С утра Намджуну всегда слишком жарко. Одеяло уже давно лежало на полу, упав еще поздней ночью, подушка была где-то в ногах, а руки свисали вниз, перетягивая все тело лечь около брошенного пледа.
В такое время он бы проклял все и вся, ни за что бы, ни встал на ноги и никогда бы не пошел на улицу, но лидер был бы не лидером, если бы не ответственность за всю группу. Не зря же он
«папочка» всей группы.
«Папочка» значит, он должен вставать каждое утро очень рано.
«Папочка» значит, он должен будить каждого и проследить, что все умоются и будут сыты еще до выхода.
К слову у каждого «папочки» должна быть своя «женушка» и у Намджуна она есть.
Он лениво встает с кровати, ерошит свои и без того находящиеся в хаосном порядке волосы и медленно идет не в ванную, а на кухню, где уже битый час бегает его женушка (Киму безумно нравится слова «его» и «женушка» особенно, если они стоят в одном предложении). Блондин жарит яичницу на раскаленной сковороде, наливает в стаканы апельсиновый сок (все пьют его с удовольствием за столом, пока не вспоминают, что почистили недавно зубы), а для Тэхёна успевает в миксер забросить все для вкусного коктейля. Он отвлекается на звук тостера, который оповещает о готовности хрустящего хлеба, заставляя его прикрыть сковороду крышкой и выложить горячие кусочки хлеба на тарелку (наверное, это вторая вещь, которая так безумно нравится Киму, видеть такого домашнего Сокджина вызывает теплую домашнюю атмосферу у него в груди).
Младший тихо подходит к своему хёну и обнимает со спины, запуская свои теплые руки под его широкую футболку, ощущая холодное тельце. Сокджину всегда безумно холодно будь то жаркое лето или горячие источники, все равно холодно. Поэтому он благодарит всегда всех богов, что его «муж» такой теплый и ежится от его прикосновений, улыбаясь. По коже пробегают тысячи мурашек, когда голубоволосый Ким целует его куда-то в плечо и хриплым голосом говорит «Доброе утро». Действительно доброе.
— Доброе, Джун-а. Ты хорошо выспался? Тебе стоит идти умыться и будить их. Завтрак почти готов, — на одном выдохе тихо шепчет старший, чуть ли не мурлыча, чувствуя горячее дыхание на своем затылке и размазанный, ленивый утренний поцелуй.
Другого он и не ожидал с утра, поэтому, широко улыбаясь и сильнее прижав к себе «мамочку» на секунду, уходит в ванную комнату, чтобы привести себя в более человеческий вид, волнуясь, что если не сделает этого, то вскоре хён захочет от него уйти. Глупый Намджун. Сокджин ведь любит его любого.
— Тэхён, не качайся на стуле — упадешь!
— Чон Чонгук, сейчас твой завтрак полетит на улицу через окно и ты вместе с ним. Сиди спокойней!
— Юнги-я, а ну не спать за столом!
— Чимин-а, я знаю, что ты не выспался, когда придем, то обязательно ляжешь пораньше.
— Хоупи, если хочешь добавки, то скажи, не стоит воровать еду у спящего хёна.
И "малыши" перестают шуметь и даже начинают спокойно кушать, пока содержимое бокала с коктейлем Тэхёна не попадает в какао Чимина. Младший недовольно затопал ногами под столом, что лишился своего ванильного счастья (и вообще, "Чиминни пабо!"), а старший из 95-лайна лишь хмурит брови и старается доказать свою правоту и он тут пострадавший ("Сам ты дурак, это ты испортил мое какао!").
Блондин обречено вздыхает и улыбается лишь широко, немного измученно, как это он делает всегда. Он поцеловал в лобик Пака, встал с места, взяв тряпку и начал вытирать со стола пролитые напитки. Иногда Юнги поражался выдержке старшего. Он бы уже давно не сдержался, накричал на младших, отвесил бы всем подзатыльников и пошел выпивать, восстанавливая свои нервные клетки алкоголем. Он был, наверное, самым адекватным среди «детишек» (по крайней мере, он сам так считал и, к слову, не считал себя одним из них, скорее он был для них дядей Мином), поэтому встав с места, серьезным голосом сказал:
— А ну, мелкотня, быстро убрались из кухни. Осталось всего несколько минут и нам надо выходить из общежития. Зря доставили проблем Джин-хёну, — осуждающе посмотрел он на Чимина с Тэхёном, которые в свою очередь уставились либо в свою тарелку, либо в пол, рассматривать свои ноги.
— Прости, хён, — одновременно провинившимся голосом сказали они, на что Джин лишь ярче улыбнулся. Нет, он не может на них сердиться, особенно сейчас, когда они такие лапочки. Он потрепал волосы Шуги, обнимая того по-матерински нежно за плечи. И Мин знает, что это благодарственный жест со стороны старшего, который хоть он и не любит, но принимает со вздохом.
— Вам пора собираться, дети, а то Юнги-я еще больше разозлится, — тихо засмеялся Сокджин, по привычке прикрывая свою улыбку рукой. Парни сразу засмеялись и выбежали из кухни под крики Мина о том, что каждого выпорет, если хоть кто-то опоздает на съемку клипа.
И Джин любит своих детишек очень сильно, поэтому улыбается все ярче вместе с Намджуном, который встав со своего места, держит его за талию, когда младшие уходят из кухни.
***
Джун целует властно несдержанно, потому что времени и вправду мало, а не поцеловать этого хёна невозможно. Потому что футболка, что оголила его плечо еще за завтраком, не давала покоя младшему, заставляя его зависнуть на этой белоснежной коже, которая сейчас покрывается ненасытными поцелуями.
И Джин старается не стонать, покусывает свои и без того пухлые губы, сцепляет свои руки за шеей рэпера в замок и откидывает голову назад, когда тот начинает целовать его шею. На убранном столе уже сидит Сокджин, у которого в глазах сплошной туман от возбуждения и упирающийся стояк в штанах. А рядом его парень, которого фанатки уже окрестили, как папа всея Бантан, снимает с него эту широкую футболку (которая оказывается намджуновской) и бросает ее куда-то на соседний стул или пол (не успел уследить за траекторией падения ткани). И больше для счастья ничего не надо. У Ким Сокджина есть все. Любящий муж, большая кухня и пятеро детишек, которые подсматривают за своими родителями.
— Хён, а что делают хёны на кухне? — тихо шепчет Чонгук, боясь, что через щель, за которой они наблюдают за всем этим, их услышат.
— Братиков, Гуки, братиков, — смеется Юнги с Хосоком на пару, оттаскивая младших от двери на кухню, дав маленький тайм-аут от пятерых спиногрызов парочке.
А Чон Чонгук счастлив, ведь теперь он не будет самым младшим в семье.
