, паковскую. Она была самой теплой. Самой широкой. Самой… желанной? Бэкхён чувствовал повторную боль. Плюс ко всему — вину. Которая истязает его, заставляет задумать об их отношениях и переосмыслить все. И Бэкхён переосмысливает. Он нервно дерет кожу на шее, пока монотонные гудки режут по ушам. У Бэкхёна ком в горле, когда трубку поднимает Чанёль и отвечает настолько безжизненно, что хочется забрать часть боли себе. Потому что, кажется, ему там отчаянно невыносимо. — Алло? — повторяет он. Бэкхён почти плачет, и шея содрана в кровь, потому что, возможно, он сейчас скажет то, о чем потом очень пожалеет. Но Чанёль не будет ждать вечно. Бэкхён сглатывает слишком громко. Кажется, даже Пак услышал. По шее стекает тоненькая струйка крови, когда он говорит: — Касайся меня. Люби меня. Сдери мою кожу в кровь. Пропитай меня своим запахом. Потому что мне не противно, когда ты это делаешь. Мне хочется еще. И я так ненавижу тебя за это, Пак Чанёль. Прошу, делай со мной все, что хочешь, только не бросай вот так. — Ты в курсе, что говорил все это невероятно долго? — вдруг усмехается Пак и Бэку кажется, что ему плюнули в душу. — Открой дверь. Имей в виду — я запомнил все, что ты сказал. Бэкхён бросился к входной двери и с диким гулом в ушах открыл дверь. На пороге стоял Пак Чанёль. Красивый, высокий, теплый для Бэкхёна и для его сердца. Он пропускает пару ударов сердца, когда Чанёль делает пару шагов навстречу Бэку, закрывает дверь и быстрым движением прикасается своими губами к бэкхёновским, обхватывая холодными руками разгоряченное лицо Бэкхёна. Впуская язык Пака к себе в рот, Бэк цепляется за краешек пуховика Чанёля и нервно дергает вниз. Пока языки горячо переплетаются, Чанёль успевает снять с себя верхнюю одежду и бросить на пол к своим же ботинкам. Чанёль быстро подхватывает Бэка на руки, не разрывая поцелуя, Бэкхён обхватывает ногами Пака и протяжно стонет под холодными руками на спине. Чанёль несет его в комнату и аккуратно кладёт на кровать, снимая с Бэка свитер и оглядывая прекрасное тело с молочной кожицей. Целует шею, оставляя несколько красных отметин, улыбается и прикусывает выступавшие ключицы. Нежно спускается вниз, обводя язычком соски и посасывая их слегка. Громкий стон. Чанёль утопает в таком маленьком и хрупком Бён Бэкхёне. — Бэкки, я тебя люблю. И никогда не оставлю. Только прошу, не отталкивай меня и дай растопить твое сердце, — прошептал Чанёль, глядя в помутневшие глаза своего хёна. — Глупый Пак. Ты и так его растопил. Чанёля, как током прошибло и он улыбнулся, поцеловав Бэкхёна в губы и сплетя языки. Бэкхён просит большего. Чанёль замечает это, когда руки Бэка тянутся к водолазке Пака. Он снимает её и отбрасывает в сторону, не оставляя тело Бэкхёна без внимания. Всё так же целует шею, спускается ниже к пупку, облизывает его вокруг и пропускает язычок в пупок. Такой нежный Бэкхён стонет и просит большего от Пака. — Хочу тебя, — просит Бэкхён, не стесняясь этих слов, и не отводит взгляда от Чанёля. Даже в темноте ему видно, как яркий огонёк проскальзывает во взгляде Пака. — Боже, Бэкки, — хрипит Чанёль и расстёгивает свои и бэкхёновские джинсы. Приподнимая бедра старшего, откидывает ненужные вещи и видит голого Бэкхёна, разводящего ножки в разные стороны. Чанёль срывается и снимает с себя остатки одежды. Эта ночь полностью согрела Бэкхёна и растопила все ледники и сосульки. Счастье было рядом, и он не верил, что новый ученик, переведённый из Сеула, сможет стереть память Бэкхёна и посеять в ней новые и хорошие воспоминания. — Спасибо, Пак Чанёль. Мне кажется, я тоже тебя люблю.