***
Этой же ночью Дженсен трахал тощего темноволосого безымянного паренька из клуба. И уже на грани оргазма перед глазами вместо тщедушной потной спины с выпирающим позвоночником промелькнула атлетическая фигура, тонкие приоткрытые розовые губы, длинная, падающая на глаза челка, а в ушах эхом отозвалось хрипловатое: «…для друзей просто Джей». Последний резкий толчок бедрами, сладкая судорога — и его вынесло за грань. Два дня спустя Джаред Падалеки, расплескивая утренний кофе, вприпрыжку несся через весь город. Через пятнадцать минут начинался его первый рабочий день в компании «WhiteStar». И он явно опаздывал.***
Три испытательных месяца пролетели незаметно. Падалеки быстро включился в работу, подавал большие надежды в плане карьерного роста, не отказывался от сверхурочных. Всегда соглашался поработать в выходные. В общем, готов был жить на работе. И все было бы просто великолепно, если бы не одно огромное, как слон в посудной лавке, и такое же, наводящее на крамольную мысль, «но». Все смены, все сверхурочные и все мало-мальски значимые проекты, в которых был задействован Джаред, подозрительным образом совпадали с рабочим графиком Дженсена. А яркая, щедро сдобренная такими незабываемыми ямочками улыбка светила теперь Эклзу с утра и до вечера изо всех углов офиса. Скоро он вдруг обнаружил, что Лори, его секретарша, разом разучилась готовить кофе. Но мир не без добрых людей — правда, мистер Эклз? Я вам тут кофе принес. Черный эспрессо, два сахара, все как вы любите. Ах, да. Тут вот сувенир для вас. Сущая безделица. Да что вы, какие пустяки, мы же коллеги. Нет, я настаиваю. И Дженсен обалдело благодарил, внутренне сжимаясь: какие еще сюрпризы преподнесут ему эти два метра позитива на ножках? Спустя еще пару недель Эклз понял, что Джаред сталкерит не только в офисе. Возвращаясь домой, он заметил в углу парковки знакомый силуэт под фонарем: — Джаред? Это вы? Что вы здесь делаете? Фигура выдвинулась в круг света. И Дженсен невольно отступил на шаг. Лицо Джареда, к которому словно бы всегда была приклеена доброжелательная улыбка, сейчас было верхом серьезности. Он шагнул ближе, так близко, что Эклз почувствовал тонкий мятный аромат карамели, вырвавшийся облачком вместе с дыханием. — Мистер Эклз. Дженсен. Я… наверное, я дебил и полудурок, что все же решился на этот разговор. Но сегодня я отчетливо понял — больше так не могу. Мысли Дженсена в панике заметались: так, этот дурачок явно на него запал, вот и таскается за ним везде. Милый, добрый и доверчивый парень. С одной стороны, это Эклзу, конечно, льстит, а с другой — кто-то мудрый задолго до него изрек: не трахайся где работаешь, и не работай где трахаешься. Соблюдай этот закон, и будет тебе счастье. А этот Падалеки — забавный, милый, ну и, чего греха таить, весьма привлекательный — решил оживить сказку про Золушку. Прости, малыш. Но этого не будет. — Я все понимаю, — Джаред нервничал все больше, — ты красив, состоятелен. У тебя, скорее всего, есть кто-то… постоянный. Он вдруг резко поднял голову и впился в Эклза этими своими невозможно лисьими гляделками: — Но вы… ты ведь запал на меня. Я видел, как ты внимательно смотришь, когда я работаю. И в перерывах — ты ведь глаз не сводил, когда я со Стивом из маркетинга флиртовал. Я прав, Дженсен? Эклз вздохнул и устало прикрыл глаза: — Даже если и так, наблюдательный ты мой Джаред. Это ничего не значит. Мне многие нравятся, даже очень многие. Только недолго. И тебе лучше в этот список не попадать. — О чем ты? — Скажу, раз так хочешь правды. Я такой, какой есть, парень. На две-три ночи ты меня, может, и заинтересуешь, но не больше, — голос Дженсена звучал тихо и жестко, Джаред тяжело дышал, молча открывая и закрывая рот. — А потом я сменю тебя на новую игрушку. Но останется совместная работа. Ты сможешь терпеть меня потом? По-прежнему будешь носить мне кофе и дарить глупые безделушки? И все так же будешь улыбаться, глядя, как я лезу в штаны какому-нибудь Тому или Кларку? — Ты… — Джаред стиснул зубы, щеки покрылись красными пятнами от стыда и обиды, — жестокий, Дженсен. — Нет, Джаред. Я реалист. Как и все в этом городе. Тебе хочется доброй и нежной сказки, Золушка, — отправляйся назад в свой солнечный Остин. Найди себе парня или девчонку и заживи «долго и счастливо». В этом городе правят деньги, секс и единственный инстинкт «хочу — беру — иду дальше». Здесь тебя растопчут. И Дженсен, развернувшись, двинулся прочь, не оглядываясь. Он чувствовал, что Падалеки сверлит его спину взглядом, и словно ощущал, как кипит в нем чудовищный коктейль из ярости и отчаяния, обиды и нежелания расставаться с мечтой. Он все сделал правильно. Так отчего же так муторно на душе? Словно ребенка ударил. Неужели ты еще не конченая тварь, мистер Дженсен Эклз?***
Рабочий день начался, как всегда, суетливо и напряженно, и до обеда Дженсен не отрывался от селектора и компьютера, психовал, сделки срывались одна за одной. Да что ж за проклятие такое, а? Мало того что вчера этот щенок настроение вконец испортил настолько, что Дженсен, придя домой, основательно присосался к бару… Кстати, а где это недоразумение ходячее? Что-то не видно сегодня зажигательных улыбок. На кофе, конечно, после вчерашнего разговора рассчитывать не приходилось, но хотя бы поздороваться… Неужели настолько гордец? Лори внесла в кабинет бумаги на подпись, подозрительно шмыгая носом и утирая опухшие глаза. — Что-то случилось, Лори? Куда все подевались-то сегодня? Вроде я не такой уж и страшный начальник, чтобы мимо меня на цыпочках ходить, — он неуклюже рассмеялся, но молоденькая секретарша не разделяла его веселья. — Мистер Эклз, думаю, вы должны узнать, — она снова скривила лицо и всхлипнула. — Джаред… Джаред Падалеки из отдела рекламы. Помните, он вам последнее время кофе приносил, говорил, что мне помогает, но я-то сразу… В кабинете повисла гробовая тишина. Сердце отчего-то зашлось-запульсировало тянущей болью. — Что случилось, Лори? С ним что-то случилось? — липкий комок застрял в горле, и Дженсен замолк на полуслове. — Звонили из больницы и из полицейского участка. Вчера ночью произошло ДТП на перекрестке 32-й и 48-й… В общем, Джареда сбила машина, — Лори наконец перестала сдерживаться и разрыдалась. Действуя, словно механическая кукла, Эклз подал ей коробку салфеток: — В полиции сказали, что он… пьян очень был. Прямо посреди дороги стоял и не двигался. И внедорожник на полном ходу… впечатал прямо в столб… Она зарыдала на полную громкость. Дженсен несколько минут пытался лихорадочно осмыслить информацию. Джаред. Улыбающийся искренне, открыто. Доверчиво протягивающий незамысловатый сувенир в надежде на… Сука ты, Эклз! Первостатейная сука, каких поискать! Это ж ты угробил парня. Он пошел, напился и попал под машину. Просто потому, что тебе захотелось научить жизни очередного глупого наивного мальчишку. Блядь! А ведь он действительно был в тебя влюблен, козел ты старый! Ну что, доказал свою гребаную непрошибаемость? Убедил, что никаких чувств не существует? На, жри! Господи, он ведь только хотел, чтобы я дал ему хотя бы шанс… Поток самоуничижения немного иссяк. И в мозгу засветилась трезвая мысль: — Лори, ты сказала, из больницы звонили? Джаред… Он жив? Лори повернула совершенно зареванное лицо и кивнула: — Он в коме. Многочисленные травмы. Доктор сказал, если протянет до завтрашнего утра — есть шанс… Последние слова Эклз уже не слышал. Запинаясь и путаясь в собственных ногах, он через ступеньку мчался вниз к парковке.***
Странно, Джаред вроде казался выше и крупнее. На стерильной белизне больничной койки, опутанный проводами и трубками, он выглядел совсем мальчишкой — переломанным, испуганным, несчастным, с синяками и кровоподтеками, но таким… родным. Изящные руки с длинными тонкими пальцами, трогательная родинка на щеке — Дженсен словно видел его впервые. Нет, не так. Он впервые на него смотрел. Он сидел здесь уже восемь часов. И говорил, бормотал тихо, загнанно, смаргивая соленую горечь с ресниц. Про свою дерьмовую жизнь и долбаную работу, которая эту жизнь отнимает. О том, что Джаред не такой. Он лучше, на сто порядков лучше. Честный, искренний. Настоящий. А у Дженсена так давно не было ничего настоящего, что за лживой, искривленной действительностью он не заметил этого. А Джаред, он достоин лучшего. Медленно, словно парень был сделан из хрупкого прозрачного стекла, Эклз протянул руку и провел по его щеке, зашептал: — Просыпайся, Золушка. Пожалуйста, только просыпайся. А сказка, она ведь бывает. Просто надо верить. Ее ведь можно сделать своими руками. Трудно, но возможно. Просыпайся, малыш. Без тебя с этой задачей не справлюсь. Он осторожно склонился и… не поцеловал, нет. Просто коснулся невесомо бледных губ. Такие холодные. Запищали-застрекотали сиреной мониторы. Дженсен в панике отпрянул, рванулся в коридор, орал что-то врачам. Те влетели, оттерли от пациента, и Эклз обессиленно сполз по стене на пол. Так нельзя. В сказке Джареда не должно быть такого конца. Из открытой двери в палату раздался голос врача: — Эклз? Это вы мистер Дженсен Эклз? Он поднялся, все еще нетвердо стоя на ногах. — Мистер Падалеки пришел в себя. И почему-то назвал ваше имя. Вы его родственник? Дженсен влетел в палату и упал на колени рядом с больничной койкой. Падалеки с трудом повернул голову, посмотрел на него из-под полуприкрытых век, пытаясь что-то сказать. — Не надо, Джаред. У тебя трубка во рту, ты не можешь говорить пока. Отдыхай, тебе нужно, — Дженсен хрипло полувздохнул-полувсхлипнул и уткнулся лбом в джаредову ладонь, — как же ты напугал меня, Джаред Падалеки. С постели послышался сиплый выдох. Дженсен поднял лицо, посмотрел в эти невероятные глаза и слабо улыбнулся: — Джей… Да-да, я помню. Для близких просто Джей.