***
Просторную лондонскую квартиру заполнил сладкий аромат, исходивший от готовящегося ягодного пирога. Гарри молча сидел на кухне, просматривая одежду от Louis Vuitton на своём планшете, и временами поглядывал на то, как готовится его кулинарное творение. Он и сам не понял, что взбрело ему в голову, что он так сорвался и решил приготовить несвойственную ему слишком калорийную пищу, но теперь, чувствуя этот запах, парень понимал, что скучает по дому. На его работе в пекарне витали такие же сладкие ароматы, дарящие любому помещению некий уют. Возможно, Стайлс даже отчасти скучал не по дому, знакомым и семье, а по той тихой, размеренной, мирной жизни, что окружала его в те времена. Сейчас все иначе. Хоть и может показаться, что быть знаменитым легко, что уж там, ты же "практически ничего не делаешь и получаешь миллионы", но по факту все намного сложнее. Все здесь прогнило, а об уюте и речи идти не могло. "Пик-пик", - громко пропела духовка, оповещая о готовности блюда. Парень встал, отрываясь от своих мыслей, аккуратно укладывая заблокированный планшет на барную стойку, и направился с прихваткой к источающему тепло прибору с десертом внутри. Входная дверь хлопнула. Гарри вздрогнул. - Привет, - холодно произнёс Луи, проходя на кухню, чувствуя приторный аромат и подступающую тошноту. Он не мог есть. - Привет. - с полуулыбкой ответил кучерявый, оглядывая своего уставшего похудевшего жениха. Его сердце дрогнуло от того, как плохо он сейчас выглядел. - Я приготовил ягодный пирог, хочешь? - с надеждой поинтересовался он. - Нет, спасибо, я не голоден. - выходя из кухни пробурчал Томлинсон, громко закрывая дверь своей комнаты на замок. Гарри тяжело вздохнул, погружаясь в свои мысли, и как-то по инерции достал пирог и накрыл его, чтобы тот не засох. В последнее время все стало сложнее. В последнее время Луи стал нервным, ледяным и худым. Он болел из-за стресса, все это знали, но доставалось почему-то больше всего из-за этого Стайлсу, у которого сердце не выдерживало смотреть на возлюбленного в таком состояние, который настырно не давал себе помочь. Пока Гарри продолжал тянуться к нему, надеясь на что-то хорошее, Луи отдалялся.***
Смесь разных запахов, исходящих из ванной комнаты, спрятанной за приоткрытой дверью, атаковала комнату. Здесь были и яблоки, и малина, может ещё немного карамели и молоко. Мокрые пряди каштановых волос спутались, превращаясь в нечто непонятное, напоминающее хаос, а разгоряченная светлая кожа слегка порозовела. Гарри с блеском в глазах взглянул на сидящего и смотрящего некое ТВ-шоу парня, радостно отмечая, что тот наконец-то покинул свою комнату, и устремился на кухню, чтобы приготовить две полночные чашечки зеленого чая с молоком, вместе с ними отправляясь прямо к своей любви, что так и не оторвался от просмотра, не заметив, что прекратила шуметь вода в душе. Гарри присаживается тихо и аккуратно, дабы не пролить горячую жидкость из керамических красочных кружек, одну из них передавая тому, к кому уже успел прильнуть. От Стайлса веяло теплом и уютом. От Луи лишь стрессом и изнурённостью. И первый уже, как считали многие, не мог излечить второго, в отличии от последнего, который мог с лёгкостью утянуть в свой омут, даже если и желания такого не было.***
Косячок в руке медленно тлел, а хозяин той самой руки, да и косячка тоже, продолжал наслаждаться эффектом "лёгкого" наркотика, окунаясь в нирвану. Парень казался сильным. Себе и другим. Но это было раньше. Сейчас он был сломан, словно игрушка, и упорно верил в то, что его уже никто не сможет починить. Давление от той грязи, что выливали на него ежедневно тысячи людей, от надоедливых, вечно чем-то недовольных менеджеров, да даже от группы, что осуждала его любовь к сигаретам и вечные диеты (чтобы стать идеальным для всех), не хотело спадать с хрупких плеч, медленно ломая, превращая в того, кто он есть сейчас: ничего настоящего, кроме безразличных взглядов и желания выкурить побольше сигарет, выпить побольше коктейлей в клубе и заняться сексом с какой-нибудь девушкой оттуда же. О своём женихе, о котором должно было напоминать помолвочное кольцо, которое он всегда носил с собой, Луи совершенно забыл... Или же остыл? Парень и сам не понимал. Может он просто привык, что Гарри всегда рядом и перестал обращать на него внимания, думая, что все будет продолжаться как и раньше? А Гарри тем временем еле сдерживает слезы от боли, вызванной изменами Луи и его безразличием. Он тихо вздрагивает, лёжа на своей кровати и пишет Лиаму, который приезжает уже через десять минут, чтобы попытаться его успокоить, с укоризной проглядывая на стену, за которой находилась комната Томлинсона.***
В комнате темно, тяжёлые шторы задвинуты, а спертый воздух с ароматами наркотической травы лишь нагоняет некую атмосферу безысходности. Гарри удивился, когда нажимая на ручку двери, та открылась, оказавшись не запертой. Он молча зашёл, не решаясь пройти дальше, замечая сидящего на кровати Луи, прижавшегося спиной к стене. Разговор предстоит тяжёлый, Стайлс лишь тяжело вздыхает, парень напротив оглядывается со страхом на него, что незаметно в темноте, осознавая, что последует за этим разговором, наконец-то понимая, что совсем не хочет терять Гарри, который должен был навсегда остаться здесь, рядом, за стенкой. Стайлс должен был всегда быть по близости, чтобы заботится о нем, иначе кто? Так Томлинсон считал. - Луи, я могу понять все, но..., - парень запинается, пытаясь продырявить взглядом пол, ища поддержки хотя бы у него. - Я не могу простить этого. Мы терпели Элеонор, Тейлор, проходили весь этот путь вместе, доверяя друг другу. Но как я теперь могу довериться тебе? Ты изменил мне, Луи. И не один раз. Томлинсон лишь виновато оглядывает просторную комнату - некогда их спальню. Он уже и сам не помнит зачем напивался в клубах и трахал не пойми кого, но это была его вина, и отрицать этого, конечно, он не собирался. Если честно, он думал, что все, что происходило между ними сейчас это лишь его вина, припоминая, когда все стало рушиться, как он начал безмерно пить, курить, отдаляться от мира, изменять и одна из его "девушек на ночь" забеременела. Молча он покидает отпечатавшуюся навсегда в памяти светлую комнату без шанса вернуться сюда, окунуться в разливающийся теплом по телу уют, мягкость лёгких воздушных одеял и жар привычных объятий, что некогда царили здесь, пока он не объявил комнату только своей. И, если честно, сейчас он не хочет замечать как много времени прошло с тех пор, когда все так хорошо складывалось в их жизни. Гарри остаётся стоять в дверях, не сдвинувшись с места, закрывая глаза и чувствуя слезы. Входная дверь с характерным звуком закрывается, на тумбочке остаются лежать чужие ключи.***
Чувства откладываются на второй план, когда ты запутываешься в паутинах жизни, что стали уже неудавшимся клубком, таким, какие собирают неумелые дети. Луи забывает о сломленности, о боли и обо всем остальном, что заставляло покупать марихуану и коктейли в барах. И в этот момент он начинает просто течь по течению: как обычно выкуривать по пачке(а то и больше) убийц лёгких в день, как обычно находиться рядом со своей очередной девушкой, ведь так правильно, как обычно видеться с сыном, хоть Луи и знает, что сильно любит его, но сейчас и встречи с ним стали чем-то вроде "по инерции", как обычно улыбаться на публику, ведь никому не хочется знать, что происходит на самом деле. Главное, чтобы этот принцип "жить по инерции" не стал "как обычно" и остался навсегда.***
Гарри напивается редко. И всегда это происходит с друзьями, чтобы он не натворил глупостей. Но в этот раз он сбегает от друзей, так, что даже фанаты не замечают его. Он едет осторожно, даже опьяненным сознанием осознавая, что его не должны увидеть здесь. В таком состояние. У дома Луи. Он поднимается, достаёт ключи, которые не пойми зачем всегда носит с собой и заходит в знакомую маленькую квартиру, находя в кухне-столовой Луи, сидящего на полу и допивающего бутылку дорогого коньяка. Их взгляды встречаются всего на секунду, оба пьяные, оба не желающие ничего, кроме воссоединения, хотя бы в плане секса, хотя бы на несколько часов. Гарри проявляет инициативу, через секунду уже целуя парня. Опьянение на пару секунд отступает, давая здравому смыслу попытаться достучаться до хозяина, но его тут же накрывает волной новое дурманящее чувство. Тело словно горит, сознание затуманено ещё больше, чем после выпитых рюмок, дыхание сбилось, словно из лёгких и вовсе выбили весь кислород, но эта нехватка лишь ещё больше разжигает огонь, что обжигает все изнутри. Мимолётно в голове проносится "Завтра ты пожалеешь об этом", но все заглушается тихими стонами и прикосновениями, которые словно ток заставляют пробежаться по белой коже, и приятные мурашки по спине, спускающиеся прямо вниз живота, возбуждая ещё больше. Это не секс, это страсть, они словно в огне и вот-вот сгорят. Однако, до этого дойдёт только утром, и сгорать они уже будут со стыда. Луи подаётся сильнее вперёд, чувствуя возбужденную плоть под плотной тканью черных джинсов, от этого вздрагивая и едва слышно стонет, выдыхая, поглаживая поясницу парня под серой футболкой. Гарри, уже устроившийся губами на шее парня, тяжело выдыхает на это и ложится на прохладный пол, который сейчас почему-то ничерта не остужает, усаживая парня на себя, возбуждаясь ещё сильнее, когда тот начинает елозить своей прекрасной попой по его промежности. Они наслаждаются этой ночью, благодаря алкоголь, усиливший ощущение эйфории. На утро Гарри стыдно, весь покрасневший он тихо покидает квартиру, в которой больше не появится никогда, так и не дождавшись пробуждения Луи. Но он уже давно не спит. - Стань моим компасом, потому что я потерялся. - тихо усмехаясь, произнёс он, легко касаясь темного рисунка компаса на светлой коже руки.***
Пересматривая десятки старых фотографий на телефоне, парень непроизвольно слегка улыбается, но как только шум рядом отвлекает его, а очередная сигарета, зажатая между пальцев, обжигает тонкую кожу, улыбка в мгновение ока исчезает, сменяясь такой привычной хмуростью. Он оглядывает палубу белоснежной яхты, замечая свою "возлюбленную", попивающую коктейль лёжа на мягком шезлонге, аквамариновое море, на горизонте сливающееся с бескрайним небом в единный бездонный голубой фон, и одиночество, что с пугающей, словно у маньяка, атмосферой, сковало, не давая сбежать от него, и медленно измывалось над парнем. У Луи не осталось жизни, лишь пачка сигарет на день и пустота в груди. И только это может заставить очнуться и выпутаться хотя бы на немного из этой кучи безобразного цвета ниток. После того как Гарри ушёл. Навсегда.