Пари

      Наруто протяжно вздохнул и подпер голову рукой. Портреты бывших Хокаге поглядывают с неодобрением, словно учителя на прогульщика. Сакура розовым вихрем трепыхается перед глазами, слова сливаются в однородную реку звуков, смысл ускользает словно серебристая рыбешка сквозь пальцы. Мысли виляют путанными дорожками, вызывая то гнев, то смущение. Боролся как мог, но явно проигрывал.       – Наруто, ты меня вообще слушаешь?       Стол тряхнуло под крепкими кулаками Сакуры, Наруто отшатнулся, невольно откинувшись на спинку кресла, но сделал вид что так и задумано. В изумрудных глазах подруги пляшут искры костра, на котором его медленно и мучительно сожгут.       – Хе, – усмешка больше походила на сдавленный писк. – Конечно, Сакура-тян, я слышал.       На губы привычно легла улыбка, вокруг глаз собрались морщинки, что бывают лишь у счастливых людей. Или идиотов, что постоянно тянут лыбу, как сказал бы Саске.       Пальцы сжались, Наруто подобрался в кресле, будто через секунду собирается броситься на вражеское войско. Плечи развернулись во всю немалую ширь, а на широкой, как дверь, спине гордо расправился плащ Хокаге.       Наруто прикусил губу, сам не замечая, как пальцы отбивают дробь по столу. Мысли о друге крепко впились в сознание и отпускать не желали, будто ястреб, что крепко схватил желанную добычу и отпустит только если обрубить лапы.       От такого сравнения Наруто нервно дернулся. Волна мурашек опалила жаром низ живота и поднялась к горлу. Сглотнул, пальцы быстрее застучали по дереву.       – Узумаки! – гаркнула Сакура, стол жалобно прогнулся под кулаком, коротко подпрыгнули бумаги, словно боясь лишним движением обрушить еще больший гнев. – Да что с тобой?       Наруто посмотрел на Сакуру, брови сшиблись на переносице. Пытался сосредоточиться, но не находил в себе ни грамма спокойствия, лишь странное чувство щемит в груди, а поверх лежит тень страха.       – Да какая муха тебя укусила? – Сакура нахмурилась.       – Какая, какая… – невнятно буркнул Наруто, рука сама потянулась к шее, где под пластырем пугающе сладостно ныл свежий засос. – Шаринганистая, даттебайо!       – Что ты там бормочешь?       – Ничего, Сакура-тян. Ты не беспокойся и иди. Я подумаю над тем, что ты сказала и приму меры.       Сакура вскинула бровь, уголок губ дернулся в усмешке, но смолчала. Наруто пробрала дрожь. Ведет себя настолько по-Учиховски, что даже страшно.       Проводил подругу взглядом до двери, герб клана Учиха на спине царапает глаза. Ладонь куноичи сжала ручку, скрипнули петли. Хлопнула закрытая дверь и он заметно расслабился, съехал в кресле вниз.       Наруто поерзал, остался сидеть нахохлившись, словно недовольный кот. Ладонь то и дело терла засос, что неумело скрыл пластырем. Каждый раз отдавалось тягучей, словно патока, болью и странным волнением. Последнего Наруто не понимал, но однозначно был взбудоражен, чакра гудела. От чего – непонятно. Нет, точнее он знал, но верить отказывался.       Неожиданно пришла мысль, что впервые за этот год чувствует себя по-настоящему заинтересованным. Будто на холсте серых будней взорвалось пятно яркой краски. Губы тронула тень улыбки, тоже самое чувствовал, когда влюбился в Хинату.       После того как Саске вновь ушел «на поиски себя», он чувствовал горечь лишь отчасти. Его заполняло неистовое, до дрожи в голосе болезненное желание любить кого-то. Жадно выпивая дыхание с губ, любить до сорванного голоса, до искусанных в кровь губ и онемения в теле.       Хотел любить, а рядом была Хината, что уже любила. В чем проблема понял лишь спустя время. Хьюга любила, но не хотела, чтобы любили в ответ. Думала, что хотела, но отдачи он не чувствует до сих пор. Хината ничего не требует, ни разу не повысила голос, никогда не целовала сама. Лишь заботилась трепетно и нежно.       Улыбалась своей особенной улыбкой, что почти никто не видит, и солнце путалось во взъерошенных смоляных волосах… или он что-то путает?       Чувства к жене остыли почти сразу же, но атмосфера в семье осталась не такая плохая, как он боялся. Хината просто не в состоянии принять ту любовь, что может дать Наруто. Было бы лучше, будь он ей братом или хорошим другом. Ведь любовь джинчурики девятихвостого слишком жадная и почти такая же обжигающая, как и чакра. Не каждый выдержит.       Хотел бы ни о чем не думать, так нет же. А началось все из-за невинной шуточки… гребаный длинный язык. Интересно, а у Саске язык длинный? Даже если нет, наверняка юркий… стоп! Наруто подскочил как ошпаренный, ладони грохнули по столу. О чем он вообще подумал?!       – Все из-за этого теме… – утробное рычание больше подходило Кураме, – Черт.       Наруто сел и зажмурился, ладони накрепко зажали уши, но воспоминания о вчерашнем вечере как вбитые засели в голове.

***

      Наруто откинулся на спинку кресла и протяжно вздохнул. Портреты бывших Хокаге неодобрительно пилили взглядом, и он начинал всерьез задумываться, чтобы перевесить их лицом к стене.       – Ла-а-дно, – выдохнул Наруто и махнул рукой. – Дальше не продолжай, я понял. Ты самый крутой, всех раскидал и упер с девушкой в закат. Дальше можешь не отчитываться, если ничего срочного нет.       – Хн.       – Да знаю я, – проворчал он в сторону, – Ты хотя бы отчеты не пишешь. У меня такое чувство, что еще один лист и стол рухнет.       Наруто улыбнулся, увидев на лице Саске тень улыбки. Хоть многие сказали бы, будто он видит то чего нет и Учиха просто менее хмур чем обычно, но даже спустя годы он все еще подмечает малейшее движение брови и всегда может понять правильно. Саске говорит мало, за него это делают едва приподнятые уголки губ и мягкое пламя в глазах, черных настолько, что и ночное небо кажется светлым.       Саске отошел к окну, солнце медленно утекает за горизонт, по капелькам, словно крупинки в песочных часах. Коноха залита жидким огнем, на улицах начинают загораться фонари и неоновые баннеры. Саске сказал якобы сухо, но Наруто уловил насмешку:       – Тебе помочь с этим? – он кивнул на ровные колонны бумаг, за которыми Хокаге мог легко спрятаться от вошедших как за крепостной стеной.       Брови сшиблись на переносице, Наруто переспросил:       – Что?       – Хн. – Учиха отвернулся к окну, а губы Наруто сложились в улыбку, такую тонкую и длинную, что еще немного и лицо лопнет.       – С тобой все в порядке, теме? – голос пропитан весельем, словно пирог коньяком, – Тебя никто не покус… ах да, Орочимару.       – Добе, – проговорил Саске, – Этой шуточке больше, чем твоему сыну.       – Классика, – Наруто пожал плечами, с губ не желала сходить идиотская улыбка, – Смирись. Кста-а-ти, значит ли это, что нинзя нужно делать прививки от укусов? Или прививки от Орочимару? Желанием силы ты ведь от змея заразился… а если кому-то еще придет в голову кусать шиноби?       – Хн. Бред.       Наруто кожей ощутил как потяжелел воздух, словно придавленный к полу гранитной плитой. По коже прошли мурашки, но Наруто лишь усмехнулся, напоказ нагло.       – Укусы не влияют на желания шиноби. – Саске развернулся, от одной улыбки, словно жаром от костра, пахнуло опасностью, Наруто непроизвольно напружинился, будто перед ним враг готовиться бросить кунай. – И я готов спорить, что это так.       Кулаки сжались до хруста костей, Наруто одним слитным движением выпрямился, бросил полный вызова взгляд, хмыкнул нарочито насмешливо, знал, как сильно это бесит Учиху. И шагнул навстречу.       Взгляды сцепились, словно кошка с собакой, затрещал от чакры воздух. Саске шагнул вперед и оказался вплотную, едва не касаясь. Наруто с удовольствием отметил, что он таки выше Саске на пару сантиметров, губы расплылись в улыбке. Учиха поморщился, будто ему наступили на ногу.       – Хочешь проверить? – от шелкового голоса Саске воздух вышибло вместе с мыслями.       Чужое дыхание скользнуло меж приоткрытых губ, обжигающий жар пульсацией ударил в низ живота. Наруто со страхом поймал себя на мысли: а что он, черт возьми, делает так близко к Саске? Наруто сцепил зубы, тело напряглось словно стальное, лишь бы не отскочить, лишь бы не проиграть, Саске ведь год глумиться будет. Еще скажет, что он испугался. А Наруто Узумаки ничего не боится!       – Проверить что, теме? – Наруто удивился, насколько собственный голос может быть рокочущим, как у сытого кота, хриплым и… сексуальным?       Едва слышно хрустнуло – Саске сжал кулаки и Наруто не сдержал довольной ухмылки.       Едва уловимо витает запах опасности и озона, будто в любой момент с небес падет молния, а напротив стоит тот, кто решает, когда разразиться грому. Так чертовски близко, что сердце вот-вот разорвется от резких, надсадных толчков… Наруто сглотнул.       Саске за миллисекунду разорвал молчаливую битву, молниеносно дернулся вперед, воздух колыхнулся у щеки Наруто.       – Ты что, струсил, усуратонкачи? – до неприличия сладкий шепот коснулся уха, сердце скрутила болезненная судорога.       – Никогда, даттебайо! На что спорим?       – Хн, – привычный хмык прозвучал так, словно Саске подавил стон. По спине Наруто прокатилась волна мурашек, кончики пальцев горят от желания прикоснуться к жестким, словно солома, волосам. – Дернешься, проиграешь.       Чужие губы коснулись жилки на шее, что как сумасшедшая бьется в агонии. Кожу обожгло влажными прикосновениями мягких губ. Наруто стало нечем дышать, мог лишь рвано глотать воздух, голова кружилась от запаха Саске.       – Сас..? – имя потонуло во вздохе, словно камешек среди шторма.       Уязвимость растекалась по телу густой волной. Стоит Саске лишь захотеть, как можно легко прокусить артерию и тогда даже Цунаде не спасет. Но губы лишь жгут шею невыносимо нежным поцелуем. Власть и одновременно полная беззащитность… чертовски заводит.       Губы чуть сместились с жилки, оставляя за собой влажную дорожку. Кожу прокусили зубы, рвануло болью, мир будто потерял цвета на ослепительно долгий миг, наполненный жгучим удовольствием. Наруто вскрикнул. Кожу чуть оттянули, с извращенным наслаждением прикусывая сильнее. Сознание содрогнулось, словно насквозь пронзенное судорожным стоном.       Руки не могли сжаться в кулаки, лишь бессильно подрагивали, словно у невротика. Мускулы налились свинцом, вздулись и напряглись так, будто собирался удержать целое небо, а не его тело. Но… так… невыносимо, неправильно, нельзя… пусть не прекращается!       – Нгх… – сквозь сжатые челюсти пробился вздох Саске.       Зубы разжались, оставляя ранку зудеть от тупой боли, что отдавалась напряжением внизу живота. Влажный язык скользнул по коже, слизывая горячую кровь и пот, несколько раз ритмично лизнул, медленно пройдясь по шее, словно измываясь. Тяжелое дыхание Саске заставляло кожу покрываться мурашками.       Наруто подумал, а может к черту пари? С радостью бы проиграл. Ведь пальцы подрагивают от желания схватить Учиху за волосы, дернуть назад, чтобы открылась белая мраморная шея, покрытая шрамами. Мускулы нервно дергаются от невозможности повалить Саске на пол, прижать так крепко, до боли, чтобы больше не посмел сбегать и… а вот что «и», Узумаки не знал и знать боялся, хоть и желал.       – Как думаешь, – шепнул Саске, – двенадцать лет назад… что пошло не так? Где мы свернули не туда?       – Саске…       Учиха отпрыгнул, будто уклонился от куная. Наруто с удивлением увидел на невозмутимом лице оттенок румянца и не удержал улыбку. А Саске отвел взгляд, сказал сухо, точнее попытался, ведь голос звучал низко, будто шел из глубины груди, от бешено стучащего сердца:       – Убедился? Желания не передаются укусами. – И буркнул в сторону, скорее для себя, – В конце концов, это просто дурацкое пари.       Наруто не успел ответить, а черная тень выскользнула в окно, словно уж с раскаленной сковородки.       – Вот же… даттебайо, – пробормотал Наруто в пустоту кабинета.

***

      Скрипнула дверь. Наруто вздрогнул, перед столом остановился Шикамару. Под глазами залегли круги, бородка встрепана, но на лице гуляет довольная улыбка. Темари постаралась. Даже очень постаралась. Но если судить по субъективному мнению Наруто, можно и лучше. Щеки загорелись румянцем, показалось, сейчас умрет от жара или кровь брызнет из ушей. Конечно знаешь что можно лучше, после того как... как… Черт! Но Наруто и не был против… нет, это было всего лишь пари и ничего больше! Наруто мотнул головой, подавил острое, почти болезненное желание встать и убиться об стену, останавливало только то, что Шикамару здесь.       – Что ты делаешь? Ладно, не важно. К тебе там Учи…       – Нет! – Наруто подорвался с места, ладони ударили по столу так, что бумаги подпрыгнули. – Я помер и отправился со срочной миссией в страну Драбадан! Лет на двадцать! Меня нет, даттебайо!       – Хорош… – Шикамару нахмурился, но не успел договорить, как прервал властный, глубокий голос, от которого у Наруто затряслись поджилки:       – Нет такой страны, добе.       Наруто медленно обернулся, почти слышал протяжный скрип резины, которую тянет. На окне сидит Саске, в этот раз без дурацкого плаща, а на тонких губах играет улыбка. Наруто сглотнул. Наверное, именно так бы улыбался Саске, реши кого-то соблазнить. От мысли стало дурно, руки отозвались нервной дрожью.       И глаза, Наруто просто не мог смотреть в эти глаза! Но смотрел, и черт возьми, ему это нравилось. До одури обжигающая решимость, что смешиваеться с лукавыми искорками, заставляет сердце то биться невпопад, то вовсе замирать.       И что с ним такое? Наруто нахмурился. Как будто Саске никогда не видел.       – Будет. Как раз хотел поехать и основать. Ты что-то хотел, теме?       Саске спрыгнул, словно циркач в клетку со львами. По тонким губам пробежала усмешка. Наруто дернулся, а Шикамару отступил к двери. Комната не выдерживала ауры Учихи Саске. Слишком сильной, обволакивающей и просто поразительно горячей, словно жар вулкана обрушился на тебя в мороз.       – Хотел. И хочу. Даже очень хочу, – Саске шагнул вперед, и отзвук разлетелся по комнате, повисла напряженная тишина.       – Знаешь, – сказал Наруто, губы постепенно растянулись в усмешку, слишком жесткую, чтобы видел кто-то кроме Саске, – я выиграл наше пари. Может, если покусаю тебя, захочешь остаться в Конохе?       – Съесть рамена и стать Хокаге? – спросил Саске.       – Вторым Хокаге.       – Хн,– Саске вздернул бровь. Наруто и думать не мог, что можно делать это так… волнительно. – Ну попробуй.       Шикамару тактично закрыл дверь, не оставляя надежды и на узкую щелочку для глаз. Ходить с разбитым лицом не улыбалось от слова совсем.