Рассвет.
Прошло много лет с тех пор, как монстры выбрались на поверхность, а Фриск стала их послом.
Девочке, а, вернее сказать, уже девушке, только недавно исполнилось восемнадцать лет.
Когда все государственные формальности и прочие прелести жизни были приведены в порядок, совместными усилиями был куплен большой уютный особняк недалёко от парка и магазина. Он был настолько большой, что вместил в себе братьев-скелетов, Фриск, семейство Дримурр и, теперь уже в официальном браке, Андайн и Альфис.
И сейчас, во время этого самого рассвета, Фриск сидела на зелёной черепичной крыше дома и просто размышляла. О жизни. О мире. И обо всём, что с ней произошло.
На часах уже почти шесть утра, а она до сих пор не спала. Ей не спится уже который день, ведь голова девушки занята одним весьма интересным вопросом:
«Почему мне кажется, что это всё уже было?»
Фриск на секунду отвлеклась на птицу, пролетевшую мимо. Рядом с парком, особенно в это время, всегда было очень много птиц, и их пенье заполняло собой каждый сантиметр улицы.
Солнце уже практически взошло, когда Фриск услышала рядом с собой странный шум и скрип дверцы чердака.
— Привет, мелочь, — да, прошло уже чёрт знает сколько лет, а Санс всё ещё называет её мелочью.
— Привет, Санс. Что ты тут делаешь? — скелет открыл дверцу и, выбравшись на крышу, сел рядом с Фриск, положив руки себе на колени.
— Забавно. Как раз хотел спросить об этом тебя. — Девушка усмехнулась, разглядывая окно соседнего здания. Первые лучи солнца играли со шторами, раскрашивая их во все цвета радуги.
Так как они жили на окраинах небольшого города, людей здесь было очень мало, поэтому практически все знали друг друга в лицо.
— Здесь красиво. Часто сюда приходишь? — девушка отречённо уставилась на то окно и, немного помолчав, ответила:
— В последнее время всё чаще.
Внизу проехала тёмно-зелёная машина. Редкий для нашего времени оттенок. За рулём сидел учитель начальной школы, который, скорее всего, ехал на работу.
— Не против, если я периодически буду к тебе присоединяться? — Фриск почувствовала, как подул сильный холодный ветер, заставив её съёжиться.
— Нет, не против.
Солнце практически полностью поднялось, раскрашивая небо и облака в различные оттенки розового, фиолетового и оранжевого. Воистину, прекрасная картина. Даже жалко тех несчастных людей, которые, постоянно спеша куда-то, не имеют пару лишних секунд, чтобы элементарно поднять голову и насладиться этой красотой.
Это лето — одно из самых интересных в жизни Фриск. Разумеется, не считая того лета, когда мир монстров воссоединился с миром людей.
Да, это приключение несомненно было самым ярким событием её жизни. Но теперь, после всего, что ей пришлось пройти, остался один не отвеченный вопрос, не покидающий девушку уже который месяц.
— Знаешь, я тут подумал… А ведь я до сих пор так и не сказал тебе спасибо за то, что ты нас выпустила из подземелья. Так вот… Спасибо. — Фриск улыбнулась, в очередной раз вспоминая реакцию Санса и остальных, когда они первый раз покинули подземелье.
— Всегда пожалуйста. Обращайся. — Санс усмехнулся.
Солнце распределило лучи по его бледному лицу так, что череп стал приобретать забавные оттенки, начиная от телесного и заканчивая голубым, раскрасив скелет в нежные, светлые цвета.
Фриск могла смотреть на него часами.
После того, как все они выбрались на поверхность, девушка решила всерьёз заняться рисованием и, спустя семь лет, так в этом преуспела, что окончательно и бесповоротно приняла решение связать с искусством свою дальнейшую жизнь.
Поэтому сейчас Санс полностью поглотил её внимание и воображение. Монстры совершенно не похожи на людей. Ни внешне, ни внутренне. Их черты сверхъестественны. И лицо Санса — одно из самых красивых.
— Знаешь, я тут подумал. — Санс начал говорить. Фриск только что поняла, что всё это время сидела и откровенно пялилась на него.
— Что? — Санс всё ещё не смотрел на неё, вместо этого вглядываясь куда-то в даль.
— Если хочешь поговорить о чём-то, просто дай мне знать, ладно?
Фриск не знала, что на это ответить.
Она привыкла, что, когда рядом кто-то, не имеющий понятия о существовании таких вещей как "временная линия" и "перезагрузка", Санс ведёт себя как обычно: непринуждённый, ленивый комедиант, разработавший свою собственную теорию о жизни. Но, когда они оставались наедине, перед ней представала совершенно другая личность. Тот «другой» Санс был вполне разговорчивым, внимательным к деталям и даже… мрачным?
У Курта Кобейна есть одна замечательная цитата: «Лучше быть угрюмым мечтателем, чем безмозглым тусовщиком». И, в настоящий момент, «угрюмый мечтатель» — лучшая возможная характеристика того «другого» Санса.
— Хорошо…
Лёгкий ветерок заставлял листья деревьев шелестеть в унисон. Солнце уже вышло, осветив город. С каждой минутой всё больше и больше людей высыпало на улицы.
Такой прекрасный на улице день. Солнышко светит, птички поют. В такие дни, такие дети…
— Есть одна вещь, — Фриск на секунду замолчала, услышав звук будильника Папируса этажом ниже, — которой я давно с тобой хотела поделиться.
— Даже так. — Санс собирался повернуться в её сторону, но, сам не понимая почему, передумал.
Фриск зацепилась взглядом за одну из своих знакомых, которая проходила мимо, в очередной раз выгуливая собаку. На ней был чёрный топ и розовые лосины, дающие лёгкий отблеск каждый раз, когда она делала шаг.
Внезапно, без видимой на то причины, собака начала лаять, спугнув тем самым стаю голубей.
Фриск, опершись о дымовую трубу, встала на ноги, слегка прищурившись из-за яркого солнечного света.
— Куда ты? — Санс остался сидеть, мысленно готовя себя к резким движениям, на случай, если девушка вдруг оступится и начнёт падать.
— Никуда. Я здесь. — Фриск услышала, как в доме началась возня. Все просыпались, медленно освобождаясь от сонливости.
Девушка вгляделась в облака, различая среди них крошечную фигурку пассажирского авиалайнера.
— У меня в голове давно вертится одна мысль, от которой не возможно избавиться. Сначала я думала, что это просто навязчивая идея или что-то вроде сна, но… это повторяется. Изо дня в день, Санс. Я не могу выбросить это из головы и, с каждым днём, мне…
— …всё больше кажется, что я застряла в каком-то замкнутом круге, откуда нет выхода.
Фриск не могла поверить своим ушам.
Эти слова — как раз то, что она собиралась сказать Сансу. Слово в слово. Буква в букву. Всё, даже интонация, было верным.
Девушка снова села на крышу и пристроилась рядом с Сансом, с любопытством уставившись на друга. В его глазницах девушка разглядела медленно собирающиеся слёзы.
— Как ты узнал? Как ты понял, что я хочу сказать? — глазницы скелета стали чёрными, из них тонкими струйками потекли слёзы.
Стало слышно шум плиты. Наверное, Папирус в очередной раз пытается приготовить яичницу.
На улицу высыпали бегуны. Две девушки по двадцать семь лет. Фриск знала их, они часто виделись в парке, во время вечерних прогулок.
— Санс, пожалуйста, ответь мне. — Фриск взяла его за руку, заставив одинокую слезинку перекочевать по скуле скелета и упасть на чёрные штаны.
Это странно, но Санс плакал практически беззвучно. Лишь несколько тихих всхлипов и вздохов. А слёзы его были странного серо-голубого цвета. Опять же, не так, как у людей.
Послышался звук разбивающегося стекла. Папирус явно не преуспел в готовке.
Санс взял Фриск за руку и сплёл их пальцы, несильно сжимая её руку.
— Каждый раз… одно и то же. Ничего не меняется, лишь реакции людей, не более. Замкнутый круг. — Фриск положила свою свободную руку ему на скулу и повернула голову Санса к себе.
— О чём ты? Санс, что ты знаешь об этом? — скелет лишь опустил голову.
В том самом окне, на которое смотрела девушка, кто-то раздвинул шторы и, потянувшись в своё удовольствие, пошёл вниз.
— Санс, пожалуйста, прошу тебя. Я знаю, что ты знаешь что-то об этом. Пожалуйста, Санс.
Мимо проехала ярко-красная машина с включённым на всю громкость радио.
— Такой прекрасный на улице день…
Мимо пролетела чайка, крича так громко и противно, что хотелось заткнуть уши.
— …солнышко светит, птички поют…
На улицу вышла женщина с маленьким ребёнком в коляске.
— …в такие дни, дети как ты…
— Заслуживают знать правду! — Фриск оборвала его на полуслове.
На самом деле, она давно ждала момента, когда ей удастся поговорить с Сансом. И девушка прекрасно знала, что он знает все ответы на её вопросы.
Они молчали. Просто сидели на крыше, всё ещё держась за руки, и молчали. Фриск всё размышляла о том, насколько серьёзную тайну скрывает её, наверное, лучший друг. А Санс, с трудом сдерживая очередную волну слёз, лишь смотрел вниз, стараясь ни о чём не думать.
— Сдвинься чуть подальше от дверцы.
— Зачем?
— Сдвинься.
Фриск послушно сдвинулась вместе с Сансом. Буквально спустя пять секунд дверца резко открылась, ударив по тому месту, где совсем недавно сидела девушка.
— Эй, человек! Что ты делаешь на крыше? Великий Папирус приготовил тебе шикарный завтрак! — Папирус носил на себе фартук с надписью «Поцелуй
повара скелета!».
— Да, сейчас идём. Ещё пару минут.
Сказать, что Фриск была в шоке — не сказать ничего. Она не могла произнести и слова. Всё, что ей сейчас хотелось — получить ответы. Взяв себя в руки, девушка решилась:
— Санс, послушай меня. Я не знаю, в чём дело, но…
— …пожалуйста, скажи мне. Что бы это ни было, обещаю, никто не узнает. Это ты хотела сказать? — Фриск не могла найти слов, поэтому молча кивнула.
Санс лишь усмехнулся, стерев слезу с лица рукавом.
— Я спрашивал тебя, спрашиваю и буду спрашивать: ты уверена, что готова к этому? — девушка всерьёз задумалась над этим вопросом. Помолчав немного, она снова кивнула, всё ещё держа друга за руку. Санс снова усмехнулся.
— Каждый раз один и тот же ответ.
Мимо со свистом пролетали машины. Людей на улице стало больше, а птицы пели так, что, казалось, их тут было тысячи, а не сотни.
— Прежде чем ты услышишь правду, хочу, чтобы ты знала, я делал всё возможное, лишь бы избавиться от этого.
Внизу послышались звуки какой-то музыки. Видимо, Андайн опять начала тренировку раньше времени.
— Ты точно готова? Ещё не поздно остановиться.
В груди Фриск что-то резко сжалось.
— Готова. Санс, расскажи мне правду.
***
Скелет молча засунул руку в карман и извлёк оттуда какую-то пачку.
— Не против? — Санс продемонстрировал девушке упаковку сигарет «Lucky Strike». Фриск кивнула. Она сама в своё время баловалась этим делом, поэтому не имела ничего против. — Сразу говорю, делиться не буду. Доказано, что на монстров сигареты не влияют, чего, увы, не скажешь о людях.
Санс достал из пачки сигарету с красивым, изящным фильтром и, вытащив из кармана зажигалку с британским флагом, прикурил. Яркий свет озарил его лицо. Дым вошёл внутрь его горла и прошёл дальше, чудом не просочившись через рёбра.
Фриск заметила небольшую струйку дыма, вышедшую из его глаза.
— Прости за этот всплеск эмоций. Просто, это трудновато, понимаешь? — девушка кивнула, боясь говорить, чтобы Санс случайно не передумал.
Вышеупомянутый ещё раз затянулся, не выпуская дым, и, глубоко вдохнув свежий утренний воздух, начал свой рассказ:
— Всё началось чёрт знает сколько лет назад. Когда ты первый раз прошла путём пацифиста. Смешно… Никогда не умел нормально начинать истории. Если вкратце, это был лучший день моей жизни. Я бы даже сказал, лучшая временная линия. — Санс снова затянулся, на этот раз моментально выпустив дым. — Тот же город. Тот же дом. Та же жизнь. Кстати, должен тебя поздравить. Не каждый может дожить до восьмидесяти шести лет, да ещё и оставить за собой девять внуков.
У Фриск в очередной раз не было слов. Из правой глазницы Санса потекла тихая слеза. Его голос начал дрожать.
— Ты вышла… и выйдешь… замуж. В двадцать девять лет. Твоего мужа будут звать Том, он будет твоим соседом по кампусу университета. У вас будет четверо детей: три девочки и мальчик. Пару раз вы поссоритесь настолько, что тебе придётся переехать к Тори на некоторое время, но всё обойдётся и снова вернётся на круги своя, — Фриск придвинулась ближе к другу.
— Откуда ты это знаешь, Санс? Почему ты так уверен в этом?
Сигарета выпала из руки скелета. Пепел упал на крышу, а бычок скатился вниз по зелёным черепкам и упал в водосточную трубу. Санс закрыл лицо руками и, хоть этого не было слышно, дал волю слезам.
Фриск обняла его сзади, положив голову ему на плечо. Она вслушивалась в тихие всхлипы и, с огромным трудом, различала в них слова.
— Я жил через это. Всё время. Замкнутый круг. Каждый раз проживал одну и ту же жизнь и, что бы я не делал, каждый раз возвращаюсь обратно в этот самый мир, и всё начинается сначала. За что мне это?! Что я такого сделал, чем заслужил эти издевательства?!
Плач Санса стал превращаться в крик. Фриск развернула его в свою сторону и прижала лицо друга к себе, заключив его в плотных объятиях.
— И, что самое ужасное, я всегда умираю последним. Я пережил вас всех. Тебя, Папируса, Тори… Видел, как они рассыпаются в прах. Ты не представляешь, каково это, видеть, как твои родные по одному умирают, а ты ничего не можешь с этим поделать. Я пытался… Правда, пытался. И пытаюсь до сих пор. Вырваться из этой ленты Мёбиуса и сделать так, чтобы хоть что-то в этой жизни зависело от меня, но тщетно! Ты не представляешь, сколько всего я делал! Ужасные, ужасные вещи…
Санс замолчал, будто зарывшись в теле Фриск. Словно пытался спрятаться. Девушка положила обе руки ему на голову и начала осторожно гладить его по макушке. Эти движения, кажется, немного успокоили его.
— Можно мне рассказать тебе кое-что? Только пообещай, что твоё отношение ко мне после этого не изменится.
Фриск кивнула, почувствовав, как её футболка становится влажной от слёз друга.
— Обещаю. Ты можешь мне довериться, Санс. — Скелет усмехнулся и, взяв одну из рук Фриск в свои, посмотрел ей прямо в глаза.
— Я убил свою семью*, Фриск. Всех до одного. И тебя тоже. — Девушку охватил ужас, но она, стараясь сдержать свои эмоции, помнила о данном ею обещании.
— Мне казалось, я сошёл с ума. Хотя, возможно, так и было. Я спятил. Свихнулся. В один день что-то внутри меня переклинило и… я убил каждого ещё до того, как мы выбрались из подземелья. Не дал тебе даже шанса. Убивал тебя миллионы раз, если не больше. Но, в конечном итоге, когда тебя не стало, я понял, что некому больше делать reset. Некому вернуть всё обратно. Поэтому я сделал последнее, что оставалось… — слёзы Санса потекли с большей интенсивностью. — Я покончил с собой.
Фриск резко зажмурилась, лишь бы не смотреть Сансу в глаза. Весь её организм — разум, тело, сознание — желал оттолкнуть его как можно дальше от себя, но данное Фриск обещание мешало ему это сделать.
Санс будто был в шаге от истерики. Его тело дрожало, а толстовка, всё ещё источающая запах сигарет, намокла от слёз.
— Но потом… Я очнулся. Помню, как буквально подпрыгнул на кровати и встретился взглядом с Папирусом. Он тряс меня за плечи и кричал: «Санс, что с тобой? Тебе опять приснился кошмар?»
Скелет усмехнулся, отстранившись от Фриск и, поправив одежду, снова извлёк из кармана пачку сигарет.
— Ты не представляешь, как я был счастлив. Тот день стал для меня вторым днём рождения. Я понял, что у меня есть шанс всё исправить, — он достал очередную сигарету и, проделав все необходимые процедуры, снова закурил. — И снова позволил тебе пройти путём пацифиста. Знаешь, Фриск, хочу отдать тебе должное: ты ни разу не прошла путём геноцида, — девушка с удивлением взглянула на друга.
— Геноцида? — Санс усмехнулся, затянувшись ещё раз.
— Не важно. Знаешь, к чему я завёл этот разговор: спустя столько времени, я понял, что могу доверять тебе; что ты никогда не причинишь никому из нас боль. Несмотря на то, как тяжело быть хорошим человеком, ты всё равно продолжаешь свой путь. Это меня вдохновляет.
Послышался уже знакомый девушке звук. Дверца медленно начала открываться. Санс выкинул сигарету.
— Дитя моё, что ты здесь делаешь? — голос Ториель был мягким и нежным, хоть и обеспокоенным.
— Тори, я же просила меня так не называть. Я уже давно не ребёнок, — с притворной улыбкой на лице сказала девушка.
— Фриск, для меня ты всегда останешься ребёнком, десять тебе или сорок, — беззлобно ответила Тори, одарив приёмную дочь тёплой улыбкой.
— Знаю, знаю. Не волнуйся, мы скоро спустимся.
— Хорошо. Только не задерживайтесь, а то завтрак уже на столе и остывает! — дверца чердака медленно и тихо затворилась.
— Да. Ты для неё на всю жизнь будешь ребёнком, Фриск, — Санс положил руку ей на плечо и резко прижал к себе. — Как и для меня!
Фриск засмеялась, даже не думая сопротивляться. Она всегда любила такие моменты их жизни.
— Знаешь, почему у меня такое хорошее настроение? — Санс отпустил девушку и уставился на неё со своей фирменной улыбкой.
— Нет. Почему?
Внизу послышался свист закипевшего чайника.
Санс встал и, открыв дверцу, начал медленно спускаться вниз.
— Сегодня, впервые за все временные линии, я сделал то, чего не делал никогда, что считал невозможным. И, если повезёт, у меня всё же получится выйти из этого временного кошмара.
— Что ты сделал? — Улыбка скелета стала шире.
Санс уже был наполовину в доме. Неуклюже, не торопясь, он осторожно спускался по довольно крутой откидной лестнице.
— Рассказал тебе.
Скелет практически оказался внизу и медленно закрыл за собой дверцу, оставив Фриск размышлять наедине с собой.
***
Мимо проносились ревущие машины. Стало слышно разговоры людей, обсуждающих свои повседневные заботы. Мужчина, лихо управляясь с газонокосилкой, приводил в порядок свой двор. Очередной студент нёсся по тротуару, наверняка опаздывая на автобус. Старушка сидела на лавочке, подкармливая стайку голубей…
Фриск села, обняв колени и, прищурившись, смотрела на облака.
Какой прекрасный на улице день,
Солнышко светит, птички поют.
В такие дни, дети как ты…
Должны быть счастливы.
