Nothing to lose

Огромные стены будто каменные титаны возвышаются над их головами, вдалеке белеют моря снега, холод душит ледяными руками, сдавливая горло. Вдохнуть бы свежий воздух, но в груди так тяжело. Тяжело от ненависти, от предательства. Кажется, это все льется по горлу всеразъедающей кислотой. Темные волосы грязными прядями спадают на лицо, искаженное злобой и страхом. "Убить. Убить. Отомстить". Словно молотом по черепной коробке, да так, что сводит зубы. Удар за ударом, щиты не выдерживают. Зелено-голубые глаза напротив смотрят с всепоглощающей яростью. Рот наполняется тошнотворным металлическим привкусом, рабочие панели горят красным, сообщая о неисправности. Он не узнает Стива, не узнает своего капитана, потому что он не может так смотреть, не может так улыбаться, не может так остервенело бить по ослабшему, еле горящему реактору. "Стив, это же я . Это Тони". Но из горла не выходит и звука, будто в него залили кипящее масло, которое прожигает слизистую оболочку. Тяжелая сталь вибраниума пробивает костюм и грозит ударить в самую грудь, где неистово бьется сердце, будто обезумевшая птица, желающая вырваться наружу. Стив подхватывает мужчину, к которому он, Тони, испытывает столько ненависти, что она готова разорвать все его нутро, отравляя своим ядом внутренние органы. - Щит не твой... не заслужил... его мой отец сделал, - у него до смешного хриплый и незнакомый голос, будто это не его губы произнесли эти разрушающие слова. Вогнутый диск, символизирующий защиту и безопасность Америки и всего мира, падает на холодные плиты, грохочущим эхом отзываясь от стен. Дрожит все измученное тело. - Хайль гидра, - незнакомая улыбка скользит по такому знакомому лицу. Внутри все обрывается и падает, и из глубины рвется такой желанный крик, скорее напоминающий вопль раненого зверя. *** Хочется забыть, стереть из памяти. Помнить слишком больно... Рыжие волосы, словно языки пламени на белом ворсистом ковре. Невольно вспоминается, как приятно пройти по нему босыми ногами после долгого сна. Сказочный домик на опушке леса, ставший теперь лучшими декорациями к фильму ужаса. Сломанные, разбросанные всюду стрелы. На взгляд Тони - одна из его лучших работ. Обтекаемые и быстрые, достигающие своей цели за долю секунды, с острыми, как лезвия, наконечниками. Но они такие бесполезные без своего стрелка. Только не вспоминать... не вспоминать сломанные детские тела. Не вспоминать тюрьму, которая стала могилой для своих заключенных. Не вспоминать бездыханное тело Ванды, распростертые в стороны, словно крылья, руки Сокола. Он боролся. Возможно, именно благодаря нему и выбрался Клинт. Возможно, он был последним, кому смог помочь. А глаза Скотта? Столько доверия... Его губы расплылись в легкой улыбке, а руки так и замерли на джембе. Забыть, не вспоминать! Но их лица, кажется, въелись в кожу, отпечатались на внутреннем веке, словно пожизненное клеймо. -Ты убил их, - слова больно царапают горло,да так что остаются кровоточащие язвы. И стоило бы откашляться, но вот губы будто склеились и разомкнуть их становиться невозможно, или же он просто не пытается, надеясь задохнуться. - Всех до единого, у меня не было другого выхода, - Тони не верит, больше не верит. - Как это? -Что "это"? - Как это предать всех, кто тебе доверял, кто любил тебя?- кажется, что внутри что-то гниет и разлагается, поражая гноем все органы. От этого становится тошно, засунуть бы пару пальцев в глотку да выблевать все это. Но невозможно, это настолько глубоко, что не дотянешься. - Больно, Тони, это больно, - лжец. Лжец! - Нам больнее... - Кому "Нам" Тони? Никого больше нет, слышишь?! Никого нет, - голос срывается на вопль и тонет в безумном смехе. Хочется зажать уши и кричать, кричать пока не лопнут ушные перепонки. - Ты всегда нам лгал... как? - Нет, Тони, не всегда , - Старк не может смотреть в голубые глаза напротив, слишком больно. - Я не лгал о своих чувствах к тебе, понимаешь? Никогда, - сухие пальцы обжигают кожу лица, и Тони почти уверен, что после них останется дымящаяся плоть. Но губы, что касаются его, по прежнему мягкие, властные, лишающие рассудка. Оттолкнуть бы, врезать по этим идеальным зубам, но тело почему то отказывается двигаться. - Люблю, - сладкий шепот у уха - Ненавижу, - отчаянный крик, который так и не сорвется с искусанных губ. - Тони, у нас ничего не осталось. Нам не за что бороться, - слова, словно молот Тора. - Идем с нами.... Идем со мной. В глазах больно шипит, соленая влага будто разъедает глаза, это даже хорошо... Так он запомнит своего Стива, а не этого незнакомца. - Ты нужен мне, Тони, понимаешь? Всегда был нужен, только ты. Мы семья. - Ты убил нашу семью, - воздух со свистом выходит из легких. - Не говори так, - Тони почти верит застывшим слезам в голубых глазах. Почти... Влажный язык проходит по израненным губах, от чего их приятно саднит, а теплые, такие родные пальцы зарываются в темные пряди, слегка оттягивая их, открывая доступ к нежной коже на шее. В глазах Тони плывет, совсем как раньше, когда у него было все... Зубы с силой врезаются в плоть и Старк задыхается, с губ срываются слабые стоны, когда он чувствует, как теплые струйки крови стекают к вороту рубашки пропитывая алым. Сильные руки скользят по его телу, лаская, исцеляя, заставляя верить, заставляя снова любить. Любить. Больно. Неправильно. Грязно. Их стоны и вскрики сливаются в единую, такую сладкую для ушей музыку... - Идем со мой, Тони... Хайль Гидра, - лицо Стива озаряет незнакомая улыбка. Но когда-нибудь Тони ее поймет и навсегда сотрет с любимого лица, а сейчас... - Хайль Гидра, - ему больше нечего терять.