Спасибо большое всем-всем-всем, я просто не знаю всех ваших имён, да и слов подобрать не могу. Я очень рада, что вы читали эту историю вместе со мной.
По моей просьбе автор Catch me I’m falling написала для вас небольшое сообщение. Кому удобно, тот может прочитать в оригинале. Для остальных ниже мой перевод. Hi guys, river in winter asked to write you guys a message, so here I am. (: I hope you guys all enjoyed reading this story as I enjoyed writing it, because it ended up meaning a lot to me. It was originally supposed to be six chapters and Louis was never supposed to relapse, but somehow it ended up being a monster that taught me a lot about myself and how I lived my life. I know TFiOS isn't in Russian yet, but when it is you should definitely read it, because it truly is a lovely and inspiring book. It's seriously amazing that even though you guys speak a different language than I do, you can still read my story and hopefully love it like I do. I'm probably never going to meet any of you in real life, but you get to know me through this story, and I think that's something incredibly special. I suppose that's it, I should stop before I get too sappy, but I'd like to thankyou for making it to the end, because I poured my entire summer into this fic and I can only hope I gave TFiOS, Louis, and Harry the story they deserve. Love, Mattie xx <i>Привет, ребята. River in winter попросила меня написать вам сообщение. Поэтому я здесь. Я надеюсь, вам все понравилось читать эту историю так же, как и я наслаждалась процессом написания. То, что это закончено, значит очень много для меня. На самом деле должно было бы 6 глав, и Луи вообще не должен был заболевать. Но как-то так вышло, что это закончилось очень жестоко, но я, тем не менее, многое узнала о себе и о том, как я жила. Я знаю, что The Fault in Our Stars ещё не вышли на русском языке, но когда это случится, вам точно нужно будет прочитать это, потому что это совершенно точно очаровательная и вдохновляющая книга. Это на самом деле потрясающе, то, что вы говорите на другом языке, но вы всё ещё читаете мою историю и, я надеюсь, любите её так же, как и я. Я, наверное, никогда не смогу увидеть никого из вас вживую, но вы узнали меня через эту историю, и мне кажется, это что-то по-настоящему особенное. Наверное, мне стоит остановиться до того, как я стану слишком глупой. Но всё-таки я хочу сказать «спасибо» за то, что прочитали мою историю до конца, потому что я потратила всё своё лето на этот фик. Я надеюсь, что я смогла рассказать историю так, как и заслуживают The Fault in Our Stars, Луи и Гарри.by
23 июня 2016 г. в 17:51
Описание:
Я считаю, что мы не можем выбирать тех, в кого влюбимся, кто заберёт часть нашего сердца с собой, если уйдёт. Если бы кто-то спросил меня раньше, то я, скорее всего, не выбрал бы Гарри, а он не выбрал бы меня. Но сейчас я здесь, оглядываюсь назад и думаю, что это лучший выбор в моей жизни.
Посвящение:
Каждому Ларри-шипперу.
Публикация на других ресурсах:
С моим разрешением.
Примечания автора:
Луи работает штатным психологом в больнице, Гарри - его пациент, у которого обнаруживают рак. Прошу заранее посмотреть на предупреждения, чтобы потом не было вопросов. Сложно ожидать хорошего конца в такой истории. Но, тем не менее, для меня эти Гарри и Луи невероятны. И их отношения стоят того, чтобы о них рассказали.
Трейлеры: http://www.youtube.com/watch?v=U5sPR7CGIxc; http://www.youtube.com/watch?v=L3QgX-x1Hl8
Эпилог: http://ficbook.net/readfic/1069751
========== Глава 1 ==========
17 января – День первый.
Я одновременно любил и ненавидел отделения для больных раком. Мне нравилось быть там ради детей, которых некому было слушать, и для тех, кто просто не знал, что сказать. Знание того, что я могу помочь им в их бесконечном пути к выздоровлению заставляло меня двигаться тогда, когда я не мог уснуть ночью и удивлялся тому, что я делаю со своей жизнью.
Я был в том самом отделении для раковых больных, когда встретил Гарри Стайлса тем серым вечером 17 января, не сулившим ничего особенного.
Я взял папку с его именем со своего стола и взвесил в руках. Она была тяжелее, значительно тяжелее других. У меня безумно чесались руки. Так хотелось посмотреть, что же там, но я точно знал, что на первую встречу лучше идти без каких-либо представлений о человеке.
Я вошёл в его палату со своей обычной весёлой улыбкой, готовый встретиться с новым пациентом. Он полусидел на кровати, его зелёные глаза были прикованы к ноутбуку на его коленях, а лицо выглядело напряжённым и бледным. Его голову окружал ореол из каштановых кудрей, которые были слегка спутаны с одной стороны так, будто бы он спал на них.
- Привет, - я сказал, прижимая планшет к груди и пытаясь показать самое дружеское расположение. – Я Луи.
Он не двигался, едва моргал. Лишь через минуту ответил:
- Привет. Ты здесь, чтобы помочь мне?
Меня не остановило то, что я не получил подобной реакции сразу. Я уже давно знал, что в то же самое время, как каждый хочет найти кого-то, чтобы его могли выслушать, он не хочет открываться сам.
- Я просто пришёл поговорить. Если бы я смог помочь тебе – это было бы просто приятным… побочным эффектом.
Он поднял свои глаза на меня, но лицо по-прежнему оставалось пустым.
- Ты не первый.
Я кивнул. Мой руководитель уведомил меня о способности мальчика заставлять всех психологов бежать прочь, но мне хотелось думать, что я сделан из более прочного материала.
- Ну, по крайней мере, я так слышал, - я подошёл к его кровати, подтягивая стул. – Не против, если я присяду?
Он пожал плечами и ответил:
- Да пожалуйста.
Я опустился в кресло, скрестив ноги перед собой, и стал рассматривать мальчика, пытаясь «почувствовать» его. Он, в то же время, старательно меня игнорировал, уставившись в экран ноутбука так, будто бы хотел прожечь в нём дыру.
Он выглядел очень маленьким в куче одеял. Его сильные плечи были такими незначительными по сравнению с многочисленными подушками и одеялом, обёрнутым вокруг его талии. Вокруг него витал дух поражения. Будто бы он посмотрел в будущее и уже принял свою судьбу. Он смирился со смертью, позволяя той проникать глубоко в его поры.
- Может быть, ты скажешь что-нибудь? Или мне просто посидеть здесь час-другой? – я спросил его, поставив локти на колени и не отрывая своего взгляда от его лица.
Он что-то тихо пробормотал, медленно проведя пальцами по сенсорной панели.
Я кивнул, принимая его ответ. Если он не хочет разговаривать, я ничего не смогу с этим сделать, как бы я ни хотел этого.
- Хорошо, - я вытащил из сумки мою потрёпанную копию «Великого Гэтсби»*.
Я открыл книгу на странице, которую заложил, и позволил себе погрузиться в мир иллюзии. Впервые я прочитал это тогда, когда только начал изучать английский в школе. Меня просто поразили метафоры. А ещё то, как слова соединялись воедино, образуя что-то непередаваемое, будто поэзию. В книге до сих пор можно увидеть мои пометки карандашом на полях с риторическими вопросами, которые, видимо, помогали мне понять роман.
Час прошёл довольно быстро. Мы не сказали друг другу больше ни слова. Не могу сказать, что это была самая ужасная первая встреча с пациентом, но я всё же надеялся на то, что мне удастся повлиять на Гарри Стайлса. Заметив, что цифровые часы на тумбочке рядом с кроватью показали 9 часов, я затолкал книгу обратно в сумку.
- Увидимся на следующей неделе, Гарри, - я немного ему улыбнулся. И уже приготовился уйти, как он вдруг заговорил, едва шевеля губами:
- Мне нравится эта книга.
Я остановился, слегка застигнутый врасплох.
- Мне тоже.
Он кивнул.
- Так мы мчались навстречу смерти в сумраке остывающего дня.**
Я постарался сделать так, чтобы парень не заметил, как я стою, открыв рот. Он только что процитировал книгу. Этот чёртов ребёнок, который не сказал мне до этого больше десяти слов, цитирует «Великого Гэтсби», как будто это самая нормальная вещь в мире.
- Это прекрасно, - я, наконец, произнёс, не понимая, что на самом-то деле прекрасно, но что-то определённо было, и это просто затуманило мой мозг.
- Я знаю.
Я ещё минуту, наверное, смотрел на него, ожидая, что он произнесёт что-то ещё. Но мне всё же пришлось повернуться и выйти из комнаты, едва не забыв сказать «до свидания».
24 января – День восьмой.
Не могу сказать, что слова Гарри крутились у меня в голове целую неделю. Это было бы глупо. Я не ждал с нетерпением следующего вторника, не считал часы до 8 вечера.
Когда я вошёл в его комнату, я почувствовал какую-то странную смесь надежды и жуткой нервозности. Гарри взглянул на меня, когда я открыл дверь, но сразу же вернул свой взгляд к экрану ноутбука на его коленях. Его выражение лица ничуть не изменилось.
- Привет, - я сказал, сев около его кровати. Облезлый синий стул был достаточно жёстким, но всё же удобным для того, чтобы я мог свернуться на нём калачиком.
Он кивнул вместо приветствия и снова принялся за свою политику меня-игнорирования. Я вздохнул. Кто сказал, что будет легко?
- Может, мы поговорим в этот раз? – я спросил у него, надеясь, что он ответит.
- О чём нам говорить, - он сказал так, что прозвучало это как утверждение, а не вопрос.
- Ты можешь рассказать мне о себе, - я просто не мог поверить, что он на самом деле такой, каким хочет казаться. Я смогу заставить его раскрыться, я уверен.
- Кто-то не делает свою домашнюю работу, - он ухмыльнулся, указав взглядом на папку у меня в руках.
- Не хочу быть предвзятым, хочу сам получить первое впечатление. Я бы предпочёл услышать это от тебя, - я ответил, стараясь не придавать голосу такого же оттенка, как и у него. Да Боже мой, у парня рак, ему позволено быть немного наглым.
Мне показалось, что он удовлетворён моим ответом.
- Ну, что ж, давай я введу тебя в курс дела. Ты здесь, потому что у меня депрессия, - он сказал это с такой злобой, с таким невероятным раздражением, будто бы он повторял эти слова изо дня в день и ему надоело. – Потому что, и это довольно очевидно, иметь опухоль мозга и 6 оставшихся месяцев жизни в 17 лет – это то, что должно делать меня счастливым.
- Никто не говорит, что ты должен быть счастливым, - я ответил. Значит, шесть месяцев. Всего шесть месяцев, и его сердце остановится. – Но мне кажется, что ты сдался.
Он посмотрел на меня, но его взгляд оставался невозмутимым:
- Интересно, почему же так.
Я закусил губу.
- Это не важно, сколько лет или месяцев у тебя осталось. Главное, как ты сможешь прожить их.
- Ты не знаешь, как это, да? Знать, что у тебя есть около 180 дней, пока ты ещё можешь считать часы до смерти? Знать, что несмотря ни на что это случится? Я уже мёртв, Луи. Я умер в тот день, когда мне поставили диагноз, - он сказал, и я заметил невероятную тоску в его глазах. – Я потеряю себя, и никто ничего не сможет поделать с этим.
Я медленно покачал головой, всё ещё несколько ошеломлённый его ответом. Я очень многое понимал о смерти, пусть не потому, что я был на грани, а просто потому, что видел это столько раз. Здесь всегда было множество людей, которые не имели ни малейшего представления о смерти, но я никогда не был одним из них.
- С того момента, как я начал заниматься этим, я видел смерть семи детей. Я могу назвать их имена, сказать, что у них было, как они выглядели, и даже день, когда они покинули этот мир через заднюю дверь больницы, - я посмотрел на него, стараясь пробиться внутрь через его оболочку. Первый слой всегда был самым трудным, особенно у людей, которые так устали от всего. Но я очень надеялся. – Поверь мне, что если я говорю, что я знаю, что это такое, то это так и есть.
- И что же это такое? – его губы были сжаты в одну линию, а взгляд был смело устрёмлен на меня.
Я сделал глубокий вдох и ответил:
- Это похоже на то, как кто-то утекает сквозь твои пальцы, даже несмотря на то, как сильно ты стараешься его удержать. Я не знаю, как это – умирать, Гарри, но я точно знаю, каково это – смотреть на человека, у которого останавливается сердце. Я знаю, что не смогу спасти тебя, но, чёрт возьми, я попытаюсь.
Он склонил голову набок, а его голос вдруг стал низким и каким-то грубым:
- Это словно… падение.
- Что? – я спросил, так как не был уверен, что он сказал это.
- Умирать. Это как падение, - он улыбался, хотя лицо не выражало никакой радости. – Ты можешь увидеть дно. И ты точно знаешь, что ударишься о него. Сильно.
У меня перехватило дыхание.
- Но это не значит, что ты не можешь наслаждаться падением.
Он пожал плечами и опустился на подушки.
- Я думаю, так и есть.
Я подался вперёд на своём стуле:
- Есть что-то, о чём ты хочешь поговорить?
Он покачал головой, стараясь не встречаться со мной глазами:
- Нет.
Я встал, принимая его ответ. Самая худшая вещь, что я могу сейчас сделать – это давить на него. Мы уже получили небольшой прогресс на этой неделе, так что я уже чувствовал себя довольно оптимистично. Гарри Стайлс точно не будет самым лёгким пациентом, но я точно знаю, что смогу сделать это.
- Увидимся на следующей неделе, так?
- Ты уходишь? – мне показалось, что я услышал некоторую печаль в голосе. Но, возможно, я просто принимал желаемое за действительное.
- Если ты больше не хочешь говорить, я не буду тебя беспокоить, - я улыбнулся. – Если ты захочешь мне что-то сказать, пока меня не будет здесь, можешь попросить у медсестёр мой номер телефона. Звони в любое время.
Он кивнул, не отвечая. Я уже почти вышел за дверь, как его голос остановил меня:
- Хорошей ночи.
- Хорошей ночи? – я не смог сдержаться и немного подразнил его. – Звучит так, будто ты воруешь мои продукты.
Он пожал плечами, и его вялое грустное выражение лица перетекло в ухмылку.
- Ну, я просто проверял тебя.
Я прижал руку ко рту, пытаясь удержать рвущийся наружу смех.
- Это совершенно недопустимо!
- Я уверен, ты переживёшь, - его глаза будто бы искрились, и мне выпала возможность увидеть мальчика, которым он был до этого: дерзкого и какого-то невероятно очаровательного. И тогда я подумал, что пусть это будет последняя вещь, что я сделаю, но я заставлю улыбнуться его вот так ещё раз.
Я улыбнулся ему в ответ и сказал:
- Хорошей ночи, Гарри.
- Хорошей ночи, Луи, - он прикусил свою губу.
27 января – День одиннадцатый.
Я проснулся в 2:35 ночи, потому что Лиам тряс меня за плечи. Я посмотрел на своего соседа мутными ото сна глазами, не совсем понимая, что происходит. Он сунул мне в руки жужжащий телефон.
- Прекрати оставлять свой чёртов телефон в моей комнате, - его голос звучал устало и раздражённо.
- Прости, - я пробормотал это, в душе веселясь от его раздражения. Я точно знал, что к утру всё пройдёт. Я нажал на зелёную кнопку принятия вызова, прижал трубку к уху и заулыбался, потому что Лиам чуть не скинул меня с кровати перед тем, как уйти.
- Алло?
Низкий и какой-то невероятно мягкий голос ответил мне:
- Я разбудил тебя, не так ли?
- Всё в порядке, - это было причиной того, почему я всегда старался держать телефон на своей тумбочке. Быть психологом – это значит быть всегда на связи с людьми, которые в тебе нуждаются. И такие ночные звонки – совсем не редкость.
- Прости, но ты сказал, - он сделал паузу, и я услышал звук шелестящих одеял, - если мне нужно будет поговорить…
Я сел, запустив руку в свои растрёпанные волосы, поудобнее положил подушку, чтобы спина не затекла.
- Это то, для чего я здесь. Всё нормально. О чём ты хочешь поговорить?
- Я вроде как просто хотел услышать твой голос.
Что-то тёплое буквально залило мою грудь, улыбка сразу же растянулась на лице.
- Ну, я здесь. О чём же ты хочешь поговорить?
- Расскажи мне о себе.
Я обычно не говорил о своей жизни с пациентами. Не то, чтобы это было правилом… Просто они не спрашивали, а мне не было нужды рассказывать. Но Гарри спросил. Было поздно, но мне отчего-то захотелось поведать свои секреты на ухо этому парнишке.
- Я родился в Донкастере 24 декабря 1991 года.
Гарри сделал нечто вроде «ммм», и я закрыл свои глаза, представляя, что он здесь, рядом.
- Мою маму зовут Джей. А соседа по квартире – Лиам. У него есть девушка Даниэль, и он очень сердится, когда я оставляю свою одежду по всей квартире. Да, я делаю это. Часто.
Он усмехнулся.
- Когда мне было 12, - я остановился, подумав о том, было ли это хорошей идеей говорить ему это. Я не знал, стоит ли ему знать о том утре, когда врач пришёл к нам и сказал что-то моей маме шёпотом, а после она посмотрела на меня и заплакала. Я точно могу сказать, что это был один из самых важных дней в моей жизни. Именно этот момент сделал меня таким, какой я есть сейчас. – Когда мне было 12, мне сказали, что у меня лимфома***.
Я оставил слова просто висеть в воздухе. И почувствовал, что мой голос будто бы высох до шёпота.
- Им удалось достаточно рано выявить болезнь, но мне всё равно пришлось провести целый год в больнице. Я потерял все свои волосы. И стал весить около 98 фунтов****. Но я всё-таки не думаю, что я считал, что умираю. Даже когда я был лысым и уставшим, я никогда не сдавался. Я просто не мог, даже если моё тело сдавалось. Может, какая-то часть меня просто знала, что я смогу это выдержать.
- И поэтому ты делаешь это? – он спросил медленно, и мне захотелось увидеть его лицо, прочитать эмоции на нём.
- Да, наверное. Я просто хочу помогать. Я знаю, что не смогу спасти мир, но всё же могу спасти кого-нибудь, хоть немного. Тогда это стоит того.
Я закончил, и между нами повисла тишина, наполненная лишь звуками нашего дыхания.
- Я думаю, что ты, наверное, спасаешь меня, Луи Сасслинсон, - он пробормотал, и мне показалось, что моё сердце оказалось где-то в районе моего горла. Его слова звучали как обещание.
Я пытался что-то ответить, но все слова умирали где-то на уровне глотки.
- Ты ещё не читал мою историю болезни? – его голос стал обычным, как будто он не представлял, какое влияние он оказывает им на меня.
- Ещё нет, - я планировал прочитать это к следующей среде, ко дню, когда мы снова встретимся.
- Прочитай, - я заметил в его голосе нотки, указывающие на то, что он не прочь заснуть.
- Хорошо, - я сказал это, и желание прочитать возросло, так хотелось узнать, что же ещё скрывается в этой голове.
- Луи?
- Да?
- Ты умеешь петь?
Я подумал над вопросом. Раньше я участвовал в паре шоу, но не мог сказать, что из этого вышло что-то особенное.
- Немного.
- Спой мне, чтобы я заснул.
- Какую песню? – нужно было выбрать что-то похожее на колыбельную.
- Любую. Какую захочешь, - я почувствовал улыбку в его словах, она была тёплая и почти что осязаемая. В нём было что-то, что успокаивало мой уставший мозг и давало ощущение того, что всё хорошо.
Я набрал в лёгкие побольше воздуха и начал тихо петь, стараясь не разбудить Лиама. Я чувствовал, как неприятно звучит мой голос на некоторых высоких нотах, но Гарри не возражал. Поэтому я продолжал.
When you try your best but you don't succeed, when you get what you want, but not what you need.
Я позволил моим глазам закрыться. Потом я просто сполз вниз по подушке на простынь.
When you feel so tired, but you can't sleep, stuck in reverse.
When the tears come streaming down your face, when you lose something you can't replace, when you love someone but it goes to waste, could it be worse?*****
Я посмотрел в потолок, не замечая границы между песней и шёпотом. Когда я произносил эти строчки, они были не просто словами, а некоторыми обещаниями.
«Lights will guide you home, and ignite your bones, and I will try to fix you» (Огни помогут тебе найти дорогу домой, зажгут тебя изнутри. А я попытаюсь излечить тебя).
Я продолжал петь, фразы вылетали из предложений, я забывал слова, и оставались лишь мои обещания. Я не был уверен в том, как долго я смогу лежать вот так, посылая частички себя туда, в больницу. Когда я остановился, Гарри ничего не сказал.
- Гарри? – я тихо спросил. Но ответа не последовало. Я слышал лишь размеренные вдохи и выдохи. – Хорошей ночи.
Сначала я думал сбросить вызов, но потом просто положил телефон рядом с собой на подушку и начал засыпать под звуки дыхания на другом конце.
Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.
Сон забрал меня.
* «Великий Гэтсби» - роман Фрэнсиса Скотта Фицджеральда.
** Фраза из седьмой главы «Великого Гэтсби».
*** Лимфома - группа гематологических заболеваний лимфатической ткани, характеризующихся увеличением лимфатических узлов и/или поражением различных внутренних органов.
**** 98 фунтов = 44,5 килограмм.
***** Строчки из песни Coldplay – Fix you.
========== Глава 2 ==========
28 января – День двенадцатый.
Я положил его историю болезни на кухонный стол, сам сел на стул рядом и начал пить кофе. Я всё ещё был в пижаме, наслаждаясь субботой. На другом конце нашей маленькой кухни Лиам полез в шкафчик, чтобы достать упаковку хлопьев и насыпать их в тарелку.
- Новый пациент?
- Относительно, - я открыл папку на титульной странице и увидел фотографию Гарри сверху рядом с его именем, возрастом и ещё кучей другой информации. – Встретил его в прошлый вторник.
Лиам рассеянно кивнул, добавляя молока к хлопьям.
- Наш очаровательный ночной гость по телефону?
Я улыбнулся, потому что его голос всё ещё находился где-то у меня в сознании.
- Одно и то же… - Лиам зашёл за моё плечо и посмотрел в файл парня. – Милые волосы.
Я прикрыл информацию рукой.
- Врачебная тайна, Лиам.
Он показал мне язык.
- Я просто хотел посмотреть, как он выглядит.
- Тебе случайно нигде не нужно сейчас быть? – я посмотрел на него и послал ту самую ухмылку, что он называет «нахальной улыбкой гей-королевы Луи», которую я, в общем-то, не должен считать шикарной, но, увы, она мне такой казалась.
- На самом деле нужно. Даниэль хочет посмотреть фильм, - он улыбнулся и поднял большой палец кверху.
- Будь осторожен, - я постарался не закатить глаза при виде его детского выражения лица. То, что он был не особенно умным, с лихвой покрывалось тем, что он был абсолютно невероятно очаровательным. Я понял, какая это проблема, когда нам пришлось платить налоги.
- Я всегда осторожен, ты же знаешь, - он бросил свою тарелку в раковину и направился к двери. – Увидимся позже!
- Пока, Ли, - я крикнул, после чего сделал большой глоток кофе и взглянул на новую страницу, на которой сверху были написаны слова «Обзор пациента».
Я быстро пробежался взглядом по написанному, и моё дыхание перехватило, когда я увидел два слова: попытка самоубийства.
Слова будто бы размылись перед моими глазами. Передозировка. История нанесённых себе увечий. Предпринята 12 декабря. Это было только 2 месяца назад. Я уронил голову на свои руки, и лицо парня проплыло у меня перед глазами.
Гарри, что же ты наделал?..
31 января – День пятнадцатый.
Я бы солгал, если бы сказал, что следующие несколько дней не думал об этом парне. Я знал, что не должен столько времени переживать об этом, но что с этим делать, я не знал. Иногда я только и мечтал о том, чтобы перестать беспокоиться о вещах, на которые я не могу повлиять. Это, конечно, можно было отнести и к плюсам хотя бы потому, что я просто не мог пройти мимо.
Я почувствовал внезапное облегчение, когда вошёл в его палату. Гарри был точно там же, где я и оставил его в прошлый раз: на кровати с одеялом вокруг его талии, ноутбуком на коленях и глазах, прилепленных к экрану.
- Я начинаю думать, что эта штука к тебе приклеена, - я пошутил прямо с порога, широко улыбаясь.
- Её приварили к моим ногам пару месяцев назад, - он ответил, не отрываясь от своего занятия.
Я уставился на него, размышляя о том, что вот он, этот парень. Это он звонил мне поздно ночью. Это под его дыхание я заснул тогда. Было такое впечатление, что в этой светлой комнате стены обороны этого парня снова восстановились. Я всё ещё видел его, этого сломленного мальчика с тёплым голосом, но он будто бы был спрятан от меня.
- Чувствуешь себя хорошо?
- Голова немного болит, - он ответил, что-то печатая в ноутбуке.
Я отошёл от двери и осмотрел комнату, в которой жил Гарри. Зарядник его компьютера был подключен к удлинителю около его кровати. В маленькую щель приоткрытой двери шкафа я увидел куртки и свитера, висящие на вешалке, и несколько пар обуви на полу. На его тумбочке около кровати был ужасный беспорядок. Там были кружки, карандаши и другой мусор. А ещё несколько фотографий в рамках.
- Кто они?
- М?
- На фотографиях, - я опустился на колени, разглядывая светлые лица. Гарри обвивал шею парня рядом, а тот в свою очередь ерошил его волосы. Какая-то темноволосая девочка смеялась над ними. Они трое и ещё одна блондинка указывали на что-то за кадром.
- Друзья, - он ответил рассеянно прежде, чем понял, что я рассчитывал на более развёрнутый ответ. – Мама думала, что это позволит мне чувствовать себя лучше.
- Так они помогают? – я сел на своё обычное место рядом с его кроватью.
- Ни капли.
Я был несколько удивлён прямотой его ответа.
- Почему?
Он, наконец, повернул свои зелёные глаза ко мне. Они были большими, блестящими и какими-то светящимися, обрамлёнными тёмными ресницами, что отбрасывали тени на его круги под глазами. Он выглядел ужасно усталым. Настолько, будто бы он не спал несколько суток.
- Потому что я умираю, - он сказал это так, будто это было совершенно очевидно.
- Тебе на самом деле необходимо выйти из этой комнаты, - я мог видеть, что он уже практически пустил корни в этой комнате, став её частью. Он не просто умирал, он ждал смерти.
- Может быть завтра, - он ответил, и у меня появилось подозрение, что он сказал это лишь для того, чтобы я оставил его в покое.
- Когда-нибудь накопится слишком много «завтра» и слишком много пустых «вчера», - я сказал. – Мы можем остаться здесь, где я буду задавать тебе множество личных вопросов, или же мы пойдём на прогулку.
Он уставился на меня, понимая, что в этой ситуации я взял верх.
- Я уже ненавижу тебя немного, - он слез с кровати, и его серые спортивные штаны собрались кучей складок у его икр.
- Только немного? – я тоже встал, застёгивая свою куртку.
Я поймал ещё один взгляд на себе и заметил улыбку на устах парня.
- Только немного, - он махнул рукой в направлении двери и сказал: - Закрой дверь, я переоденусь.
- Ты чудесно выглядишь, Принцесса, - я усмехнулся, указывая на его мятую футболку и штаны. – Мы всего лишь гулять идём.
Он серьёзно посмотрел на меня, вытащив чистую одежду из чемодана под кроватью.
- Ты не знаешь, сколько дней я носил эти штаны.
Я спрятал улыбку:
- Уверен, что и знать не хочу.
Он покрутил рукой, на что-то указывая мне.
- Отвернись! Я собираюсь переодеться!
Сначала у меня было дикое желание посмотреть на него, но потом мой разум всё-таки победил, и я понял, что не должен этого делать. Я отвернулся, вертя в руках ремень моей сумки, и вскоре услышал шорох за спиной.
- Насколько хорошо я выгляжу по шкале от 1 до 10? – он спросил, когда закончил, поставив руки на талию.
- Я думаю, где-то на 7. Может быть, даже 8, - я ответил с немного озорной улыбкой. На нём была чёрная футболка с Ramones на ней и узкие синие джинсы, которые крепко обхватывали его ноги. Даже 8 было сильным преуменьшением. Он был похож на модель, снимающуюся для рекламы какого-то модного парфюма, даже с его тёмными кругами под глазами и спутанными волосами. Я понял, что в нём есть что-то просто невероятно красивое.
- Ты лжец. Скорее всего, я выгляжу на 10. Ну, может быть, на 9,8, нужно же оставить хоть немного для того, чтобы я улучшил результат, - он повернулся ко мне спиной, ощупывая свой зад, а потом потянулся к своей шапочке на тумбочке и натянул её на свои кудри. Мне нравилось, как он двигался. Особенно эти резкие и отрывистые повороты, так шикарно сочетающиеся с остальными жутко медленными движениями, что напоминало мне то, как он говорил.
- Кто-то слишком нахальный сегодня, нет? – я поддразнил его, пока он надевал пальто.
- Это часть моего обаяния, - он нисколько не потерял в нахальности на самом деле, но всё-таки теперь в этом было что-то… тёплое. И это дало мне мысль о том, что возможно, лишь возможно, мне не так сложно будет прорваться сквозь этот панцирь Гарри.
Увести его из больницы оказалось на удивление простым делом. Стоило мне лишь улыбнуться и подмигнуть медсестре, как мы уже оказались на воле, оставив девушку внутри с румянцем на щеках.
- Куда мы идём? – он спросил, когда мы вышли на тротуар, и начал рассматривать здания, будто бы видел их в первый раз. Над нами висело серое небо с тяжёлыми тучами, наверняка полными снега. Я начал опасаться, что наша прогулка может сорваться.
- Это зависит от того, любишь ли ты кексы, - я сказал, проходя мимо остановки.
- Ты же не серьёзно, да?
У меня вырвался смешок, и я запустил руки поглубже в карманы, потому что ветер начал усиливаться.
- Просто хочу убедиться.
Он лишь улыбнулся, чуть подняв уголки губ, что заставило меня сразу же почувствовать тепло внутри. Он затолкал подбородок глубже в воротник, а руки в карманы. Его лицо было розовым, а пары дыхания будто бы путались в волосах.
- Я уже забыл, как пахнет зима, - он тихо сказал, набирая в лёгкие побольше воздуха.
- Ты на самом деле не очень часто выходишь на улицу, да? – я спросил, когда мы завернули за угол, почувствовал грусть в его словах. Это его последняя зима. Последний раз, когда он пройдёт по улице 17 января. И посмотрит на серое небо.
- Да, - он ответил, забираясь будто бы глубже в себя.
Мы прошли ещё квартал или два. Мне хотелось что-нибудь сказать, но Гарри, по-видимому, было вполне комфортно в тишине между нами.
Минуты две спустя я взял его за руку, указывая на яркий знак.
- Мы пришли, - я толкнул дверь и зашёл внутрь небольшой пекарни. Это было моим любимым местом, где всегда было много вкусного кофе, шикарного печенья и ещё более шикарных кексов. Струи тёплого воздуха обвились вокруг нас, сметая зимний холод.
Глаза Гарри расширились, когда он увидел до краёв заполненную витрину со сладостями. Я заметил Даниэль за прилавком, её голубые рукава были закатаны и перемазаны мукой. Она помахала мне рукой, когда увидела, и её лицо прояснилось:
- Эй, Луи!
- Эй, Дани, - я подошёл к ней, Гарри следовал за мной по пятам. – Гарри, это Даниэль. Даниэль, Гарри.
Он робко осмотрел девушку и оглянулся на меня:
- Даниэль, которая Лиама?
Я кивнул, стараясь не удивляться тому, что он уделяет так много внимания деталям.
Даниэль широко улыбнулась.
- Ты сказал ему обо мне?
- Только хорошее, - я заверил её, расстёгивая своё пальто. - Ну… что у вас тут свежее?
Она отошла на кухню – открытый зал позади прилавка – где две девушки доделывали огромный торт.
- Я только что закончила несколько кексов. Если бы я съела один, чего я, конечно же, не делала, то я бы сказала, что они удивительные.
Я посмотрел на Гарри, которой кивнул мне.
- Звучит просто прекрасно!
- Что-нибудь пить будете?
- Кофе, как обычно, - Даниэль была единственным человеком в мире, которому я доверял делать свой кофе. По этой же причине я очень надеялся, что она и Лиам поженятся. Другой причиной было то, что она была безумно очаровательной, но это само собой разумеющееся.
- Горячий шоколад, пожалуйста, - Гарри добавил из-за моей спины, и я в который раз убедился, что у него просто безумный низкий с хрипотцой голос.
Даниэль улыбнулась парню, а потом обернулась ко мне.
- Займите место, я скоро подойду, - Гарри сразу же рванул к маленькому столику около окна.
Девушка набросилась на меня сразу же, как парень оказался вне зоны слышимости:
- Боже, Луи, какой он милый. Ваши дети будут самыми красивыми.
Я посмотрел на неё.
- Во-первых, это физиологически невозможно. И, во-вторых, мы не встречаемся, он мой пациент.
Лицо Даниэль сначала омрачилось, но потом она произнесла:
- Но он же нравится тебе.
- Ну, конечно, он нравится мне, он же мой пациент, - я ответил, стараясь говорить тише, пока она готовила напитки. – Мы не вместе, Даниэль.
- Он натурал? – спросила она, добавляя ложку взбитых сливок к горячему шоколаду.
Я вспомнил кое-что. Например, его проверку.
- Не совсем.
Даниэль чуть не пролила шоколад, когда ставила чашку передо мной. В каждом её движении чувствовалось волнение и восхищение.
- Луи, ты должен встречаться с этим парнем. Ты обязан. Он такой задумчивый и милый. И, о, Боже, Луи, он снял свою шапку. Эти кудри. Луи. Кудри.
Я обернулся к Гарри и увидел, как он задумчиво ковырял свою шапку. Она была права. Он милый. Просто невероятно несправедливо милый. А ещё он тот, кому я должен помочь. Не тот, в кого я должен влюбиться. Это было бы совершенно неуместно.
- Это не профессионально.
Она надулась, поставила мой кофе рядом с напитком Гарри и положила два нетронутых розоватых кекса на маленькой тарелочке рядом.
- YOLO*, милый.
Я строго на неё посмотрел.
- Я прошу тебя, скажи, что ты сейчас сказала мне YOLO с иронией.
- Нет, нет, нет, - она озорно улыбалась. – YOLO.
Я закатил глаза и понёс наш заказ к столику.
- Мы больше не друзья, Даниэль. Больше не друзья.
- Я тоже тебя люблю, Бу! – она крикнула, и её голос потонул в хихикании.
Я сел на стул напротив Гарри. Он потянулся к своей чашке, глядя на меня поверх крема.
- Бу? – он спросил, и его брови чуть не исчезли под его волосами.
Я покраснел, хотя, честно говоря, прозвище мне нравилось.
- Лиам однажды услышал, что мама зовёт меня так. До сих пор не могу заставить его забыть.
Гарри сделал глоток из чашки, из-за чего над его верхней губой осталась полоска пены.
- Это мило.
Ты милый.
Я застыл, переваривая мысль, которая поселилась у меня в мозге. Боже. Это всё Даниэль. Я убью её. На самом деле. Он всё это время смотрел на меня.
- Ты в порядке?
Я кивнул, стараясь заставить мозг думать о чём-то более спокойном.
- Да, отлично.
Гарри провёл указательным пальцем по верхнему краю крема и облизал его. Он чуть наклонил голову в сторону, изучая меня.
- Луи?
- Да?
- Ты читал мою историю болезни, не так ли? – я не мог понять эмоций на его лице. Оно было почти пустым, будто бы под замком. Но, наверное, всё же немного виноватым. И грустным. Точно, определённо грустным.
- Ты сказал мне… - я внезапно почувствовал, что сделал что-то не то, хотя это являлось частью моей работы.
- Наверное, всё же лучше, если ты знаешь, - он вздохнул и положил свою левую руку на стол ладонью вниз. Я потянулся вперёд, положив указательный и большой пальцы ему на запястье и молчаливо спрашивая разрешения.
Он не отводил взгляда и совсем не двигался. Я медленно перевернул его руку ладонью вверх и увидел бледную кожу с несколькими розовыми шрамами. Их было шесть, таких аккуратных и ровных, что мой желудок сделал сальто в моём животе. Я провёл пальцами по его коже, чувствуя, что рубцы совсем другие на ощупь. Я почувствовал, как Гарри дрожит от моих прикосновений, и на момент мне показалось, что я зашёл слишком далеко. Но он не отодвинулся, а просто прикрыл глаза и сжал руку в кулак.
- Почему ты сделал это? – я спросил тихо, вдруг осознав, что нахожусь в каком-то своём особенном маленьком мире.
- Потому что я устал ничего не чувствовать. Сначала было столько времени, когда я чувствовал так много всего. Я был зол, сердит, огорчён, а потом… - он глубоко вздохнул, - я вообще перестал чувствовать. Я просто не смог с этим справиться.
- Это помогло? – я спросил, уже зная ответ.
- Нет.
- Но ты решил, что если ты убьёшь себя, то станет легче? – я спросил, пробираясь чуть дальше. Я не мог остановиться, когда мы уже столько всего добились.
- Нет, - он открыл глаза и посмотрел в стол. Потом вытащил свою руку из моих пальцев и спрятал её, будто бы он не хотел больше видеть свои шрамы.
- Тогда почему ты сделал это? – я часто имел дело с самоубийствами.
Казалось, что он очень долго думал, держа кружку около рта. Наконец, он сделал глоток и ответил:
- Моя жизнь закончилась год назад. Вопрос состоял лишь в том, чтобы покончить с моим телом.
- Твоя жизнь не закончилась год назад. Она закончилась в день, когда ты сдался. Ты не мёртв, у тебя есть ещё 6 месяцев. Ты не можешь провести их все, умирая, - я сказал это, когда меня охватило неожиданное желание взять за плечи этого парня и потрясти, показывая, что он потерял за то время, что преклонялся судьбе.
- Но я умираю.
- Как и я, - я прошипел в ответ.
- Это другое, - его лицо оставалось безразличным, будто у него в сознании было что-то своё, а мои слова просто не достигали своего места назначения.
- Нет, это не так! Я могу выйти из магазина, и буду сбит чёртовым автобусом. Я могу поскользнуться на льду и раскромсать свой череп. И это не значит, что я должен потратить свою жизнь зря только потому, что однажды она закончится. Ты знаешь, когда умрёшь, поздравляю, у тебя есть конкретный срок. Срок, до которого ты должен сделать всё, что хочешь. Ты понимаешь, что я хочу тебе сказать? Ты не можешь думать только о том, что умираешь. Это убьёт тебя раньше, - мой голос снизился, а тело вдруг как-то даже заболело от того, как сильно я хотел, чтобы он понял меня.
- Но я не могу, - он сказал тихо. В его голосе было столько тоски, что я на миг вдруг решил, что он сломлен настолько, что просто не подлежит ремонту. – Я падаю, Луи. Уже так долго, что мне кажется, я не смогу остановиться.
- Ты знаешь… Единственная разница между полётом и падением – это то, как ты приземлишься, - я сказал, и мне показалось, что я кого-то цитирую, но никак не мог вспомнить, кого именно. – Я думаю, моя работа в том, чтобы быть твоим парашютом, - я немного смутился, но, опять же, не понял, по какой причине.
- Хорошо, - его взгляд был устремлён куда-то в кружку. – Прости.
Я взял в руку кекс и отогнул упаковку с одной стороны. Понял, что совсем забыл об этом в процессе нашей… дискуссии.
- За что?
- За то, что со мной так трудно.
Его слова застали меня врасплох.
- Тебе не нужно извиняться, это не твоя вина.
Он кивнул и улыбнулся мне. Но это вообще вряд ли можно было бы назвать улыбкой. Мне жутко захотелось обнять его.
- Спасибо.
- Не беспокойся ни о чём, - я откусил, наконец, небольшой кусочек кекса и воскликнул: - Это клубничная глазурь! Я думал, это просто какая-то розовая штука.
Гарри поднёс кекс к губам и начал слизывать то, что было сверху.
- Это довольно неплохо.
- О, Боже, ты из тех людей, да?
Он посмотрел на меня как-то удивлённо. При этом он выглядел абсолютно очаровательно с глазурью на кончике носа.
- Из каких людей?
Я откусил ещё кусок и ответил с полным ртом:
- Из тех, кто сначала слизывает всю глазурь.
Он показал мне язык, и его грусть была ненадолго забыта. Он был очень хорош в этом деле, когда нужно показать, что всё хорошо. Он делал это так долго.
- Я люблю глазурь.
- Я тоже, - я сделал глоток кофе. – Я люблю её на кексах больше всего. Это будто бы… так и должно быть.
- Кто сделал тебя королём по поеданию кексов? – он спросил, начиная отклеивать упаковку.
- Я. Только что.
Он хихикнул, что почти сразу переросло в громкий смех, который я просто не мог остановить. Он сам почти испугался тех звуков, что производил, и не мог поверить, что это на самом деле он.
- Я не думаю, что я… - он прижал руки к губам. – Ну, чёрт.
- Что? – я спросил, хотя снова знал ответ. Я просто хотел, чтобы он сам сказал это.
- Я не думал, что помню, как это делать, - его глаза расширились и наполнились чем-то вроде недоверия и страха. – Спасибо.
Я открыл рот, чтобы ответить, но не смог. В этом парне было что-то в том, как он смотрел на меня или говорил со мной, что оставляло меня каждый раз без слов. Я не мог сказать, что именно, но это было чем-то, с чем я не сталкивался раньше.
Глаза Гарри устремились в окно и вдруг расширились от удивления.
- Луи, там снег идёт!
Я посмотрел через стекло на то, как медленно падали хлопья белого пушистого снега на тротуары, машины и людей.
- Это чудесно.
- Давай погуляем, - он сказал, на его лице появилась какая-то благоговейная улыбка. Его лицо было каким-то открытым и детским, будто его не волновало больше ничего в этом мире. В этот момент, когда снег ложился на землю, я понял, что Гарри забыл, что он падал.
Я поставил недопитый кофе на стол и застегнул куртку.
- Хорошо.
Он вскочил на ноги, отправляя в рот последний кусочек кекса, и подбежал к двери, едва дожидаясь меня. Было холодно, но в оранжевом свете уличных фонарей я чувствовал теплоту, которая разливалась у меня внутри.
Мы шли обратно к больнице, буквально впитывая в себя все чудеса зимы.
- Я не любил зиму, - Гарри почти столкнулся с представительным мужчиной, когда засмотрелся на летящую снежинку. – Но она прекрасна, да?
- Всё вокруг прекрасно, когда знаешь, как посмотреть на это, - я ответил.
- Чёртов философ, - он остановился на переходе и высунул язык, чтобы поймать снежинки ртом.
- Я должен быть таинственным, - я пошутил, пока мы ждали, как сменится свет светофора.
Гарри закрыл рот, чтобы ответить:
- Тебе нужно познакомиться с моим другом Зейном. И устроить битву цитат.
- Я бы победил, - я ответил, стараясь удержать улыбку, которая так и рвалась появиться на моём лице.
- Я бы не был так уверен, - он медленно повернулся вокруг своей оси, взмахивая руками.
Его ноги вдруг ушли куда-то в сторону, а я подхватил его обеими руками, почувствовав, как его вес давит на мою грудь. Он посмотрел на меня, зелёные глаза встретились с моими, а снежинки просто таяли на его светлой коже.
- Я поймал тебя, - я хотел, чтобы он был уверен в этом, поэтому покрепче перехватил его талию рукой.
Он улыбнулся.
- Я знаю.
И я понял, что Гарри был неправ. С ним не было трудно. Просто ему нужен был кто-то, кто мог бы быть рядом.
* YOLO – You only live once (ты живёшь лишь раз).
========== Глава 3 ==========
7 февраля – День двадцать второй.
Стул из синей грубой ткани становился мне всё более знакомым и теперь назывался скорее не стулом около кровати Гарри, а моим стулом. Гарри сидел в своём обычном положении: ноутбук на коленях, а одеяло вокруг его талии. Он как-то незначительно поприветствовал меня, когда я вошёл в комнату, сказав это «привет» всё так же грустно. Но в голосе всё же появилось чуть больше жизни.
- Есть планы на сегодня? – я сел на стул, положив сумку на колени, и подвинулся так, чтобы смотреть прямо на него.
Он пожал плечами.
- Вроде бы ничего особенного.
- Мы можем снова погулять, - я подсказал, надеясь, что он ожидал нашей встречи так же, как и я. Неделя тянулась ужасно долго, и я просто уже считал дни, когда снова смогу увидеть этого парня. Я не думал, что так могло случиться, но он пробирался вглубь моего сознания. Я хотел узнать его. Изнутри и снаружи. Я хотел помочь ему так, как не хотел ничего ни разу в своей жизни.
Он снова пожал плечами, убрал ноутбук с коленей и сполз вниз, оказавшись на боку и изучая меня своими зелёными глазами. Он сжал руками большое синее одеяло и натянул его на голову, будто капюшон.
- Я не хочу никуда идти сегодня.
Он выглядел таким… уязвимым в тот момент, когда из-за складок торчал один лишь нос, что я просто не смог надавить на него и заставить что-то делать. К тому же, у меня тоже был не лучший день. Одной из моих пациенток, девочке с рабдомиосаркомой*, стало хуже, и я не был уверен, что она продержится ещё хоть месяц. Ко всему этому прибавлялось то, что я, кажется, простыл. Горло жутко болело, а суставы ломило. И тогда эта идея спрятаться под одеялом уже не казалась такой уж ужасной.
- Ты когда-нибудь строил крепость из одеял и подушек? – я спросил, засовывая руки в карманы своей толстовки, чтобы почувствовать хоть немного тепла.
Он кивнул, и мне показалось, что он вспоминает что-то.
- Мы с Шер делали их, когда я был маленьким.
- Может, ты хочешь сделать такую сейчас?
Казалось, будто он «рассматривает» моё предложение. Через минуту он кивнул и встал с кровати, глядя на меня сверху с тенью улыбки на лице.
- Хорошо.
Я встал, опустив мою сумку на стул, и потянулся к одеялу.
- Я думаю, это лучше опустить к ножкам кровати, так мы сможем сделать что-то вроде… палатки.
Он серьёзно кивнул.
- Ты сделай это, а я возьму подушки.
Я растянул одеяло, поставив на один его уголок ножку стула, а на другой – ножку стола. Получился некий треугольник, похожий чем-то отдалённо на палатку. Гарри бросил подушки на пол так, что они покрыли всё пространство там, а потом разорвал свою простынь, закрывая все прорехи. Так мы оказались в полутёмном пространстве вдвоём.
В этой «пещере» было уютно, свет из комнаты едва проникал вовнутрь. И только после того, как мы устроились – я прислонился к кровати, а Гарри лежал на спине – он тихо спросил, чтобы не нарушить тишину, которая сгустилась вокруг нас:
- Луи, ты в порядке?
- Я здесь, чтобы говорить о твоих проблемах, не моих, - я ответил, избегая вопроса и стараясь не вздыхать громко. Я держал себя в руках целый день, но было что-то в этой комнате или же в его глазах, что просто не позволяло мне притворяться дальше.
- Ты знаешь, это нормально не быть в порядке, - он смотрел наверх. – И это точно про тебя.
Я всё-таки вздохнул.
- Я знаю.
- Здесь всё-таки легче, - он сказал, и улыбка неожиданно появилась на его лице. Вообще, он часто это делает, только вот они все такие ненастоящие. Я бы хотел, чтобы он снова засмеялся. И чтобы эти его ямочки на щеках снова появились. Как на тех фотографиях, где он был загорелым, счастливым и совсем ещё не больным.
- Так и есть, - мне вдруг захотелось заплакать, хотя я даже не мог толком объяснить причину. Просто это нечестно, да? Это было нечестно, что его тело предавало его. Ведь… парни с такими зелеными глазами, красивыми голосами и кудрявыми волосами не должны умирать за 6 месяцев.
- Луи? – он снова смотрел на меня, хмуря брови.
- Я в порядке, - я сказал, хоть и не очень-то убедительно. Я почувствовал, как его пальцы обхватывают мои. Чуть позже я уже цеплялся за его руку, как за спасательный круг. Но кто знает, возможно, так и было.
После достаточно долгой паузы я всё-таки смог ослабить хватку, кое-как взяв себя в руки. Я чувствовал себя предельно глупо, ведь я всё-таки должен держать свои личные проблемы подальше от наших встреч. И вот тогда у меня было что-то вроде эмоционального кризиса в крепости из одеял и подушек с ребёнком, которого я знал меньше месяца.
- Извини, я не знаю, что это было.
Он повернул голову так, что наши глаза встретились – голубые против зелёных, устанавливая какую-то эмоциональную связь. Ничего страшного, я здесь.
- Ты знаешь, что будет через неделю? – он вдруг поменял тему, но не отпустил мою руку. Я подумал уже было о том, чтобы расцепить пальцы, но понял, что просто не могу сделать этого.
- Что?
- День Святого Валентина.
- И кто же будет твоим Валентином, мистер Стайлс? – я спросил, стараясь оставаться спокойным.
- Мороженое, - он ответил, и его глаза чуть-чуть засверкали.
- Правда? – я спросил и почувствовал, как невидимый груз исчезает с моей груди. Я позволил себе сосредоточиться лишь на ощущении пальцев парня в своих.
- Правда. Мы обсуждали это, наши отношения очень серьёзные.
- Я уверен, ваши дети будут просто превосходными, - я сказал, желая, чтобы всё в мире было так же легко, как здесь и сейчас с Гарри.
- Не говоря уж о том, какими вкусными, - он ответил, и я немного засмеялся.
Мы погрузились в какое-то невероятное уютное молчание, которые изредка прерывалось особенно громкими звуками извне. Тихие голоса врачей и шум медицинского оборудования стали ненужным шумом, от которого мы были закрыты в нашей маленькой крепости. Это не было идеальным, да, но этого было достаточно, чтобы почувствовать себя хорошо.
- Знаешь, что смешно? – он спросил, при этом его голос был таким уютным, что казалось, что он просто говорит сам с собой. – В прошлом году в это время мы думали, что у меня просто мигрень.
Я долго пытался подобрать правильные слова для ответа.
- Мне не кажется это особенно смешным.
Он чуть-чуть засмеялся, и это показалось мне самым грустным из всего, что я слышал сегодня.
- Так и есть, но это звучит лучше, чем «ты знаешь, что дерьмово», да?
- Наверное, - я спустился вниз так, что теперь лежал рядом с ним. При этом я очень остро ощущал, как его огромная ладонь сжимает мою маленькую. Где-то в глубине я осознавал, что нарушаю все правила врачебного этикета, но мне было как-то совсем всё равно.
- Тебе поставили диагноз около года назад, да? – можно было сказать, что он везунчик, потому что рак мозга очень редко можно обнаружить на ранней стадии. Все мои мысли сосредоточились на шрамах на его запястье.
- На следующий день после дня Святого Валентина, - он сказал с тоской в голосе. – Так странно думать, что тогда была последняя ночь, когда я ещё не знал.
Я понял, что думаю о том, что же он делал в последние часы своей свободы. С кем он был?
- Каким был твой последний день? – я спросил, потому что это вроде бы казалось очень важным, даже по профессиональным причинам.
- Счастливым, - его голос был не намного громче его дыхания. – Я тогда встречался с Зейном, но мы не виделись с той ночи.
- Он не смог справиться с твоей болезнью? – я прекрасно знал, что делают посторонние люди, когда узнают о таких вещах. Они отдаляются и становятся чересчур осторожными, будто рак превращает человека в стекло.
- Я бросил его, - он ответил просто. – Я просто не хотел делать ему больно. И он ушёл, превратив бедного Найла в гея. Так что, наверное, всё обернулось очень даже неплохо.
Я улыбнулся про себя. «Бедный Найл». Было что-то такое исключительное, что заставляло меня улыбаться, слушая рассказы Гарри о том, как он расстался со своим парнем из-за того, что у него нашли рак. Что-то было в том, как он говорил о разных вещах своим низким голосом, будто бы мир – одна сплошная шутка, которую Вселенная подсунула ему.
- Иногда я думал, что Найл и не особенно-то расстроен всем этим, - он сказал, усмехаясь.
- Что насчёт тебя? – я спросил, удивляясь, когда это я начал слишком сильно заботиться о нём.
- Я ни с кем не встречаюсь больше, - он ответил, а его тон снова стал серьёзным.
- Почему?
Боже, мой голос правда звучал так разочарованно?
- Это было бы нечестно. Я не могу дать человеку достаточно… У меня совсем нет времени.. – он замолчал, будто бы потерявшись в том, что говорил.
- Получается, что ты даже не пытался полюбить кого-нибудь, зная, что в конце им будет больно? – я спросил, надеясь увидеть хоть какую-то логику во всём этом.
- Я провёл весь прошлый год, уверяясь в том, что никому не будет больно, - он казался таким одиноким, таким безумно одиноким, что я крепче сжал его руку в своей, пытаясь послать ему хоть немного тепла через наше прикосновение.
- Ты не сможешь никого спасти, просто отталкивая их. Люди переживают, просто позволь им это делать.
- Но они не должны обо мне беспокоиться.
У меня сбилось дыхание, а слова, которые я хотел сказать, просто застряли в горле.
Я должен.
Но я почему-то был уверен, что это совсем не то, что он хочет услышать, поэтому я прошептал единственные слова, о которых мог думать в тот момент:
- Хорошо.
Это не было правдой, потому что Гарри падал, а я каким-то образом двигался за ним. Я просто хотел забрать всю его боль, сделать так, чтобы он снова жил, потому что я не просто падал, я влюблялся в него и, к тому же, не знал, как это остановить.
- У тебя всё ещё есть Гэтсби в сумке? – он спросил после долгого перерыва, вырывая меня из моих грёз.
- Мне кажется, я выложил его, - я ответил дрожащим голосом. Возьми себя в руки, наконец, Томлинсон.
- Может, есть какие-нибудь другие книги?
- Может быть, - я взял сумку и порылся в ней, перебирая вещи. И нашёл небольшую синюю книгу, которую Даниэль сунула мне пару дней назад, сказав, что это «абсолютное совершенство» и «море чувств». Я совсем не был уверен во всём этом, но поверил ей, когда она сказала, что это хорошая вещь. Я протянул книгу Гарри.
- Она называется «The Fault In Our Stars»**.
- О чём она?
- О девушке. У неё рак, - я ответил, листая первые несколько страниц с посвящением и какими-то цитатами о тюльпанах.
- Разве тебе не достаточно того, что ты получаешь здесь?
- Похоже, что Даниэль так не думает, - я просмотрел первую страницу. – Я не знаю, вроде бы не кажется такой уж плохой историей.
- Почитай мне, - он сел рядом со мной, вытянув ноги.
- Сейчас?
- У тебя были другие планы? – он спросил, приподнимая брови.
- Вроде бы нет, - я вытащил подушку и положил её под спину. Гарри прижался ко мне с одной стороны и положил голову мне на плечо так, будто бы хотел отдохнуть, но боялся спросить о том, можно ли ему. Я улыбнулся, наслаждаясь тем, как его кудри щекочут мою шею, и начал читать, благо, приглушённого света было достаточно.
- В конце зимы, когда мне было 17 лет, моя мама решила, что у меня депрессия, потому что я редко выходила из дома. Я всё время проводила в моей кровати, перечитывая одну и ту же книгу снова и снова. Также я мало ела и посвящала много времени обдумыванию своей смерти.
- Она мне нравится, - сказал Гарри, когда я остановился, чтобы вздохнуть.
Я посмотрел на него с притворной досадой и сказал:
- Я не буду читать, если ты будешь меня прерывать.
Он повернулся, уткнувшись носом в моё плечо, и пробормотал мне в футболку:
- Прости.
Я постарался игнорировать ощущение его дыхания на своей коже.
- Неправда, ты не сожалеешь.
Он посмотрел на меня, как-то криво усмехнувшись. Мне нравилось это выражение лица: оно было хитрым, и в нём было будто бы множество тайн, которые так и рвались наружу.
- Так и есть.
Я снова уткнулся в книгу и начал читать. Теперь Гарри был тихим. Его голова так и лежала на моём плече, правда, сначала неуверенно, но потом всё больше и больше раскрепощаясь.
Я думал о том, что он сказал мне о том, что старался сделать так, чтобы никому не было больно. Я не был уверен, что он знал об этом, но я чувствую, что, когда он уйдёт, кое-кому всё-таки будет больно.
Когда он умрёт, он заберёт часть меня с собой.
* Рабдомиосаркома — злокачественная опухоль, происходящая из скелетной мышцы. Если проще, то это рак мышц.
** «The Fault In Our Stars» - книга Джона Грина, опубликованная в январе прошлого года. На русский ещё не переведена, но буквально название можно перевести как «Ошибка в наших звёздах».
========== Глава 4 ==========
14 февраля – День двадцать девятый.
Существует разница между знанием и пониманием. Я знал, что Гарри умирает, знал, что у него осталось совсем немного времени, но я не понимал этого до того вечера.
Его комната, обычно освещённая лампой у изголовья его кровати, была тёмной. Через приоткрытые занавески я видел верхушку его кудрявой головы, завёрнутую в синее одеяло.
Когда я вошёл в дверь, из-за занавески вышла медсестра, которая, кажется, узнала меня и улыбнулась.
- Рада видеть вас, мистер Сасслинсон, - она прошептала и что-то быстро записала на своём планшете, после чего указала на Гарри. – У него болит голова всё утро. И мне кажется, что очень сильно. Не уверена, что он захочет кого-то видеть.
Она отступила назад к Гарри и тихо сказала:
- Гарри, у тебя посетитель, ему остаться?
Перед тем, как мы услышали едва слышное да, нам пришлось выждать достаточно долгую паузу.
- Постарайтесь не шуметь. Он сейчас очень чувствителен к свету и шуму. Не забудьте прикрыть занавески за собой.
Я зашёл за занавеску и пропустил медсестру, после чего задёрнул ткань и положил свою сумку на пол. Когда мои глаза привыкли к отсутствию света, я смог разглядеть контуры лица Гарри. В этой полутемноте он выглядел словно ангел. Я даже подумал на секунду, что он слишком прекрасен для этого мира.
Странно было на него смотреть. Внутри меня всё переворачивалось. Я снял куртку и опустил глаза в пол, смущаясь чего-то. Я скучал по Гарри всю прошлую неделю, даже во время других моих встреч, во время обедов с Лиамом, даже теми ночами, когда Даниэль забирала меня с собой в клуб. Можно было даже сказать, что я скучал по нему каждую секунду своей жизни, это будто бы въелось мне в кости.
Я огляделся в поисках своего стула, но понял, что его убрали отсюда. Тогда я просто повесил свою куртку на спинку кровати и сел на пол, не желая выпускать парня из вида, но и не собираясь стоять целый час у его постели. Его рука свисала с одной стороны кровати, а длинные пальцы постоянно сжимались и разжимались, будто бы пытаясь найти что-то, за что можно было бы ухватиться. Я не успел даже сообразить, как оказался около него и переплёл его пальцы с моими. Он напрягся немного, когда ощутил меня, но вскоре я почувствовал, что он держит мою руку сильно и даже как-то отчаянно.
- Лу, - он выдохнул это так, будто бы это причиняло ему физическую боль.
- Гарри, не нужно ничего говорить, всё в порядке, - я ответил, вставая на колени.
Он ничего не говорил достаточно долго, но потом всё-таки произнёс:
- Иди сюда.
Я медленно встал, позволяя его пальцам выскользнуть из моих, и обошёл кровать, после чего опустился на матрас настолько осторожно, насколько только мог. Гарри распахнул глаза и моргнул несколько раз перед тем, как посмотрел на меня. Они были большими, блестящими и полными боли. Я подумал, было это из-за головной боли или, может, из-за чего-то ещё. Я невольно потянулся к нему, поглаживая пальцем бледную кожу щеки.
- С днём Святого Валентина.
Он пробормотал что-то в ответ и взял меня за запястье, чтобы положить рядом с собой. Я лёг с одной стороны, изучая лицо Гарри в слабом освещении. Я не должен был этого делать, я точно знаю, что не должен был. Но рядом с ним моим телом овладевало такое спокойствие, что это невозможно было описать.
Я положил свою руку поверх его руки и провалился во все чувства, что витали в этой ситуации. Мне хотелось верить, что я смогу забрать себе хоть капельку его боли. Когда я позволил себе утонуть в матрасе, то почувствовал, как веки тяжелеют. Я был почти уверен, что мог бы уснуть прямо там, где были лишь я и Гарри.
Быть с ним рядом – это как читать книгу, которую уже кто-то испортил. Я знал, как всё закончится, знал, что жизнь покинет это тело, что рак съест его изнутри, но всё равно переворачивал страницу за страницей в надежде на то, что вдруг всё закончится по-другому.
Я лежал рядом с ним и наслаждался жизнью, которая дана была мне на ста с чем-то страницах. Я закрыл глаза, переплетая наши пальцы. Теперь он не один.
***
Я проснулся под одеялом.
Вряд ли можно сказать, что я был в нормальном сознательном состоянии. Я лишь помню что-то голубое вокруг и чистое состояние удовлетворения. Не было никаких мыслей и переживаний, лишь тихий шелест абсолютно не имеющих значения вещей.
Я был в кровати. Она не была моей, но почему-то чувствовалось, что это нормально. В моей руке была другая рука. Такая тёплая и нежная. Казалось, что очень важно держать её в этот момент. Я немного вспотел, потому что в комнате было слишком жарко. Пояс моих джинсов давил мне на живот, а рукава рубашки сильно закатались.
Я зашевелился, когда услышал тихий храп. Я чувствовал повседневный запах больницы, но к нему примешивалось что-то уютное и тёплое. Гарри. Я распахнул глаза, удивляясь тому, когда успело наступить утро. Я собирался пролежать здесь час-два, но никак не всю ночь. Но глядя на парня, спящего рядом, я понял, что нисколько не жалею.
Солнечный свет проникал сквозь неплотно задёрнутые шторы, придавая потолку и стенам нежно-золотистый оттенок. Мы лежали практически нос к носу, а наши тела соприкасались. Гарри выглядел таким хрупким, что мне казалось, что малейшее прикосновение просто разрушит его. Я расцепил наши пальцы и провёл одной рукой по воздуху над его щекой. У меня в голове был какой-то иррациональный страх того, что если я его коснусь, то он рассыплется.
Я подумал о его взгляде, когда он увидел меня в первый раз. Я вспомнил, что он выглядел побеждённым. Пустым внутри. Теперь, когда он лежал рядом, я подумал о том, что, наверное, слово «изношенный» подошло бы лучше. Со всеми его разговорами о смерти мне казалось, что он просто ждал меня. Что я найду его и смогу собрать по частям воедино.
Я провёл пальцами по его кудрям, тёплым и шелковистым в солнечном свете. Он выглядел почти что нереальным. Я проследил взглядом, как приоткрылись его губы, а затем вниз по шее к груди. Я смотрел, как медленно она вздымается, как он дышит.
Тихий шум достиг моего уха, и я обратил внимание на сумку, которую оставил на полу. Я немного задержался, но всё равно пришлось слезть с кровати, чтобы достать телефон. Три сообщения.
9:32 Лиам: где ты?
9:33 Лиам: ты вообще был дома прошлой ночью?
10:01 Лиам: если ты не позвонишь мне в течение 5 минут, я буду думать, что ты умер.
Я лишь улыбнулся, читая эти сообщения, и быстро ответил «я не мёртв, успокойся, детка». Нужно же было заверить его в том, что я ещё на этой стороне мира. Я надел куртку и взял сумку, посмотрев на Гарри.
Я знал, что пора уходить, особенно учитывая то, что нужно было хотя бы душ принять перед тем, как нужно будет идти к новому пациенту. Но я так и не понял, каким образом я оказался на коленях перед его кроватью.
- Пока, Гарри, - я прошептал в пустоту. – Увидимся на следующей неделе.
Я наклонился, не совсем понимая, что делаю. Мои губы прижались к его лбу, и я оставил там нежный, тёплый поцелуй.
- Хорошего тебе дня.
Это случилось в тот момент, когда я ехал домой. Глупая улыбка появилась на моём лице.
Может, это не я помогал ему. Может, это он меня спас.
========== Глава 5 ==========
16 февраля – День тридцать первый.
Если можно было сказать, что я сидел на диване, то да, я сидел. Мои ноги были на спинке, а голова свисала вниз, в руках был телефон. Даниэль сидела рядом и была жутко увлечена новым выпуском «Танцующих мам»*, а Лиам готовил обед на кухне. Дани заставила меня остаться дома, когда услышала, как я кашляю, и почти запихала градусник мне в глотку. А потом, в общем-то, оказалось, что у меня температура. Я всегда ненавидел откладывать свои встречи, но, возможно, она была права, мне нужно было остаться дома. Я пытался выздороветь вот уже которую неделю, и этот выходной, наверное, определённо мог бы помочь в этом.
Я покрутил телефон в пальцах, проверяя, не слишком ли рано писать Гарри. Со времени нашей прошлой встречи мы долго не виделись из-за его болезни, и я думал, что мы вполне могли бы встретиться до нашего следующего раза, чтобы наверстать упущенное.
И это всё вовсе не потому, что я снова хотел его увидеть. Нет, это было бы глупо.
Я открыл новое сообщение, держа телефон буквально на расстоянии пары сантиметров от лица, и начал печатать.
Не хочешь увидеться перед нашей следующей встречей?
Посмотрел на слова и удалил их. Звучало предельно глупо.
Привет, ты не против встретиться в ближайшее время?
Ну, так немного лучше. Отличная работа, Томлинсон. Даниэль ткнула меня пальцем и попыталась заглянуть в экран.
- Кому пишешь?
Я прижал телефон к груди и постарался не выглядеть виноватым и жалким под её осуждающим взглядом.
- Никому.
- Это парень? – она спросила с огромными глазами, а я уже проклинал эти дурацкие рекламные паузы.
- Никто, кто мог бы тебя заинтересовать, - я старался выглядеть как можно более отстранённо.
Она пододвинулась ближе, телевизор был напрочь забыт.
- Это твой парень? Тот, кудрявый?
Лиам появился в двери с тарелкой спагетти в руках.
- Что за парень?
Даниэль закружилась на месте.
- Тот, что приходил в пекарню на прошлой неделе. Он пытался спрятать его от нас!
Я взял подушку и прижал её к своему лицу, больше не сдерживая стона.
- Он мой пациент, Даниэль! Пациент!
Она пнула мою подушку.
- Пациент, с которым тебе необходимо встречаться. Если этого не сделаешь ты, это сделаю я.
- Дани, он гей, а у тебя есть парень, который, кстати, стоит в этой комнате, - я ответил.
- Это было неплохой угрозой… - она положила ноги мне на грудь. – Эй, Лиам, ты принёс мне спагетти?
Я оторвал подушку от лица и понял, что если бы Дани не закрыла эту тему сейчас, то я бы просто сорвался. Она всё ещё кидала на меня взгляды, но теперь там не было ничего, кроме радости, поэтому я просто решил сделать третью попытку написать Гарри.
Мы не смогли поговорить в прошлый четверг, может, перенесём?
Я внимательно перечитал сообщение, а потом добавил смайлик в конец и быстро отправил, не давая себе времени передумать.
Он ответил где-то через минуту, что было совсем не удивительно, ведь он проводил всё своё время в своём Гарри-коконе.
12:32 Гарри
Хорошо.
12:32 Гарри
Можешь прийти в любое время. Я, вроде как, не так уж и далеко.
Я улыбнулся, представляя его лицо, когда он писал это, или его голос, если бы он сказал эти слова.
12:33 Луи
Завтра в 4?
12:33 Гарри
Я буду ждать твоего визита, затаив дыхание.
Трудно было отвечать ему быстро, потому что было практически невозможно побороть желание отвечать на каждое сообщение словами, вроде «Боже мой, ты потрясающий».
12:34 Луи
Хорошо (:
12:34 Гарри
«The Fault In Our Stars»?
12:34 Луи
«The Fault In Our Stars».
12:35 Гарри
Окей.
Я уставился в потолок, не совсем понимая, почему дышать стало так тяжело.
17 февраля – День тридцать второй.
Я быстро шёл по коридору больницы, всё ещё пытаясь отдышаться после жуткого подъёма по лестнице. Я уже почти подошёл к палате Гарри, как моих ушей коснулся звук. Точнее, музыка. Это было довольно странным для больницы, но, тем не менее, я бы не сказал, что это было плохо.
«And I know that we can be so amazing, and baby your love is gonna change meee and now I ca-…»**
- О, хватит! Хватит, придурок! – музыка оборвалась под резкий звук струн гитары, и раздался взрыв хохота. К нему кто-то пришёл?
Почему-то было странным то, что у Гарри есть друзья. То есть… мы говорили об этом, и я видел фотографии, но всё же. Наверное, эти мысли как раз из той части моего сознания, что считает Гарри моим. Он был моим кудрявым пациентом, которому нравилось, как я читаю, кто строил со мной крепость из подушек и слизывал крем с кексов. И мне казалось очень странным, что нужно им делиться.
Я приоткрыл дверь, сразу же заметив жуткий хаос внутри. Гитара валялась на полу, а тёмненький парень, наверное, Зейн, прижимал долговязого блондина к кровати и жестоко щекотал, вызывая у того приступы хохота вперемешку с матом. Гарри, который следил за представлением перед ним, заметил моё появление и немного улыбнулся.
- Привет, - я помахал одной рукой, другой поправляя свои ярко-красные подтяжки.
- Как неожиданно тебя тут видеть, - Гарри ответил со своего насиженного места на кровати, после чего повернулся к своим борющимся друзьям: - Эй, гомики, Земля вызывает, вы слышите меня?
Но ответа не последовало вовсе, потому что эти двое уже не столько щекотались, сколько просто хихикали и лапали друг друга.
Гарри закатил глаза и немного повысил голос:
- Эй! Заканчивайте щупать друг друга и выметайтесь! Вы обещали свалить в 3.30, а сейчас уже почти 4!
- Что такое-то? Гарри, ты ждёшь ко-
Он не успел закончить, когда его глаза остановились на мне. Сначала на его лице проступили удивление и смятение, которые, впрочем, быстро сменились на ухмылку.
- Гарри, это просто невероятно невежливо скрывать от нас таких шикарных и сексуальных людей. Мне кажется, что это полнейшее предательство, не так ли, Найлер?
Найл засмеялся так громко и радостно, что это сразу же вызвало у меня улыбку.
- Это пиздец, как ужасно, друг. Непростительное поведение.
- Я думаю, есть один способ, как он может всё исправить, - сказал Зейн, постукивая себя по щетинистому подбородку.
Найл откинулся назад, укладываясь Зейну на колени.
- Ты так думаешь?
- Я думаю, он должен познакомить нас.
Найл быстро закивал:
- Да, Гарри, кто же твой секретный парень?
Гарри потёр пальцами виски, будто бы эти двое были причиной его боли.
- Он мой психолог, идиоты, и я прятал его от вас для его же собственной безопасности.
- Гарри, детка, это совсем не смешно. Если ты видишь такую задницу, как эта, по ней нужно бить. Сильно, - Зейн скинул Найла с коленей, почти что сбив его на пол.
Гарри повернулся ко мне.
- Прости, я бы контролировал их… если бы я мог, - он устало улыбнулся, как и всегда. Но, когда я подошёл ближе, я понял, что под этим скрывается что-то ещё, что-то весёлое и беззаботное, но что-то, что он старается подавить.
- Да ладно… Я имею в виду, что у меня довольно неплохая задница, - я ответил, улыбаясь и снимая пальто.
Зейн игриво подмигнул мне, а после чмокнул Найла в губы.
- Я думаю, это намёк для нас, Найл.
- Окей, - он широко улыбнулся. – Ты всё ещё согласен идти в кино?
- Всё для тебя, детка, - Зейн усмехнулся, снисходительно глядя на своего парня.
Гарри закатил глаза, наверное, раз в третий.
- Повеселитесь, парни.
Зейн, который, наконец, поднялся с кровати и потянул за собой Найла, ответил:
- Береги себя, кудряшка.
И на момент я смог разглядеть под этой ленивой улыбкой и флиртом заботящегося друга, которому не всё равно. И в этом было своеобразное тепло и даже немного грусти, но Зейн очень старался, чтобы Гарри не заметил этого.
- Я постараюсь, Зейни, - Гарри искренне улыбнулся.
Зейн кивнул и быстро поцеловал парня в макушку, пока Найл укладывал гитару в футляр.
- Хорошо.
Затем он повернулся ко мне, протягивая руку.
- Убедись, что он хорошо себя ведёт.
Я был поражён жесткостью в его глазах. Гарри говорил, что он очень старался сделать так, чтобы никто не пострадал, когда он уйдёт. Но он очень ошибся в Зейне. При всей своей браваде и веселье этот темноволосый парень, казалось бы, не был готов отпустить Гарри.
- Будет сделано, - я ответил, пытаясь понять Зейна. Из-за Гарри мы оказались с ним в одной лодке слишком-сильной-заботы. Это просто тонущий корабль неуместной, ненужной привязанности.
Найл взял гитару и поцеловал сначала Гарри в щёку, а потом меня. Это было быстро и очень странно, но, вроде как, довольно мило.
- Было очень приятно с тобой познакомиться, - сказал он и широко улыбнулся, после чего схватил Зейна за руку и потащил к выходу.
И только после того, как Гарри убедился, что они ушли, он выдохнул и провёл рукой по кудрям.
- Я говорил им сотню раз, что они не должны приходить! – он, наконец, сказал. – Ты думаешь, что если у тебя рак, люди начнут тебя хоть немного слушать. Но, блин, это не так.
Он выглядел ужасно усталым, будто бы при своих друзьях он держал болезнь внутри, а она медленно разрушала его внешний вид.
- Сотню чёртовых раз, сотню. А они всё равно продолжают приходить. Шер прекратила это делать пару месяцев назад. Эд, Олли и Перри немного раньше. Но эти два идиота! – он запихал ноги под одеяло и практически скрылся в этих складках ткани, пытаясь раствориться в них.
Мне вдруг показалось, что внутри меня столько слов, столько предложений, но мне просто нечего сказать. Боже, я же всегда был так хорош в том, чтобы собрать меленькие частички в единое целое и высказать всё. Но теперь, когда я смотрел на этого парня, всё превращалось в дерьмо.
- Ты не можешь заставить людей перестать заботиться, - это была самая идиотская и ненужная вещь, которую я только мог сказать, но забирать слова назад было поздно.
- Но я бы хотел, - его голос был тихим и мягким, будто бы он вдохнул тот самый пасмурный день за окном и теперь дышал им.
- Это называется любовью, - я ответил. – И она требует, чтобы её чувствовали.
- Мне пришло в голову, что никакие расовые или духовные различия между людьми не могут сравниться с той разницей, которая существует между больным человеком и здоровым, - он сказал с таким выражением лица, будто бы припоминал что-то, что давно забыл. Когда я смотрел на Гарри, мне казалось, что он – это гораздо больше, чем его маленькое тело. В его голове куда больше разных вещей, и они убьют его быстрее, чем рак.
- Что?
Он посмотрел на меня с его особенной невинностью в его больших глазах.
- Фицджеральд. Гэтсби.***
- Конечно.
У него была какая-то невероятная привязанность к этому роману о разрушившейся мечте и любви, о недостижимом свете в конце тоннеля.
Он опустил взгляд на руки, и мне показалось, что он на грани того, чтобы заплакать. Но вскоре он поднял на меня вопросительный взгляд и указал на книгу в моих руках.
- Может, ты почитаешь мне немного?
- Мы всё равно когда-нибудь поговорим, - я сказал, понимая, что просто не смогу устоять перед этим выражением лица.
Он слабенько улыбнулся и подвинул своё одеяло, освобождая место рядом с собой. Я забрался на кровать сразу же, даже не раздумывая, потому что это же Гарри. Такой тёплый Гарри.
Я опустился на матрас и открыл книгу на том месте, где мы закончили в прошлый раз, и начал читать.
- В тот день мама разрешила мне воспользоваться машиной, чтобы я смог съездить в Мемориал, чтобы проведать Айзека, - я потёр горло, потому что мне показалось, что что-то мешало мне читать. Я надеялся, что моя простуда уже прошла, но было бы очевидно, если бы она только сильнее принялась за меня. – Я подошёл к его двери и постучал, хотя дверь была открыта.
… или это может быть рак. Я пощупал свою шею, пытаясь унять панику, которая буквально сжимала мои дыхательные пути и заставляла сердце колотиться как бешенное. Я несколько лет чувствовал, что рак – это не то, что со мной случится. И беспокоиться об этом – лишь вносить лишний стресс в свою и без того неспокойную жизнь.
Я продолжил читать, но я уже чувствовал, что потерялся в истории. Прошло целых 10 страниц, пока я пытался вернуть себя в нормальное спокойное состояние. И ещё 5 перед тем, как я понял, что Гарри очень-очень старается не заплакать.
- Хаз? – я положил книгу на колени и посмотрел на парня сверху вниз.
- Я такой эгоист, - он подавился воздухом и сильно сжал одеяло в пальцах. – Боже, я такой чёртов эгоист.
И тут я понял, что, когда Гарри говорил о том, что не хочет делать людям больно, он говорил не только о Зейне и Найле.
- Я просто не хочу быть один. И я знаю, что они не хотят ко мне приходить, потому что я болен, а они здоровы. Я просто хочу умереть, Луи. Я хочу умереть и больше не делать никому больно, - он сказал всё так быстро, таким дрожащим голосом, будто бы это долго-долго сидело внутри, а тут вдруг решило вырваться.
Я выпустил книгу из рук и потянул парня на себя, путаясь в его волосах пальцами и прижимая его голову к своей груди так сильно, что я уже мог чувствовать каждый его вздох.
- Зейн любит тебя, Гарри. Зейн любит и я… - я положил подбородок на его голову и стал смотреть на трещину в стене. – Ты сделаешь ему больно, несмотря на то, как сильно ты пытаешься его оттолкнуть. С Найлом так же. Они не хотят, чтобы ты это делал. Ты думаешь, что ты эгоист, потому что не можешь их отпустить. Но ты эгоистичен только потому, что ты вообще делаешь это.
Он поднял руки с одеяла и обнял меня за талию.
- Мне не хватает времени.
Эти слова пронзили меня своей грустью.
- Не думай так. Тебе не нужно считать дни, тебе нужно проживать их.
Он тихо засопел, а я поднял руку, чтобы стереть слезинку с его щеки, которая потекла независимо от того, как сильно он пытался её удержать.
- Это странно, - он сказал, и его голос постепенно возвращался к нормальному. – Будто я не могу решить, то ли мне умереть, то ли жить вечно.
- Мне кажется, что жить вечно – просто ужасно, - я ответил, представляя, как это – пережить всех, кого ты знаешь. – Ты был бы очень одиноким.
- Нет, если бы у тебя был кто-то, кто мог бы жить вечно вместе с тобой, - он сказал, немного ослабляя хватку, но не отпуская меня. Я почувствовал, как его дыхание успокаивается, а слова, что он произнёс, будто бы развеваются в воздухе.
- Вселенная не так устроена, - я ответил.
- Никто никогда не говорил такого, - он сказал тихо. Мне казалось, что он не только тот, кого я поддерживаю, но и тот, кто поддерживает меня. Я нуждаюсь в этом тихом мягком голосе, который смывает ту серую пустоту в моём животе и жуткий страх, что рак вернётся, и ещё эти мысли о том, что наши дни сочтены.
Это была та самая странность в Гарри… Он будто бы каждый раз разрушал меня и в то же время собирал по частям в целое.
Он убрал руку с моей футболки и положил её на книгу на моих коленях.
- Ничего, если я почитаю тебе? – он спросил.
Я очень старался держать себя в руках.
- Если ты не против.
Он немного улыбнулся, листая страницы.
- Глава шестая?
- Да, - я облокотился на спинку кровати снова, стараясь не утонуть полностью в звуках его голоса. Он читал достаточно медленно, делая небольшие паузы между абзацами, но это только успокаивало и вовсе не раздражало. Его голос казался таким мягким и безопасным.
Он словно был якорем, удерживающим меня на месте. Я не уплывал никуда больше.
* «Танцующие мамы» (Dance Moms) – американское танцевальное реалити-шоу, вышедшее в июле 2011 года.
** Строчка из песни Майкла Бубле «Haven’t Met You Yet».
*** Гарри воспроизвёл строчку из «Великого Гэтсби», глава 7: «Мне пришло в голову, что никакие расовые или духовные различия между людьми не могут сравниться с той разницей, которая существует между больным человеком и здоровым».
========== Глава 6 ==========
21 февраля – День тридцать шестой.
Я знал, что как только я вошёл, день стал хорошим. Было довольно солнечно, лучики то и дело проскакивали среди облаков. Тёплый яркий день тихо перетёк в красивый фиолетовый закат, который всё ещё немного был виден из-за штор в комнате Гарри. Сам он лежал на кровати, просунув руки под голову и смотрел, кажется, одну из серий «Молокососов» по телевизору, висевшему на стене.
Он криво улыбнулся, когда увидел меня, и перекатился так, что оказался животом кверху.
- Молокососы? – я спросил, заметив, что мой синий стул вернули. Я повернул его так, чтобы было видно телевизор. Даниэль, Лиам и я просмотрели первые два сезона. Мы тогда заболели гриппом, и все мои воспоминания о сериале были омрачены бредом и болезнью.
- E4 крутят первый сезон весь день. Мне нравится, но медсёстры вряд ли довольны количеством мата, что слышен из моей комнаты.
- Ну, по крайней мере, это хоть как-то оживляет это место, - я сказал и поднял сумку на колени, следя краем глаза за тем, как на экране появляются Тони и Сид. – Так… как ты себя чувствуешь сегодня?
- Переменно, - он ответил, скрывая радость за таинственностью.
- Правда? – я спросил с усмешкой. Я вспомнил, как увидел его в первый раз. Он тогда старался даже не встречаться со мной взглядом. И было так… странно смотреть на него сейчас. На эти неожиданные вспышки эмоций, когда он смотрел на меня. Я всё ещё не мог поверить, что он открывался мне, а мой живот уже сделал сальто от какого-то своего счастья.
Он мне подмигнул.
- Хотя виноват, может быть, героин.
Я засмеялся, не сумев сдержать себя. Та поза, в которой он находился, никак не сочеталась с теми словами, что он сказал.
- Малыш, если бы ты употреблял героин, ты бы вряд ли выглядел таким красивым.
Он закашлялся и захлопал ресницами.
- Ты говоришь, что я красивый?
- Ну, для бледного кудрявого паренька ты выглядишь ничего, - я ответил, не совсем понимая, откуда росли ноги у этого хорошего настроения.
- Кто-то сегодня весёлый, - медсестра вошла в комнату с дружелюбной улыбкой. Я уже видел её недели 2 назад.
- Такой же весёлый, как и медленная мучительная смерть, - он криво усмехнулся, и я не понял, была ли это вообще шутка.
Медсестра неуверенно мне улыбнулась, так же пытаясь понять, шутит ли парень.
- Мы увеличили дозу его обезболивающих, так что он может быть несколько… ненормальным, пока его тело привыкает.
Ну, это определённо объясняло его поведение. Я решил, что даже таким он мне нравится, пусть и более саркастичным, но хотя бы менее вульгарным. И он будто бы стал… светлее и немного даже глупее.
- Хорошо, спасибо, - я ответил со своей лучшей профессиональной улыбкой.
Она улыбнулась, довольная моей ответственностью.
- Позовите, если я буду нужна.
- Обязательно, - я вновь повернулся к Гарри. Тот всё ещё ухмылялся мне и теребил край своей футболки, что немного меня отвлекало.
- Слава Богу, мы избавились от неё, да?
Он кивнул.
- Фу. Девочки.
Я вытащил его папку из сумки, чтобы ударить его по ноге.
- Эй! Не все девушки плохие. Даниэль делает классные кексы, забыл?
- Ладно, она ничего, - он улыбнулся, и на его щеках появились ямочки. У меня перехватило дыхание, а его беззаботное выражение лица только усилило эффект. Он лежал на кровати под огромной дозой обезболивающего в компании дурного телевидения и был счастлив.
- Что мы будем делать сегодня? – он спросил и потянулся, от чего его футболка немного задралась, открывая тонкую полоску светлой кожи. Я был несколько поражён длиной его тела, его мышцами в то время, пока он сжимал руки над головой.
- Чем ты хочешь заняться?
- Чем-нибудь весёлым, - он ответил, убирая руки за голову.
- Чего тебе хочется? – я спросил и надел очки, чтобы прочитать его историю болезни. На второй странице был небольшой абзац, но я не стал его читать, а остановился на дате чуть выше.
- Гарри, я просто тебе не верю, - я покачал головой.
Его брови почти исчезли под волосами от удивления.
- Что я сделал на этот раз?
- Ты просто решил не говорить мне, что у тебя был день рождения.
Он пожал плечами.
- Это мой последний. Не хотел делать из него событие.
Я буквально почувствовал, как эти слова ударили меня, но постарался, чтобы боль и сочувствие не появились на моём лице. Ему точно не нужно это.
- Я думаю, это как раз хорошая причина, чтобы сделать этот день особенным.
- Наверное, - его улыбка пропала и превратилась в какую-то грустную ухмылку. И я подумал, что сделаю что угодно, только бы снова увидеть эти ямочки на щеках.
Я запихал его папку обратно в сумку к своему бумажнику, книге, куче рецептов и таблеткам от кашля, который преследовал меня всю неделю. Не рак, не рак, совершенно точно не рак.
- Скажи хоть, что у тебя был торт, - я сказал, пытаясь не обращаться внимания на пот, выступивший на ладонях от нервов.
Он посмотрел в телевизор, виновато кусая губы и избегая моего взгляда.
- Гарри, это был твой день рождения, а у тебя даже торта не было? – я воскликнул и вскочил на ноги. – Где твой телефон? Мы звоним на кухню и требуем наш торт!
Он издал какой-то непонятный длинный звук, который в конце превратился в смешок.
- Ну, неееет, Луи, нет. Торт на вкус как картонка. И грусть.
- Картон и грусть, говоришь? – я посмотрел за окно. В моём мозге уже формировался план. – Как ты относишься к приключениям?
Его улыбка стала шире, не такой, конечно, чтобы я смог снова увидеть эти ямочки, но всё-таки достаточно озорной.
- Например, какие приключения?
- Такие, что заканчиваются тортом.
Он сел, отбрасывая волосы на одну сторону.
- Ну, ты знаешь, как я отношусь к тортам.
Я улыбнулся и поднял сумку.
- Пойдём, Хаз.
Он потянулся к моей руке и переплёл пальцы, позволяя мне помочь ему встать. Он простоял несколько секунд, прежде чем рухнуть в мои руки. Он посмотрел на меня своими огромными зелёными глазами и улыбнулся. И в тот же момент мне показалось, что он упал специально.
- Упс.
- Я поймал тебя, - я улыбнулся, легонько толкая его, чтобы он встал нормально. – Как же мы пойдём в пекарню к Даниэль, если ты не можешь держать себя в вертикальном положении?
Он продолжал держаться за меня, хотя мне казалось, что он уже довольно устойчиво стоит. На самом деле он был немного выше меня, поэтому мне пришлось задирать голову, чтобы посмотреть прямо ему в глаза, когда он встал во весь рост. Большинство разницы составляли его кудри, но он всё-таки был выше на дюйм или два.
- Мне кажется, выпечка забирает у меня способность стоять на ногах.
Я ничего не ответил, стараясь не особенно беспокоиться о том, что мои руки всё ещё лежали вокруг его талии, а он бессовестно на мне висел. Мне казалось, что я был в этот момент похож на подростка, но просто ничего не мог поделать с тем, что малюсенькие бабочки начали порхать где-то у меня в животе. Я чувствовал его дыхание на своих губах, а его глаза как-то по-особенному игриво мерцали, что делало моё существование несколько размытым.
- Я думаю, я смогу дойти до шкафа, - он сказал это тихо, но немного весело. Я кивнул и опустил руки, наблюдая за тем, как он натягивает куртку.
- Извини, но ты уверен, что способен нормально идти? – я спросил, замечая, как он ходит по палате, шатаясь из стороны в сторону. Когда он зашнуровывал свои белые кеды, мне вообще показалось, что он сейчас упадёт.
Он посмотрел на меня с усмешкой.
- Что, предлагаешь донести меня?
Я скрестил на груди руки.
- Ты что, на самом деле думаешь, что я понесу тебя?
- Кто тебя знает, - он ответил, застёгивая куртку.
- Я могу везти тебя… Но нести – это уже где-то за гранью разумного, - я указал пальцем на инвалидную коляску у окна.
Он посмотрел на кресло, потом на меня, и его лицо стало каким-то… жутко странным, очаровательным, но странным. Он подошёл к окну и плюхнулся на синее сиденье кресла, сказав при этом:
- Давай, только быстро.
Вытащить парня из больницы оказалось даже легче, чем в прошлый раз. Никого не было в холле, и мы беспрепятственно вышли наружу. Это был тихий и довольно милый февральский вечер, ещё лучше он казался из-за бормотания Гарри.
Приветливый свет из окон пекарни показался мне чем-то долгожданным, так как руки у меня уже несколько устали, а дышать было довольно трудно. Поэтому я в последний раз толкнул кресло и ввёз его в тёплое помещение. Я потянулся руками вверх, немного разминая их, и вдохнул сладкий запах.
Дани вытащила свою голову из холодильника и посмотрела на меня.
- Луи! – она воскликнула и вытерла руки о свой передник, после чего заглянула вниз, и её глаза засветились, -… и Гарри.
Я кивнул и строго посмотрел на неё как раз в тот момент, когда её глаза радостно заблестели.
- Мы можем позаимствовать твою кухню?
Она вопросительно посмотрела.
- Позаимствовать?
- Это вопрос жизни и смерти, - я серьёзно сказал, а Гарри кивнул в подтверждение.
Она закатила глаза.
- Ты знаешь, что я закрываюсь в 8.
- Ради больного раком? – я оглянулся на Гарри, который улыбнулся своей самой лучшей улыбкой. Он может быть безумно очаровательным, когда хочет.
- Луи, я делаю это только потому, что у тебя ужасно милый друг, - Даниэль сказала, недолго думая, и, вздохнув, пошла считать выручку за день.
Я ухмыльнулся про себя. Я точно знал, что Даниэль никогда не может устоять перед шикарными улыбками. Это же было причиной, почему она любит Лиама так сильно.
- Спасибо, Дани, ты лучшая, - я сказал, ведя Гарри на кухню и поддерживая его за спину, опасаясь, как бы он не упал.
- Я знаю, - она ответила, но её голос уже стал значительно мягче.
- Я могу идти сам, если что, - Гарри прошептал, когда мы зашли на уютную кухню. Но при этом он не делал совершенно никаких попыток отдалиться от моей руки.
Я приподнял брови.
- Ты уверен?
- Почти, - он подошёл к столу и залез на него. – Какой торт мы будем делать?
- Я думаю, шоколадный с ванильным кремом, - я достал кулинарную книгу с одной из полок. Все книги были в основном для декора, потому что Даниэль знала все рецепты наизусть, но ко мне это точно не относилось.
Я посмотрел по оглавлению и наткнулся на один под названием «Большой шоколадный торт». Его-то я и решил показать Гарри.
- Выглядит неплохо, а?
Он кивнул, сцепив руки.
- Выглядит идеально.
- Как и ты, - я улыбнулся, пытаясь свести всё в шутку, но по его и своим покрасневшим щекам понял, что всё провалилось. Что я сейчас вообще сказал? Всё это так глупо. Гарри просто мой пациент. Умирающий пациент, который ни с кем не встречается. Это всё не сработает, как бы сильно я этого не желал. У нас не будет счастливого конца.
- Читай мне ингредиенты. Должен сказать сразу, что я не особенно хорош в том, что называется готовкой, - я отдал ему книгу и перешёл к столу с мукой и сахаром, стараясь избегать его взгляда. Скорее всего, потому что я просто боялся что-то там увидеть.
- 2 стакана сахара в миску, - он начал, и его низкий голос оказался просто спасением для моих измотанных нервов. Я взял мерную чашку и зачерпнул немного сахара из большой синей миски.
- Ты же знаешь, что нужно убрать эту горку сверху? Иначе это уже больше, чем стакан, - он сказал, и мне реально показалось, что он смеётся надо мной. Отношения между нами не могли долго оставаться напряжёнными, поэтому Гарри начал расслабляться. Мне кажется, что если я был бурной, неспокойной рекой, то он был большим и тихим озером.
- Я так и собирался сделать, - я соврал и провёл пальцем по верхушке, позволяя сахару частично оказаться на мне, на полу, и самой малой частью – в синей миске.
- Конечно же, ты собирался, - он ответил и хмыкнул.
- Иди в задницу, - я ответил, опуская два стакана сахара в миску.
- 2 стакана муки, - он сказал, болтая ногами так, чтобы они стучали по дверце шкафчика.
Я подошёл к муке и начал тщательно отмерять ровно столько, сколько нужно, чтобы не облажаться, при этом периодически поглядывая на парня. В итоге всё это оказалось на мне, засыпав мои ярко-красные Toms.
- Ты полный ноль в этом, Луи, - Гарри заметил это со своего стола и снова ухмыльнулся.
Я кинул немного муки в него, но только пол ещё больше изгадил.
- Я не буду тебе ничего делать, если ты не перестанешь себя так вести.
- Я забираю слова обратно, - он поднял руки. – Только добавь одну столовую ложку соли, и я обещаю, что бедный больной Гарри тебе больше не помешает.
- Это я могу сделать, - я сказал, наслаждаясь тем, что он смотрит на меня. Он на самом деле не тратил очень уж много времени на то, чтобы скрыть чувства. Я опустил ложку в соль, придерживая её пальцем, чтобы не вывалилось.
- Ты на самом деле имел это в виду? – он робко спросил.
- Что? – я спросил, притворяясь, что не понимаю, о чём он говорит. Тихий гул радио заполнил тишину между нами. Я, кажется, схватил ложку слишком сильно, высыпая соль в миску.
- То, что ты сказал, - он пробормотал, а я посмотрел на него. Он уставился в пол, руки были глубоко в карманах, а кудри свесились на лицо. В этом всём была какая-то застенчивость, будто бы он нервничал так же, как и я.
- Конечно, я это и имел в виду, - я постарался не выдавать своего состояния, а просто заглянул в книгу у него на коленях.
- Да? – он поднял глаза, которые так блестели и при этом были так близко к моим. Каждая его часть заставляла меня говорить непонятные и глупые слова, а сердце – чаще биться.
Я кивнул, немного пожав плечами.
- Да.
- Тебе нужны яйца. Два яйца, - он сказал, а на щеках тут же появился румянец.
Я кивнул и двинулся к холодильнику, стараясь не обращать внимания на собственные шаги, которые будто бы подбрасывали меня в воздух.
- Если в миске будет скорлупа, я убью тебя, - он крикнул мне, продолжая лупить шкафчик ногой.
Я лишь улыбнулся.
Несмотря на мои познания в кулинарии, мне и Гарри удалось-таки получить довольно неплохое тесто.
- Я впечатлён, Лу, - Гарри сказал мне, когда я ставил кастрюлю в духовку. – У тебя довольно большой потенциал к устраиванию катастроф, но нам удалось предотвратить его проявление.
- Надеюсь, мы не сожжём нашу работу, - я закрыл дверцу духовки.
Он слез со стола и прошёл к жёлтой стене, прислонившись к ней и спускаясь вниз с зевком.
- Не знаю, не знаю… Если ты положишь достаточно крема, я согласен съесть что угодно.
- Что я и собираюсь сделать, - я провёл рукой по своим уложенным волосам, тоже зевая. – Ты усыпляешь меня, Стайлс.
Он похлопал по полу рядом с собой.
- Садись рядом, эта плитка довольно-таки ничего.
- Правда? – я убрал свою сумку со стола и сел рядом с Гарри на пол, прислонив голову к стене.
- Не особенно-то, - он запихал руки в карманы своих спортивных штанов и стал похожим на большого плюшевого мишку.
Я открыл рот, но потом снова его закрыл. Очень не хотелось прерывать пианино, что звучало по радио. Это, наверное, было одной из моих самых любимых вещей о Гарри: его общество было таким… тихим. Я не был особенно тихим человеком, но рядом с ним хотелось молчать.
Я почти наизусть выучил все линии духовки и столешницы напротив, когда Гарри заговорил.
- Они хотят снова начать химиотерапию.
Его слова некоторое время висели в воздухе.
- Что?
Он пожал плечами, прижимаясь ко мне.
- Они думают, это даст мне ещё немного времени.
Я положил подбородок на его макушку. Я бы хотел больше времени. Я бы хотел каждую секунду и ещё больше, но я понял, что Гарри не хотел того же по тону его голоса и его дрожанию, по нервному сжиманию пальцев в кулаки в его карманах. Конечно, больно было бы потерять его, но я всё-таки понял. Людям, у которых нет рака, трудно понять, как это, когда твоё тело предаёт, восстаёт против тебя, как боль проникает в каждую клеточку, а смерть – это единственное избавление от неё.
- Ты говорил им, что не хочешь этого?
- Это не моё решение, - он просто ответил.
- Тебе восемнадцать, это твоё тело. Ты можешь решать.
Он покачал головой.
- Я не могу. Она просто… Я не виню её.
- Она? – я спросил, вытягивая его руки из карманов и переплетая его пальцы с моими. Мне так жаль. Пусть тебе будет лучше. Лучше.
- Мама. Я не хочу говорить ей… Я не могу… - его речь оборвалась, будто бы внутри было слишком много эмоций, которые он просто не мог сдержать.
Я ничего не ответил, только поглаживал его ладонь своим большим пальцем, пытаясь дать ему хоть немного уюта и тепла. Он сделал глубокий вдох и продолжил:
- Она думает, что может продолжать покупать мне время. Ещё месяц, ещё два месяца. Больше таблеток – неделя, может быть, две.. Немного экспериментальной медицины – может быть ещё месяц. Спасёт сына от смерти на полу спальни – ещё семь месяцев. Поздравляю, миссис Кокс, вы должны быть так горды собой.
- О, Гарри, - я сказал тихо, прижимая его к себе. И если говорить о метафорах, то да, Гарри был озером. Но с ужасными монстрами в глубине. – Она делает это только потому, что любит тебя.
- Я знаю, - он пробормотал. – От этого только хуже.
- Я бы хотел всё исправить, - я сказал, поглаживая его плечо. – Я бы хотел купить тебе всё время в мире.
- Не говори так, - он сказал, выдыхая.
- Почему?
Я думал, что он скажет, что ему противно, что кто-то заботится о нём. Или то, что это просто невозможно. Но, наверное, он никогда не перестанет удивлять меня.
- Потому что когда ты говоришь так, мне кажется, что ты на самом деле можешь это сделать.
И вот тогда, когда мы сидели на кухонном полу, я понял, что означали слова Хейзел, когда она говорила, что влюбляется так, будто засыпает: сначала медленно, а потом резко и целиком.
========== Глава 7 ==========
23 февраля – День тридцать восьмой.
Я неожиданно проснулся. Голова кружилась, грудь вздымалась, а всё тело было липким от пота. Я сел на постели, сердце колотилось как безумное.
Мои ноги запутались в простыне, а это всё было больше похоже на какой-то кошмар. Кошмар, который начался в тот момент, когда я проснулся. Я чувствовал свою шею, тёр пальцами опухшее горло и совершенно не знал, что со всем этим делать.
Боже, пожалуйста, только не снова. Я не смогу ещё раз.
В моей комнате было темно, а тени медленно подползали к моим ногам. Я уже подумал о том, чтобы позвать Лиама и попросить его посидеть рядом, пока не станет лучше, но не хотелось его беспокоить и видеть это его глупое лицо, которое значило куда больше всех этих «я сожалею».
Я провёл пальцами по волосам, отчаянно дёргая их. Мне хотелось кричать, кричать и кричать. Так, чтобы потом нельзя было произнести ни звука. Я буквально разрывался на части, забыл, как дышать и, чёрт, только не снова, только не снова…
Кое-как дотянулся до телефона и взял его дрожащими руками, понимая, что есть только один человек, которому я на самом деле могу позвонить.
Пожалуйста, возьми трубку.
Ты мне нужен
пожалуйста.
Третий гудок прервал его голос, такой мягкий и сонный, что он за секунду умудрился немного смягчить панику у меня внутри.
- Луи.
- Поговори со мной, пожалуйста.
Я услышал его дыхание и шелест одеяла. И не было совсем никаких «зачем», «что случилось» или «всё хорошо». Только уверенное:
- Что ты хочешь, чтобы я сказал?
- Что угодно.
Он прочистил горло и пробормотал:
- Я могу спеть тебе. Подойдёт?
- Отлично, - я лёг на бок, зажимая подушку около своего живота и наблюдая за ночной улицей в маленькую щёлку между шторами.
- You and I, two of a mind*, - он тихо начал. Его голос был почти таким же, каким и в то время, когда он говорил. Всё таким же низким и хрипловатым, но более красивым. - This loves, one of a kind...
Я позволил сгущающемуся воздуху в комнате пройтись по моим покрасневшим щекам. Позволил себе провалиться в его голос. Я хотел оказаться рядом с ним, сжаться рядом, уткнуться в шею и ни о чём не думать. Но даже этот пластиковый аппарат, передающий мне его голос, помогал успокоить моё ненормальное сердцебиение.
Это было похоже на колыбельную: его голос, его дыхание вместе с моим. Я начал проваливаться в сон, вслушиваясь в то, как он поёт куплет, а затем и припев.
Он закончил так же, как и начал, но его последние слова будто бы растворились в воздухе.
and I will fall for you, if I fall for you, would you fall too?
***
Я проснулся в восемь утра из-за будильника. На телефоне обнаружилась пара сообщений от Гарри. Я скинул одеяло на пол и провёл рукой по липкому лбу, к которому прилипла чёлка. Неровно вздохнул и поднялся на ноги, подошёл к окну и выглянул на улицу. И только после этого взял телефон в руку.
3:21 Гарри
Надеюсь, ты в порядке.
3:23 Гарри
Хороших снов.
Я перечитал сообщения столько раз, что они уже просто въелись в мой мозг. Я совершенно точно не был в порядке и уж точно не спал хорошо, но это было так мило. Я оглянулся на постель, где лежали мои светло-голубые простыни, все мятые и влажные из-за моего потного тела. Стянул их на пол и улёгся на кровать, свернувшись клубочком. Я совсем не был уверен, что смогу заснуть, но так хотелось просто лежать и ни о чём не думать.
Я хотел было уже позвонить на работу и сказать о том, что болен, но это было бы предельно лицемерно. Все мои пациенты были больны. Рак сделал это с ними. И я мог бы быть уже на одной с ними тропе.
Я кое-как добрался до ванной и только простонал, когда увидел своё отражение в зеркале.
- Нет, лицо, я не в настроении сейчас, - я сказал это так спокойно, будто бы разговаривать с собой – это совершенно нормальная вещь. Потом потёр глаза, пытаясь стереть эти ужасные мешки под глазами.
После я отправился на кухню. На мне были одни лишь потёртые серые спортивные штаны, это, наверное, выглядело довольно жутко. Лиам уже ушёл в университет и оставил меня одного готовить себе кофе и сражаться с желанием свернуться где-нибудь и больше никогда не двигаться.
Пока варился кофе, я повертел телефон в руках. В голове сразу же замелькали изображения Гарри. Кудрявые волосы. Крем на кончике носа. Длинные пальцы. Я очень хотел увидеть его снова. Тогда всё наверняка стало бы чуточку лучше.
8:06 Луи
Спасибо, что заботишься обо мне.
Я оставил телефон на столе, а сам пошёл к ванной, попутно вылезая из штанов и оставляя их в гостиной на полу. Трусы я бросил в углу и сразу же шагнул под горячий душ, ощущая тёплые струи на коже и нежась под ними.
Мысли крутились в моей голове водоворотом, пока я намыливал себя. Мне совсем не хотелось идти на работу. Хотелось только сидеть на кухне у Даниэль и смотреть, как она делает кексы, что-то мурлыча себе под нос. Мне хотелось издеваться над Лиамом и спрашивать его, сколько раз он уже смотрел «Историю игрушек», или узнавать, стирал ли он когда-нибудь свой свитер с BRIT**, или же он стал уже частью его тела. Мне хотелось быть с Гарри.
Я думал о том, как можно купить ещё немного времени. И о том, что Гарри съедает сначала весь крем, а только потом остальное. О его улыбке, когда он увидел шоколадный торт. И о том, что осталось всего 6 месяцев. Уже 5.
Я вылез из душа и завернулся в полотенце. Весь мой гардероб был довольно однообразен и состоял он из узких штанов и простых кофт. Но я неожиданно обнаружил, что надел ярко-красные подтяжки. Это было немного странно, но я был уверен, что пациенты поймут. Они знают, что такое иметь плохие дни.
Когда я вернулся на кухню, мой телефон светился и показывал, что пришло новое сообщение.
8:30 Гарри
Я очень рад, что могу заботиться о тебе.
От одного простого предложения мой живот скрутило будто от боли. Мне необходимо было его увидеть. Если нам обоим так не хватает времени, то лучше я проведу его с ним.
8:33 Луи
От торта что-нибудь осталось?
Пока я ждал его ответа, я налил полутёплый кофе в термокружку и добавил немного молока, после чего отпил глоток.
8:34 Гарри
Осталось.
8:34 Луи
Хватит, чтобы поделиться?
Я отошёл в ванную, чтобы посушить волосы. В итоге после пяти минут мучительной укладки я понял, что сегодня не мой день, поэтому просто натянул шапку и пошёл делать себе хлопья с молоком.
8:36 Гарри
Надеешься, что я поделюсь с тобой?
8:38 Луи
Отличная идея.
8:39 Гарри
Я думаю, ты вполне можешь меня убедить.
8:39 Луи
Я буду в больнице около трёх.
8:39 Гарри
Окей.
8:40 Луи
Окей.
Я почувствовал, как мой зевок переходит в улыбку при виде его ответа. Я закрыл окошко с сообщениями, но потом открыл его вновь. Я зашёл в свой список контактов и медленно его пролистал, отметив номера, по которым я не звонил уже так долго. Остановился я лишь на номере моего врача. Это, наверное, довольно странно, но он остался ещё со времени моей болезни.
Я нажал на кнопку вызова и приложил телефон к уху. Я не хотел этого делать. Совсем. Звонкий голос нарушил тишину:
- Здравствуйте, это Мэгги. Чем я могу вам помочь?
- Добрый день, - мой голос казался грубым даже для меня самого. – Я хотел бы записаться на приём.
***
Олли Мёрс был одним из моих самых любимых пациентов. И то, что я должен был ехать к нему в 11 часов сегодня, было почти что благословением в такой кошмарный день. Ему было 6, и у него была задержка речевого развития, также большие голубые глаза и лимфома. Если честно, я был на все сто процентов уверен, что его родители наняли психолога только для того, чтобы он развлекал их ребёнка в течение двух часов. Но он был таким очаровательным, что я совсем был не против.
Я постучал в дверь и заглянул, увидев мальчика, сидящего за столом, а его лысая головка сияла в свете настольной лампы. Обычно мы встречались в моём маленьком кабинете, но он только перенёс операцию, поэтому ему выделили палату в больнице. У Олли была такая вещь, которая мне очень нравилась. Это обратный синдром дефицита внимания***, так я его называл про себя. Он мог концентрироваться на каком-то конкретном действии на очень длительный период времени. И в тот момент, когда я вошёл в комнату, это было разукрашивание.
Он посмотрел на меня, когда я вошёл, и улыбнулся, показывая мне отсутствие зуба на правой стороне.
- Пивет, миста Лу.
Я улыбнулся в ответ, поражаясь своему новому прозвищу. Боже мой, если кто-нибудь отдаст этого ребёнка логопеду, это будет просто кощунственно.
- Что ты сегодня раскрашиваешь, милый? – я спросил у него.
Он показал мне раскраску, которую гордо поднял в воздух.
- У меня новая книфка. Это рыбы.
- Ооо, ты отлично поработал с этой рыбой-клоуном. Мне нравится фиолетовый, - я ответил и полез за сумкой, чтобы достать свою раскраску.
- Луи, - он неодобрительно покачал головой и достал из коробки жёлтый карандаш. – Это вавандовый.
- Мои извинения, мистер Мёрс, - я сказал, раскрашивая радугу красным. – Такое больше не случится.
- Хорошо! – он ответил и вернулся к раскрашиванию рыбы-собаки в лимонный цвет.
Я взял синий карандаш для своей радуги и постарался не думать о завтрашнем приёме. Я раскрашивал одно и то же место уже довольно долго, когда голос Олли нарушил тишину:
- Почему ты такой густный, миста Лу?
Я посмотрел на него с удивлением.
- Я вовсе не грустный.
Он быстро кивнул.
- Нет, не павда, - он перегнулся через стол, чтобы разглядеть меня получше. – Это потому, что ты любишь кого-то?
Я наклонился к нему и спросил:
- Почему то, что я кого-то люблю, должно делать меня грустным?
Он пожал плечами и полистал свои раскраски.
- Ну… моя мама любит меня. И поэтому она всё время густит.
Мне захотелось обнять его так сильно в этот момент.
- Наверное, я люблю кого-то. Немного, - я признал это, потому что какая к чёрту разница, если я скажу это? Моя жизнь разваливается, а Гарри в ней и моё лечение, и тот самый разрушитель.
- Она хорошенькая? – он спросил, совершенно игнорируя моё потрясение. Это всегда было одной из самых моих любимых вещей в детях: их жуткая честность и открытость. У них нет никаких слоёв из лжи, только правда.
- Это не она, - я ответил.
Олли задумался на секунду, я буквально чувствовал, как скрепят шестерёнки у него в голове. А потом он взял ярко розовый и повернулся к своей медузе в раскраске.
- Он хорошенький?
Я улыбнулся.
- Даже слишком хорошенький.
- Такой же, как я? – он улыбнулся тоже, и его просвет между зубами стал ещё более заметным.
- Может быть, даже лучше, чем вы, мистер Мёрс, - я ответил.
Он сильно покачал головой.
- Нет.
Я немного засмеялся. Моя отвратительная неделя стала чуточку светлее.
- Окей, окей, он менее красивый.
- Кей, - он снова пропустил букву.
Затем он перевернул свою книжку обратно к первой странице, где были нарисованы два дельфина, раскрашенные зелёным цветом. Он аккуратно вырвал страничку и подписал её в нижнем левом углу.
- Отдай это ему. И скажи, что это от меня.
- Есть какая-то причина на это? – я спросил, принимая подарок и засовывая его в сумку.
- Потому что ты любишь его, - он ответил с таким видом, будто бы сделал для меня всё более понятным.
Мне бы только хотелось, чтобы всё оставалось таким же простым и дальше.
* Строчки из песни Эда Ширана «Fall»
** Чудный свитер Лиама - http://25.media.tumblr.com/tumblr_mb8fndPN4e1r41nguo1_500.jpg
*** По сути своей, синдром дефицита внимания и гиперактивности — неврологическо-поведенческое расстройство развития, проявляющееся такими симптомами, как трудность концентрации внимания, гиперактивность и плохо управляемая импульсивность. В нашем случае Луи говорит об обратном синдроме, но его не существует в реальности. У мальчика просто присутствует слишком необычная его возрасту концентрация внимания.
========== Глава 8 ==========
Комната Гарри была удивительно пуста, только лишь он сам и его ноутбук на его коленях. Когда я вошёл, он посмотрел на меня и немного улыбнулся.
- Ты начинаешь выглядеть как я, - он заметил, указывая на мои спортивные штаны и шапочку.
Я пожал плечами, сел на стул и положил ноги Гарри на кровать.
- День узких брюк не сегодня в нашей квартире.
- Сочувствую. У меня вообще нет таких дней, - он закрыл ноутбук.
- Это печально, - я ответил, улыбаясь. – Я принёс тебе кое-что.
- Правда? – он поднял брови и заглянул мне в сумку, пока я рылся в ней, пытаясь найти рисунок. Я вполне бы мог предполагать, что он будет несколько зол на меня за прошлую ночь. Мне хотелось поговорить с ним об этом, но, в то же время, и не хотелось. Кажется, что если мы будем это обсуждать, то всё станет более чем реальным. Но если у меня что-то найдут, я скажу ему. Обязательно.
Я вытащил, наконец, рисунок и протянул Гарри.
- Собственность Олли Мёрса, моего любимого шестилетнего пациента.
- Какие тени, - он усмехнулся, но в глазах можно было заметить чистое счастье. – Он болен?
- Лейкемия. Самый чудесный ребёнок в мире. И он чертовски хорош в раскрашивании.
Гарри провёл пальцем по контуру нарисованного дельфина, после чего положил рисунок на тумбочку рядом с фотографиями.
- Ну, а разве есть кто-то, кто недостаточно хорош в раскрашивании?
- Может и есть, но нет никого, с кем бы мне хотелось общаться, - я ответил, стараясь подавить зевок.
- Плохо спал ночью?
Я ответил ему взглядом и скрестил руки на груди.
- Можно и так сказать.
Он поднял руки вверх, показывая, что он не хочет ничего этим сказать.
- Я понял, понял. Я нужен тебе ночью, но утром я никто. Не беспокойся, я в порядке.
- О, отстань! – я ткнул его ногу носком своей.
Он ухмыльнулся и закрутил одеяло вокруг своей талии, как делал всегда, потом опустился на подушки в своё мини-гнездо.
- Это вряд ли.
Я показал ему язык, борясь с желанием снова пнуть его.
Он немного улыбнулся мне, и я сделал так же в ответ. Наши глаза встретились, и я отчётливо почувствовал, как моё сердце забилось где-то у меня в горле.
- Мне больше нравится, когда мы говорим о тебе, - я ответил, почувствовав, как холод пробирается внутрь. Пришлось посильнее завернуться в куртку.
Он усмехнулся.
- Ну, теперь ты хоть знаешь, как я себя чувствую.
Я ответил, но совсем не так, как он надеялся.
- Неа, говорить с тобой – моя работа.
- Правда? – он ответил. – Я думал, твоя работа – предоставление мне хлебобулочных изделий.
- Засранец, - я сказал, поёжившись. В этой комнате было холодно даже в моей куртке.
Он усмехнулся и закутался плотнее в одеяло.
- Холодновато здесь, да, Луи?
- Здесь морозильник, иди в задницу, - я ответил, потирая руки, пытаясь хоть как-то их согреть.
- Ну, я вообще-то хотел предложить тебе забраться ко мне на тёплую кровать, но ты постоянно ругаешься, - он пожал плечами.
- Я бы всё равно отклонил твоё предложение, потому что сидеть на твоей кровати было бы крайне непрофессионально, - я сказал, понимая, что постель выглядела чертовски уютно.
- А звонить мне в 3 ночи значит профессионально? – он поднял брови. – И ты уже спал в моей кровати, мистер Профессионал.
Я закусил губу, чувствуя себя виноватым. Но не настолько, насколько должен был бы.
- Справедливо.
Он закатил глаза и откинул одеяло, подвинувшись.
- Залезай, ну же.
Я улыбнулся, снял обувь и запрыгнул на кровать.
- Боже, ты хоть когда-нибудь моешь ноги? – он спросил, немного толкая меня.
- Нет, я запихиваю их в пакеты, когда моюсь, - я прижал их к его икрам.
Он выглядел несколько шокированным, сделал изумлённое лицо и ударил меня по руке. Я поднял палец вверх, сопровождая это своей самой нахальной улыбкой, и сказал:
- Да поможет мне Бог, я собираюсь покусать тебя, Гарри Стайлс.
- Я тебе не верю! – он сказал и улыбнулся, от чего в уголках его глаз появились морщинки, а на щеке – ямочка. Он был действительно красивым: бледная кожа, розовые губы, широкие плечи, скрытые под облегающей футболкой. Он выглядел как куколка. Куколка с большими зелёными глазами и конечностями, которые были слишком большими для её тела.
- Я же сделаю! – я настаивал на своём.
- Не посмеешь! – в каждой его букве был слышен вызов.
Я наклонился и вцепился зубами ему в плечо. Он был тёплым и каким-то солёным, ткань противно елозила у меня под зубами. Он как-то странно запищал и вжался в подушку.
- Чёртов вампир у меня на кровати! – он завизжал по-девичьи и протянул руку к моим рёбрам, начиная щекотать.
- Нет! – я смеялся, пытаясь вырваться, но его руки везде меня доставали. – Плохо! Не надо так! Не надо!
Он засмеялся.
- Ты сам виноват!
Я попытался залезть под одеяло, но только для того, чтобы он вытащил меня за запястья наружу. Всё закончилось тем, что он свернулся на мне, его кудри почему-то были на моём лице, а сам он улыбался своей самой детской и непринуждённой улыбкой.
- Помилуй! Помилуй!
- Правило большого пальца, Бу, - он сказал, слезая с меня. – Никогда не кусай человека, который больше тебя.
- Я немного тебя ненавижу, - я сердито сказал. Голова Гарри лежала на моей груди, а моя рука была вокруг его плеч.
- Неправда, - он сказал со вздохом, садясь прямо.
- Немного, - я ненавидел тот факт, что так сильно в нём нуждаюсь. Ненавидел то, что он никогда не будет моим. Ненавидел обстоятельства, в которых мы оказались, его болезнь, отсутствие нашего «навсегда». Я думал обо всём этом на этой больничной кровати и жалел о том, что не могу провести с ним вечность.
- Ну, тогда я тоже тебя немного ненавижу, - он сказал это, а я почувствовал какой-то подтекст, но просто не смог его прочитать.
- Хорошо, - я ответил, наслаждаясь тем, что могу просто лежать рядом с ним.
- Хорошо, - его голос звучал как-то раздражительно, будто бы мы были в ссоре, но меня никто не предупредил об этом. За всё то количество времени, что я провёл рядом с Гарри, я понял, что совсем его не знаю. Я бы хотел узнать всё о нём: что он любит, какое у него любимое мороженое, все его секреты, что он прячет глубоко в себе.
Я бы хотел собрать его по частичкам. А потом, когда он уйдёт, я бы мог открыть эту коробочку с названием «Гарри Стайлс» у себя глубоко в груди и сохранить его там навсегда.
- Хочешь, чтобы я почитал? – я накручивал его локон себе на палец. У меня было смутное ощущение, что он хочет мне что-то сказать, но я уже точно знал, что спрашивать у него бесполезно. Позже он застанет меня врасплох и скажет всё сам этим своим тягучим голосом.
- Если ты не против, - он перелез через мою грудь к моей сумке, которая стояла на краю кровати и до сих пор каким-то чудом не упала. Я взял её у него из рук и вытащил знакомую синюю книжку с закладкой на главе, на которой мы закончили после того, как наелись торта в прошлый раз.
- Мы шли в тишине, Август немного отставал от меня… - я начал. Было странным то, что он мог сидеть, прижавшись ко мне, хотя он был значительно больше меня. Странно, но в хорошем смысле. Да, наверное, можно было бы описать наши с ним отношения именно этим предложением. Странные, но в хорошем смысле.
Мы прочитали почти 3 главы, когда Гарри начал говорить.
- Второе марта.
Я положил книгу себе на ногу и посмотрел вниз на кучу кудрей, прижавшуюся к моей ключице.
- Что такое, милый?
Он прижался ко мне сильнее, будто бы надеясь, что я смогу его поглотить.
- День, когда они начнут химиотерапию.
- Это совсем скоро, - я был удивлён. Гарри упомянул это в прошлый вторник, но до этого момента эта новость висела каким-то грузным облаком на горизонте. А сейчас… оно надвигалось на нас. Всё происходило так быстро, что у меня появилось ощущение, что однажды утром я проснусь, а он уже уйдёт.
- У меня есть 7 дней. Этого ведь недостаточно, да?
- Этого никогда не будет достаточно, - я ответил, выстукивая ритм по его руке. – Но это всё, что у тебя есть.
Он кивнул, и я почувствовал, что он понял. Это было частью смирения: его понимание времени, того, что оно текуче и ограниченно, и что если мы заимствуем его, то рано или поздно нам придётся отдать его обратно.
- Когда мне было 16, мне хотелось много разных вещей, - он сказал каким-то тяжёлым тоном.
Я положил подборок ему на макушку, ожидая того, что он скажет дальше, и чувствуя, что начало чего-то вертится у него на языке.
- Я был таким наивным и хотел столько всего. Я думал, что смогу сделать всё, что угодно. Я был красивым, молодым и глупым, а мир был практически безграничным. Самым ужасным было видеть, как идут годы. Я смотрю сейчас назад и понимаю, что это всё неважно. Все эти люди, которым я сделал больно, или которых любил. Всё неважно. Я прожил восемнадцать лет и умру с шёпотом.
- Но я услышу тебя, - я прошептал сам. Я знал, что нужно сказать. Знал, что является истинной правдой. – Долгое время я думал, что жизнь дана для того, чтобы делать великие дела и изменять мир. Я думал, что я тоже так могу. Но я не могу. Так же, как и ты. Смысл жизни делать то, что ты можешь, имея то, что есть, и при этом чувствовать что-то. Жить до тех пор, пока ты просто не сможешь этого делать. И стараться не разрушить ничего при этом.
- Но я мог бы сделать так много, - он теребил пальцами одеяло.
- Ты сделал. Сделал всё, что мог, - я прижимал его к себе так крепко, как наши тела только могли позволить. Он был таким важным человеком. Таким совершенным… И он не имел об этом ни малейшего понятия.
- Но я хотел большего, - его трясущиеся руки, наконец, нашли мои, и он переплёл наши пальцы.
- Так сделай это. Скажи то, что ты хочешь, - я ответил. Он провёл столько времени, умирая, что ему просто было необходимо пожить.
Он произнёс низкое «хм» в то время, пока думал. Постукивал пальцами по тыльной стороне моей ладони. А потом сказал:
- Боулинг.
- Боулинг? – я переспросил, несколько удивлённый его ответом. Это была одна из тех вещей, о которых я думал, что Гарри никогда не скажет.
- Есть один дерьмовый боулинг в Луишеме*, куда я ходил каждую пятницу. Все мы ходили туда: Найл, Зейн, Шер, Эд и Эйден. Мы просто торчали там несколько часов подряд и всё. Это было нашим местом. На самом деле, это было довольно отвратительно и скучно, но это… - он немного задумался. – Там остались несколько моих лучших воспоминаний. Я бы хотел оказаться там ещё хотя бы раз.
- Тогда в семь часов. Завтра. Напиши Найлу и Зейну, а я возьму Лиама и Даниэль, - я ответил, легко перебирая его волосы.
Он кивнул.
- А Лиам и Даниэль захотят пойти?
Я слегка ударил его голову своим подбородком:
- Конечно, они захотят, дурачок.
- Хорошо, - он зевнул. Его глаза закрылись сами.
- Устал? – я тихо спросил.
Он кивнул.
- Сон побеждает рак, так говорит Хейзел.
- Тогда мне нужно оставить тебя, наверное, - я слабо зашевелился, пытаясь выбраться из его рук.
Он потянулся к моей футболке и сжал пальцами ткань, прижимая меня к себе.
- Останься, - он сказал тихо, почти умоляя меня глазами. – Почитай мне, пока я буду засыпать.
Так я и сделал.
* Луишем – район на юго-востоке Лондона.
========== Глава 9 ==========
24 февраля – День тридцать девятый.
И только тогда, когда я вошёл в помещение, где располагался боулинг, и увидел Гарри, Найла и Зейна, сидящих на потрёпанных бирюзовых диванчиках, я понял. Это место было каким-то грязно-гламурным. Будто бы когда-то оно было стильным и красивым, но всё погрязло в грязи: драный линолеум, заляпанные ковры, подтекающие потолки и грязные светильники с их тусклым светом.
Там почти никого не было. Из трещащих динамиков «лилась» какая-то знакомая попсовая мелодия. Я двинулся вперёд, а Лиам и Даниэль так и замерли за моей спиной.
Гарри заметил нас первым и тут же замахал рукой, приветствуя. На нём был ярко-красный свитер, рукава которого он закатал чуть выше локтей, белый воротник чуть вылезал у горловины, и узкие синие джинсы.
Я постучал себя по бедру двумя пальцами, когда мы подошли ближе, и сказал:
- День узких штанов, а?
Он криво улыбнулся.
- Почувствуй себя счастливчиком.
- Это даже лучше, чем лотерея, - я ответил, заметив Лиама и Дани позади. Они держались за руки и будто бы ждали, что их пригласят в разговор. – Лиам, Даниэль, это Гарри, Зейн и Найл.
Начались бесконечные рукопожатия и приветствия, а Даниэль даже обняла Гарри.
- Понравился торт, который я поставила в холодильник, пока вы вдвоём дрыхли на полу в пекарне? – она спросила, снимая куртку и садясь рядом с ним.
Он закивал.
- Я никогда не ел такого вкусного ванильного крема.
- Гарри, у тебя был торт, и ты не поделился им с нами? – Найл сказал откуда-то сбоку. Он сам лежал на диванчике, упираясь локтями в мягкую подушку, а его ноги были на коленях у Зейна.
Гарри вскинул руки в притворном отчаянии.
- Смотри, Даниэль, что ты наделала! Теперь Найл хочет меня убить! Это всё твоя вина.
- Чёрт возьми, конечно, я собираюсь убить тебя. Сначала был парень, теперь торт…
- Ты встал на скользкую дорожку, Стайлс, - Зейн неодобрительно покачал головой, постукивая пальцем по колену Найла.
- Это был ужасный торт, - я уточнил, садясь между Гарри и Зейном. – Поверь мне, ты бы вряд ли захотел иметь с ним дело.
Зейн наклонился к Найлу и громко зашептал ему на ухо.
- Не знаю, не знаю, Найл… Но, похоже, они хотят отнять у нас десерт.
- Нет, что вы, он был прав. Если это «что-то» явилось из пекарни Даниэль, то это совершенно точно нельзя есть, - сказал Лиам, дёргая свою подругу за кудряшку.
Она легко ударила его по руке.
- Грязный лгун.
Он принял свой самый невинный вид.
- Неправда!
Она закатила глаза и наклонилась к двум парням.
- Я пошлю кексы с Лу, тогда-то и узнаем, кто из нас врун.
Найл замотал головой.
- Нет! Ты не можешь передать их через Гарри! Он же съест их!
- Я почти уверен, что это не так! – Гарри запротестовал и по-детски скрестил руки на груди.
Я наклонился и похлопал Найла по голове.
- Не переживай, милый, я обещаю, что не подпущу его близко.
Он положил руку себе на грудь.
- Ты мой герой, приятель.
После этого разговор как-то быстро перетёк к теме боулинга, и это дало мне возможность взглянуть на Гарри. Когда наши глаза встретились, он чуть улыбнулся и дёрнул головой в направлении наших друзей, которые в это время старались настроить аппарат, который будет считать очки. У всех всё хорошо.
Я кивнул. Это просто удивительно, как мои и его друзья быстро сошлись. То, как притяжение между Найлом и Зейном сделало из них чудесную команду, как Даниэль сразу же постаралась отвлечь Гарри, веселье Лиама, которое спасало всю ситуацию, и мания Найла к еде… Это всё так подходило друг к другу. Всё лучше, чем я мог ожидать.
Гарри кивнул в ответ на мои невысказанные мысли. Потом его взгляд несколько рассеялся, и мне показалось, что он не здесь и не сейчас.
Я осторожно поднял его подбородок пальцем так, чтобы он, наконец, посмотрел на меня. Ты снова думаешь об этом, так ведь…
Он пожал плечами и попытался улыбнуться. Какая-то пародия на улыбку. Да.
Я покачал головой, указательным пальцем приподняв уголки своих губ, подавая пример. Не сегодня, хорошо?
Он кивнул и улыбнулся снова. Ну вот, куда более искренне. Хорошо.
Я потянул его за руки, чтобы он встал на ноги. Он так и сделал, но это было как-то неустойчиво, неуклюже, косолапо. Но, тем не менее, он стоял прямо, когда я его отпустил. Боулинг, да?
Он подошёл к аппарату, считающему очки, и склонился над блондинистой головой Найла. После он что-то зашептал ему на ухо, и послышалось хихиканье. Я закатил глаза, понимая, что совершенно не хочу знать, над чем они там смеются, и поймал взгляд Зейна, который смотрел на меня ну очень странно.
Его взгляд будто бы пригвоздил меня к месту. Он не был враждебным, вовсе нет. Скорее, изучающим и, может, самую малость грустным. Я уже открыл рот, чтобы сказать что-нибудь, хоть что-то, но в это время Лиам толкнул Зейна в плечо, и эта «связь» оборвалась.
- Как нам записать тебя, Зейн? – он спросил, прислонившись к аппарату.
Темноволосый парень сначала раздумывал, а потом его лицо как-то сразу осветилось, и он ответил:
- Ди-джей Малик.
Найл вдруг оказался у него за спиной и запрыгнул на его спину, обхватив талию ногами.
- Ди-джей Малик! Встречай Фреш принца из Маллингара!
Гарри обернулся ко мне.
- Видишь, с чем мне приходится иметь дело?
Я кивнул.
- Ну, они развлекаются.
Улыбка появилась на его лице вместе с маленькими морщинками в уголках глаз.
- Мы не сможем от них избавиться, да?
***
Мы сыграли два раунда перед тем, как уселись на диванчики в круг. Лиам и Найл активно обсуждали футбол, Даниэль и Гарри спорили по поводу лучшей части пирога, а Зейн периодически вставлял комментарии и туда, и туда.
Когда я допил свою колу, Зейн отлепился от Найла и встал, потягиваясь.
- Я пойду покурю. Найл, не будь шлюхой, пока меня нет.
Найл улыбнулся так, что разве что солнышко не засияло.
- Не дождёшься, Зейникейкс.
Зейн снисходительно ему улыбнулся и чуть поманил меня пальцем за собой. Я встал, перешагнув через вытянутые ноги Гарри.
- Я тоже выйду.
Брови Гарри исчезли где-то в его волосах.
- Ты куришь?
- Нет, просто хочу воздухом подышать, - я ответил, сказав, в общем-то, полуправду. Мне на самом деле не помешало бы вдохнуть чистого воздуха, но также очень хотелось узнать, что же означал этот взгляд Зейна, которым он одарил меня в начале вечера.
Он медленно кивнул, и у меня появилось странное чувство, что он точно знает, куда и зачем я иду.
- Не потеряйся там, Бу.
Я показал ему язык, не особенно заботясь о том, как он меня назвал, и пошёл наружу за Зейном.
Было довольно холодно, зима всё-таки. Я засунул руки в карманы и пошёл за парнем прочь от двери. На улице было тихо и темно, только небольшие ресторанчики и кафе бросали тёплый свет изнутри на тротуар, да какие-то люди бежали по своим делам.
Зейн вытащил сигарету и сунул её между зубов, доставая зажигалку.
- Ты знаешь, что он влюблён в тебя? – он спросил, наконец.
Я хотел всё отрицать, сказать, что не понял, что он сказал, а сам всего лишь пожал плечами, чувствуя, как живот скручивает от какой-то тихой грусти. Наверное, я просто пока не задумывался над тем, что же Гарри на самом деле ко мне чувствует, я был слишком занят своими ощущениями и восторганием этим мальчиком. Это было так эгоистично – предполагать, что я смогу и дальше вот так любить его без всяких последствий.
- Я не знал, - я ответил, но почувствовал, что это, вроде как, ложь.
- Нет, ты знал, - он выдохнул, позволяя дыму пройти через его лёгкие. Его взгляд был строгим, но всё же дружелюбным.
- Да, наверное, я знал, - я признал, стараясь игнорировать то счастье, что тут же разгорелось внутри из-за того, что я подумал о том, как он улыбается и как засыпает у меня на руках. – Но ничего не будет. Он не хочет никого любить.
- Ты ничего не можешь сделать со своими чувствами, - он сказал это тем тоном, что всегда сопутствует тому, кто говорит правду. – И это пугает его до смерти.
- Я знаю, - если бы я мог выбрать, в кого мне влюбиться, это точно бы не был этот восемнадцатилетний мальчишка, но всё случилось именно так.
- Я тоже его люблю, знаешь, - Зейн сказал, глубоко вдыхая. – И я думаю, ты - лучшее, что может быть у него. Ты даже не представляешь, как это было… Весь прошлый год, когда он просто падал и отдалялся от всего. Он был лучшим другом, которого только можно было пожелать. Я не думаю, что он даже представлял, насколько он хорош. Насколько… особенным он был. Я думаю, он никогда и не поймёт этого. Но… ты возвращаешь его обратно.
- Это моя работа, - я ответил, желая, чтобы был какой-нибудь другой способ, чтобы я мог успокоить его. Я неплохо справлялся с чужими эмоциями, но когда те начинали касаться меня самого, всё становилось несколько запутанным.
Он покачал головой, что-то проскользнуло по его губам. Неужели, улыбка?
- Но не он.
Он пожал плечами. В этот самый момент я готов был забросить всё своё притворство к чертям собачьим. Гарри больше не был просто моим пациентом. Но грань между другом и любимым человеком всё ещё была очень нечёткой.
- Он стоит того, так ведь?
На лице Зейна появилась улыбка, но в уголках я чётко ощущал грусть, которая была так мне знакома.
- Конечно, он стоит этого.
- Это нечестно, правда? То, что это должен быть он. Это мог бы быть кто угодно из нас, но… это случилось с ним, - я сказал тихо, в то время, как Зейн снова затянулся.
- Я много думал об этом, когда ему только поставили диагноз, - он сказал, постукивая по сигарете и сбрасывая пепел на тротуар. – Так много раз я мечтал о том, чтобы это случилось со мной, а не с ним. Гарри такой хрупкий… Я имею в виду, что он такой большой и саркастичный, но при этом он как стекло внутри. Это не должен был… - он сделал паузу и закрыл глаза, затянувшись в последний раз и докурив сигарету до самого фильтра. – Это не должен был быть он.
- Это не должен был быть никто из нас, - я ответил, думая о том, что прошёл ПЭТ* сегодня утром. Угроза рецидива нависла над моей головой. Гарри не должен был переживать всё это, я не должен быть, Олли не должен был, но силы свыше остались равнодушны к нашим страданиям. Они просто смотрели на то, как мы боремся, стараясь не задохнуться.
Он кивнул и бросил сигарету на тротуар, позволяя ей истлеть там, на асфальте.
- Пойдём обратно? – я спросил, отходя от стены, около которой я стоял.
Зейн кивнул. Мы простояли вот так ещё некоторое время, пока вдруг его руки не оказались вокруг моих плеч, а мои – вокруг его талии. Он пах дымом, какими-то средствами для волос и чем-то цитрусовым. Это совсем не должно было меня успокаивать, но почему-то это было не так.
- Я просто хочу сделать так, чтобы ему было хорошо, - я пробормотал Зейну в плечо, закрывая глаза.
- Ты уже делаешь, - он ответил, и его голос задрожал. Я подумал о том, сколько раз в этом году Зейн сдерживался, чтобы не заплакать. – Спасибо тебе.
- Я бы хотел делать больше.
- Я знаю, - он ответил. Так и было. Наверное, он знал лучше, чем кто-либо другой. Если и было что-то, что Зейн хорошо понимал в этом мире, так это то, как тяжело любить Гарри Стайлса.
Это была долгая минута перед тем, как мы вернулись обратно внутрь.
* ПЭТ (позитронно-эмиссионная томография) - томографический метод исследования внутренних органов человека или животного. Используется в онкологии: диагностика рака, диагностика метастазов, контроль эффективности лечения рака.
========== Глава 10 ==========
Дело близилось к полуночи, когда мы, наконец, решили, что пора заканчивать. Мы смеялись (все) и были чертовски пьяными (Зейн, Найл и Даниэль). Я согласился довезти Гарри до больницы, несмотря на его активные протесты, суть которых была в том, что он вполне может добраться сам.
Мы забрались в такси, и я зевнул, когда пристёгивался ремнём безопасности. Пока Гарри называл адрес, я старался как можно плотнее завернуться в куртку.
Он криво улыбнулся мне, когда откинулся на сидение. Ну, вот и всё, мы ехали обратно к вечному дому Гарри – в больницу.
- Тебе когда-нибудь надоедало спать на этой больничной койке? – я задал вопрос, который беспокоил меня некоторое время. Многие пациенты принимали меня на дому, потому что хотели умереть там, а не в больнице.
- Это моя кровать теперь, - он ответил мне с широкой улыбкой.
- То есть… тебе нравится жить там? – я любил свою кровать, пусть и не очень удобную, но всё же. Сложно было представить себе сон в больнице с её вечной суетой. Моей любимой частью дня всегда был этот ритуал, когда я мог поднять занавески и посмотреть за окно, понимая, что в этом месте никто не сможет меня достать. Я в безопасности.
- Ты себе даже не представляешь, сколько раз я разговаривал с мамой по этому поводу.
- Кажется, мы говорили о твоей маме не достаточно много, - я сказал, полушутя.
Он печально вздохнул.
- Если бы я только знал, что ты захочешь обсуждать мои чувства, я бы пошёл домой.
Я засмеялся как-то не слишком трезво.
- Пошёл? Скорее, поехал.
- Итог был бы таким же, - он раздражённо бросил, прислоняясь к двери и искоса глядя на меня. – Моя мать – хорошая женщина. Она ничего не понимает, но, по крайней мере, старается.
- А ты пытался ей объяснить? – я спросил, наслаждаясь тем, как тихо бренчало радио, как вибрация мотора заставляла меня засыпать, и как запах Гарри перекрывал все остальные запахи.
Он пожал плечами, постукивая ногой по полу.
- Я не знаю. Я не уверен, что хочу, чтобы она знала. Так лучше.
- Почему? – мне хотелось понять, но это всё никак не удавалось. То, что он так усиленно старается оттолкнуть её от себя, действует на него куда хуже, чем всё остальное.
- Потому что для неё лучше знать, что она может мне помочь, - он ответил, смотря в ковёр. По его лицу плыли тени, из-за чего было совершенно невозможным прочитать его.
- Может быть, она на самом деле могла бы, если бы ты позволил ей, - я ответил, но всё-таки подумал, что он, возможно, прав. Может, она просто не понимала, что такое рак. Может, он просто хотел защитить её, заставляя верить в то, что она может купить ему ещё немного времени.
- Нет, - его голос оборвался.
Я протянул руку и сжал его пальцы в своих. Всё в порядке.
- Да, я знаю.
- Так о чём Зейн хотел поговорить? – он спросил, моментально вернувшись к типичному образу Гарри Стайлса.
- О метафорическом резонансе поедания крема на пирожных, - я ответил, переводя разговор на более безобидную тему. – Он думал, что это символ беззаботного детства, но это никак не может применяться сейчас. Я же всегда был сторонником теории Carpe Diem* и считаю, что есть крем перед тем, как всё остальное, - это самое важное. Нужно наслаждаться жизнью, пока можешь.
Он фыркнул, сжимая мою руку.
- Ты такой придурок.
- Стал бы я врать тебе? – я засмеялся прежде, чем понял это. Я не был таким раньше. Таким смешливым и постоянно хихикающим. Мне кажется, я вообще не делал многих вещей до того, как встретил Гарри. Я не могу сказать, что был несчастен, просто если говорить о том, что смерть – это падение, то моя жизнь была… плаваньем. Это было так, будто бы я просто дрейфовал, не двигаясь особенно никуда, и ждал чего-то, что подтолкнёт меня и заставит почувствовать хоть что-то.
- Может, мне просто нравится крем, идиот.
- Не выбирая манеры своего поведения для метафорических резонансов? Я разочарован в тебе, Гарри. Очень.
Он сначала посмотрел на меня, а потом качнулся и прислонился головой к моему плечу.
- Я бы мог объяснить отсутствие этих твоих метафор избытком своих кудрей.
Я задумался и после сказал:
- Может быть. Я подумаю об этом.
Он прижался ближе.
- Луиии…
Он отстегнул ремень безопасности и положил голову мне на колени, после чего его глаза закрылись. Что-то, похожее на любовь, свернулось у меня в груди. Я положил руку на его голову и начал перебирать волосы.
- Разве это не опасно?
- Может быть, - он ответил, не открывая глаз. – Знаешь, что ещё опасно?
Чувствовать что-то?
- Нет, не знаю.
- Злокачественная опухоль мозга, - он усмехнулся, и мне показалось, что он выпил слишком много, пока я не смотрел за ним. Хотя, пропуская его волосы через свои пальцы, я понял, что это просто Гарри, который… Гарри.
- Хотя сегодня всё было хорошо, - он сказал после долгой паузы, придав голосу серьёзности. – Это то, что мне нравится в тебе, Луи. Ты всё делаешь хорошо.
- Тебе же практически всё равно, Хаз, - я ответил. Пальцы запутались в волосах, а щёку приятно холодило стекло окна, к которому я прислонился.
- Я пытаюсь сказать спасибо, - он сказал, немного растянув последнее слово. Усталость очень даже чувствовалась. Мы просто возвращались в место, где можно было построить крепость из одеял и подушек. Где мы были только Гарри и Луи. И всё было просто. – За то, что ты милый.
- Спасибо, - я сказал искренне. Мне бы хотелось сказать ему, как много он значит для меня, но было так страшно. Зейн был прав: Гарри такой хрупкий. И я просто не могу переложить это бремя моих чувств на него. Я должен был быть рядом с ним для него самого, а не для того, чтобы любить его.
- Ты куда-нибудь сводишь меня завтра? – он спросил, ковыряя моё колено указательным пальцем.
- Куда бы ты хотел пойти? – я спросил.
- Нью-Йорк, - он ответил без колебаний. – Нью-Йорк, Нью-Йорк.
- Ты заплатишь за наши билеты на самолёт? – я немного дразнил его, теребя за ухо. А в голове уже зарождался план. Я не мог отвезти Гарри в Нью-Йорк, но я мог принести немного Нью-Йорка для него. Большие города довольно легко перевезти через океан, если немного подумать.
- Ага. Международные перевозки не очень дорогие в эти дни.
Я согласился и проследил глазами, как наш кэб притормаживает около больницы.
- Мы приехали, милый.
Гарри поднялся и потряс головой, широко зевая.
- Сон побеждает рак, - я напомнил ему, открывая дверь.
- Как я мог забыть? – он вылез наружу и оглянулся. Одной рукой опёрся на дверь, а другую засунул глубоко в карман. – Я увижу тебя завтра?
- Я заберу тебя в 10 вечера, - я улыбнулся. – Выспись хорошенько. Если ты уснёшь посреди моего сюрприза, я тебе никогда этого не прощу.
- Мне уже интересно, - он ответил, немного улыбнувшись. Его щёки как-то странно светились в голубом свете, исходящем от больницы. Я всё ждал, когда он попрощается, но он молчал, будто что-то удерживало его на месте.
- Напиши мне, как дойдёшь до палаты, - я сказал. Отчасти это было потому, что мне хотелось быть уверенным в том, что он нормально доберётся, а отчасти и из-за того, что просто хотелось нарушить эту тишину, которая высасывала силы изнутри.
- Если я не умру по дороге, конечно, - он усмехнулся и поёжился от холодного февральского ветра.
- Это совсем не смешно, - я покачал головой, стараясь быть серьёзным, но всё-таки не смог сдержать улыбки.
- Нет, это смешно, - он сказал. Он был похож на ангела, как бы смешно это ни звучало. В своём чёрном расстёгнутом пальто, из-под которого вылезал красный свитер. С копной кудрей на голове и бледной кожей, которая сияла во флуоресцентном свете. Я ничего не говорил, все предложения просто застряли где-то посередине груди. Я люблю тебя. Я хочу прикоснуться к тебе. Мне нравится, как ты ешь кексы.
- Хорошей ночи, Луи, - он, наконец, сказал, выпрямляясь, но всё ещё не отводя своего взгляда от меня. Его зелёные глаза сверкали даже в темноте.
- Хорошей ночи, Гарри, - я ответил и посмотрел ему вслед, когда он исчез в свете больницы.
***
11:10 Гарри
Я дошёл и не умер.
11:11 Луи
Хорошо справился!
11:11 Гарри
Это 11:11, скорее загадывай желание!
Я уставился на экран, понимая, чего хочу пожелать, даже без всяких раздумий.
11:11 Луи
Готово.
11:12 Гарри
Что ты загадал?
11:12 Луи
Если я скажу тебе, оно не сбудется.
11:12 Гарри
Как грубо.
11:12 Луи
Разве ты не должен спать?
11:13 Гарри
Вообще-то ты мешаешь мне сделать это.
11:13 Луи
Спокойной ночи, Хаз.
11:13 Гарри
Спокойной ночи, Лу.
Я положил телефон в карман. Правда прожигала дыру в том месте, где должно быть моё сердце. Некоторые желания, как бы сильно мы не желали их исполнения, никогда не сбудутся.
Но это не остановит меня от того, чтобы продолжать загадывать их каждый раз.
* Carpe diem - латинское выражение, означающее «наслаждайся моментом» или «будь счастлив в эту секунду» (дословно «лови день»), часто переводится как «лови момент».
========== Глава 11 ==========
25 февраля – День сороковой.
Когда я услышал слабый звонок сотового, я не придал этому особого значения. Я был в душе, и хоть мои пациенты всегда были очень важны для меня, я решил, что они могут подождать 5 минут, пока я домою свою голову и вытрусь.
Когда через минуту или чуть больше я услышал звонок домашнего телефона, я также даже не задумался об этом. И только когда я вышел в своих старых спортивных штанах и увидел Лиама на кухне, сжимающего телефон в руке и глядящего взглядом подбитой собаки, я вспомнил, что ожидал одного вполне конкретного звонка сегодня.
Когда я вошёл, он поднял на меня глаза, полные какой-то нежности и утешения. От этого стало только хуже. Люди никогда не смотрят так, когда у них хорошие новости. Никогда.
- Почему ты не сказал мне, что у тебя снова появились симптомы? – он спросил очень мягко, будто бы я вот-вот должен был развалиться.
Я старался избегать его взгляда и водил рукой туда-обратно по мокрым волосам.
- Я думал, это ничего не значит, - я сделал паузу, глядя ему в глаза. – Но это не так, да?
Он покачал головой и сжал губы.
- Нет, это не так.
Я глубоко вдохнул и почувствовал, как воздух распирает мои лёгкие, после чего выдохнул и ответил:
- Чёрт.
- Всё будет хорошо, - он выглядел так, будто бы хотел обнять меня и никогда не отпускать. – Ты со всем справишься.
- Я не уверен, что смогу, - я ответил и почувствовал всё: чистую белую кухню вокруг нас, грязную плитку и мои влажные ноги на ней, то, как растёт дыра в моём сердце. – Просто… скажи мне, насколько всё плохо.
- 4-ая стадия*. Там говорили ещё какие-то вещи, но я не очень понял… - он ответил и шагнул вперёд, вытянув руку так, будто бы он нуждался во мне так же, как и я в нём. Он никогда не выглядел таким хрупким, мой сильный спокойный Лиам.
- Это довольно плохо, - я сказал, сжимая и разжимая пальцы и чувствуя, как внутри растёт отчаяние. – А точнее, это совершенное грёбанное дерьмо.
Он кивнул, соглашаясь.
- Но тебе не обязательно проходить через всё это одному, ты же знаешь, - я видел, насколько сильно это всё ранит его, по его тону голоса, в котором было столько нежности. Он наверняка хотел бы всё исправить с помощью объятий и чашки горячего чая.
Я кивнул и подвинулся так, чтобы взять его за руку, такую тёплую и родную.
- Я знаю.
Он грустно улыбнулся.
- Я люблю тебя, Лу.
Я кивнул, и мой взор резко затуманился, отчего я почти упал на Лиама и уткнулся носом ему в шею. Я был таким маленьким в его руках, чувствовал, как его сильные руки прижимают меня к нему, пытаясь защитить от всего мира. Обнимать Лиама было так, как обнимать большого плюшевого медведя. Медведя, который обнимает в ответ и прижимает так сильно, что ты совсем не уверен, что что-то сможет заставить тебя отцепиться.
- Я люблю тебя, Ли.
Он провёл рукой по моим волосам, потирая большим пальцем кожу.
- У нас всё будет хорошо. Я позабочусь о тебе.
Я прижался носом к его ключицам и постарался поверить в то, что я на самом деле смогу со всем справиться.
- Спасибо.
- Ничего страшного.
Но стоя здесь, на кухне, я понимал, что растущая опухоль у меня в груди – это как раз всё.
***
Гарри сидел с одной стороны своей кровати, когда я вошёл, и выглядел чересчур самоуверенным, учитывая обстоятельства. На нём были тёмно-зелёная куртка и белый шарф, обмотанный вокруг шеи. А ещё он так улыбался, когда пинал ногой кровать…
- Хороший день был? – я спросил, подходя ближе и беря его за руку. После я дёрнул её на себя, заставляя Гарри встать на ноги. Всего тридцать секунд в его компании – и я уже чувствую себя лучше, чем за весь день до этого, хотя дело может быть и в стероидах, что я принял перед этим. Я всё думал, как сказать ему, что у меня случилось. Я ломал над этим голову целый день, раздумывая, что, может быть, лучше было бы просто сказать и покончить с этим, или отправить ему сообщение, или прошептать ему это перед уходом. Но, в любом случае, я не хотел, чтобы он вообще знал об этом.
- О, просто отличный, - он сказал, поправляя шарф и надевая белые перчатки, что он достал из карманов. – У меня был приступ около девяти. Довольно впечатляюще.
Я приложил все усилия для того, чтобы удержать открывающийся рот.
- Господи, Гарри, ты серьёзно?
- Это не было так уж плохо, просто небольшой приступ, - он пожал плечами, чуть улыбаясь. – Дерьмо случается. Я на стероидах сейчас, они хотят немного подавить рак, прежде чем начнётся химиотерапия.
Ну, что же, теперь это касается нас обоих.
Я потрепал его по голове и направился к инвалидному креслу в углу комнаты.
- Я рад, что это был небольшой приступ.
- Ну, не знаю, это могло бы быть довольно весело, - он засмеялся. – Немного похоже на американские горки от моего любимого рака мозга.
Я тоже немного засмеялся.
- У тебя очень странные представления о веселье, Гарри.
Он сел на синее сиденье инвалидного кресла, немного вздыхая.
- Это было достаточно страшно на самом деле. Они уже были у меня раньше, но к этому невозможно привыкнуть.
- Но ты же готов к моему сюрпризу, так ведь? – я спросил, немного постукивая по его плечу пальцами вместо того, чтобы крепко обнять и никогда не отпускать.
Он обернулся ко мне, поджав губы и подняв брови.
- Не будь глупым, я бы не стал спать целый день не из-за чего.
Я улыбнулся и толкнул его.
- Отлично, тогда пойдём.
Гарри всю дорогу выспрашивал у меня цель нашего путешествия и предлагал обменять серенады на детали этого всего. Четыре ужасных песни спустя я всё-таки не сдался, но мой живот уже болел от смеха. Мои руки уже болели, но я был куда менее уставшим, чем в прошлый раз, что можно было расценивать как победу.
Лестница была лишь незначительным препятствием на нашем пути. Гарри держался за перила позади меня и громко смеялся, наблюдая, как я стаскиваю кресло вниз, и кричал «осторожнее, Бу».
- Тебе легко говорить, когда ты держишься за перила! – я поддразнил его, когда мы, наконец, спустились вниз на холодную тёмную станцию. Было довольно тихо, а Гарри всё пытался выспросить у меня все детали. Его голос отражался от стен, порождая эхо. Мы сидели на скамейке и ждали нашего поезда, а я незаметно пытался выровнять сбившееся дыхание.
- Может, мы будем распространять наркотики? Кокаин для больных раком? – он спрашивал, показывая мне свою самую раздражающую улыбку.
Я положил руку на его голову и начал перебирать кудри. Я знаю, что не должен был так делать, потому что рано или поздно он начнёт что-то подозревать, но я просто не мог остановиться.
- Ага. Только я думал о героине. Так можно получить больше прибыли, я думаю.
Он замотал головой, чем сместил мои пальцы.
- Нет, Луи! Ты упускаешь аллитерацию! Аллитерацию!
- Не дай Бог мне забыть это! – я сказал, наблюдая, как подъезжает поезд, мигая своими бледно-жёлтыми огнями.
- Ты вообще когда-нибудь скажешь мне, куда мы едем? – он снова спросил, когда я затолкнул его внутрь и усадил на места для инвалидов, сев рядом.
- Как насчёт того, чтобы я почитал тебе перед тем, как испорчу твой сюрприз? – я спросил, поглядывая на него.
Он показал мне язык.
- Нет ничего плохого в том, чтобы намекнуть, - я вытащил книгу и ударил его по колену. – А теперь ты бьёшь больного раком пациента, Боже мой, Луи, следи за собой!
- Я не буду тебе читать, если ты будешь так себя вести, - я сказал, убирая книгу. Но он сделал резкое движение и вырвал её из моих рук, открывая её на той странице, где мы закончили.
- Тогда я тебе почитаю, - он сказал это, и мне показалось, что он выглядит слишком радостным. Его голос, как и всегда, был тихим, медленным и успокаивающим. Время пролетело почти незаметно, поезд был пустым, не считая пары пьяных парней, которые не обращали на нас внимания.
- Это грустная история, так? – Гарри спросил, отдавая мне книгу, когда мы приехали.
- Я думаю, что большинство хороших историй такие, - я ответил.
- Тогда мы, наверное, чертовски хороший рассказ, да? – он сказал. У меня перехватило дыхание, что-то в его тоне заставило меня прерваться. На миг мне показалось, что Гарри хочет этого так же сильно, как и я, но у нас никогда этого не будет.
- Просто называй меня Ромео. И давай вместе устроим ритуальное самоубийство, - я ответил, представляя всё это.
Почти весь снег на улицах уже расчистили, но там всё ещё было много соли и грязи, оставшиеся после той бури, когда мы с Гарри ели клубничные кексы. Я думаю, я теперь тоже начал отсчитывать дни, оставшиеся у Гарри.
- Ритуальное самоубийство? – он хмыкнул. – Не так уж это и весело, как ты думаешь.
У Гарри была невероятная способность путать меня так, что я не понимал, когда нужно смеяться, а когда плакать.
- Ловлю на слове.
Это был не очень длинный путь до моей квартиры. Всего-то чуть-чуть по зимней снежной улице и на лифте на чётвёртый этаж.
- Привёз меня в свою квартиру? – он спросил, поднимая брови.
- Что-то вроде того, - я щёлкнул его по уху. - Вытащи свои руки и закрой глаза, - я скомандовал, когда мы подъехали к двери. После я достал два билета из заднего кармана. Они были вырезаны из ярко-красного картона, и на них были наши имена и слово «Нью-Йорк», написанные чёрным маркером. – В общем-то, настоящий город немного выходит за грань моего ценового диапазона, но я старался, как мог.
Гарри открыл глаза, когда я положил на его руку билет. Я жадно рассматривал его лицо, стараясь понять реакцию и надеясь на то, что ему понравится.
Он не двигался некоторое время. Только поднял на меня взгляд, и я увидел очень странное выражение лица. Маленькая улыбка появилась на его губах, а глаза заблестели так, будто бы у него за сетчаткой жили светлячки. Если бы я не знал его лучше, я бы подумал, что это страх.
- Это… нормально? – я спросил после какого-то времени.
Он кивнул, бегая взглядом от меня к билету и обратно, будто бы боялся, что если он не посмотрит, то мы исчезнем.
- Конечно. Это… - казалось, он забыл все слова. – Это идеально.
Теперь была моя очередь смотреть в пол.
- Это… ничего, - я сказал, положив руку на звонок. – Зайдём?
Я нажал на кнопку и услышал какие-то звуки драки внутри перед тем, как Даниэль распахнула дверь и сказала:
- Добро пожаловать в Нью-Йорк! Ваши билеты, пожалуйста.
Я усмехнулся, встретив её энтузиазм. Однажды я пришёл со своей встречи с врачом и увидел, что она ходит по дому с пылесосом. С тех пор мне кажется, что она всегда куда больше взволнована, чем я.
- Я говорил ей, что не обязательно было переодеваться, но, по-моему, она перестала меня слушать где-то после того, как я сказал ей, что ты придёшь, - я прошептал Гарри на ухо.
Он улыбнулся, что просто скрутило мои внутренности в узел.
- Мне кажется, она выглядит очень мило.
Даниэль усмехнулась и взяла кресло Гарри под свой контроль.
- Видишь, Лу, вот почему я люблю его больше тебя.
- Больше меня? Это вряд ли.
- Он более милый, чем ты. Извини.
Я показал ей язык и сел на диван, похлопав по месту рядом с собой, приглашая Гарри присоединиться.
- Окей, мы с Луи выбрали несколько фильмов о Нью-Йорке для развлечения на борту.
Голос Лиама послышался где-то сзади, а потом и он сам вылез с кухни:
- Я помогал!
Я недоверчиво хмыкнул и посмотрел на него, обернувшись. Лиам никогда не был особенно хорошим актёром, но, тем не менее, он очень старался сохранить наш маленький секрет. Мы обсуждали это и решили, что дадим всем ещё одну спокойную ночь без всякого рака. Даниэль могла случайно узнать, но нужно было сначала точно узнать, что меня ждёт, и как плохо всё может закончиться.
- Ты не помогал. Ты отвлекал Дани, а потом посоветовал фильм «Чикаго» на том основании, что это тоже американский город.
- Я бы не отказался съездить в Чикаго, - вставил Гарри, садясь рядом со мной и кладя ноги на журнальный столик.
- Ну, ты не можешь поехать сейчас, Гарри, мы уже на пути в Нью-Йорк, - я сказал, снимая куртку и кидая её на подлокотник.
- Конечно, я должен был знать, - он ответил, прижимаясь к моему плечу.
- Выберите фильм, господа, - Даниэль показала нам 3 диска.
Гарри лениво указал на диск в середине.
- «Когда Гарри встретил Салли»! – он повернулся ко мне и прошептал заговорщицки. – Там есть моё имя.
Я сделал растерянное и недоумённое лицо.
- Тебя зовут Салли?
Он ударился своей головой в мой висок.
- Нет, Гарри!
Я повернулся, слегка сталкивая нас лбами.
- Правда?
Он сначала смотрел оскорблено, но потом захихикал.
- Конечно.
- Сегодня вы будете пить какао, - Лиам громко воскликнул и принёс две кружки, прерывая нашу «драку». – У нас также есть чай, но Луи наорал на меня, когда я взял его банку. Так что только какао.
Я взял кружку в руки, и по телу распространилось тепло. Я был просто невероятно счастлив, что у меня есть такие друзья, как Лиам и Даниэль. Без них я бы уже давно сдался.
- Спасибо, Ли.
Даниэль уже вставила диск и прошла через всю комнату, чтобы сжать руку Лиама в своей.
- Желаем приятного полёта вам обоим.
- Спасибо, - Гарри ответил, высовывая нос из-под шарфа, который он так и не удосужился снять.
- Спасибо, что делаете это, - я сказал, поднимая одеяло с пола.
- Мы рады помочь, - Лиам ответил.
Они вышли из комнаты, обняв друг друга за талии, и выключили свет.
Когда Лиам вышел, я подумал о той грусти, что скрывалась в его улыбке. И не только в его… У Найла и Зейна было то же самое. В этом-то и вся проблема. Каждый пытается скрыть свою грусть и думает, что он один-единственный в мире, кто умирает.
Я обнял Гарри и укутал нас получше одеялом, потому что наша отопительная система совсем не справлялась с возложенным на неё. Когда только фильм начался, Гарри вдруг заговорил. У него на губах было какао, что несколько затрудняло положение.
- Я думаю, это даже лучше, чем Нью-Йорк.
Я ущипнул его за руку через свитер.
- Эй, мы вообще-то в Нью-Йорке, дурачок.
Он немного засмеялся и поставил чашку на пол, после чего свернулся на моей груди.
- Да, но если мы просто смотрим фильм на твоём диване, то это тоже идеально.
Я улыбнулся, взяв его за руку.
- Я думаю, так и есть.
* Рак 4 степени - это последняя стадия развития раковой опухоли, когда происходит самый активный и необратимый процесс развития раковых клеток. Чаще всего это неутешительный диагноз и сроки жизни определяются самыми короткими периодами, начиная от нескольких недель, до нескольких месяцев.
========== Глава 12 ==========
После того, как мы посмотрели фильм, я забрал Гарри поесть блинов. Было уже за полночь, но в закусочной было немного шумно, тёплый оранжевый цвет покрывал всё вокруг, и ещё эти поцарапанные пластиковые столики и винтажные кабинки… Там были несколько рабочих, которые пришли, чтобы вдоволь насытиться беконом и вафлями, а также группа подростков, явно из какой-то театральной студии, если судить по раскраске их лица. Были и несколько парочек, которые уже завтракали, хотя было немного рановато. Мы, наверное, как раз подходили под эту категорию.
- Блины? – Гарри спросил, когда мы прошли через двери. Пухленькая официантка отправилась за нами в дальний угол.
- Я должен тебе сказать, что блины – это очень по-американски, - я ответил, опускаясь на сиденье напротив него. Свет от низкой лампы очень красиво освещал его лицо. Я снял куртку, потому что уже кожей чувствовал невероятное тепло заведения.
Он улыбнулся и тоже снял куртку. Теперь он был лишь в тёмно-синей футболке с напечатанными на ней парой цифр. Я понял, что мне действительно нравится, как Гарри выглядит. Ему шло большинство вещей. Хотя, если честно, мне просто нравился Гарри.
- Могу я принести вам что-нибудь выпить? – спросила официантка с широкой и искренней улыбкой.
- Кофе, пожалуйста.
- С кофеином или без? – она ответила, что-то записывая в её блокноте.
- С кофеином, - я повернулся к Гарри. – Не хочу заснуть прямо на тебе.
- Как будто ты не делал этого раньше, - он ответил, а я подумал о том, как бы это было, если бы я мог засыпать рядом с ним каждую ночь. Держать его в своих руках.
- А вы? – она спросила Гарри, глядя на нас с плохо скрываемым весельем.
- Горячий шоколад, - он ответил, полностью довольный своим заказом. Мне всегда был удивителен факт, что он мог наслаждаться каждой мелочью.
Официантка развернулась по направлению к кухне и сказала:
- Я вернусь через минуту или две.
Я повернулся к Гарри, который сидел с огромной улыбкой на лице. Наверное, я никогда не привыкну к тому, как светятся в такие моменты его глаза, и как ямочки появляются на его щеках. То, как он улыбался, заставляло меня думать, что, может быть, Гарри видит мир несколько по-другому, где краски немного ярче, а милые вещи чуть милее.
- В честь чего ты такой счастливый? – я спросил его, с трудом борясь со своей собственной улыбкой.
Его взгляд упёрся в стол, а потом он посмотрел на меня сквозь ресницы, будто бы он смущался.
- Ну, мне просто нравятся блины.
- Я не могу винить тебя в этом, - я ответил, и моя голова почти закружилась из-за блеска в его глазах. Я ничего не пил перед этим, но отчего-то я чувствовал себя смелым и безрассудным. Мне казалось, что если я поцелую его, он поцелует меня в ответ.
- Итак, Луи, - Гарри поставил локти на столик. – Если бы ты знал, что скоро умрёшь, что бы ты сделал? То, что не делал никогда в жизни.
Это определённо была очень грустная тема, но в уюте закусочной она вовсе не казалась такой. Со всем этим запахом пищи, летающем в воздухе, с нашими ногами, трущимися друг о друга под столом, с опухолью внутри нас, которая будет есть нас до тех пор, пока мы не перестанем дышать.
- Я всегда хотел попробовать спрыгнуть с парашютом, - я ответил, немного подумав.
Он побарабанил пальцами по столу.
- Так неоригинально! Придумай что-нибудь получше.
Я потёр подбородок, чувствуя, что уже начала появляться щетина.
- Хм… Может, закончить «The Fault In Our Stars».
Гарри пнул меня под столом.
- Это не моя вина, что ты читаешь так медленно. Думай ещё.
- Узнать, как это – быть влюблённым, - я ответил, и это было больше похоже на вызов. Новая официантка – девушка с длинными каштановыми волосами и красивыми глазами – поставила наши напитки на стол, но я не отрывал своего взгляда от Гарри даже тогда, когда пробормотал «спасибо».
- Настоящая любовь – это миф, придуманный для того, что можно было продать больше ненужной чепухи одиноким людям, - Гарри ответил, посматривая на меня.
- Ты не веришь в это, - я протянул руку и постучал пальцем по его предплечью. – Ты истинный романтик, Гарри Стайлс.
- Раньше я верил в любовь, - он сказал, чуть приподняв брови. Было не сложно прочитать всё по его лицу, но было что-то странное в его выражении, когда он говорил о любви. Будто бы он боялся самого этого слова, а также того, что оно значит. Будто бы стены, которые он построил вокруг своего сердца, были куда выше тех, что он воздвиг перед глазами. – Я верил и в Санта Клауса тоже.
- Не хочу, чтобы твой вопиющий цинизм помешал моей сказке. Если бы я умирал, я бы хотел найти такого человека, с которым бы мне хотелось прожить всю жизнь, - я сказал, надеясь, что он поймёт двойное значение этих слов. Я знаю, что такое умирать, и я хочу провести всё оставшееся у меня время с тобой.
Он покачал головой.
- Ты сейчас так думаешь. А потом окажется, что это полное дерьмо, когда ты не можешь получить столько времени, сколько тебе нужно.
- Это ерунда, Хаз, и ты это знаешь. Ты просто боишься найти кого-то, кого потом можешь потерять, - я не злился на него, но моё тело почему-то буквально тряслось от всего происходящего и от чувств, которых у меня не должно было быть. Я хотел, чтобы он почувствовал то, что чувствую я, я хотел бы спать рядом с ним, целовать его, пока в моём теле не осталось бы кислорода, и тогда моим воздухом стал бы он.
- Я не хочу быть гранатой, - он прохладно ответил. Он не был зол тоже, но он хотел дать мне понять, что ему хорошо одному. Я был слишком близко к тому барьеру, что он возвёл вокруг себя, и мне совсем не хотелось отступать.
- Ладно.
Он коротко кивнул.
- Ладно.
- Расскажи мне о том, что ты не успел сделать, - я сказал, помешивая сливки в кофе.
Изменения в нём были очень заметны. В плечах появилось напряжение, но в то же время в глазах снова появился свет. Он рад был наконец сменить тему.
- Я не сделал… Ну, знаешь, с кем-то…
Я недоверчиво на него посмотрел.
- Ты ни с кем не целовался?
Он принял мою фразу с практически оскорблённым лицом.
- У меня рак, Луи, а не оральный герпес. Конечно же, я целовался.
Я закатил глаза и засмеялся.
- Можешь засудить меня, Гарольд. Но я всё-таки не могу представить, чтобы кто-то захотел поцеловать такого противного парня, как ты.
- Есть куча людей, кто этого хочет! – он ответил. – Посмотри на мои губы. Посмотри на них! Разве есть кто-то, кто не хотел бы их поцеловать? Нет таких.
Я сделал глоток кофе, снова рассматривая его розовые губы.
- Не знаю, не знаю, Гарри. Я бы согласился сделать что угодно со своим ртом, но только не целовать тебя.
Он сделал странное лицо и пнул меня под столом снова, но на этот раз куда сильнее.
- Не будь таким дерзким.
Я пожал плечами и пригладил свои волосы, улыбаясь ему.
- Тебе же нравится это.
- Безусловно нет!
Ага, но я очень надеюсь, что это так и было.
***
Ночь была тёмной, луна светила сквозь облака на крышу, куда мы с Гарри вышли через старую ржавую дверь. Крыша больницы не была такой уж высокой, но под тяжёлым серым небом казалось, что мы на вершине мира. Это место будто бы противопоставлялось тёплой закусочной, тут были только мы одни. Город внизу, казалось, застыл.
Я прошёл за Гарри. Беззаботное настроение исчезло, как только он сел на выступ. Он казался маленьким на такой высоте, его кудри торчали в разные стороны. Я сел рядом с ним, скрестив ноги. Наши колени соприкасались. Мы оба смотрели на линию горизонта, откуда уже начали проникать первые лучи солнца.
Гарри на самом деле иногда выглядел, как ребёнок. С этими его большими зелёными глазами и невинно изогнутыми губами, хоть иногда оттуда и срывались плохие слова. Мне казалось, что ему нет восемнадцати. Хотя, если честно, я и свой-то возраст ощущал не до конца. Каждый раз, когда я был один, я чувствовал себя маленьким мальчиком, чья мать до сих пор плачет из-за поставленного диагноза.
- Знаешь, когда я был маленьким, я не думал, что быть взрослым – это так, - я сказал, и слова повисли в ночной тишине.
Он посмотрел на меня, чуть наклонив голову в вопросе, которого у него не было.
- Я думал, что имею хоть какое-то понятие о том, что делаю. Но это не так.
Гарри кивнул, и тоска пронеслась в его глазах.
- Это нормально. Мне нравится ничего не знать. Это делает некоторые вещи возможными.
Я понял разницу между моим проклятием и Гарри. Он был уверен в том, что ему придётся умереть, что однажды у него не будет возможности думать, помнить, ходить. У меня всё было наоборот. Казалось, что вся моя жизнь была незнанием. Незнанием того, что однажды у меня снова что-то обнаружат. И что я, возможно, не смогу пройти через это.
Гарри вынул руку из кармана, и теперь наши указательные пальцы соприкасались. И мне кажется, в этот момент моя уверенность возросла. Я не знал, как и когда закончится моя жизнь, но в этот самый момент, когда Гарри держал мой палец, всё было понятно.
- Знаешь, в прошлом году они думали, что я не доживу до восемнадцати, - он сказал, глядя на серые облака. – Но я дожил. Я взрослый.
- Это глупо, - я потряс головой. – Взрослость не определяется числом.
- Да, наверное, это так, - он сжал губы и посмотрел на наши руки. У него всегда был такой взгляд, когда он хотел просто утонуть в своей грусти. – Детство – это королевство, в котором никто не умирает.
- Ну, тогда я думаю, что мы уже не дети, - я ответил, позволив ему потянуть меня на себя. Я никогда не был таким, потому что я всегда радовался солнечным и хорошим днями. Это из-за Гарри я смог увидеть всю красоту грусти и сломленности. – Но я не чувствую, что я вырос. Мне кажется, мы застряли где-то посередине.
- Тогда что же мы такое? – он немного поёжился в холодном воздухе.
- Гарри и Луи, - я ответил тихо, не в силах отвести от него взгляд. Я соврал в закусочной. Я точно знал, каково это – быть влюблённым. Это будто ты доверяешь своё сердце кому-то. Это когда ты понимаешь, что есть кто-то важнее тебя самого. Когда ты знаешь, что всего, что ты делаешь для этого человека, никогда не будет достаточно. Это боль, которая никогда не отпускает, она сжимает всё изнутри и заставляет всё болеть так, как никогда в жизни. Я любил Гарри Стайлса. Так, как никогда не мог себе представить. – Мы просто Гарри и Луи.
Он кивнул.
- Луи и Гарри, - это звучало, как обещание.
Я отвёл от него взгляд для того, чтобы я снова мог нормально вдохнуть, и посмотрел на небо, которое постепенно приобретало розовые и золотые оттенки. Было что-то особенное в том, как солнце встаёт каждый день, пряча себя за горизонтом. Это что-то противоречивое, как начало и конец. И это ощущается куда более остро, чем вечером. Тишина, которая завораживает, когда солнце выталкивает себя навстречу тьме.
Это не продлится долго – оттенки рассвета исчезнут в свете дня, но, тем не менее, это прекрасно. Этот рассвет. Эти Луи и Гарри. Это прекрасно, пока оно длится.
- Гарри? – я не собирался говорить этого, но, наверное, пришло время.
Он пробурчал что-то в ответ, глядя на меня своими зелёными глазами.
Мне нечего ему было сказать, я никак не мог объяснить то, что чувствую. Этот момент тишины, когда небо будто бы набрало воздуха в свои лёгкие и держит его, держит, держит… Я видел вопросы в его взгляде, но я не мог на них ответить, потому что просто не знал, как. Я не знал, что происходит, я не знал, что я делаю.
- Луи?
Я покачал головой, и мне показалось, что просто некуда деть руки, поэтому я взял его пальцы и сжал их. Его тёплые, потому что они были в перчатках, против моих холодных.
- Не… Просто не говори ничего.
Он чуть-чуть приоткрыл рот, будто бы пытался найти слова, чтобы выразить что-то. Его глаза пронзали меня насквозь. Я наклонился вперёд даже не по своей воле, а из-за какого-то невероятного притяжения к Гарри, и потёрся своим носом о его.
Это был медленный поцелуй. Его губы были влажными и холодными, а наши руки переплелись так же крепко, как и рты. Он был таким тёплым, почти горячим в отличие от мира вокруг, и я целовал его, целовал так, будто бы мог передать всё, что не смог сказать словами.
И вдруг он поцеловал меня в ответ, его глаза были закрыты так, будто бы он просто забыл, как держать их открытыми. Он прижимался ко мне так сильно, что мне показалось, что он чувствует это притяжение тоже. Я чувствовал его, такого мягкого и сладкого, со вкусом сиропа и шоколада.
За один момент Гарри наполнил моё сердце чем-то вроде надежды и счастья. А потом… он оторвался от меня так, будто бы я обжёг его. Его глаза были дикими и испуганными.
- Нет, - он сказал тихо, и мне показалось, что он плачет. Может, так и было. – Я не могу сделать это с тобой.
Он встал и, спотыкаясь, пошёл обратно. Я встал тоже, ноги едва двигались, но я пошёл за ним.
- Прости, я не хотел…
- Не надо! – он крикнул, голос был почти истерическим. – Я устал быть эгоистом! Я не сделаю тебе больно!
Я сделал шаг вперёд, чтобы вернуть его обратно. Он завернулся в свою куртку так, будто бы это могло помочь скрыться от всего мира.
- Ты не слышал, что я только что сказал? Любовь ранит людей! Она ранит всех!
Что-то внутри моей груди начало закипать, и я закричал ему в ответ, чувствуя, как слёзы жгут глаза и замерзают на ресницах.
- Значит, ты меня любишь?!
- Я не люблю тебя! – он закричал, пересекая крышу. Его голос сорвался на последнем слове. Он убегал от меня, его ноги заплетались, но он всё равно делал это.
- Ты упадёшь! – я крикнул, но он уже захлопнул дверь, оставив меня в одиночестве.
«Ты упадёшь» - всё, что осталось от нас.
Было восемь пятьдесят три, когда я ушёл из больницы.
Я не нашёл его.
========== Глава 13 ==========
28 февраля – День сорок третий.
До нашей следующей встречи я отправил ему 6 сообщений. Он не ответил ни разу.
2/26 11:46 Луи
Прости за то, что я сделал. Мы можем просто забыть о том, что это вообще было.
2/26 17:43 Луи
Пожалуйста, ответь. Я знаю, что ты зол, но нам нужно поговорить об этом.
2/27 14:43 Луи
Пожалуйста, дай мне знать, что ты получил это. И ты знаешь о том, что я сожалею.
2/27 15:36 Луи
Мне очень жаль.
2/28 1:57 Луи
Ты мне нужен.
2/28 1:59 Луи
И я не собираюсь извиняться за это.
***
Подходить к его палате в этот вечер было одной из самых страшных вещей, что я делал. Я чувствовал, как бьётся сердце где-то у меня в ушах, руки тряслись даже несмотря на то, что я всеми силами пытался унять дрожь.
Я провёл целый час в обед, перебирая гардероб и пытаясь найти, что надеть. В итоге я выбрал чёрные джинсы и совершенно неподходящую синюю футболку, что вполне отчётливо отображало моё состояние на тот момент.
Я успел поскользнуться на плитке в коридоре. Я не имел ни малейшего понятия, что ждёт меня за дверью. Одна моя часть совершенно точно хотела вернуться домой, но была и более важная и большая часть, которая провела три бессонных ночи, мечтая о зелёных глазах и розовых губах.
Я почти разваливался, был болен раком. Недостаток сна нарисовал под моими глазами глубокие тени, а мысли заставил плавать. Лиам помогал, как мог, но мне нужен был Гарри. Мне нужен был единственный человек, который мог взять мою руку и сразу же сделать всё хорошим. Но я, возможно, потерял его навсегда.
Я постоял в двух шагах от его двери, собираясь с мыслями. Я услышал голос изнутри. Он принадлежал женщине и был немного грубоватым. Может, это его мама?
Я сделал глубокий вдох и шагнул внутрь, сразу же замечая сцену внутри, которая несколько меня напугала. Я будто бы вернулся обратно в январь: Гарри сидел, обернувшись одеялом, как и раньше, с компьютером на коленях. Он сначала не заметил меня, потому что его глаза были устремлены на женщину перед ним, но он совершенно точно не видел её, просто задумавшись. Она о чём-то ему говорила, но он не слушал. В его взгляде была только пустота, и это пугало больше, чем должно было бы.
Женщина обернулась ко мне и широко улыбнулась.
- Привет, ты один из друзей Гарри? Я Кэролайн, его новый психолог.
Если бы я мог сравнивать это ощущение с чем-то, то это был бы удар в живот, скорее всего. Сильный. Воздух потихоньку вытекал из моих лёгких, оставляя меня почти бездыханным. Мне казалось, что колени просто подогнутся. Я простоял так, казалось бы, вечность, но всё-таки смог собраться с мыслями в итоге.
- Я Луи Томлинсон. Его… хм… его психолог.
Её лицо несколько изменилось.
- О! Они не сказали вам, что теперь тут буду я? Они обещали позвонить, я думала, они позаботятся…
- Нет, - я ответил сквозь сжатые губы. Я чувствовал взгляд Гарри на себе, но не стал оборачиваться к нему. – Они не сказали мне.
Она перевела взгляд с меня на него, беспокойно теребя руки. Она, возможно, не понимала напряжения в комнате, но я просто не мог заставить себя посмотреть на Гарри так же, как и он не мог перестать смотреть на меня. На секунду я почувствовал неприязнь к ней, когда она вот так сидела на моём стуле и претендовала на то, что было моим.
- Ну, это будет здорово, - она сказала после долгой паузы, стараясь привнести что-то хорошее в беседу. – Ничего страшного, если вы посидите как гость. Медсёстры сказали, что вы двое были очень близки. Я думаю, вы можете мне помочь.
Мне разрешили остаться и посидеть в компании Гарри, это было очень заманчивым предложением, но я вынужден был отказаться. Я должен был сказать ему то, что не успел на крыше. Я уже достиг точки невозврата, теперь не было никакого смысла скрывать всё и дальше. Всё превратилось в полное дерьмо, и если я не мог иметь его, то мне хотелось, чтобы он хотя бы знал. Я помотал головой.
- Мне лишь нужно сказать ему кое-что. И потом я уйду.
Она неопределённо посмотрела на меня, но всё-таки кивнула, пытаясь привыкнуть к тому, что превратилось в полную неразбериху.
- Это было бы чудесно, да, Гарри?
Я заставил себя посмотреть ему в глаза, наконец. В них кипело море, открывались опасные и тёмные глубины. Было больно видеть его таким: грубым, неумолимым, без какого-либо уюта во взгляде. Но я лишь хотел его себе обратно, это было единственным желанием.
Сначала мне показалось, что он скажет «нет», но когда его рот приоткрылся, с его губ сорвалось тихое «да, всё нормально». Я был удивлён его словами, потому что в них скрывалась такая грусть. Я сделал это с ним, а теперь я не был уверен, что смогу всё исправить.
- Я хотел, чтобы ты знал, что я не хотел этого, - я начал, теребя свои пальцы. Я пытался сломать его взгляд, но вместо этого чувствовал себя жутко беспомощным под ним. – Ты не должен был становиться особенным для меня. Я не должен был нуждаться в тебе.
- Ты однажды сказал, что умирать – это как падать. Я теперь понял, как это. Это как будто ты несёшься со скоростью света к развязке, но не знаешь, как себя остановить. Ты можешь только падать дальше и ждать того, когда ты стукнешься о пол. Но я думаю, что если я влюблён в тебя, то я хочу, чтобы у меня было всё время, что у нас может быть. Я хочу падать вместе с тобой. И когда мы, наконец, достигнем низа, я хочу упасть рядом с тобой.
- Я не хочу, чтобы ты был моим зелёным светом. Не хочу, чтобы ты был мечтой, которую я могу получить. Потому что однажды я просто не смогу этого сделать. Я знаю, что ты думаешь, что спасаешь меня, отталкивая прочь. Но уже слишком поздно для этого.
Слова вылетали изо рта так легко, что сложно было поверить. Я делал то, чего так желал.
- Я хочу каждый твой день, что ты можешь мне дать. Я хочу все твои хорошие дни, плохие дни и те, когда ты не сможешь меня вспомнить. Ты думаешь, что спасаешь меня, отрывая от себя, но уже поздно. Я нуждаюсь в тебе. Гораздо больше, чем ты во мне, Гарри.
- До того, как я встретил тебя, я просто плыл по течению. Я не знал, что я делал и куда я шёл. Но теперь я буквально летаю, когда я рядом с тобой. Ты – моя уверенность. И я… я люблю тебя.
Я резко остановился, понимая, что я только что сказал. Это было правдой, всегда было, но теперь это висело между нами.
Я не мог прочитать его выражения лица, потому что в его взгляде было столько эмоций, и казалось, что я – единственный, кто всё ещё удерживает его на земле. Он выглядел таким сломленным, его длинные конечности как-то неловко лежали на одеяле, а кудри были помяты, но я не мог сложить все его кусочки вместе так, как я хотел бы. Я не мог бы просто гладить его по спине до тех пор, пока он перестанет трястись вот так.
- Ты не можешь, - он начал говорить так, будто его тошнило. – Ты не можешь любить меня. Ты думаешь, что можешь, но ты не можешь! - Боже, я ненавидел эти моменты, когда он кричал на меня, когда его голос ломался от отчаяния. Этот глупый аргумент снова и снова слетал с его губ, будто бы он надеялся, что в этот раз я вдруг пойму, что он мне не нужен. – Я уже одной ногой на борту лодки, которая перевезёт меня на другую сторону реки Стикс*!
- Хорошо, тогда я думаю, что мы в одной лодке теперь.
Я обернулся и посмотрел на Кэролайн, на лице которой было смешано столько разных чувств, вроде смущения и замешательства. Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но я покачал головой и уставился на свои руки перед тем, как закончить свою речь.
- Позвони мне. Пожалуйста. Или напиши. Что угодно.
Я повернулся к двери, но не смог уйти, хоть и каждая клеточка моего тела так сильно этого желала.
- И просто… просто спи хорошо.
Его голос раздался у меня за спиной. Такой мягкий и неопределённый.
- Луи?
Но я не обернулся, а просто вышел с высоко поднятой головой, потому что только так слёзы не падали на мои щёки.
* Река Стикс составляла десятую часть всего потока, проникавшего через мрак в подземное царство (царство мёртвых).
========== Глава 14 ==========
Спасибо огромное Саше за то, что вычитала всю главу. Я бесконечно благодарна.
Я лежал на диване, когда он позвонил мне. Я был в каком-то бреду, между сном и реальностью. Схватил телефон, стараясь особенно ни на что не надеяться, когда увидел его имя на дисплее.
Он всё-таки решил позвонить. После всего.
Приложил телефон к уху и открыл рот, чтобы поприветствовать его, но слова так и застряли в глотке. Они были липкими, как арахисовое масло, и не было никакой возможности, что они выйдут оттуда хоть когда-нибудь. Я почти не хотел знать, что он скажет, будь то отказ или же согласие. Я никогда не думал о будущем как о чём-то страшном, и сейчас я готов был остаться в этом моменте времени навсегда, с тихим гудением телевизора на фоне и дыханием Гарри в трубке. Конечно, я был бы рад, если бы он просто перестал притворяться и сказал, что любит меня тоже, но эти мелочные и глупые сомнения просто вросли в меня.
Он заговорил первым. Его голос был тихим и каким-то неопределённым, будто бы эхом того, что он сказал в больнице.
- Луи?
- Да, Гарри? – я почти ничего не видел из-за темноты в комнате. Я мог просто представить, что рядом с ним в больнице и вот сейчас я смогу взять его пальцы в свои и сжать.
- Я хотел позвонить раньше, но не знал, что сказать, - его голос был почти неотличимым от шёпота. Я вспомнил первый раз, когда он позвонил мне, когда я не знал о раке, когда он не был для меня особенным, когда ещё не было поцелуя. Как так вышло, что недели пролетели так быстро?
Гарри посчитал моё молчание приглашением к продолжению.
- Но ты уже знаешь, что я хочу сказать? Ты уже знаешь.
- Я думаю, что да.
- Ну, я подумал, что если я позвоню тебе, то, может, узнаю, что нужно сказать, - он продолжил ленивым протяжным голосом. – Но я всё ещё не уверен, что знаю. Я всё ещё не могу сказать тебе, что ты для меня значишь, потому что я пытался сказать это себе около девяноста раз, но всё звучит совсем не так, как нужно.
- Ну, это ерунда, наверное, - я сказал, чувствуя, что он ещё не закончил.
- Ага, - он согласился. – Но я кое-что понял. Я был ужасно эгоистичным, когда впустил тебя в свою жизнь. Но я был ещё более эгоистичным, когда попытался тебя оттолкнуть. Так ведь?
Я кивнул, всё моё тело будто бы резко опьянело и начало засыпать под звуки голоса Гарри.
- Можно и так сказать.
- Я не верю, что ты можешь нуждаться во мне так же сильно, как и я в тебе, - он, наконец, признался, выдыхая.
- Это одна из самых глупых чёртовых вещей, что я слышал, - ответил я, стараясь держать улыбку подальше от своего лица. Гарри вовсе не был скромным, он просто не имел ни малейшего представления о том, насколько важен.
- Так и есть, да? – он ответил, и его голос звучал как-то необычно робко.
- Да.
Наступила какая-то особенная тишина, я улыбался и сильнее заворачивался в одеяло, при этом приглушая телевизор так, чтобы его почти не было слышно.
- Луи?
- Да, Хаз? – я ответил, чувствуя его слова, которые должны были последовать дальше.
- Я люблю тебя.
- Я знаю, - и затем: - Я тебя тоже.
Он как-то довольно вздохнул.
- Я собираюсь лечь спать.
- Я тоже.
- Спокойной ночи.
- Спокойной ночи.
Я позволил глазам закрыться, а мои губы растянулись в легкой улыбке, пока я пытался осмыслить услышанное.
- Не вешай трубку.
Он засмеялся.
- Я и не собирался.
И вот так я уснул, под тихий звук его дыхания с тёплым чувством внутри груди.
***
11:46 Гарри
Я хочу тебя видеть.
12:01 Луи
Я буду у тебя к 8.30.
12:03 Гарри
Так поздно! Ты уже изменяешь мне?
12:05 Луи
Она потрясающая, я не смог устоять.
12:06 Гарри
Но ты любишь меня сильнее.
12:06 Луи
Так и есть.
12:07 Гарри
Скоро увидимся xx
12:07 Луи
Хорошо xx
***
Я чувствовал что-то вроде дежавю, когда входил в его комнату, а в моём животе скручивались нервозность и волнение. Пока я ехал на лифте до нужного этажа, я покачивался с пятки на носок, вероятно, из-за того же. На мне были мои любимые красные штаны и тёмно-синяя толстовка, руки я глубоко засунул в карманы и, пока шёл по коридору, улыбался, как последний идиот.
Я чувствовал, как колотится сердце у меня в груди, а воспоминания о последнем звонке Гарри посылали множество мурашек по всему телу. Когда я был маленьким, я часто думал о людях, в которых я бы мог влюбиться, о том, как они выглядят, как говорят. Но ни одно из моих детских представлений не состояло из описания чувств, которые при этом испытываешь. Того, какой опьяняющей может быть привязанность к человеку.
Быть влюблённым в кого-то, кому ты тоже нравишься – это своего рода безопасность, хотя иногда бывает наоборот. В нашем мире найти любовь, когда кажется, что все так одиноки, - это как бросить якорь в шторм. Будто кто-то держит тебя, когда ты падаешь.
Когда я вошёл в дверь, Гарри спал, запутавшись в одеяле и тихо посапывая. В моей груди появилось какое-то непередаваемое чувство нежности. В этот момент всё, чего мне хотелось, - это прижимать его к себе и шептать обещания в его закрытые веки.
Я снял обувь и откинул одеяло, чтобы забраться на кровать и обвить одной рукой талию Гарри, уткнувшись носом ему в рубашку.
Он зашевелился рядом, медленно поворачиваясь, пока мы не столкнулись носами. Открыл глаза и немного поморгал, просыпаясь. Его волосы были в жутком беспорядке, некоторые пряди свисали на лицо, поэтому я убрал их, предварительно поцеловав Гарри в лоб. Я начал переживать о том, не было ли это слишком, но просто ничего не мог с этим поделать.
Однако он только улыбнулся, ткнувшись носом в мой нос.
- Привет.
- Доброе утро, солнышко, - я ответил и положил руку на его бедро, немного улыбнувшись в ответ. В тех местах, где он касался меня, было как-то странно тепло и даже уютно. Дышать было несколько тяжело, и это нельзя было относить к раку. Совсем нет.
- Могу я попросить об услуге? – он спросил, практически выдыхая эти слова мне в губы. Я всё не мог понять, позволит ли он мне поцеловать себя.
- Если это касается того, чтобы я подвинулся, то нет, - я ответил, почти скашивая глаза, чтобы не потерять его взгляд. Его рука гладила меня где-то на уровне лопатки, пальцы двигались как-то не очень уверенно, будто бы он не совсем был уверен в том, что вообще делает это.
- Ну, это… Я… - он остановился, опуская глаза вниз. – Я бы хотел провести ночь у тебя. Если это нормально.
- Кто-то чересчур смелый сегодня, а?
Он покраснел и уткнулся лицом куда-то мне в плечо. Я засмеялся.
- Я просто хочу провести ночь на нормальной кровати, - он сказал это мне в толстовку.
- Разве у тебя нет дома для таких вещей?
Он несильно вцепился зубами мне в плечо и хихикнул.
- Но в моём доме есть сестра и мама. А в твоём есть ты.
- Ну, я думаю, я просто не могу спорить с такой логикой, - я уступил так, будто бы я не делал всё, что он хочет. – Ты будешь в порядке ночью? – я спросил, стараясь не допускать слишком много переживаний в интонации. Одной из самых ужасных вещей в раке было видеть, как кто-то беспокоится. Так, будто бы ты что-то очень хрупкое. А другой ужасной вещью было то, что ты просто не можешь не беспокоиться за человека, которого любишь. Ну, потому что ты его любишь.
Он отодвинулся от меня и внимательно посмотрел.
- Слушай, если ты начнёшь вести себя, как моя мамочка, то я всё-таки подниму этот вопрос о том, чего ты мне не говоришь.
Я закусил губу, вполне понимая, что однажды нам придётся поговорить об этом. Но сейчас это отнимало огромный кусок моего хорошего настроения.
- Не сейчас. Я не хочу разрушить это.
- Нам придётся поговорить об этом в конце концов, - он посмотрел на меня, поджав губы.
Теперь была моя очередь прятать своё лицо в его плече.
- Я знаю. Может, позже?
- Можем мы просто поговорить об этом сейчас? – его тон был очень серьёзным. – Я знаю, ты не хочешь, но… - он прервался и провёл большим пальцем по моей щеке. – Ладно, я чувствую себя невероятно лицемерным.
- Заботиться – это отстойно, так? – я ответил с небольшой улыбкой.
- Я бы сказал, что это стоит того, - он сказал, приковывая меня взглядом. – Ты просто очаровательный, ты знаешь?
Я зажмурился и опустил голову, чувствуя, как краснеют щёки.
- Ты правда так думаешь?
Он улыбнулся, а на его щеках на один момент появились ямочки. Он провёл рукой по моей скуле.
- Конечно, я так думаю.
Я подумал, что поцелуй после этого всего был просто неизбежен.
Он поймал мои губы своими, улыбаясь сквозь поцелуй, а я притянул его к себе, обхватив за плечи. Он же обнял меня за талию. Это было точно так же, как я и помнил – мягко и сладко – но на этот раз он не отталкивал меня, его губы двигались медленно.
Я обхватил руками его шею сзади и зарылся пальцами в мягкие кудри. Я открыл глаза, чтобы посмотреть на него, но оказалось, что он сам смотрит на меня. Вздох сорвался с моих губ до того, как я успел его поймать.
- Извини, - он пробормотал, немного отодвигаясь. Но в его голосе определённо не было никакого раскаяния. – Я просто не могу перестать смотреть на тебя.
- Кажется, ты говорил что-то о том, чтобы пойти ко мне домой? – я спросил, думая о том, что нужно бы встать с кровати, но так не хотелось терять это ощущение рук на себе.
Гарри ухмыльнулся и чмокнул меня в губы.
- Мне нравится то, о чём ты думаешь.
Я взял его руки, переплетая его пальцы со своими, и поднял нас обоих в стоячее положение, не давая хоть сколько-нибудь ему отдалиться. Мы нашли ту темноволосую медсестру, которая проверяла состояние Гарри чаще всего, и сказали ей, что он уходит на ночь, при этом постоянно хихикая и приподнимая брови.
Мы решили отказаться от инвалидной коляски в этот раз, потому что Гарри настаивал на том, что он чувствует себя достаточно устойчиво сегодня, а я совсем не был против того, чтобы он всю поездку вис на моей талии.
Мы проделали весь путь до моего дома без каких-либо инцидентов. Ключи от квартиры чуть не вываливались из моих замёрзших пальцев, пока я пытался открыть дверь.
- А твой сосед не будет против нас обоих у тебя дома? – он спросил, утыкаясь своим холодным носом в мою шею, отчего я снова выронил ключи.
- Его нет. Он ушёл и, скорее всего, до завтра. Дани любит вытаскивать его на танцы, - я ответил, понимая всё, что сейчас сказал, и представляя Гарри в своей пустой квартире.
- Значит, квартира сегодня только наша? – он спросил, обнимая меня за талию и оставляя руку на моем животе. – Невозможно.
- Поосторожнее, - я, наконец, смог провернуть ключ в замке. – Такое ощущение, что я старик какой-то.
- Ты всего лишь тот, кто пускает меня в свою пустую квартиру, - он пробормотал, положив подбородок мне на плечо и повисая на мне, когда я открыл дверь.
- Ты единственный, кто так этого желал, так что, может быть, это ты извращенец, - я поддразнил его, даже не утруждая себя спихнуть его руки с себя, когда заходил в квартиру. Я попытался найти выключатель, но Гарри поймал моё запястье своей рукой.
- Не стоит беспокоиться о свете.
Я поднял бровь, пытаясь разглядеть Гарри в темноте квартиры.
- Не стоит?
Он покачал головой, закусывая губу.
- Неа.
Я положил руку ему на грудь, чувствуя мышцы под тканью, и толкнул его так, что его плечи врезались в стену с лёгким стуком.
- Если ты настаиваешь.
Его нервная улыбка превратилась в ленивую ухмылку, когда он прижал меня к себе. Его пальцы подхватили низ моей толстовки и потянули наверх, снимая её через голову, вместе с футболкой. Потом он провёл пальцами по коже на моей спине, и я просто не смог сдержать дрожь.
- Ты знаешь, - он прошептал, поворачиваясь так, чтобы я оказался зажат между ним и стеной. – То, что ты старше, совсем не значит, что ты можешь так толкать меня и прижимать, где тебе захочется.
Мне хотелось сползти вниз по стене, когда я услышал этот низкий и рваный шёпот рядом со своим ухом. Я скользнул руками под его футболку, очерчивая пальцами выступающие косточки таза, и, наконец, добрался до ремня.
- А я думаю, что значит.
Он протянул руку, чтобы остановить меня, и прошипел сквозь зубы:
- Ты дразнишь меня, да? – он спросил, прижимаясь ко мне так сильно, что я почти чувствовал себя начинкой для сэндвича между ним и стеной, которая холодила мою спину в данный момент. – И я почему-то уверен, что тебе снова всё сойдёт с рук.
Я приподнялся, чтобы поцеловать его, а потом опустил руки, цепляя пальцами его петельки для ремня и притягивая, таким образом, к себе ближе.
- Так и есть иногда.
- Но не всегда же, - он промурлыкал, и его тёмные глаза встретились с моими, в то время как он рукой вёл вверх по моей руке, потом по шее и, наконец, по щеке. – Мне кажется, многие люди просто позволяют тебе. Позволяют тебе дразнить их. Но что в этом интересного? – он забрался пальцами в мои волосы и потянул их так, что моя голова откинулась назад.
Я почти задохнулся от этого действия, позволяя глазам закрыться, когда Гарри выпустил волосы из своих пальцев.
- Ну, и кто теперь дразнится? – я спросил как-то очень уж хрипло.
- Я не дразню тебя, - он ответил невинно. – Это просто то, чего ты хочешь, да?
- Не задавай мне такие вопросы, - я ответил, потянув его за шею вниз и вовлекая в поцелуй. Я потянул его рубашку вверх, а потом он помог мне снять её. Он бросил её куда-то по направлению к гостиной, а сам вернулся к моим губам, прижимая телом меня к стене.
Я водил руками по его спине, а когда его нога оказалась между моих, я вцепился ему в плечи ногтями. Я ударился головой об стену, когда он начал целовать мою шею, оставляя багровые засосы.
Я вцепился в него крепче и толкнулся бёдрами вперёд, стараясь не сдаться прямо вот тут в коридоре. Когда он говорил, что девственник, я ожидал куда меньше власти с его стороны. Хотя… Не то, чтобы я жаловался.
- Обними меня за шею, - он почти скомандовал, а я не мог не послушаться. Ещё до того, как я сообразил, что он делает, его руки оказались на моих бёдрах, и он поднял меня вверх.
- Какая твоя комната? – он спросил, не прекращая целовать меня.
Я указал ему одной рукой, другой крепко держась за его шею. Мы ввалились вовнутрь. Мои штаны уже казались безмерно узкими, а небольшое трение просто изводило меня, заставляя сжимать зубы, чтобы приглушить рвущиеся стоны.
Он кинул меня на кровать и навис сверху, целуя со всем своим энтузиазмом, что делало почти невозможным процесс расстёгивания моей верхней пуговицы на штанах. Гарри опустил бёдра так, что его ширинка была напротив моей, и немного потёрся ею.
- Чёрт возьми, Гарри, дай… - я ахнул, когда он завозился пальцами в моих волосах. – Дай мне снять эти грёбанные штаны.
Он отодвинулся немного, громко вдыхая воздух, пока я возился с молнией, дыша так же прерывисто, как и он. Его зрачки были невероятно расширены, а кудри свисали мне на лицо.
Мне, наконец, удалось стянуть штаны к коленям, когда я дёрнул Гарри обратно на себя и громко застонал от того, как наши тела соприкоснулись. Я схватил его за плечо и перевернул так, что теперь я был сверху. И мне всё-таки посчастливилось снять эти дурацкие джинсы совсем.
- Я думал, ты… - он начал и ахнул, когда я потёр его член через ткань. Он лишь толкнулся бёдрами вверх. – Я думал, ты позволишь мне… быть сверху.
- У нас есть целая ночь, не забывай, - я ответил, чувствуя, как какая-то сила, что-то похожее на власть, пронзает моё тело. Я расстегнул его джинсы и начал целовать живот, пока он извивался подо мной.
Он не ответил, а я полностью снял с него джинсы вместе с трусами. Я подул на головку его члена, и на моём лице растянулась практически дьявольская улыбка. Он сжал простынь в кулаки, а с его губ сорвался громкий стон.
- Я думаю, ты был прав, Гарри. Я люблю дразнить, - я сказал это и провёл языком по головке, после чего отстранился.
- Я ненавижу тебя, - он выдохнул. Его глаза были зажмурены, пальцы побелели от напряжения, а на лбу выступил пот.
- Неправда, - я обхватил основание члена двумя пальцами и начал медленно ими двигать. – Боже, ты великолепен, - я сказал это перед тем, как взять его в рот и начать выписывать языком круги.
Его бёдра дёргались, было заметно, как он пытается держать себя в руках. Он старался не поднимать их вверх. Это удавалось с трудом, его хриплые вздохи были отчётливо слышны в тихой комнате. Это было очень болезненно, но я пытался фокусировать свой взгляд на Гарри, придвигая его к развязке каждым движением.
Я почувствовал, как движения его бёдер стали более хаотичными, а на языке уже чувствовался сладко-солёный вкус предэякулята. Я отодвинулся и услышал разочарованный вздох. Я забрался выше на него и снова поцеловал в губы.
Он потянул меня на себя вниз и начал жадно целовать, при этом переворачиваясь снова. Я просто позволил ему сделать это, наслаждаясь незнакомым ощущением внутри, когда он делает всё сам, когда я растворяюсь в его руках.
Мы разорвали поцелуй, и позже я почувствовал, как он легко засасывает кожу на моих ключицах.
- Как далеко… - он чуть съехал вниз. – Это зайдёт?
Он сделал паузу, снова поднимаясь немного вверх, чтобы наши глаза встретились. Его были на удивление серьёзными.
- Как далеко ты позволишь мне зайти?
Я приподнял бёдра, чувствуя невероятное трение.
- Я просто… - ещё один переворот, он снова подо мной. – Я не хочу делать что-то, о чём… чёрт… ты пожалеешь утром.
Он тихо хихикнул.
- Ты правда думаешь, что я буду жалеть об этом?
Я отпустил все страхи, что мешали мне, и вместо ответа втянул Гарри в ещё один долгий поцелуй. Он отвечал с равным энтузиазмом, его большие руки были у меня на бёдрах и постепенно стягивали мои трусы. Наконец, они съехали вниз к моим коленям. Я чувствовал его кожу, наши медленные движения придвигали меня всё ближе и ближе к краю.
- Хаз, - я прошептал, чувствуя, как теряю связь с сознанием. – Я почти…
Он укусил меня за нижнюю губу, не позволяя закончить предложение. Его пальцы были почти грубыми, будто бы он хотел разорвать меня на части. И не было ничего случайного в том, как мои пальцы теребили его кудри, а его рот оставлял следы на моей коже, которые будут очень долго сходить. Было темно. Игривый флирт превратился во что-то отчаянное. Мне нужно было поглотить его всего. Позволить поглотить себя.
Он протиснул руку между нами и протолкнул два пальца в меня. И сразу же начал растягивать, не давая мне времени хоть сколько-нибудь привыкнуть. Я выгнул спину, издавая громкий протяжный стон и оставляя красные дорожки от ногтей на спине Гарри.
- Ты такой красивый, - он прошептал, добавляя третий палец и двигаясь немного глубже. Всё моё тело покалывало, будто бы электрический ток пропустили. Воздух вырывался изо рта маленькими порциями. Я не мог говорить, мой рот был открыт, но я только ловил воздух губами. Всё, что я чувствовал – это Гарри. Его запах, его пот. И это было куда лучше кислорода.
- Перевернись, - он подтолкнул меня так, что теперь я прижимался лицом к кровати. Мой член был зажат между мной и простынёй, я даже не мог дотянуться до него.
Я почувствовал, как Гарри направляет себя, а потом тупое жжение из-за того, что он вошёл слишком быстро, превозмогая желание не быть нежным. Мы пролежали так достаточно долго, пока я привыкал к ощущению его в себе, а он опалял своим горячим дыханием мою шею. Потом он начал двигаться, и это были медленные глубокие толчки, из-за которых я закусил простынь, чтобы хоть как-то перекрыть рвущиеся стоны.
- Хаз, пожалуйста… Я… - его кожа была гладкой, когда он прижался своей грудью к моей спине, оставляя поцелуи на моей шее и шепча слова любви.
Он ускорился немного и нашёл своей рукой мою, после чего переплёл наши пальцы. Это было почти больно, когда он вот так сжимал её, входя в меня всё быстрее. Потом он опустил наши правые руки вниз, туда, к моему члену, что был зажат между моим телом и простынёй. Он сжал его и начал медленно дрочить мне.
Я зажмурился, пытаясь не терять связь с реальностью. Я плавал на этой кровати, Гарри сжимал мою руку и был глубоко внутри меня. Я чувствовал, как его толчки становятся всё более неритмичными, дыхание – рваным, а движения более грубыми. Это было до тех пор, пока я не смог держаться дольше. Я кончил на простынь и свой живот, продолжая ещё немного двигать рукой, в то время как Гарри уже положил свою руку мне на бедро.
Его пальцы оставляли на моей коже синяки, а другая рука побелела от того, как сильно он сжимал мою руку в своей. Оборванный крик слетел с его губ, когда он кончил, продолжая двигаться во мне по инерции до тех пор, пока полностью не излился. Он лёг на меня сверху, целуя мои плечи. Потом всё-таки поднялся, перевернул меня на спину и провёл пальцами по моей груди.
Я наблюдал за ним через опущенные ресницы. Его губы всё ещё были опухшими, а на щеках красовался румянец. Всё моё тело покалывало из-за оргазма.
Гарри улыбнулся мне и лёг вниз рядом со мной с довольным вздохом. Он поводил пальцами по коже над моими рёбрами, посылая туда множество мурашек.
- Ты умираешь? – он спросил.
Я поцеловал его в макушку и погладил его шею.
- На протяжении нескольких лет.
Он издал какой-то неопределённый звук.
- Ты умираешь так же, как я умираю?
Я потянулся к нему и положил с одной стороны на себя, укладывая его руки на свой живот. Он прижался ко мне, положив подбородок на моё плечо.
- Может быть.
- Я сожалею, - он пробормотал. Эти слова несли это самое бесконечное значение того, как ему жаль, что это случилось со мной. Того, что он не может спасти меня, ведь людям свойственно умирать. И ещё того, что он тоже умирает.
- Четвёртая стадия неходжкинской лимфомы. В моих лёгких. Костях. Кто знает, где ещё, - я сказал. В моменты безумия мне казалось, что Гарри может вылечить не только пустоту внутри меня.
Он ещё несколько раз поцеловал меня в шею. Его губы не уставали исследовать мою кожу.
- Я не хочу жить в этом мире без тебя.
Я взял его руки и поднёс к своим губам, целуя их.
- Тебе не придётся.
- Хорошо, - он прижал меня так крепко к себе, будто бы мог защитить от всего на свете, исключая, разве что, тот яд, что рос в моём собственном теле. – Ты должен пообещать, что подождёшь меня, ладно, Луи? Не уходи до меня. Не оставляй меня одного.
- Я не оставлю тебя, - я пообещал, немного поворачивая его так, чтобы видеть его глаза – большие и зелёные. Они были так близко, что я, казалось, мог утонуть в них. – Даже тогда, когда ты забудешь, почему просил меня остаться.
Он кивнул, прижимая свои губы к моим и шепча в них обещания.
- Я всегда буду твоим, ты знаешь, - он ответил. Его слова были мягкими и уверенными. – Даже после наших четырёх месяцев. Я буду ждать тебя там. Мы обязательно снова встретимся.
- Ты веришь в небеса? – я спросил, одной рукой обнимая его за шею, а другую прижимая к его сердцу. Лёжа здесь, я никогда больше не хотел даже задумываться об этом светлом чём-то впереди. Я всегда принимал смерть, как она есть, то, что всему приходит конец, но в руках у Гарри я хотел, чтобы у меня было больше времени, чем может мне дать любая жизнь.
Он, казалось, немного раздумывал над вопросом.
- Не знаю. Я верю во что-то. Это же всё не может просто закончиться, так? Куда всё это уходит?
- Я не знаю, – я ответил. – Но я пойду за тобой.
- Обещаешь? – он спросил, и я почувствовал неуверенность в его голове, будто бы он не верил мне даже после всего, что было.
Я вздохнул, уперев подбородок в его плечо.
- Ты знаешь, что я пообещал бы тебе звёзды, если бы ты попросил.
- У меня уже есть ты, - он прошептал.
Я закрыл глаза, чувствуя, как сердце бьётся в его груди, будто бы отдаваясь эхом моего.
- Я – это всё, что я могу дать.
Он молчал, в комнате был слышен лишь тихий звук обогревателя. Я почти заснул, когда он, наконец, ответил очень тихо:
- Это всё, чего я когда-либо хотел.
Так мы провалились в бессознательное состояние. Биение наших сердец постепенно приближало нас всё ближе к неизвестному.
========== Глава 15 ==========
1 марта – День сорок пятый.
Когда я проснулся около 5:30 весь в поту, рядом был Гарри, который целовал меня во влажный лоб, а потом довёл до ванной. Он сел на холодную плитку пола и ждал в тишине, слушая лишь, как редкие капли разбиваются о фарфоровое дно ванны.
***
После душа мы с Гарри зашли в мою комнату, чтобы одеться. Он взял мои спортивные шорты и уютный белый свитер, который был у меня, кажется, целую вечность, а я надел футболку и домашние штаны. В квартире ещё было тихо, какое-то застоявшееся чувство повисло в холодном утреннем воздухе. Даниэль и Лиам должны были прийти не раньше, чем через полчаса, потому что у неё был кое-кто, заменявший её на работе до 7.30, а у него не было пар до 8.
Ни я, ни Гарри ничего не говорили, тишина повисла над нами тяжёлым облаком, пока мы шли к кухне. Я достал из шкафчика кружки и чай, а Гарри включил чайник. Он был очаровательным по утрам с его растрёпанными кудрями и полуулыбкой на лице.
Я сидел на столе и смотрел, как он копается в шкафчиках. Когда он оказался достаточно близко, я протянул руку и обхватил его запястье пальцами, притягивая к себе.
Он повиновался легко, практически упав на меня между моими ногами и прижавшись носом мне к груди, обвивая руками мою талию при этом. Я положил локти на его плечи, а подбородок на макушку. Оставалось только наслаждаться этой «вкусной» близостью его тела.
Есть какая-то магия в том, чтобы просыпаться раньше всех, осторожно передвигаться в тишине и наслаждаться тем, как спокойно всё течёт вокруг. На самом деле, магия была почти во всём: в рассветах, в снегу, в крепостях из подушек, но для того, чтобы заметить это, мне нужен был Гарри. Может быть, в нём тоже была магия.
Как-то странно было то, как бежало время, пока мы стояли вот так. Чайник уже начал закипать, немного посвистывая и посылая клубы пара вверх. Я поцеловал Гарри в макушку и съехал вниз со стола прямо в его объятия.
- Чайник, - я пробормотал, отпуская его. Потом звук наливающейся воды распространился на всю маленькую кухню.
Гарри подошёл сзади и обнял меня за бёдра, целуя то место, где плечи соединялись с шеей.
- Люблю тебя, - он выдохнул мне в кожу.
Я прогудел немного в ответ и повернулся, чтобы обнять его за талию тоже, наслаждаясь тем, как он ощущается под моими пальцами.
- Не двигайся, - я попросил, положив голову ему на плечо. Он сделал то же самое.
Я прижался к нему, чувствуя, как страх, что живёт где-то в моих костях, начал потихоньку отступать, в то время как Гарри забрался под мою футболку и начал круговыми движениями потирать кожу. Свитер был тёплым под моей щекой, плитка - холодной и липкой под ногами, а Гарри – мягким в моих руках. Я подумал о том, что если бы можно было сохранять воспоминания в банке, то это я положил бы в какое-нибудь особенное место.
- Я думаю, чай уже готов, - он сказал, смаргивая усталость с глаз и выскальзывая из моих рук. Он включил лампу над моей головой, которая окрасила кухню в оранжевый цвет, прогоняя серость Лондона.
Я кивнул и вытянул пальцами из чашек пакетики чая, тут же выбрасывая их в ведро. Гарри появился сбоку от меня с пакетом молока, наливая себе немного, а потом передавая его мне. Когда я сделал то же самое, его лицо озарила улыбка.
- Мне нравится проводить утро с тобой, - я сказал, взяв свою кружку – большую зелёную штуковину с тяжёлой ручкой – и прислоняясь к столу.
- Мне тоже, - он ответил, прислоняясь к стене напротив так, что мы теперь стояли лицом к лицу.
- Но это и худшая вещь в то же время, - я добавил, делая глоток из кружки. – Потому что я хочу просыпаться рядом с тобой всю мою оставшуюся жизнь, но я не могу.
- Я хочу смотреть, как ты делаешь мне чай, и целовать по утрам, - он ответил, делая глоток тоже.
- Я хочу, чтобы у нас была своя собственная квартира, и ты готовил бы нам обед, - я сказал, чувствуя, как заполняется та сентиментальная часть моей груди. Это было бы маленькое местечко только для нас двоих, с небольшой кухней, и Гарри бы мог готовить ужин для нас обоих, если бы он не был очень занят. Это было бы что-то предельно простое, вроде спагетти. Я бы сидел на столе и смотрел, как он кладёт лапшу в кастрюлю. А потом мы бы включали радио и пели, пока на плите всё кипело, и целовались между куплетами.
- Я бы хотел отметить свой следующий день рождения с тобой. Даниэль сделала бы мне торт. Мы бы пригласили всех-всех-всех, и мне даже нечего было бы желать, - он сказал.
- Я хочу отвезти тебя в настоящий Нью-Йорк и поцеловать на Таймс Сквер, - я ответил, представляя себе это.
- Не могу поверить, что я знаю тебя всего 2 месяца, - он сказал, делая длинный выдох и смотря в пол. – Кажется, будто мы знакомы вечность.
- Я понимаю, о чём ты, - я смотрел на свои босые ноги и край изношенных штанов. – Когда я познакомился с тобой, я не думал, что мне нужен кто-то. Но я на самом деле не знаю, что бы я без тебя делал. Четыре месяца никогда не казались такой малой величиной.
- Время вообще забавная штука, особенно в таких обстоятельствах, - он сказал. – Ты можешь тратить время, делая какие-то важные и нужные вещи за один день, тогда как кто-то сделает то же самое за целый год.
- Я за свои 20 лет сделал больше, чем кто-то за всю свою жизнь, - я согласился, проводя рукой по влажным волосам.
- Правда? – он спросил, будто бы отражая моё действие и запуская пальцы в свои кудри, тряся ими и откидывая в сторону.
- Ага, - я ответил, делая новый глоток. – Я влюбился в тебя.
Он усмехнулся, а когда я посмотрел на него, он закатил глаза и улыбнулся.
- Ты такой сентиментальный. Даже хуже, чем Зейн. Мы с Найлом должны зарабатывать на этом, вы с Зейном написали бы чудесные поэмы о любви друг другу.
- Ты бы отдал меня ему? – я попытался не улыбаться, когда дразнил его.
- Конечно, нет, - он ответил легко. – Ни за какое время в этом мире.
Я съехал по стене вниз, уперевшись затылком в тумбочку, и посмотрел на Гарри.
- И кто теперь сентиментальный.
Он усмехнулся, тоже сполз на пол и вытянул ноги так, что теперь они лежали около меня.
- Скорее романтичный, - он ответил, пожав плечами и теребя рукава моего свитера.
Я прижал кружку к губам и вдохнул идущий от неё пар, наслаждаясь моментом. Воспоминания с прошлой ночи всё ещё были очень яркими. Особенно, когда я чувствовал лёгкую боль в мышцах, чувствовал небольшие синяки на своих бёдрах и видел красные следы на шее у Гарри.
Я смотрел на него и понимал, что ловлю себя на этом всё чаще. Меня удивляло то, как он двигается… Всё. Меня удивляло всё в нём. Я заметил, что он занят тем же: его глаза бродят по моему лицу, будто бы пытаясь запомнить его навсегда.
- Ты можешь отдать себя мне на всю мою жизнь, - он сказал, наконец, когда чай уже остыл. – Но я не могу отдать себя на всю твою. Я могу отдать тебе всю свою жизнь, но этого недостаточно.
Я посмотрел на него снова. Его плечи выглядели какими-то маленькими, а он сам – сломленным и потерянным. Гарри делал иногда так – сворачивался внутри себя и уплывал куда-то, возможно, в поисках того, кто сможет вернуть его обратно на берег.
Я подошёл к нему и поставил кружку, чтобы заключить его в свои неуклюжие объятия.
- Это не вопрос времени, - я сказал ему.
Мы сидели одни, когда ещё только светало, только Гарри и я на этой кухонной плитке с крепко сплетёнными руками.
- Я отдаю себя тебе, ты отдаёшь себя мне. Это всё.
Он прижался ко мне.
- Наша собственная маленькая бесконечность.
Я поцеловал его в макушку.
- У нас всё ещё есть миллион секунд, чтобы жить.
Даниэль нашла нас на кухне где-то через полчаса. Мы спали, неловко упав на пол. Мы старались удержать наши секунды между нашими телами так, будто если бы мы прижались ещё крепче, мы смогли бы их остановить.
***
Я вернул Гарри в больницу через пару часов и получил строгий взгляд от старшей медсестры, когда укладывал его в постель. Да, наверное, тайком вытаскивать его оттуда было не лучшей идеей, но я не особенно-то жалел об этом.
Мы залезли под одеяло, запутались ногами в простынях и облокотились на чистые белые подушки. Я взял «The Fault In Our Stars», и мы думали насчёт того, чтобы почитать, но у Гарри болела голова, и мы провели всё время обнимаясь и смотря «Колесо Фортуны».
Три часа дня наступили быстро. Я поцеловал Гарри в щёку, и мне нужно было идти. Начинался мой первый день химиотерапии.
========== Глава 16 ==========
2 марта – День сорок четвёртый.
В общем, я чувствовал себя как последнее дерьмо. Это было впервые, когда мне казалось, что химиотерапия куда хуже самого рака, и это просто превысило все мои самые худшие ожидания. Я валялся на диване весь день с чашкой яблочного пюре, чередуя стоны, жалобы Лиаму и рвоту.
- Лиаааам, - я скулил, бросая одну из подушек в направлении столовой. – Лиам, исправь этооооо…
Я услышал вздох, когда ноги Лиама поравнялись с моим диваном, а он отдал мне мою подушку.
- Луи, серьёзно. Я не могу готовить, пока ты такой жалкий. Я не могу тебе помочь.
Я посмотрел на него снизу вверх, на его тёмные круги под глазами. Он наклонился и немного помассировал мои плечи. Иногда я забывал о том, что не только я пострадал от своей болезни. Был ещё и Лиам, который помогал стирать мои пропитанные потом простыни, который покупал мне еду, когда я не мог встать, который вёз меня домой после химиотерапии, когда я не мог сделать этого самостоятельно. Это был Лиам, который должен был пойти на мои похороны и прочитать речь о том, как я сопротивлялся и каким сильным я был. Чаще всего мне казалось, что он куда сильнее меня.
- Я знаю, - я улыбнулся ему, стараясь выглядеть более радостно, хотя мне казалось, что у меня в венах застыл цемент. – Я в порядке. Извини, что беспокою тебя, это всё просто немного дерьмово для меня.
Он улыбнулся в ответ и потрепал меня по голове.
- Ничего страшного на самом деле. Если бы ты не был таким невыносимым и раздражающим, то тогда я бы начал волноваться.
- Даже не думай, что я когда-либо закончу это делать, - я ответил, откидываясь немного назад.
- Хорошо, - он похлопал меня по голове дважды перед тем, как вернуться на кухню. – Как думаешь, будешь в порядке к ужину?
- Я постараюсь, - я крикнул ему. Желание провалиться в свою истерику ещё не ушло. Это вовсе не было похоже на то, что я злился из-за чего-то определённого, скорее просто разочарование в том, что я не могу быть нормально функционирующим человеком. Мне пришлось взять несколько дней на работе для отдыха в связи со всей этой штукой, из-за которой я умирал, и всё это приводило меня к панике. Я любил мою работу и моих пациентов, и отмена моих визитов к ним всегда меня очень беспокоила.
Я взял телефон, чтобы написать единственному человеку, который всегда знал, как сделать всё вокруг лучше. Я не совсем был уверен в том, что его сеанс химиотерапии уже закончен, но мне хотелось знать, что он в порядке, даже если я всё равно ничего не мог бы сделать.
6:35 Луи
Уже готов пробежать марафон?
Он ответил через минуту, заставив улыбку расползтись на моём лице, даже несмотря на ощущение свинца в моих конечностях и на языке.
6:36 Гарри
Ты разбудил меня. Я чувствую себя отвратительно. Я убью тебя.
Я хихикнул и начал набирать ответ. Часто я думал о том, что мы могли бы жить вместе, спали бы на моей или его кровати, потому что если бы мы оба должны были чувствовать себя так дерьмово, то я бы предпочёл делать это вместе с ним.
6:37 Луи
Стоит ли мне приехать, чтобы поцеловать тебя, чтобы стало легче?
6:37 Гарри
Скорее всего, меня на тебя вырвет.
6:37 Луи
Это будет не очень классно. Увидимся завтра после твоей встречи с психологом?
Я откинулся на диван и запихал ложку яблочного пюре в рот, пока ждал ответ. Я почувствовал ужасное желание просто перестать сопротивляться и остаться в этом отвратительном настроении. Это было тем, чего я больше всего боялся. Я просто не мог позволить себе быть таким.
Было так легко позволить себе утонуть в безнадёжности, в знании того, что это только начало долгой битвы, конец которой я, скорее всего, не увижу. Но Гарри на своей шкуре знал то, что если закрываться, то это убьёт быстрее болезни, и я должен быть сильным, пусть не ради себя, но ради него.
С тех пор, как мой отец ушёл много лет назад, я очень хорошо имел понятие о том, что такое заботиться о ком-то. Это оказало на меня такое же влияние, как и мой рак. Из-за этого я стал психологом. Было совсем не просто помогать маме с сёстрами, но ставить их нужды выше своих собственных всегда было чем-то, в чём я никогда не сомневался. Иногда мне кажется, что я делаю это потому, что только этим всегда и занимался. Я просто не умею ничего другого.
Наверное, это что-то вроде того, чтобы быть сильным ради кого-то другого, помогать им до тех пор, пока они не смогут стать сильными тоже.
6:39 Гарри
Я могу уснуть на тебе.
Я снова заулыбался. В каком-то смысле я оставался сильным для Гарри, но он, в то же время, был источником моей силы. Мне кажется, мы нуждались друг в друге, чтобы оставаться живыми.
6:39 Луи
Звучит отлично. Сейчас ложись, я хочу, чтобы ты чувствовал себя лучше. xx
6:48 Гарри
Окей. xx
6:49 Луи
Окей xx
Это будут долгие 24 часа, но они стоят того, чтобы ждать.
3 марта – День сорок пятый.
В субботу я был вполне в нормальном настроении, чтобы, наконец, натянуть на себя что-то другое помимо спортивных штанов, в которых я ходил до этого целыми днями. Одна из моих пациентов – особенно проницательная темноволосая девочка – всё время косилась на меня во время нашей встречи, но, в общем, я думаю, что никто не догадался, что скрывается под моей внешней нормальностью.
Я оказался около палаты Гарри где-то около 7.30 после того, как съел бутерброд в столовой больницы. Я очень надеялся, что мой аппетит вернётся как можно раньше. Когда я вошёл, Гарри спал, свернувшись на краешке кровати и зарывшись в одеяло. Я не стал его будить в этот раз, только взял его домашние штаны и переоделся в маленькой ванной.
И теперь, когда мне было максимально комфортно, я залез в его постель, стараясь не побеспокоить его, и открыл новую книгу Джона Грина. Я вовсе не собирался заканчивать «The Fault In Our Stars» без Гарри, но я просто понял, что зависим от этого автора.
Я провёл почти весь вечер вот так – читая книгу в тишине палаты. Гарри сопел рядом, а страницы перелистывались с тихим шорохом, заглушая все громкие звуки снаружи.
Он проснулся лишь раз, взглянул на меня своими сонными зелёными глазами, удовлетворённо улыбнулся и не сказал ни слова. Он лишь прижался ко мне ближе, а я провёл рукой по его кудрям и перелистнул страницу.
4 марта – День сорок шестой.
Было два часа дня, когда я вошёл в палату Гарри. На плече у меня была сумка, а воротник был поднят так, чтобы защитить меня от весеннего дождя. Лиам издевался надо мной по поводу того, что я провожу почти всё своё время с Гарри, но я не обижался. Я был именно там, где и хотел бы оказаться после всего, что было.
Кудрявый парень уже проснулся, когда я вошёл. Он послал мне ленивую сонную улыбку, закрыл ноутбук и положил его на пол, подтягивая одеяло на себя, чтобы я мог залезть на кровать.
- Как ты себя чувствуешь? – я спросил, опуская своё уставшее тело на простыни.
- Сонно. Всё ещё дерьмово. Голова немного болит, - он взял меня за руку и потянул на себя.
Я прижался к нему, радуясь и наслаждаясь тем, каким знакомым его тело было для меня. Каждая выпуклость, каждый ровный участочек были словно созданы для моих пальцев. Я старался запомнить его. Так, чтобы у меня хоть что-то осталось, когда нас разлучат.
- Ты хорошо себя чувствуешь? – он спросил, прижимая меня к своей груди и обнимая за плечи. Мне не особенно-то нравилось, когда меня трогали, когда мне было плохо, больше всего хотелось свернуться на кровати и жалеть себя, но я не чувствовал этого с Гарри. А если точнее, то мне даже нравилось.
- Я устал. Всё ещё тошнит. Голова болит. Полное дерьмо, но было хуже, - я ответил и взял его руки в свои.
Он прижался к моему лбу и вздохнул.
- Я бы сказал, что мы могли бы поменяться телами, чтобы ты не чувствовал себя так плохо, но, боюсь, моё тело не намного лучше твоего сейчас.
Я хрипло засмеялся.
- Как насчёт того, чтобы я отдал тебе свою голову, а ты мне своё тело?
Он усмехнулся себе под нос и прошептал мне в ухо:
- Любимый, у тебя уже есть моё тело.
Я отклонил голову назад, чтобы поцеловать его.
- Ты такой горячий.
Он засмеялся с каким-то реальным намёком на веселье.
- Ты тоже.
Я поднял свою сумку на колени и порылся в ней, достав нашу книгу. Её уголки уже заметно потёрлись от постоянного ношения в сумке.
- Гарри, я решил кое-что.
Он издал какой-то странный звук и прошёлся губами по моему уху.
- И что же это?
Я открыл книгу на том месте, где мы остановились, и сел чуть более вертикально.
- Мы закончим эту чёртову книгу сегодня.
- Всё, что угодно, капитан, - веселье не покидало его голос и немного передалось и мне. Он положил подбородок мне на плечо, а руки мне на бёдра.
Я начал читать оттуда, где мы закончили, вжимаясь в руки Гарри. Я чувствовал себя просто ужасно, тело было свинцовым и усталым. Но, в то же время, казалось, что всё будет хорошо, если я просто буду продолжать дышать, медленно вдыхая и выдыхая воздух своими инфицированными раком лёгкими.
***
Было уже темно, когда мы закончили. Мой голос был хриплым, а слёзы, которые я просто не мог удержать, катились по моим щекам, а я стирал их тыльной стороной ладони. Я положил книгу на одеяло и посмотрел чуть назад на Гарри, который всхлипывал там.
- Я был эмоционально не готов к такой боли, - он сказал после недолгой паузы и уткнулся носом мне в плечо, продолжая хлюпать.
Я кивнул и закусил губу, стараясь подавить смешок, который уже зародился внутри моего горла.
- Это совсем не то, на что я подписывался, - я согласился и притянул его ближе к себе. Слёзы всё никак не могли остановиться. – Я не подписывался на рыдания, это не то, чего я хотел.
Он чуть-чуть завыл и вытащил одну свою руку из моих ладоней, чтобы вытереть мокрые щёки.
- Чёрт, это было так грустно.
Я кивнул.
- Я знаю.
Существуют книги, которые будто возносят тебя куда-то далеко, а потом разрывают напополам своей красотой, и мне кажется, что «The Fault In Our Stars» - одна из них. Почему-то было ощущение, что это отражение нашей истории – о любви, потере, незыблемой истине. Может быть, Гарри не был Августусом, а я не был Хейзел, но мы знали, что это такое – умирать. Умирать и любить, и знать, как мы оба упадём в конце.
Гарри ещё несколько раз хлюпнул носом, прижимая меня к себе сильнее.
- Посмотри на нас. Какие мы жалкие…
- Я доволен своим выбором, Хаз, - я ответил, всё ещё чувствуя, как мои глаза «плавают» в солёной воде. - Если бы я мог выбирать того, кто ранит меня, то я всё равно выбрал бы тебя.
Он поцеловал меня в шею, его щека всё ещё была влажной.
- Хватит, Лу, я пытаюсь сохранить своё мужское достоинство, а ты цитируешь самую грустную книгу в мире. Это вообще вот не помогает.
- Мир – это не завод по выполнению желаний, Гарольд, - я ответил, вытирая его одеялом глаза. – И ты не остановишь меня!
Он захватил меня в объятия и потянул немного вниз. Мы оказались под одеялом, нос к носу, прижимаясь телами друг к другу.
- Ты – самое худшее.
- «Я влюбляюсь в тебя так же, как ты засыпаешь: сначала медленно, а потом резко и полностью»? – я ответил, цитируя одну из самых любимых строчек из книги, и поцеловал его в губы.
Он ответил на поцелуй.
- «Мои мысли – звёзды, которые я не могу собрать в созвездия».
Я провёл пальцами по его щеке, вытирая слезу.
- Теперь у тебя есть представление об этом?
Он криво улыбнулся, заставляя моё сердце биться где-то у меня в горле.
- Это заняло не так уж много времени, да?
- Да, не так уж и много.
Его улыбка стала серьёзной, а глаза наполнились какой-то силой. Это было похоже на то, что он хочет меня поглотить целиком.
- Если это имеет значение, я тоже доволен своим выбором.
Я уткнулся носом ему в шею, вдыхая запах его кожи и шепча ответ ему в ключицы:
- Хорошо.
========== Глава 17 ==========
Я прошу простить меня за такую долгую задержку. Эта глава давалась мне ооочень трудно, я убила на неё почти неделю, переводя чуть ли не по строчке. Спасибо, что ждали.
6 марта – День сорок восьмой.
Мы не разговаривали с Гарри до самого вторника, за исключением разве что пары коротких сообщений. После своего приёма в понедельник я был таким уставшим, что смог только упасть в кровать и провалиться в сон. Я чувствовал, как лечение и сама болезнь забирали все мои силы, но чёрта с два я не буду продолжать работать! Я был обязан своим пациентам и себе, и я не уйду до тех пор, пока физически не смогу стоять ровно.
Когда я, наконец, вошёл в палату Гарри, она была мистически пустой. Вряд ли он давно ушёл, потому что его простыни были в беспорядке, ноутбук открыт, но его самого не было видно.
- Хаз? – я крикнул, заходя внутрь и оглядывая кровать, стараясь не очень волноваться. Наверное, он просто вышел воздухом подышать или перекусить. Я поставил сумку на стул и постарался умерить своё беспокойство. Вообще, он никогда не выходил из своей комнаты. Никогда.
- Гарри, любимый, ты здесь?
Что, если случилось что-то по-настоящему плохое? Что, если у него был приступ? Если он упал где-то? Если у него кровотечение, и он ждёт, что кто-то его найдёт? Я кое-как справился со своими трясущимися руками, чтобы напечатать сообщение «где ты?» в надежде на то, что с ним всё хорошо, и он сможет ответить.
- Гарри, пожалуйста, - я сказал медленно, вертя телефон в руках и глядя в потолок в надежде на то, что парень просто появится передо мной живой и невредимый. – Хазза? – мой голос звучал одиноко даже для моих ушей.
Я опустился на пол и почти услышал, как мои ноющие кости стукнулись о него. В голове был просто ад из мыслей.
- Я надеюсь, ты в порядке.
Наступило долгое молчание, во время которого я успел подумать о каждом возможном исходе четырежды. И только потом я услышал тихий голосок:
- Я в порядке.
Я вскинул голову и заметил тень от свернувшегося тела на полу ванной, видную в щёлку под дверью.
- Гарри?
- Не входи, - он сказал низким голосом. Так, будто внутри него что-то сломалось.
Я подполз к двери и попытался уловить хоть какое-то движение за ней.
- Почему ты не включил свет?
Он шмыгнул носом и пробормотал:
- Я не хочу видеть.
Я прижался к двери. Всё, чего я мог желать в тот момент – это зайти туда и обнять Гарри, исправить всё, что пошло не так.
- Впустишь меня?
- Нет, - он ответил быстро, но потом добавил тише: - Пожалуйста, нет.
- Хорошо, - я свернулся калачиком, подняв колени к подбородку и обхватив их руками. В такие моменты я вспоминал, каким хрупким он на самом деле был. Он был таким милым, его так легко было разрушить, а я не мог защитить его от всего, особенно когда он был единственным, кто терзал себя. – Не скажешь, что случилось?
- Нет, - он ответил.
- Гарри? – я спросил, мечтая о том, чтобы оказаться внутри комнаты в его руках и находиться там до тех пор, пока он не перестанет грустить.
- Да?
- Я люблю тебя так сильно.
Он не ответил, только вздохнул и просунул пальцы под дверь, позволяя мне коснуться его.
Не знаю, сколько мы просидели вот так: я посылал всё хорошее, что ещё у меня было через дверь, а он тяжело вдыхал и выдыхал с дрожанием. Было уже довольно поздно, вокруг была лишь темнота. Это было очень странно и страшно, лампа была единственным источником света, освещавшим пустую палату, и это было будто бы предзнаменованием.
- Луи, тебе нужно пойти поспать, - Гарри сказал, наконец, и мне показалось, что он вот-вот сорвётся и заплачет. – Ты будешь ненавидеть себя завтра, если не сделаешь этого.
- Я не собираюсь уходить, ты же знаешь, - я сказал, сжимая его пальцы так сильно, как только мог. – Несмотря на то, как сильно этого хочешь ты, - его слова задели внутри моей груди что-то очень живое, и я всё ещё не понимал, почему он так искренне верит в то, что сможет спасти меня, отталкивая. Знание этого привязало меня к этому месту, я не смог уйти даже тогда, когда веки начали тяжелеть, а руки и ноги неметь.
- Пожалуйста, - он снова говорил тихо и как-то уязвимо. Я точно знал, что у него были такие потаённые уголочки в сердце, которые никогда не переставали болеть, даже тогда, когда он пытался скрыть это всё под подобием улыбки. Это было точно тем местом, где я и хотел быть сейчас. Так близко, что он может взять всё, что ему от меня нужно, забрать все мои силы, чтобы склеить себя вновь.
- Я не оставлю тебя вот так, - я сказал с убеждением, звенящим в моём голосе.
- Я не хочу, чтобы ты видел меня, - он прошептал в ответ. – Я не хочу, чтобы ты видел.
- Пожалуйста, просто открой дверь, - я прижался к двери, надеясь, что так удастся хоть как-то взаимодействовать с тем, что ждёт внутри.
- Просто пообещай… - его ногти впились в костяшки моих пальцев. – Пообещай мне.
- Пообещать что? – я спросил, чувствуя, как страшное осознание накрывает.
- Что не будешь смеяться, - он закончил шёпотом, всхлипывая. – Что ты всё ещё будешь хотеть меня.
Я погладил его пальцы, пытаясь избавить его от напряжения.
- Я буду хотеть тебя несмотря ни на что, понял? Это никогда не изменится. Никогда.
Достаточно долго я думал, что он не станет мне отвечать и вообще просидит вот так всю ночь, держа мою руку под дверью. Но потом прозвучало тихое «хорошо». После последовала тихая возня, поворот ручки и щелчок, предшествующий открытию двери. Я открыл её пошире и шагнул внутрь в темноту. Дотянулся до света, который уродливо осветил комнату.
Гарри стоял спиной ко мне, серые штаны низко висели на его бёдрах, плечи опущены, а руки обхватывали живот, будто он пытался удержать внутренности. Он был таким невероятно хрупким. В постоянной борьбе с болезнью его тело будто бы забыло, что нужно ещё собирать себя воедино.
Его кудри лежали клоками на полу.
Я прочистил горло и подошёл ближе, чтобы обнять Гарри со спины, целуя его лопатки.
- Ты дрожишь.
- Они начали выпадать утром, - он прошептал.
- Я всё ещё думаю, что ты идеален, - я ответил, чувствуя, как ужасно это звучит. Но это должно было случиться.
- Это так глупо… Но мне кажется, что… Что всё неправильно теперь, - он признался, и дрожь пробежала по его спине. Он был почти лысым, его кудри поредели настолько, что на голове уже почти ничего не было. Было ужасно больно это видеть. Это как видимое подтверждение того, что он разрушается.
- Я знаю, любимый, - я прижался лбом между его лопатками, делая длинный выдох, а потом вдыхая его запах. Сердцебиение возвращало в реальность и говорило, что Вселенная не так добра, как кажется, и иногда красивые мальчики находят свои кудри на полу с отсутствием какой-либо возможности вернуть их обратно.
- Это ужасно, да? – он спросил, всё ещё отказываясь прижиматься ко мне. Но ведь я нуждался в этом так же сильно, как и он. – Это на самом деле ужасно.
Я покачал головой. Я никогда не чувствовал себя таким маленьким.
- Это не так уж и плохо.
- Неправда.
- Гарри, - я сказал сурово. – Посмотри на меня.
Он напрягся, всё ещё не двигаясь. Подбородок был опущен, а дыхание скакало.
Я провёл руками по его спине, двигаясь медленными большими кругами, успокаивая его. Позволь мне всё исправить.
- Это я, Хаз. Только я.
Он кивнул и медленно повернулся так, что наши лица были всего в каких-то сантиметрах друг от друга. Было так странно видеть его без его вечного ореола кудрей вокруг его головы. Он выглядел маленьким без них, зелёные глаза и розовые губы будто бы заполняли всё лицо.
Я провёл пальцами по его щекам и мешкам под глазами, поднял руки выше и поводил по тому, что осталось от волос.
- Теперь я могу видеть твои уши, - я сказал и немного улыбнулся. После я встал на носочки и поцеловал сначала левое ухо, а потом правое. – Всё в порядке.
Он наклонился и прижался лбом к моему.
- Это не так.
Я положил руки ему на бёдра, чувствуя, как он кладёт руки на мои плечи.
- Ничего уже не будет хорошо.
- Но это не относится к нам, - он сделал какую-то пародию на улыбку для меня.
- Конечно, нет, - я ответил, в голосе прозвучало слишком много ожесточённости. Мир мог забрать мои лёгкие и волосы Гарри, а в конечном итоге и его самого, но я не сдамся так просто. Он мой, и я буду заботиться о нём до тех пор, пока заботиться будет не о ком.
- Хорошо, - он облизал губы, а потом наклонился, чтобы медленно поцеловать меня так, будто у нас было всё время мира.
7 марта – День сорок девятый.
Мои волосы не выпадали так же, как у Гарри, но когда я проснулся в 4:55 утром весь в поту, на моей подушке лежало несколько клоков. По привычке пошёл в ванную, чтобы смыть с тела всю эту липкость, и заметил, как в слив утекают клубки моих волос.
Я закрутил полотенце вокруг талии, встал на коврик на полу и провёл рукой по голове. В основном волосы на голове были, но это было делом пары дней, когда я стану совсем лысым.
Я нашёл свой телефон и написал сообщение.
5:21 Луи
Я могу прийти?
Скорее всего, я его разбудил, но, учитывая то количество времени, что он проводит в постели, я не чувствовал себя очень-то виноватым. И, возможно, я был несколько эгоистичным, когда просил прийти, но наше время было очень ограничено.
Он ответил минуту спустя.
5:22 Гарри
Конечно. Ты в порядке?
Я надел мои красные штаны, полосатую футболку и кремовые тапочки, а потом ответил.
5:24 Луи
Почти. Не могу уснуть.
5:24 Гарри
Голова болит всю ночь. Таблетки не помогают.
Я уставился на экран, хмуро перечитывая слова. Было просто ужасно знать, что ему больно, а я ничем не могу помочь. Мой большой палец недолго висел над кнопкой вызова, но я всё же нажал её, приложил телефон к уху, сумку повесил на плечо и прошёл на кухню, чтобы по-быстрому нацарапать Лиаму записку.
Гарри взял трубку после первого гудка, голос был довольно удивлённым.
- Да, Лу?
Я вышел наружу, захлопывая дверь позади себя.
- Просто хотел сказать, что я люблю тебя.
- Ты мог написать, - он сказал, а я почувствовал улыбку в его голосе.
- Я знаю, - я сказал, прижимая телефон крепче к уху. – Но я хотел услышать твой голос. И чтобы ты услышал мой.
Наступило молчание перед тем, как он ответил:
- Ты смешон. И я люблю тебя.
Я улыбнулся, чувствуя, как внутренности сжимает от радости, которая всё равно появляется, даже несмотря на то, сколько раз я говорил или слышал эти слова.
- Скоро увидимся, Хаз.
Он чуть-чуть засмеялся.
- Увидимся, Лу.
***
Когда я приехал, на Гарри была его футболка с Ramones и те же штаны, что и вчера, в которых он, похоже, спал или, точнее, пытался. Он сидел, держа книгу открытой на своих коленях, а тёплый оранжевый свет уютно освещал его. Он поднял глаза, когда я вошёл, и натянул его серую шапочку пониже, после чего лениво улыбнулся.
- Доброе утро.
Я подошёл к нему осторожно и тихо, чтобы не нарушать покой больницы, и поцеловал его в губы.
- Что ты читаешь? – я спросил и сел напротив него на кровать.
Он поднял книгу, показывая мне знакомую тёмную обложку.
- «В поисках Аляски». Я видел, что ты читал это, и подумал, что это может быть неплохо.
- Так и есть, - я подтвердил и вытащил книгу из его пальцев, положив её на тумбочку рядом.
Он посмотрел на меня с обычным интересом и потёр пальцами моё колено.
- Я устал.
Я кивнул, кое-как сдержав зевоту. Усталость становилась тем, с чем я знакомился всё ближе и ближе. Она становилась всё сильнее с каждым днём, а я старался оттолкнуть её от себя.
- Я тоже. Но это будет быстро, - я переплёл наши пальцы и потянул его на себя, чтобы он встал, после чего повёл его в ванную.
- Что ты делаешь? – он спросил, глядя на меня большими глазами, когда я включил свет.
Я не ответил, только вытащил полотенце из шкафа и расстелил его на полу, после чего сел и стянул футболку через голову. Гарри наблюдал за моими движениями, какой-то сонный интерес просыпался в его взгляде. Я поднял сумку и достал из неё электрический триммер, который протянул Гарри.
- Я хочу, чтобы ты побрил мою голову.
Он моргнул.
- Ты хочешь, чтобы я побрил твою голову.
Я кивнул и вложил аппарат в его руку.
- Это как раз то, что я и сказал, да?
Он посмотрел вниз, потом на меня, неуверенно покручивая триммер в руке.
- Ты уверен, что хочешь этого?
Я кивнул и провёл рукой по волосам.
- Это всё равно случится. Ты сделаешь мне, а я тебе, идёт?
Он закусил губу и неуверенно глянул на меня.
- Хорошо, - он встал на колени передо мной и провёл рукой по моей голове. – Я буду скучать по твоим волосам.
Я снова кивнул и печально улыбнулся.
- Я тоже.
После последовал момент, когда Гарри попытался устроиться поудобнее, раздвинув ноги так, что я сел между ними.
- Я не совсем уверен в том, что знаю, как это делать, - он снова закусил губу.
Я взял его за запястье.
- Я доверяю тебе.
Он кивнул и опустил триммер ниже к моим волосам, выбривая неровную полосу. Было щекотно, когда волосы посыпались вниз. Гарри был очень осторожен, одной рукой держал мой затылок, а другой старался брить ровнее.
Дальше пошло быстрее, мои каштановые волосы лежали вокруг меня словно снег, щекотали мою шею и залезали в штаны. Казалось, что прошло всего ничего, как Гарри положил триммер на полотенце и поцеловал меня в лоб.
- Ты такой красивый.
Я улыбнулся и провёл руками по своей гладкой голове, удивляясь лёгкости.
- Немного странно. Будто я пришелец или ещё что.
Он покачал головой и взял мои руки в свои ладони.
- Как спрайт. Фея или как-то так. Очень изящно, - Гарри покраснел и опустил глаза в пол.
Я толкнул его ниже и сел на его колени, обнимая. Он тихо засмеялся мне в ухо и положил руки мне на бёдра, пододвигая меня ближе. Я прижался к его телу, впитывая всю безопасность своего положения. В его руках у меня будто бы появлялась надежда.
- Скорее как прилипала.
- Да, может быть, - я отстранился и стянул шапочку с его головы. – Твоя очередь, любимый.
Он прижался носом к моей шее, губами начал целовать её, а руками прижимать ближе.
- Было бы лучше, если бы ты просто остался вот так.
Я вздохнул и поднял триммер с пола.
- Было бы.
- Сделай это быстро, - он сказал, прикрывая глаза и комкая пальцами свою футболку.
- Ты немного порезал меня, - я прошептал, сползая ниже и складывая руки Гарри на его коленях.
Он наклонил голову.
- Мне жаль.
Я включил триммер и запустил руку в то, что осталось от его кудрей.
- Я знаю.
- Будь осторожен, - он пробормотал, нервно теребя пальцами ладони. Я всё удивлялся тому, как ему удаётся быть таким высоким и мускулистым, но таким хрупким. Я поднял пальцем его подбородок вверх, чтобы поцеловать его в губы.
- Ты знаешь, что так и будет.
Всё прошло быстро, потому что волос осталось совсем немного. Я всё никак не мог решить, хорошо это или плохо, что всё так быстро закончилось. Что это ушло и больше никогда не вернётся.
И только после того, как я закончил, я заметил мокрые ресницы Гарри и его серые штаны, на которых уже образовались влажные места из-за падающих слёз. Я провёл пальцем по дорожкам на его щеках, будто бы я реально мог всё убрать.
- Всё закончилось, Гарри, - я сказал тихо и натянул шапочку на его голову.
Он кивнул и даже не открыл глаз, когда ткнулся в мою сторону, обнимая обеими руками мою талию и прижимая к себе. Он ничего не сказал, пока мы сидели на кафельном полу, я слышал только его тяжёлое дыхание.
- Теперь всё закончилось.
***
Я больше ни разу не видел его без его шапочки.
========== Глава 18 ==========
10 марта – День пятьдесят второй.
Я старался не очень-то расстраиваться из-за того, что приходилось отменять мои встречи с пациентами, но всё, что я мог – это приходить домой и падать на кровать в бессилии. Я чувствовал растущее раздражение, хоть Гарри и говорил, что понимает меня.
Мы переписывались постоянно. Ничего особенного, просто новости из жизни и пара слов о том, что всё хорошо, о том, что мы всё ещё дышим.
Я уже был на пути к моему одержимому раскрашиванием пациенту, когда неожиданная мысль пришла мне в голову. Может, это была плохая идея, но у меня были сэкономленные 10 минут, а жизнь задолжала мне немного за хорошую карму. Так я обнаружил себя в 10:53 около кровати Гарри, трясущим его за плечо и пытающимся его разбудить, чтобы забрать с собой в импровизированную раскрашивательную поездку.
- Давай же, Хаз. Хаз. Я похищаю тебя, - я прошептал ему на ухо и провёл пальцами по его скуле, после чего постучал по его подбородку. – Хазза, любимый, мы раскрашиваем. Пойдём раскрашивать со мной.
Он попытался уползти от моих прикосновений глубже под одеяло и начал что-то недовольно бормотать.
- Гарольд, вставай. Рак мозга – это вовсе не оправдание тому, что ты можешь отдыхать вот так просто, - я упрекнул его и стянул одеяло, после чего поцеловал его в щёку. – Тебе даже не придётся переодеваться.
Он слепо ткнулся в подушку, жмурясь из-за света.
- Сон. Рак. Борьба, - он пробормотал жалостливо, сворачиваясь в позу зародыша.
Я сел на его кровать на колени и провёл пальцами по его линии подбородка, шее, по сгибу локтя, по открывшейся коже над поясом его штанов. Гарри сжимался от моих прикосновений, дёргался, но в итоге ему пришлось сесть, после чего он кинул на меня свой самый злобный взгляд, который, наверное, и был бы таким, если бы не общая помятость парня.
- Пошёл. Нахрен.
Я наклонился и прижался к его губам, оставляя там поцелуй прежде, чем он успел возразить снова.
- Прости, Гарри. Я скучал по тебе. И тут я вспомнил об одной идее… - я сказал и слез с кровати, чтобы подвезти инвалидную коляску поближе. – Садись.
Он потёр заспанные глаза и съехал с кровати, захватив свитер и зашнуровывая кеды.
- Ты должен знать о том, что я не очень хорошо спал прошлой ночью, - он сказал, когда мы выехали в коридор. – Потому что, понимаешь ли, у кое-кого из нас постоянные головные боли, и этот кое-кто не мог уснуть до 7 часов утра, и, опять же, он никак не собирался быть разбуженным в 11 таким придурком, - он повернулся ко мне наполовину. – Да, это ты. Когда я говорю о придурке, я говорю о тебе.
Я только улыбнулся его наглости и подумал, что его настроение наверняка улучшится, когда я покажу ему карандаши.
- Ты не рад тому, что сможешь провести со мной время? Я обижен.
Он нахмурился, когда мы свернули к моему кабинету, которым я редко пользовался по назначению.
- Ты же знаешь, что я люблю проводить с тобой время. Почти что так же, как и сон.
- О, а сон делает тебе минет и кексы? – я спросил, слегка потянув на себя его шапочку.
Он натянул её обратно.
- Нет, но он при этом не настолько раздражающий и не чрезмерно восторженный до полудня.
Я засмеялся и остановился, после чего помог Гарри вылезти из кресла.
- Ты лучший, Гарри.
Он неохотно улыбнулся и легонько обнял меня.
- Я тоже тебя люблю, Лу.
Я сложил коляску, прислонив её к дверному косяку.
- Это не то, что я сказал.
- Неа, - он сказал, войдя в комнату, в которой стоял небольшой стол и три стула вокруг него. – Но это то, что ты имел в виду.
Я стукнул его по руке, не особенно-то противясь его заявлению, зашёл в комнату и опустился в своё чёрное кресло. Честно говоря, я редко проводил встречи в этом месте, предпочитая приходить к пациентам самому, потому что там они могли почувствовать себя более уверенно.
Гарри взял один из стульев для пациентов из красной кожи и залез на него, скрестив ноги.
- Я даже не знал, что у тебя есть кабинет, - он сказал, рассматривая стены, на которых висели календарь, фотографии Лиама, Дани и других друзей из университета.
- Я не часто его использую, - я объяснил и вынул из стола несколько раскрасок, протянув одну Гарри.
Он пролистал её, на лице отразилось волнение.
- Животные? Потрясно.
Стук не позволил мне ответить. Я поднял голову и увидел Олли с его мамой на пороге: он выглядел довольно восторженно, а она – устало.
- Мистер Томлинсон, рада вас видеть.
Я улыбнулся ей.
- Я тоже. Как Олли?
Он улыбнулся и отпустил руку матери, после чего забрал у неё свою кислородную маску и плюхнулся на оставшееся свободным красное кресло. Она улыбнулась его действию.
- Удивительно энергичен. У него химиотерапия завтра, посмотрим, как долго это будет помогать.
Я кивнул, открывая коробку карандашей.
- Что он думает насчёт этого?
Она сжала несколько раз свои губы.
- Он справляется. В смысле… Ему только шесть.
То, как она сказала последние слова, придало им определённый вес, будто она повторяла это для себя раз за разом. Ему только шесть. Только шесть.
- Я понимаю. Это Гарри, кстати, он мой друг. Он посидит сегодня.
Она растерянно кивнула, посмотрела на часы и немного задёргалась, будто её что-то терзало.
- Увидимся позже. Пока, Олли. Будь хорошим мальчиком.
Мальчик повернулся, чтобы улыбнуться.
- Пока, мам.
Потом он повернулся к нам с Гарри и посмотрел с каким-то диким восторгом, когда увидел раскраски. Гарри поймал его взгляд и улыбнулся.
- Что ты будешь раскрашивать? – он спросил, в его глазах было какое-то тепло. Это будто бы освещало всё его лицо, заставляя мои внутренности скручиваться.
Олли посмотрел на него огромными глазами и раскрыл книжку, указывая пальцем на какую-то картинку.
- Минни Маус.
- Здорово, - Гарри раскрыл свою книжку так, чтобы мы оба могли увидеть, что там у него. – А я буду Короля Льва, - он протянул руку. – Я Гарри, кстати.
Олли пожал её.
- Я Олли Мёрс, - он улыбнулся, показывая все свои зазоры в зубах.
Гарри кивнул и положил раскраску на стол, взяв голубой карандаш, чтобы раскрасить небо.
- Я знаю. Мне передали пару красивых дельфинов от тебя пару недель назад.
Олли замер, его взгляд начал метаться от меня к Гарри и обратно так быстро, что мне показалось, что его кислородная маска просто съедет.
- О, Луи любит тебя! – он прижал ладонь ко рту. – Или это был секрет?
Гарри засмеялся, но позже его смех превратился в хихиканье, когда он заметил румянец на моих щеках.
- Что, ты разглашал грязные детали наших отношений шестилетнему ребёнку?
Я скрестил руки на груди.
- Я не говорил! Он догадался.
Олли кивнул.
- Я догадался, - и потом, после взгляда на Гарри: - Он не красивее меня.
Гарри кивнул в знак согласия и ухмыльнулся.
- Я соглашусь насчёт этого. И в раскрашивании я полный ноль.
Я просто не мог заставить себя смутиться ото всей ситуации, потому что был занят изучением того эффекта, что Олли оказывал на Гарри, и как тот проявлял себя с новой стороны. В этот момент я подумал о том, каково бы это было – жить с ним в своём загородном доме, Гарри бы играл с нашим малышом, а я бы мог вздремнуть в это время. Я постарался выбросить эту фантазию из головы, она была чересчур болезненной.
Олли почти лёг на стол, чтобы рассмотреть рисунок Гарри.
- Мне нравится это, - он ткнул пальцем в нос льва. – Хорошо.
Гарри засмеялся, в уголках его глаз появились морщинки. Когда он посмотрел на меня, на его щеках образовались ямочки, но он быстро отвёл взгляд обратно к раскраске.
- Спасибо, мистер Мёрс, я ценю это.
***
Следующие несколько часов прошли точно так же, Гарри и Олли отлично поладили. Гарри, как оказалось, просто невероятен с детьми. Это всё будто бы смягчало его края, доставало всё самое чудесное изнутри, я просто не мог перестать смотреть на него.
Я закрыл свою коробку карандашей и убрал её в стол вместе с раскрасками, оглянувшись на Гарри. Он улыбнулся, когда поймал мой взгляд, а потом передвинулся ближе ко мне и обхватил руками мою талию, притягивая меня ближе.
- Продолжишь так на меня смотреть, я начну смущаться, - он пробормотал мне в ухо и усмехнулся, что просто вывело меня из состояния равновесия.
- Ты был просто потрясающим с ним, - я ответил, проводя пальцами по его скуле.
Он пожал плечами и чуть склонил голову, сильнее прижимаясь к моей руке.
- Я люблю детей.
Я кивнул, чувствуя, что ему ещё есть, что сказать.
- Я всегда хотел усыновить кого-нибудь, знаешь? Проводить с кем-то время. Быть семьёй, - улыбка почти погасла, а глаза обратились в пол.
- Я тоже этого хочу, - я сказал, целуя его в лоб. – Ездить на выходные к пляжу с нашими детьми, держать тебя за руку, провожая их в школу, смотреть, как они растут.
Гарри кивнул, а на его лице появилась печальная улыбка.
- Я хочу делать всё на свете с тобой.
Я положил голову ему на плечо, даже не мечтая оказаться где-то ещё.
18 марта – День шестидесятый.
У меня не было никаких встреч до воскресения, но мы с Гарри не виделись целую неделю. Эти 7 дней длились очень долго, потому что отдых друг от друга вовсе не был добровольным. Всё моё свободное время занимали различные тесты и анализы, я чувствовал себя невероятно измотанным, поэтому увидеться не было никакой возможности.
Я всё-таки смог заставить своё налитое свинцом тело подняться с постели в 8 утра и дотащиться до больницы Гарри в каком-то полубессознательном состоянии.
Всё было ужасно, казалось, что не имеет никакого значения, сколько я спал, потому что я всё равно чувствовал себя подавленным и уставшим. Становилось всё сложнее держаться целый день, мешки под глазами всё росли, а мозг всё чаще затуманивался, предоставляя мне двигаться медленно и сонно. Если честно, я не был уверен, как долго смогу ещё продержаться.
Гарри лежал лицом вниз на своей кровати, когда я вошёл, и тихо сопел. Я снял пальто и забрался на кровать с твёрдым намерением разбудить его.
Через пять минут я уже спал около него.
***
Я проснулся от тихого шума телевизора и перелистывания страниц. Я был укрыт одеялом, а на лбу уже появилась испарина. Я пошевелился, пытаясь понять, где нахожусь, но сообразил, что я всё там же, где и был: в палате Гарри на его кровати.
Он посмотрел на меня, когда я пошевелился, и улыбнулся.
- Доброе утро.
Я заморгал и принял сидячее положение, потирая глаза.
- Сколько времени?
Он кивнул в направлении часов на его тумбочке.
- Около трёх.
Я ругнулся, прижимаясь к его плечу.
- Чёрт, проспал полдня.
Он засмеялся, и я почувствовал вибрацию его тела.
- Я всё ещё рад, что ты здесь, ты такой милый, когда спишь.
Я усмехнулся и потянулся рукой, чтобы пропустить волосы сквозь пальцы, и только на полпути вспомнил, что у меня нет волос как таковых. Гарри заметил это, и уголки его губ опустились.
- Гораздо легче, когда у тебя есть шапка. Помогает притворяться, что на голове ещё что-то есть, - он посмотрел на меня. – Подожди-ка минутку, - он сполз с кровати и вытащил из-под неё свой чемодан, из которого извлёк шапочку.
Я взял её в руки и потёр приятную ткань пальцами, пока Гарри забирался обратно на кровать.
- Тебе не обязательно её надевать, но это правда помогает.
Я кивнул и надел её, натягивая пониже. Это было необычно, но не неприятно.
- Спасибо, - я улыбнулся ему своей самой лучшей улыбкой. Я всё ещё чувствовал себя усталым, но близость Гарри и небольшой сон немного помогали.
Он вернул мне улыбку, и я увидел небольшую ямочку на его щеке.
- Не за что.
Я поцеловал его в плечо и посмотрел на книгу, что лежала на одеяле, узнавая её голубую обложку.
- Решил перечитать? – я спросил и поднял книгу, открывая её на странице, что заложил Гарри.
- Зейн просил почитать. Я выделяю мои любимые моменты, кое-что на полях дописываю, - он пожал плечами, наблюдая за тем, как я пролистываю книгу, которая уже наполовину была закрашена синим маркером.
- Мне никогда не нравились комментарии, - я сказал, закрывая книгу и отдавая её владельцу.
- Я стараюсь не думать об этом, как о комментировании. Просто делаю книгу своей. Книги принадлежат своим читателям, знаешь, - он улыбнулся и открыл маркер, чтобы выделить цитату прямо под посвящением. – Автор так сказал, на самом деле, я видел некоторые его видео.
- Мне нравится, - я закусил губу. – Может, тогда мы сделаем её нашей?
Широкая улыбка растянулась на лице Гарри. Он был счастлив сегодня, как я заметил. И я надеялся, что свет в его глазах хоть немного связан с моим присутствием. Я почувствовал, как уголки моих губ приподнимаются – это было заразно.
- Конечно. Ничего, если мы начнём с того места, где я закончил?
Я кивнул, почувствовав, как уверенность заполняет меня, выталкивает боль из моих лёгких и затуманивает рассудок.
- Звучит отлично.
Это был момент, когда мы сидели рядом, улыбались друг другу как идиоты, прежде чем Гарри написал на внутренней стороне обложки «собственность Гарри и Луи».
- Вот.
- Выглядит отлично. Хочешь почитать?
Он кивнул и перевернул страницу.
***
- Это одна из моих самых любимых частей, - я сказал несколько исчерченных глав спустя, придерживая страницу. – Потому что когда они пьют шампанское из детских стаканчиков, они похожи на детей, которые хотят скорее повзрослеть.
Гарри открыл маркер и, держа колпачок во рту, написал на полях «мы будто дети, которые играют, притворяясь взрослыми».
- Но, - он подул на написанное, чтобы удостовериться, что ничего не потечёт. – Тут также можно понять то, что они просто вынуждены вырасти, особенно учитывая ситуацию, в которой они находятся.
- Ты слишком умный для меня, Гарри Стайлс, - я положил голову ему на грудь, заботясь больше не о комфорте, а о том, что я хочу быть к нему настолько близко, насколько смогу.
- Ты назвал меня полным именем, я, наверное, попал, - он сказал, и я услышал нотки веселья в его голосе.
- Так и есть.
Он вставил закладку в книгу и положил её на одеяло, обнимая меня.
- Больше не будем читать? – я спросил ему в футболку, вцепляясь в его предплечье.
Он покачал головой и поцеловал меня в лоб.
- Немного устал.
- Ладно, - я выдохнул, чувствуя себя невероятно счастливым только лишь от осознания того, что я лежу вот тут с ним. Это было предельно странно, потому что у меня были парни до него, но никогда это не было так. Было такое ощущение, что чем больше я на него смотрел, тем больше я хотел это делать, будто бы я медленно становился зависимым. Я всегда был деятельным, активным, но лежать вот так с Гарри – это было самое лучшее.
Он заговорил после долгой паузы:
- Я думал, - это была одна из тех фраз, что похожа на айсберг. Только верхушка видна изначально, но мне-то хотелось заплыть глубже, узнать правду. И, к тому же, я всегда был хорош в слушании.
- Это всегда хорошо, - я сказал, желая, наконец, узнать, что же там дальше. – О чём-то конкретном?
- О том, что ты оставляешь следы в этом мире. О шрамах. Я просто думал о том, что я оставлю после себя.
- Да? – я попытался рассмотреть выражение его лица, но не смог заглянуть дальше подбородка, поэтому я снова уткнулся ему в ключицы.
- Я просто думал о том, что я сделал. И оказалось, что почти ничего. Так ведь? – я почувствовал его пальцы, которые бродили по всей моей спине. – И я подумал, в чём вообще тогда смысл, если ты всё равно покидаешь этот мир с одним только шёпотом? Я не оставил ничего хорошего. Я разве что оставлю всех этих людей, кому будет больно.
- Ты оставишь множество хороших вещей, Хаз, - я пообещал. Он был как Августус Уотерс* в том смысле, что делать что-то хорошее – это необходимо. Это было странным парадоксом, но только с Гарри я начал ценить то, что называется быть любимым, верить и чувствовать.
- Сейчас я просто не вижу смысла, - он сказал, вырисовывая что-то на моих бёдрах. - Я не вижу смысла жить только для того, чтобы умереть. В смысле… знать, что это всё равно случится. Каждый ведь умирает. Это кажется таким… конечным. Ты живёшь, а потом ты больше не живёшь. В чём тогда смысл?
- Здесь и нет смысла, я думаю, - я сказал. – Здесь только часть, тебе нужно найти свой собственный.
- Я не думаю, что у меня был такой, - он сказал не то, чтобы грустно, а как-то так, будто он заглянул внутрь себя, что-то там нашёл и вытащил наружу. – Но я думаю, ты просто должен делать то, что можешь, и, возможно, я сделал уже всё, что мог.
- Звучит, как цитата, - я повторил слова про себя и попытался вспомнить, откуда они.
Он засмеялся, низко и хрипло, а голос после этого приобрёл забытую теплоту. После того, как Гарри нырял в свою грусть, он всегда возвращался.
- Ты сказал мне это.
Я провалился в воспоминания. Жёлтый свет пекарни, кексы в наших руках, я, пытающийся сломать эту стену в Гарри, которая в данный момент была далеко позади.
- Да, может, так и было.
В следующий раз нужно прихватить кексы. Не говоря уже о том, что я обещал Найлу и Зейну.
- Я просто не хочу всех покидать. Не хочу покидать тебя. Я оставляю столько всего позади.
Что-то внутри меня зашевелилось, оставляя эгоистичную мысль о том, что ему не придётся оставлять меня позади, если я уйду первым.
- Это хорошо, я думаю. Если ты заберёшь всего себя, когда уйдёшь, тогда для меня ничего не останется.
- Я оставлю тебе немного, - он тихо заверил меня. – Ты можешь забрать меня всего, если хочешь.
Я вдохнул его запах, понимая, что как бы много времени у нас ни было, я всегда буду хотеть больше. Я всегда знал, что того, что у нас есть, недостаточно, что наша маленькая бесконечность ужасно мала, но я думаю, это была наша большая Гамартия**, наша фатальная ошибка. У нас никогда не будет достаточно времени.
- Я не жалею.
Он шумно вдохнул воздух носом, тычась мне в макушку.
- Жалеешь о чём?
- Ни о чём. Ты стоишь шрама, - я пробормотал, удивляясь, когда я стал таким чувствительным и романтичным.
Он резко выдохнул мне в ухо, крепче прижимая меня к своей груди так, что я почти не мог дышать.
- Я не хочу уходить.
- Я не хочу, чтобы ты делал это, - я ответил, понимая при этом, что уже стемнело. Я посмотрел на часы, было уже почти десять. Это то самое время, когда пора бы уже собираться. – Мне нужно домой.
Он помотал головой.
- Останься ещё ненадолго.
Я кивнул и закрыл глаза. Будто когда-то было по-другому.
* Августус Уотерс – герой книги Джона Грина «The Fault in Our Stars».
** Гамартия — понятие из «Поэтики» Аристотеля, обозначающее трагический изъян характера главного героя, либо его роковую ошибку, которая становится источником нравственных терзаний.
========== Глава 19 ==========
25 марта – День шестьдесят седьмой.
Я уже начал забывать, как это – высыпаться. Было такое ощущение, что я плавал, а вода затекала мне в рот, не давая никакой возможности дышать. Это было словно погружение в зыбучие пески, кислород едва-едва проникал в мой мозг.
У меня было столько обязанностей: перед пациентами, перед Лиамом, Гарри, даже перед самим собой, но всё, чего мне хотелось – это спать, спать и спать, и не просыпаться никогда. В последний раз я видел Гарри во вторник, когда пришёл на 20 минут, но заснул и проснулся только в 3 утра, когда у парня заболела голова, и он слишком сильно сжал мои пальцы.
Я чувствовал, что меня буквально разрывает на части с каждым моим движением, голова плавала, а дыхание всё более затруднялось. Нужно было остановиться, но у меня совсем не было времени, нужно было бежать, бежать, бежать и надеяться, что я никогда не врежусь в стену.
Я пришёл к Гарри в палату около часа, снял свою одежду и бросил её на пол. Он посмотрел на меня, когда я вошёл, и улыбка растаяла. Он слез с кровати, опасно покачиваясь, но всё же подошёл ко мне ближе, и я заметил беспокойство у него в глазах. Я замер на месте, понимая, насколько ужасно выглядел со своим осунувшимся лицом и мешками под глазами. Но я просто не мог ничего с этим поделать, поэтому я стоял там и избегал взгляда Гарри.
Он поднял руку и провёл пальцами по моей щеке. Это было осторожное прикосновение, будто бы я мог просто сломаться под его ладонью.
- Лу, ты кошмарно выглядишь.
Я кивнул и прикусил нижнюю губу так сильно, что почувствовал металлический привкус у себя во рту. Я не был уверен в том, почему всё произошло так быстро. Прошло совсем не так много времени с того момента, как всё было хорошо. Да, я просыпался весь в поту по ночам и задыхался, но это было управляемым явлением. Казалось, что после химиотерапии всё стало только хуже, я падал вниз так быстро, что уже не мог вернуть себя обратно.
Гарри провёл пальцами по моему подбородку, будто бы утешая. Я открыл рот, чтобы сказать ему, что я в порядке, что не нужно обо мне беспокоиться, но понял, что голос куда-то подевался. Он смотрел на меня внимательно, ожидая, когда же я продолжу.
- Я… Я не могу… - после этих слов мне показалось, что всё, кроме основных жизненных функций – ерунда. Вдохнуть. Выдохнуть. Постараться держать себя вертикально.
Гарри смотрел за тем, как последняя крупица моей «нормальности» рухнула с обрыва, и притянул меня к себе обеими руками.
- Иди сюда, любимый. Я держу тебя.
Я прижался к нему, позволяя поддерживать меня.
- Я знаю, - я прошептал, но мой голос всё равно сломался на середине слова. А потом вдруг оказалось, что я уже плачу, уткнувшись лицом в футболку на плече Гарри. Всё моё тело тряслось из-за страха того, что я позволяю себе падать.
Отчаяние и беспорядок в моей голове вдавили меня в руки Гарри. Где-то на краю сознания я понимал, что просто не смогу встать и уйти, так же как и перестать плакать. Всё казалось безнадёжным, вся эта борьба, в которой мне никогда не победить.
Я забыл, как быть сильным, как поддерживать себя. Я понял эту вещь, когда Гарри говорил, что умирать – это как падать, но также я понял и то, что это гораздо больше. Ты не можешь сопротивляться падению. Это больше похоже на реку, в которой ты плывёшь против течения, в то время как вода толкает тебя назад и вниз.
Я потихоньку начал осознавать и чувствовать руки Гарри, которые гладили мою спину по кругу, его нежные слова и поцелуи на моей шее. Несмотря на мой жуткий страх того, что эти слёзы никогда не остановятся, я смог всё-таки выровнять дыхание и вытереть влагу со своих щёк.
Я шмыгнул носом и отвернулся от него, жутко жалея, что он увидел меня в таком состоянии. Я чувствовал себя уязвимым, раздетым до самых костей. И я ненавидел это всей душой, надеясь, что можно как-то надеть защиту обратно.
- Я в чёртовом беспорядке, - я сказал, ненавидя то, каким слабым был мой голос, и как он сломался на середине слова.
- Ты не в беспорядке, - Гарри заверил меня своим глупым мягким голосом, который проникал мне под кожу, заставляя чувствовать себя виноватым. Он взял моё лицо в ладони и заставил смотреть ему в глаза, при этом вытирая слёзы с моих щёк большими пальцами. – Ты не в беспорядке, понял?
Я попытался выбраться из его рук. Я никогда не хотел ненавидеть себя ещё больше, просто хотелось содрать с себя всю эту кожу, потому что я был полностью сломлен. Я говорил себе, что я сильный и что нужно идти дальше, но я не сдержал обещание. Я упал, а это было совершенно неприемлемо.
- Не делай так. Я был слабым. Я…
Он прервал меня своими губами, прижавшись ими к моим крепко и жёстко, толкнув меня к стене так, что весь воздух вылетел из моих лёгких. Потом он поднял на меня свои блестящие глаза.
- Ты не был жалким. Нет ничего жалкого в том, чтобы плакать.
Я вцепился пальцами в его талию, чувствуя, как ногти проникают глубже.
- Нет, это не нормально. Я не могу быть слабым, - дышать было мучительно трудно, но я смотрел на Гарри, чувствуя, какими жёсткими становятся мои слова. Но я просто не мог остановить это. – И я не буду.
Он покачал головой и использовал всю свою силу, чтобы прижать меня крепче к стене.
- Я слабый. Это проблема для тебя? Ты знаешь, сколько часов в этом году я провёл, рыдая в подушку? Ты знаешь? – в его глазах промелькнуло что-то жёсткое, он вцепился пальцами в мои бёдра так, будто бы хотел сделать мне так же больно, как и я сам себе. – И это не делает меня ни на каплю сильнее тебя, Луи. Слабость – это не антоним силы, потому что обратная сторона силы – это ничто. А я не позволю тебе чувствовать пустоту. Я просто не позволю.
- Это тупая фигня, - я прошипел, желая, чтобы каждое слово било и ранило. – Если ты плачешь, ты слабый. А ты такой слабый… Такой. Чертовски. Слабый.
Он просто смотрел на меня, а в глазах был какой-то печальный покой. Он ослабил хватку. Мне казалось, что чем больше я насмехался над ним, тем больше мне хотелось разорвать его на части.
- Я знаю. Но сейчас я буду сильным ради тебя. Ты должен позволить мне.
Я упёрся в его грудь, отталкивая от себя.
- Прекрати! Прекрати думать, что можешь что-то исправить! Ты не должен быть сильным ради меня. Ты не нужен мне!
Я видел боль в его глазах, она была такой явной и такой заметной, но он не отступил, только продолжал держать меня в своих руках. А мне нравилось это. Потому что чем больнее я делал ему, тем больнее было мне, а это именно то, что мне и нужно было.
- Ты никогда не нуждался во мне больше, Лу, - он прошептал.
- Нет. Мне нужно, чтобы ты ненавидел меня, - я прошептал в ответ, вкладывая столько яда в слова, сколько мог. – Скажи, что ты ненавидишь меня.
Он прижался губами к моему лбу и закрыл глаза. У меня было такое ощущение, будто он пытался таким образом вытащить мою боль.
- Я ненавижу тебя, - он ответил, но это были просто слова.
Я кое-как подавил злые слёзы, глаза Гарри встретились с моими блестящими, и понимание происходящего наполнило его, вызывая внутри меня огонь.
- Прекрати так на меня смотреть.
- Как, Луи? – он устало спросил.
- Будто я – то, что ты хочешь. То, что ты любишь.
Я схватил его за футболку, притягивая ниже к себе и прижимаясь к его губам, чтобы только больше не смотреть на него и не видеть жалости во взгляде. Поцелуй был жёстким, я почти изнасиловал его губы, проникая между ними языком ещё до того, как он вообще что-то успел понять. А вокруг были одни слёзы, боль и раздражение. Потом он прижал меня руками к стене сильнее и начал отвечать с такой же жестокостью, используя уже зубы.
Это было борьбой, мы оба пытались поглотить друг друга, но я до сих пор не уверен, кто победил. Я уже не знал, чего хотел больше, мои эмоции были на грани, меня вот-вот должно было разорвать от всего этого. Наверное, мне просто хотелось почувствовать себя лучше, но я уже начал думать, что этого никогда не случится.
Я снова вцепился в Гарри, мой мозг был затуманен вкусом его губ. Вдохи и выдохи стали вдруг короче. От недостатка кислорода что-то больно надавило на мою грудь, я начал почти наслаждаться тем, как онемели мои конечности, и ощущений просто не стало. Я знал, что должен вдохнуть, отступить назад и сделать чёртов вдох, но всё, что я мог сделать – это подвигать губами.
Слабость затмила мой разум, и я немного осел в руках Гарри, отчего с губ сорвался неловкий смешок, а в лёгкие попало сразу много воздуха.
Я видел сквозь опущенные ресницы, как Гарри запаниковал, и его голос стал низким и хриплым.
- Луи? Луи, скажи что-нибудь, - он сказал, пытаясь держать меня вертикально. Тёмные пятна перед глазами потихоньку начали исчезать с каждым моим вдохом. – Луи-ты-тупой-идиот, скажи что-нибудь.
Я закашлял, прижимаясь к его носу.
- Прости.
Он прижался губами к моему лбу.
- Да уж, тебе лучше, придурок, сожалеть. Я обещаю, я клянусь, если ты сделаешь так ещё раз… - он замолчал, зажмуриваясь.
Я опустил глаза к его ключицам, внутри зарождалось чувство жуткого раскаяния. Гарри не заслуживал этого, не заслуживал, чтобы с ним так обращались. И я не заслуживал его.
- Я не знал, что делал, прости, Гарри.
Он покачал головой.
- Это не так. Ты прекрасно знал, что делаешь.
Я закусил губу.
- Я боюсь.
Он вздохнул, и мне вдруг показалось, что он выглядит куда старше своих лет.
- Я знаю.
- Я просто не знаю, что теперь делать, - мне кое-как удалось наскрести эти слова где-то у себя в мозгах. – Я всегда мог держать это под контролем, даже когда было трудно. Всегда. Но теперь я совсем не уверен, что могу.
- Тогда просто не делай ничего. Если ты не можешь, это просто не стоит того. Вместо того, чтобы тащить себя через всё это дерьмо, выбери что-нибудь действительно важное. Этого будет достаточно. Ты ничего не потеряешь.
- Это просто кажется… - я замялся, пытаясь подобрать слово. – Будто я трус.
Гарри покачал головой. Он поджал губы и обхватил ладонями мои бицепсы, после чего приблизился настолько, что я мог видеть только одно его лицо.
- Окей, я не знаю, откуда ты вообще взял эту идею, но ты замечательный, Луи. Ты самый сильный, самый храбрый человек, которого я когда-либо встречал. Но это вовсе не значит, что ты должен быть таким всё время. Ты можешь плакать, ты можешь понимать, что иногда этого всего просто слишком много. Моменты слабости не делают тебя плохим, они делают тебя человеком. Значит, ты можешь чувствовать, значит, ты жив.
- Я знаю, что ты один из тех людей, которые всегда хотят быть в порядке для кого-то другого. Которые хотят, чтобы все думали, что с ними всё отлично даже тогда, когда это не так. Но ты не должен быть таким всё время! Это то, что я люблю в тебе. Твоя любовь – она как защита, будто бы ты можешь держать меня даже тогда, когда я сам не могу.
Он глубоко вдохнул, переместил руки мне на щёки, а сам прижался ближе, так, будто хотел закрыть меня собой, не позволить чему-либо прорваться ко мне.
- Я знаю, что никогда не буду таким же храбрым, как ты, но я просто хочу, чтобы ты понял, что не нужно быть таким сильным всё время. Я могу быть сильным для тебя тоже.
Я кивнул, вытирая слёзы, которые ещё скатывались по щекам.
- Я не имел в виду того, что сказал.
- Я знаю.
- Правда, - я чуть улыбнулся. – Ты не слабый. Ты один из самых сильных людей, что я видел.
Он улыбнулся в ответ, и я увидел облегчение у него в глазах. Он сумел вытащить меня.
- Так и есть. Но это также то, почему ты мне нужен.
- Ты мне тоже нужен.
И так и было, потому что Гарри заполнял пробелы, маленькие трещинки, что возникали из-за моей болезни. Он был нужен мне, его сердце, которое билось так быстро, и даже то, что он сам нуждался во мне.
Он не был идеальным. Он был эмоционально нестабилен, не всегда думал головой, но я мало заботился об этом. Да, это были его недостатки, но кому какое дело?
В конце концов, Гарри был хорошим. Он любил сильнее, чем кто-либо другой. И это было опьяняюще, хотелось взять больше, чем я мог иметь.
И когда он обнял меня, я убедился в том, о чём давно подозревал: Гарри был очень хорошим человеком. И уж точно можно сказать, что он был лучшим человеком, чем я.
========== Глава 20 ==========
Прежде всего я хочу попросить прощения у вас всех за то, что совсем перестала отвечать на ваши отзывы. Моё настроение портится каждую минуту, и я просто боюсь, что напишу вовсе не то, что должна. Я очень постараюсь ответить на всё-всё к этой главе. Мне очень жаль, честное слово. Спасибо, что читаете.
31 марта – День семьдесят третий.
Остаток недели я провёл приводя все свои дела в порядок. Это было бесконечно долго, даже несмотря на помощь Гарри. После изматывающего вечера понедельника, когда я был таким уставшим, что сил не было совершенно ни на что, он предложил проводить меня.
Было легче. Я не знаю, связано ли это было с ним, или же это был просто факт, что с каждым повторением слова все меньше застревали у меня в глотке, и я мог говорить почти свободно. Но, тем не менее, с каждым днём я встречал всё больше и больше жалости во взглядах людей.
В воскресение мы просто лежали и смотрели на белый потолок, переплетя пальцы и слушая какую-то ненавязчивую музыку. Последняя моя встреча закончилась не больше часа назад, оставив после себя какую-то пустоту, но, в то же время, с оттенком спокойствия.
- Это так странно, - сказал я, сжимая руку Гарри в своей.
Он немного подвинулся на покрывале, чтобы повернуться ко мне лицом и оказаться ближе, сверкая своими зелёными глазами.
- Как будто ты просто лежишь, дожидаясь смерти. Я знаю.
- Вроде того. Это больше похоже на плавание. И грусть, - я ответил. – Будто весь мир вокруг меня остановился.
Он пожал плечами.
- Мне всегда кажется, что я единственный, кто остановился.
- В любом случае, такое ощущение, что ты живёшь в пузыре, да? – я спросил, пододвигаясь немного ближе к нему.
Он кивнул, тоже двигаясь ко мне. Теперь мы лежали, прижимаясь друг к другу и почти касаясь губами.
- Да, немного похоже. Но это не особенно-то плохое ощущение – быть в этом пузыре с тобой.
Я немного улыбнулся и легко поцеловал Гарри в губы.
- Конечно, - я посмотрел на часы. – Ничего, если я останусь на ночь?
Он заулыбался, а его глаза заблестели. Я подумал о том, что Гарри всё-таки очень рад этому. Это чувство оставило тёплый отпечаток у меня где-то глубоко в сердце.
- Хорошо.
Я улыбнулся, сжимая его руку.
- Мне нужно написать Лиаму.
Гарри прижался ещё ближе.
- Он знает, где ты.
Я тихо засмеялся, понимая, что он прав. На самом-то деле… Было не так уж много мест, где я мог находиться.
- Я напишу ему утром.
Гарри кивнул, легко целуя меня в шею.
- Утром.
1 апреля – День семьдесят четвёртый.
Утро наступило раньше, чем мне бы того хотелось. Голова Гарри лежала на моей груди, мои глаза были зажмурены, а челюсти сжаты. Я был весь липкий от пота, мышцы болели, одежда неприятно чувствовалась на коже, а кости ныли. Я уже подумал о том, чтобы потихоньку сбегать в душ, и даже немного подвинулся, как Гарри болезненно застонал и прижался лбом к моей груди. Пришлось остаться.
Честно говоря, я чувствовал себя отвратительно: мышцы болели, а голова кружилась, будто мозгу не хватало кислорода. Мне казалось, что мои лёгкие скоро заполнятся, и я утону, но отчего-то это мало меня волновало.
Я попытался оттолкнуть Гарри от себя как можно дальше и потянулся к красной кнопке сбоку кровати. Медсестра пришла достаточно быстро. Это была одна из тех тёмненьких девушек, что я уже раньше видел здесь.
Она быстро оценила ситуацию с порога и вышла, чтобы почти что тут же вернуться с оранжевой бутылочкой в руках. Подойдя к кровати, она отвинтила крышку и взяла меня за руку, положив мне на ладонь две таблетки.
- Они подействуют через несколько минут, - сказала она и передала мне бутылку воды с тумбочки.
Я поднялся, чтобы сесть, и приподнял Гарри над матрасом.
- Тебе нужно сесть, любимый. На минуточку.
Он тихо застонал, но позволил мне поднять его выше и устроить на подушках. В груди что-то неприятно закололо, когда я сделал это. Мне просто хотелось забрать всю его боль, потому что видеть, как он мучается, - безумие.
- Возьми это. Тебе будет лучше.
Он слепо ткнулся, я вложил в его дрожащую руку таблетки и прижал бутылку к губам. Он каким-то чудом ничего не уронил и проглотил то, что нужно, а я позволил ему свернуться клубочком на моих коленях. Каждое его движение сопровождалось тихим стоном.
Медсестра всё ещё стояла рядом, и когда я поднял взгляд на неё, её глаза наполнились какой-то непередаваемой грустью. Я слабо улыбнулся ей, и она вернула мне эту улыбку после недолгой паузы. Я задумался над тем, как много таких вот Луи и Гарри она уже повстречала, как часто ей приходилось видеть, как два человека поддерживают друг друга даже тогда, когда один из них уходит. Я задался вопросом, помнит ли она их сейчас, то, как они смотрели друг на друга и как выглядели, когда одна половинка ушла.
Было довольно приятно знать, что она, возможно, запомнит и нас. И уже когда мы оба уйдём, наши имена забудутся, она вдруг вспомнит это утро, когда увидит такую же парочку в одной из больничных палат. Она будет смотреть на них и думать о том, как сильно мы любили друг друга.
- Спасибо, - я пробормотал. За то, что помогаете ему, за то, что помните.
Она кивнула в ответ. Я буду помнить.
Она повернулась, чтобы уйти, но тяжесть грусти всё ещё оставалась в её взгляде.
***
Гарри нужно было всего минут 20, чтобы вернуться ко мне. За это время небо за окном прояснилось, а жизнь вернулась в больницу.
Не сказать, что это произошло мгновенно, но всё-таки Гарри открыл замутнённые болью глаза и посмотрел на меня.
- Прости за это, - он пробормотал низким и хрипловатым ото сна голосом.
- Всё в порядке, - я поцеловал его в лоб. – Нам бы не помешало помыться, да?
Он кивнул и неохотно начал вылезать из-под одеяла.
- Но потом мы всё-таки вздремнём.
- Не смотри с таким выражением лица, я начинаю думать, что ты не хочешь видеть меня голым, - я поиздевался над ним, потягиваясь.
- Ну, мы оба знаем, что это неправда, - он устало улыбнулся мне и прошёл в ванную, где стянул с себя футболку. Я пошёл за ним, снимая свою одежду и бросая её на пол, после чего закрывая дверь на замок.
Гарри наклонился, чтобы включить воду, а я только наблюдал за ним, восхищаясь линиями его тела, такого длинного, со светлой кожей. Он был ещё тоньше, чем я помнил, каждое ребро было видно, будто сложенные под кожей крылья. Я подошёл к нему сзади и прижал два пальца к началу его позвоночника, чтобы провести линию вниз.
После я отодвинул занавеску и вошёл внутрь под горячие струи воды. Гарри зашёл через секунду, плотно закрывая за собой шторку и застенчиво улыбаясь.
- Вода нормальная?
Я сжал его руку.
- Немного горячее, чем нужно, но так тоже хорошо.
Душ был очень маленьким, мы стояли совсем-совсем близко друг к другу. Это был какой-то интимный момент, когда приглушённый свет едва освещал наши лица, а тепло просачивалось внутрь меня.
Мы постоянно бились друг о друга локтями и коленями, мыльные пузырьки летали вокруг. Я провёл пальцем по линии тазовой кости Гарри, вода будто последовала за мной.
Я посмотрел на него, подавляя желание наброситься на эти губы.
- Ты хочешь, чтобы я..?
Его улыбка была мягкой и тёплой.
- Если ты сам не против.
Я сначала немного поколебался, но всё же прижался лбом к его ключицам и опустил руку вниз, сжав его член в кулаке. Нужно было всего несколько движений, чтобы тот стал совсем твёрдым. Гарри вздыхал с каждым моим движением, а его ногти входили всё глубже в мою кожу на бёдрах.
Я старался найти тот самый нужный ритм, перебирая пальцами вверх и вниз. Не могу сказать, что я хорошо умел это делать, до того, как Гарри начал постанывать, я поменял технику раз десять. Но, тем не менее, я хорошо слышал, как тихие вздохи и стоны срывались с его губ с каждым моим движением.
Я выдохнул, становясь на колени и стараясь игнорировать собственную эрекцию. Обычно я очень наслаждался видом такого Гарри, но сейчас был не тот момент. Становилось несколько трудно. Он поднял меня с коленей ещё до того, как я успел полностью опуститься на них.
- Стой так.
- Но…
Он заткнул мой протест поцелуем. А когда снова заговорил, его голос стал будто бы грубее.
- Мне нравится держать тебя.
- Мне это тоже нравится, - я провёл пальцами его по голове и услышал вздох, когда моя ладонь коснулась его кожи.
- Давай же, - он пробормотал своими влажными от воды губами и провёл рукой по моей спине.
Я рассмеялся и решил всё-таки закончить то, что начал. Почувствовал, как его бёдра дёргаются навстречу моему кулаку так, будто бы он просто не может сдержать себя.
Это было почти лучше, чем в первый раз. Тогда я едва знал, как его нужно целовать, не запоминая эти его вдохи и выдохи. Я почувствовал, как его рука спускается вниз и ложится на мой член, начиная дрочить мне так, что все мысли просто рассыпаются в голове.
Я кончил не намного позже него. Наши тела так ослабели, что мы почти упали на пол, но всё же кое-как смогли удержаться на ногах. Гарри начал медленно целовать мою шею и ключицы, я же просто держал его за талию, стараясь восполнить потерю кислорода.
- Я рад, что встретил тебя, - он прошептал, поднимая голову и встречаясь со мной взглядом.
- Я уверен, что ты говоришь это каждому, кто дрочит тебе в душе, - я снова начал издеваться, прижимая свой лоб к его и целуя парня в губы. Я мог бы делать это вечность. Даже тогда, когда из-за этой воды у нас выросли бы жабры, и мы могли бы раствориться на этом самом месте.
Он засмеялся. Вода стекала по его носу и попадала мне в рот.
- Так и есть.
========== Глава 21 ==========
Я хочу посвятить эту главу Лере, у которой сегодня день рождения. Я знаю, что это далеко не лучший подарок, но это всё, что я смогла сделать. Я знаю, что ты прочитаешь. Наверное. Поэтому с днём рождения, милая.
7 апреля – День восьмидесятый.
Мы сидели в холле больницы, наблюдая за тем, как люди вместе со своими семьями заходят и выходят из больших двойных дверей, и пили горячий шоколад, что согревал наши руки. Было тепло, особенно для Англии, солнце едва-едва прорывалось через облака, а лёгкие дуновения ветра намекали на весну. Мы говорили немного о походе в парк, но тупая боль от химиотерапии всё ещё жила в моих костях, поэтому мы остались внутри. Кроме того, я был не особенно-то уверен в том, что мы сможем добраться туда, а потом ещё и обратно в целости.
Гарри листал какие-то брошюрки, которые взял со стойки рядом. Его щёки были отчего-то румяными, серая шапочка сползла низко на лоб, а белый шарф болтался на шее.
- Ты знал, что курение – главная причина рака лёгких?
Я отхлебнул из кружки и положил ноги на кофейный столик.
- Кто-то определённо должен сказать это Зейну.
Гарри кивнул, и я увидел лёгкое раздражение на его лице.
- У этого придурка есть друг с раком мозга, а он всё ещё думает, что непобедим.
Я только улыбнулся.
- Каков подонок.
- Я всё ещё не понимаю, почему мы вообще миримся с этим, - он согласился, кинув брошюрки на столик и положив туда же свои ноги рядом с моими. – Если ты не Августус Уотерс, то я не думаю, что ты должен пихать сигарету куда-либо около своего рта.
Я кивнул.
- Сигареты только для придания эффекта, полностью согласен.
И мы снова провалились в тишину. Гарри изучал очередной буклет, а я отклонился назад, чтобы подышать свежим воздухом. Не было похоже на то, что химиотерапия помогала. Я лишь чувствовал себя отвратительно и жутко уставшим дважды в месяц.
Голос Гарри вырвал меня из моих мыслей.
- Седьмое, да?
Я посмотрел на него.
- Ммм?
Он прикусил губу.
- Сегодня седьмое?
Я достал телефон из кармана и открыл календарь.
- Ага. А что?
Он посмотрел вниз, и грустная улыбка тронула его губы.
- Осталось всего три месяца.
- Уже? – я спросил, удивляясь тому, как быстро время утекает сквозь мои пальцы. Мы прошли уже полпути, это был наш переломный момент, когда времени, что у нас осталось, стало меньше, чем времени, что у нас было.
- Уже, - он кивнул и сжал мои пальцы в своей ладони. Непонятно было, кто кого утешает.
- О, - я сказал, не найдя других слов.
Он кивнул.
- О.
10 апреля – День восемьдесят третий.
Всё, что я чувствовал, - это боль. Она затопила всё моё тело, разожгла огонь в моей груди и разрывала все внутренние органы, делая каждый мой вдох мучительным настолько, что казалось, будто я дышу в кипящей воде. Я привык к обычной боли, той, от которой постоянно ныли мои кости и мышцы, но это было гораздо хуже. Оно раздирало меня на части и заставляло забывать обо всём вокруг.
Я отчётливо чувствовал, как простыни и одежда прижимается к моей коже, но это скорее было похоже на сон, чем на реальность. В такие моменты я чувствовал себя безумно одиноким. Я был в какой-то ловушке, мир был скрыт за толстым стеклом, а вся моя жизнь казалась лишь плохим сном, который преследовал меня, словно призрак.
А позже случился огромный взрыв в моей груди, и даже я, со всем своим красноречием, не могу описать это никак иначе, чем сгусток агонии. Потом Лиам рассказывал мне, что я кричал, всё моё лицо было в слезах, а он вызвал скорую и даже поехал со мной вместе, пока врачи пытались спасти меня от моего же собственного тела, которое пыталось меня убить.
А ещё позже я сидел в руках Гарри и снова позволял ему быть сильным ради меня, пока он поддерживал жизнь, кое-как бившуюся в моей груди. Он осторожно целовал меня в лоб, гладил всё, до чего мог дотянуться, и говорил, что скоро со мной всё будет хорошо.
И я не совсем был уверен, кого он пытается убедить в этом.
13 апреля – День восемьдесят шестой.
Я проснулся, как бы иронично это ни было, в пятницу тринадцатого. Проснуться в отделении интенсивной терапии было несколько неожиданно для меня, к тому же это одно из самых неприятных впечатлений, что можно получить за жизнь. Всё спуталось окончательно, когда я почувствовал под пальцами ткань свежих простыней и увидел светло-голубые стены вокруг себя, которые должны были казаться доброжелательными, но выглядели только лишь чистыми.
Сначала я поразился тупой боли в груди. И только потом взглянул вниз, увидев кучу трубочек, отходящих от моего тела. Я попытался чуть привстать и почувствовал трубку, прижатую к моему рту и обвивающую голову. Я смутно представлял себе свою реакцию, вроде паники, но казалось совершенно нормальным лежать вот так, с двумя иголками в руках и катетерами, отходящими от них.
Я услышал тихий плач с одной стороны и попытался привстать снова, но понял, что привязан к кровати.
Голос моей матери появился откуда-то слева, а позже и её лицо возникло в моём поле видения.
- О, милый, не пытайся двигаться.
Это больше походило на просьбу, поэтому я чуть улыбнулся и едва-едва помахал рукой в приветствии.
Она прижала ладонь ко рту, а слёзы снова начали скапливаться в глазах. Это послало искры новой боли мне в грудь, мне до невозможности захотелось обнять маму. Было столько всего, о чём я хотел ей рассказать, извиниться, что давно не приезжал, сказать, что я буду в порядке, позволить ей позаботиться о себе так, как умеют только мамы.
Она протянула руку, чтобы погладить меня по голове.
- Я так испугалась, когда они позвонили, - она пробормотала с искоркой паники в глазах, будто бы это пугало её до смерти – видеть меня таким. – Я помню, что ты сказал, что всё вернулось, но я не знала…
Правда была в том, что она просто не могла знать. Я не сказал ей, насколько всё плохо, позволяя думать, что со мной всё ещё будет хорошо. Это был мой собственный способ защитить её, точно так же, как Гарри пытался защитить свою мать.
- Девочки здесь, Лиам и Даниэль забрали их пообедать пару минут назад, - она с тревогой посмотрела на дверь. – Не знаю, когда они вернутся, может, нужно им позвонить…
Я чуть-чуть покачал головой. Я очень хотел их увидеть, но это будет слишком, слишком много людей с беспокойством в глазах. Я едва мог справиться с мамой, которая постоянно меня трогала, будто я мог исчезнуть.
Я услышал скрип двери и тихие шаги.
- Луи, тут к тебе пришёл друг, если ты в состоянии принять его. Я знаю, что только семья может тебя навещать, но я подумала… - у меня заняло всего секунду узнать этот голос. Та самая темноволосая медсестра, имя которой я так и не потрудился узнать. – Он сказал, что ничего страшного, если ты не захочешь его видеть. А ещё, что он будет сильным для тебя.
Я кивнул ей так, как смог, и сжал пальцы, понимая, как хочу почувствовать его прикосновение. Тоска по нему была уже где-то на уровне костей. Скорее всего, я выглядел просто ужасно с этими тёмными кругами под глазами и бледной кожей, но это волновало меня в последнюю очередь. Одна из лучших вещей в наших с Гарри отношениях – это то, что мы оба видели друг друга в самые ужасные наши моменты. Больше нечего было скрывать.
Это, конечно, был не самый лучший момент для представления его моей маме, но я не был уверен в том, как долго ещё смогу быть в сознании, а увидеть его очень хотелось. Я уже чувствовал тяжесть в костях, которая толкала меня вниз.
- Я скажу ему, он будет в восторге, - я увидел краем глаза её улыбку и то, как она выходит из комнаты.
Я поймал взгляд мамы и посмотрел на неё в ответ, замечая улыбку на её лице.
- Я так рада, что ты в порядке, - она сказала, проведя рукой по моему лбу. - Я так сильно люблю тебя, милый.
Я тоже тебя люблю. Я сжал её пальцы, пытаясь передать, что чувствую. Она закивала со слезами в глазах, будто бы правда поняла, что я хотел сказать.
Я услышал тихий шум колёс по больничной плитке, и шаги медсестры, которая привезла Гарри. Мама подняла глаза при этом, смахивая слёзы тыльной стороной руки и размазывая макияж по лицу.
- Привет, - она попыталась улыбнуться. – Ты один из друзей Луи?
Он сначала не ответил, а я почувствовал мягкие прикосновения к своей челюсти, которые спускались ниже к шее.
- Ага, - я попытался увидеть его хотя бы краешком глаза, поймать хотя бы блеск его зелёных глаз. – Я Гарри.
- О, - я понял по голосу, что она собрала все части воедино и что-то поняла. – О, - я понял, что она оценила взглядом Гарри в коляске с его костями, выпирающими через футболку, и серой шапочкой на голове. Она знала, на что похож рак, даже несмотря на то, что я не говорил ей о том, что Гарри болен.
- Окей, - они смотрели на меня почти одинаково, с тем самым чувством под названием любовь. - Я Джей, мама Луи.
Он улыбнулся, гладя меня по голове.
- Я знаю. Очень приятно познакомиться.
Она попыталась улыбнуться, и это у неё почти вышло.
- Мне тоже очень приятно.
Я тоже улыбнулся так, как смог, учитывая мешающие трубки. Глазами я пытался поймать взгляд Гарри. Он выглядел почти так же плохо, как и я: большие тёмные мешки под глазами, потрескавшиеся губы и бледная кожа. Я неодобрительно посмотрел на него и протянул руку, чтобы погладить его по щеке. Ты вообще спал?
Он закатил глаза и убрал мою руку от своего лица, переплетая наши пальцы.
- В зале ожидания нет удобных кроватей.
То, что я не мог поругать его, было одним из самых трудных в этот момент. Я постарался выглядеть как можно более неодобрительно, но, судя по смеху, сорвавшемуся с его губ, у меня ничего не получилось.
- Сон – это не то, что я могу контролировать.
Я сжал его руку, снова понимая, насколько счастлив был от того, что он рядом. Лёжа там, находясь почти на самой грани, я чувствовал себя несколько странно, когда Гарри был с одной стороны, а мама – с другой.
- Медсестра много тебе сказала? – мама спросила, немного улыбаясь Гарри. Она подняла нашу семью на мизерную зарплату после двух разводов. Она проделала невероятную работу. Я мог слышать уязвимость в её голосе, но точно знал, что она пройдёт через всё, даже несмотря на результат.
И это было на удивление приятно. То, что она будет продолжать идти вперед, несмотря на тот конец, что у меня будет. Я не был похож на Хейзел, которая думала о том, что её мать не будет матерью после того, как она умрёт. Моя мама будет продолжать оставаться ею для моих сестёр, для Гарри, для любого, кому она понадобится. И она навсегда будет мамой для меня, даже тогда, когда я больше не буду её сыном.
Гарри пожал плечами.
- Немного. Кайла пыталась подкупить меня информацией в обмен на то, что я найду что-то более удобное для сна, чем стулья.
Мама немного засмеялась.
- Кажется, ты действительно заботишься о Луи.
Гарри кивнул, его взгляд переместился к нашим рукам, а щёки порозовели.
- Да, я… Он очень важен для меня.
- Я знаю, - она кивнула, закрывая глаза в надежде удержать так слёзы и прикусывая губу, будто бы это правда могло помочь.
Гарри перегнулся через меня, чтобы взять мою маму за руку.
- Луи сильный. Он справится.
- Я знаю. Я знаю это.
Они оба замолчали, переплетя пальцы, а я снова куда-то провалился.
========== Глава 22 ==========
16 апреля – День восемьдесят девятый.
Медленно становилось лучше. Ну, лучше – это довольно относительное понятие, я, по крайней мере, мог ходить, дышать и чувствовать что-то, помимо боли. В субботу меня перевели из реанимации, но всё равно все выходные я видел перед собой лица любимых людей.
Это было как в той песне, где говорилось о том, что любовь – это смотреть на то, как твой любимый умирает. Я думал, что это, скорее всего, правда. Я смотрел на маму и понимал, что она умирает, глядя на то, как умираю я. Любить кого-то – это значит быть рядом с ним, даже если осталось всего 3 месяца, смотреть, как он умирает, и умирать вместе с ним, давать разрешение на то, что он может сделать больно, когда уйдёт.
Это странно, но любовь открывает тебя для боли. Это как отдавать кому-то своё сердце и доверять ему в том, что он не сделает больно. Но это также и признание того, что когда он уйдёт, он может забыть вернуть вам это самое сердце обратно.
В случае с Гарри я смогу удержать его сердце у себя даже тогда, когда он исчезнет вместе с моим.
17 апреля – День девяностый.
Нам с Гарри удалось сопоставить наши графики химиотерапии, и весь вечер дождливого вторника мы провели у телевизора. Так как я всё ещё чувствовал себя ужасно, со мной всегда была моя кислородная маска, но я, тем не менее, не собирался переезжать в больницу. Гарри так же не мог приехать, поэтому всё, что у нас было – это телефонная связь.
Это вовсе не было каким-то особенным свиданием с ужином, но всё равно сидеть на моём старом потрёпанном диване и слушать комментарии Гарри на тему того, должна ли невеста брать то платье или нет, было прекрасно. Было мало радости в том, чтобы чувствовать себя мешком, набитым прогнившим картофелем, но всё же делить этот момент с кем-то было несколько уютно.
- Ну, и что делает эта кислородная маска? – Гарри спросил во время рекламы. – Ты уже дал ей имя?
Я улыбнулся и посмотрел на баллон с кислородом рядом с собой. У меня вовсе не было никакой идеи для имени, но почему бы и нет?
- Нет.
Он поцокал языком.
- Я вообще не знаю, почему встречаюсь с тобой, ты, нетворческий язычник.
- Ты единственный, кто говорил мне, что хочет татушку звезды. А это относится к десятке тех вещей, что люди делают, если у них нет воображения, но есть желание сделать что-то, - я подразнил его, плотнее заворачиваясь в футболку Лиама и сдерживая тошноту. Это было убийственно, я постоянно голодал, учитывая, что при одном взгляде на еду мой желудок делал сальто.
Гарри обиженно засопел, а я постарался сдержать смешок.
- А может они делают это потому, что это действительно круто.
Я улыбнулся трубке.
- Ты будешь выглядеть ооочень классно со звездой на лбу.
- И это точно не то место, где я бы сделал это, - он ответил, всё ещё не сумев побороть раздражение в голосе. – А сейчас ты меняешь тему! Я всё ещё хочу знать, как ты назовёшь свою кислородную маску.
Я фыркнул.
- Ты такой настойчивый. Назови сам.
- Может, я так и сделаю! Что насчёт «Король Людовик XVI»?*
- Людовик XVI был обезглавлен. Я не хочу, чтобы мою кислородную маску обезглавили, Хаз. Это будет печально для всех нас, - я ответил, закатив глаза так, будто бы это реально можно было бы передать по телефону.
- Но мы можем сделать ей милую маленькую корону! – он просто горел энтузиазмом, а я только поправил маску. Я всё ещё не привык к этой штуке, но врач сказал, что скоро она станет почти что частью моего тела.
- Ты такой неудачник. Как ты вообще додумался до этого? – я спросил. Хотя, если честно, его глупость – это как раз то, что я любил в нём.
- Как насчёт имени «желание»?
- Я не буду звать мою маску желанием, - я категорично ответил. – Это глупо.
Голос Гарри был на грани шока.
- Это ссылка на фильм! Боже, Луи, как ты вообще себя терпишь!
Я засмеялся, но даже это простое движение превратилось в приступ кашля. Мне всё же удалось отдышаться, но голос был чуть более хриплый, чем обычно, когда у меня, наконец, получилось хоть что-то сказать.
- Если я однажды выплюну свои органы на пол – виноват будешь ты.
- Тогда не делай этого, не думаю, что Лиам будет счастлив отчищать тебя от ковра.
- Определённо, я не буду счастлив, если меня будут отчищать от ковра, - я сказал, прижимая ноги к груди.
Ещё одна из всех вещей, что я любил в Гарри, - его любовь ко всему миру, то, что он беспокоился о вещах, о которых не беспокоился больше никто, вроде татуировки звезды или имени для кислородной маски. Он был страстным, легковозбудимым, слишком большим для собственного тела.
- Но тогда что держит меня в живых ещё? Надежда.
- Ты можешь звать её надеждой, - он предложил.
- Это так глупо, что я сейчас заплачу, - я ответил. Но всё-таки подумал о том, что мне нравится. Так же, как может нравиться дешёвый роман или плохая попсовая музыка. Это вроде и плохо, но и хорошо в то же время.
- Ну, вообще-то ты это предложил, со своими глубокомысленными комментариями, - он ответил, а я почти почувствовал его улыбку и то, как морщинки появляются в уголках его глаз.
Я подавил смех, вовремя вспомнив, чем это закончилось в прошлый раз.
- И теперь ты можешь носить с собой кусочек надежды всегда, - он сказал. – Ну, в том смысле, если мы будем задумываться о смысле.
Я улыбнулся и почувствовал знакомое ощущение любви в груди.
- Конечно, мы будем задумываться об этом!
Гарри засмеялся.
- Отлично. А теперь тихо: я хочу узнать, какое платье она выберет.
Я пробормотал что-то в знак согласия и укутался плотнее в одеяло. Улёгся поудобнее и почти сразу начал проваливаться в сон под мерное дыхание Гарри и шум телевизора с Надеждой на лице.
18 апреля – День девяносто первый.
Я проспал почти всю среду. Девочки с мамой уехали за день до этого, и, хоть я уже скучал по ним, мне необходим был покой.
Даниэль разбудила меня около полудня и отвела в мою спальню, после чего накрыла одеялом. Иногда я переживал о том, что будет с Лиамом, когда я уйду, но с Даниэль всё становилось немного лучше. Она точно переедет сюда, они поженятся. Будет семья. Она позаботится о нём тогда, когда я не смогу.
Мне всё-таки удалось сохранить свой скудный завтрак внутри себя. Я проснулся только около трёх, да и то только для того, чтобы написать Гарри пару слов.
3:02 Луи
Скучаю по тебе.
3:04 Гарри
Тоже скучаю. Увидимся завтра, да?
3:04 Луи
Буду у тебя, как только проснусь.
3:04 Гарри
Хорошо. xx
3:05 Луи
Хорошо xx
Остаток дня я провёл в кровати, торча в интернете. А потом снова нужно было ложиться спать.
Если бы я имел хоть какое-то понятие о том, что случится в четверг, я бы постарался не засыпать ещё хоть немного, когда всё ещё балансировало на грани «хорошо».
19 апреля – День девяносто второй.
Всё, о чём я мог думать несколько часов спустя – я должен был быть там. Это было так, словно заезженная пластинка с чувством вины начинает играть снова и снова. Я едва проснулся, когда зазвонил телефон. Нашарил его рукой на тумбочке и ответил, кое-как открыв рот.
Минуту спустя паника и беспокойство поселились в моём животе, а я сам пытался найти хоть какую-нибудь одежду, чтобы выйти из дома. В итоге я надел то, что валялось около моей кровати, в спешке забыв шапочку.
Зейн сказал, что будет сообщать новости, но всё время, пока я ехал, было тихо, я пялился в пустой экран телефона, повторяя про себя свою новую мантру. Я должен был быть там. Ты был нужен ему, и тебя там не было.
Было почти 7:30, когда я вошёл в больницу. Зейн ждал меня около дверей с сигаретой в зубах. Он потушил окурок в пепельнице, когда увидел меня, и я позволил ему крепко меня обнять. Я не мог сказать, что он любил обниматься, но, тем не менее, он позволял уткнуться ему в плечо лицом и продержаться так чуть дольше, чем нужно.
Он попытался выдавить одну из тех улыбок, что обычно кажутся настоящими, но провалился в этом.
- Теперь с ним всё будет хорошо.
Я кивнул, возвращая улыбку. Было что-то особенное в Зейне, какая-то живая связь с Гарри, и я почувствовал себя лучше, когда увидел его.
- Почему ты не написал мне?
Он сжал свои пальцы в кулаки, так как руки слишком тряслись.
- Не мог заставить руки перестать трястись. И, к тому же, ну, ты знаешь…
Какая-то часть меня на самом деле знала. Ему нужно было сказать мне это лично, нужно было, чтобы я услышал его голос, увидел его глаза. Это вовсе не было тем, что можно отправить в сообщении за пару секунд. Мы должны были держать последние частички Гарри вместе, и это было абсолютно нормальным.
- А где Найл? – я спросил, когда мы пошли внутрь.
- В Маллингаре. Поехал навестить маму в понедельник, а я пока не смог ему позвонить и сказать.
Я кивнул, заказывая себе кофе в магазинчике, на который мы набрели.
- Я понимаю, - мы сели около окна. – Так… что конкретно произошло?
Зейн пожал плечами и уставился в пол.
- Я не знаю точно. У него был приступ, и он упал. И это, вроде как, плохо.
- Мы пока не знаем, насколько плохо? – я спросил, борясь с желанием уйти в себя.
Он покачал головой.
- Они не знают, насколько были повреждены его познавательные функции. Падение не прошло даром, но они всё-таки больше беспокоятся из-за приступа.
Я постарался выкинуть изображения из моей головы, это было слишком: что-то, связанное с кровью, и зелёные глаза.
- Всё так испортилось.
Зейн пожал плечами и взял кофе со стола.
- Так и есть, Луи. Так и есть.
***
Я провёл большую часть дня в больнице с Зейном. Он был очень тихим, когда действительно хотел, и я был благодарен ему за это. У него не возникало необходимости заполнить воздух каким-то бессмысленным разговором, мы просто сидели, иногда в комнате ожидания около реанимации, иногда на кровати у Гарри, а иногда выходили на улицу, учитывая привычку Зейна курить.
Это был какой-то очень уж медленный день, наполненный нервными разговорами, брошенными окурками и ожиданием того, что кто-нибудь что-нибудь нам сообщит, чтобы вытащить нас из этого чистилища. Было восемь тридцать, когда Зейну пришло сообщение. Мы сидели у Гарри в палате и пили кофе по третьему кругу.
8:31 Гарри
Всё ещё дышу (:
Мы сразу же сорвались к нему. Кайла, тёмненькая медсестра, которая обладала какой-то непередаваемой любовью к этому парню, стояла рядом с его кроватью и поправляла его катетеры. Она улыбнулась, когда увидела нас, и что-то черканула у себя в блокноте.
- Я всё думала, когда вы покажетесь. Он стабилен. Мы увеличили дозу лекарства и скоро собираемся провести несколько тестов на психическое состояние. Но с ним, вроде бы, всё в порядке. По крайней мере так же, как и с вами, - она сказала, посмотрев на него.
- Мне прекрасно, - ленивая улыбка растянулась на лице у Гарри, показывая его чудесные ямочки, отчего я сам заулыбался. Я знал, что это было частично из-за лекарства, они всегда делали его немного сумасшедшим, но я уже научился ценить каждую улыбку, что я мог получить.
- Как ты себя чувствуешь, Хаз? – Зейн спросил, улыбаясь тоже и садясь рядом с ним. Он выглядел нормально. Нормально для человека, у которого был приступ, и который, возможно, получил какое-то повреждение мозга. На его голове красовалась большая белая повязка, видны были синяки, тянущиеся к его глазам.
- Немного шатко, - Гарри пошевелил пальцами. – Моооорфиииииииииин.
Я засмеялся и пододвинул стул ближе к его кровати.
- Я так волновался за тебя этим утром, ты даже не представляешь.
Его глаза метнулись ко мне, и неожиданно резко сквозь них прошла какая-то очень сильная эмоция. Это было словно вспышка. Что-то вроде страха, который исчез до того, как я смог осознать это. Гарри потянулся к моей руке и сжал её, возможно даже слишком сильно, улыбка снова появилась на лице, что больше походило на то, что он сошёл с ума.
- Я в порядке. Тебе не нужно обо мне беспокоиться.
Я попытался улыбнуться, удивляясь тому, почему мне вдруг стало так неожиданно неловко. Я посмотрел на Зейна, но тот, вроде бы, не проявлял никаких признаков дискомфорта.
- Я ничего не могу поделать с этим, ты же знаешь.
Он кивнул как-то слишком уж бодро.
- Я бы и не хотел по-другому.
- Не хотелось бы вас прерывать, но ему на самом деле лучше поспать, - Кайла стояла в дверях. – Вы, конечно, можете остаться, но будет лучше, если вы всё-таки отдохнёте, - она улыбнулась мне. – Вы оба, я вижу мешки под вашими глазами.
Я удивился тому, что одна из медсестёр Гарри всё-таки заметила, как дерьмово я выгляжу, но всё не мог понять, что это значит. Точно ничего хорошего.
Зейн пошевелился первым.
- Позаботься о себе. У нас уроки завтра, но я приду вечером, хорошо?
Гарри кивнул.
- Хорошо.
Он задержался в дверях, чтобы сказать:
- Сладких снов.
Гарри снова улыбнулся.
- Сладких снов, Зейн.
Я встал, чтобы пойти за темноволосым парнем, зевая. Это был очень трудный день, и всё, чего мне хотелось – это свернуться клубочком на кровати и проспать несколько суток.
Гарри протянул руку и неуклюже обхватил моё запястье. Было что-то странное в его движениях, будто бы он был не совсем уверен, что делает.
- Останься.
Я посмотрел на него сверху вниз, на его повязку на голове, на умоляющее выражение лица.
- Пожалуйста.
Я кивнул и залез к нему под одеяло. Он похудел так же, как и я, наши кости всё время бились друг о друга жёстко и нещадно.
- Не бросай меня, ладно? – он сказал тихо, взяв меня за руку так, чтобы не потревожить катетеры.
- Ни за что. Я же обещал, помнишь?
Он кивнул, укладываясь удобнее на подушках.
- Спокойной ночи, Луи, - а потом после паузы: - Я люблю тебя.
- Я тоже тебя люблю, - я пробормотал ему в плечо, закрывая глаза и ожидая, как меня поглотит сон. К сожалению, отдых не хотел приходить, поэтому я уснул где-то через час после того, как в помещении остались лишь звуки дыхания Гарри во сне.
Пока в комнате становилось темнее, я думал о том, что изменилось в его взгляде. Это сжимало мою грудь так сильно.
Я ещё не знал, что это был первый раз, когда он забыл меня.
* Людовик в английском пишется как Louis. Сами можете сделать вывод, почему Гарри предложил именно это имя.
========== Глава 23 ==========
21 апреля – День девяносто третий.
Первое, что я услышал, когда дошёл до палаты Гарри, были голоса в несколько повышенных тонах. Я остановился у двери, чтобы немного послушать, потому что боялся того, что могу там увидеть. Я не узнавал того, кто говорил больше всего. Это, вероятно, была женщина, тон её голоса постоянно то повышался, то понижался. Я прижался ухом к двери так сильно, как только смог, чтобы успеть поймать каждый кусочек разговора.
- Это ничего не значило. Я в порядке. Я на самом деле в порядке! – я чувствовал отчаяние в голосе Гарри. Все мои внутренности просто скрутились от того, насколько сломленным он звучал, насколько сильно мне хотелось ему помочь.
- Но что, если бы ты не был в порядке? – после этой фразы последовала пауза, а затем что-то ещё, что я не расслышал.
- Я просто не хочу, чтобы ты проделывала этот путь в Лондон каждый раз из-за пустяка, - он ответил, а я практически увидел выражение его лица в этот момент.
- Ну, может, тебе просто не нужно быть в Лондоне. Может, тебе нужно вернуться домой, - голос снова повысился, и мне вдруг стало ясно, кто говорит. Мать Гарри никогда не была тем, о чём мы разговаривали. У меня всегда создавалось впечатление, что Гарри любил и заботился о ней, но мы ни разу не встретились с ней с тех самых пор, как я с ним познакомился.
- Я не хочу домой. И ты не можешь заставить меня туда ехать. Робин работает в сфере страхования. Они платят за всё это, и я не хочу домой, - было какое-то безумие во всём этом, слова и предложения не складывались в правильную картинку.
После были какие-то тихие и почти умоляющие слова, но я снова не смог ничего расслышать.
- Нет, мама, - достаточно громко. – Этот дом напоминает мне о смерти.
Было довольно смешно слышать это, потому что непонятно было, каким тогда местом была больница.
- Я просто не знаю, что с тобой делать, Гарри, - тихий голос с оттенком вины. – Не знаю.
- Это нормально, - я услышал тихий шелест покрывала, будто бы Гарри приподнялся, или же его мать села на кровать. Мне так хотелось оказаться там, внутри, взять его за руку и помочь, но всё-таки нужно помнить о том, что он всегда был сильнее всех. Он бы справился и сам.
- Я знаю. Но однажды ты уйдёшь, и мне будет хотеться только того, чтобы ты побыл здесь ещё хоть немного.
- Я всегда буду у тебя, мам, - он ответил, а я почувствовал какое-то невероятное чувство потери, которое, в общем-то, ничем не было обосновано. Я подумал о моей маме, которая смотрела на меня так, будто бы я был чем-то хрупким. А ещё о том, что, наверное, потерять меня для неё значит потерять часть себя.
Люди в палате перешли на шёпот, а я отошёл от двери, после чего медленно двинулся обратно по коридору, слыша, как тихо шумят колёса моей тележки с кислородом позади меня.
Этим утром Гарри нуждался в маме куда больше, чем она в нём.
22 апреля – День девяносто четвёртый.
11:16 Гарри
Скучал по тебе вчера.
11:17 Луи
Я приходил, но потом понял, что я не единственный, кто тебя любит.
11:17 Гарри
Тебе нужно было зайти, это было бы здорово.
11:18 Луи
Можешь объяснить, почему твой собственный дом напоминает тебе о смерти больше, чем больница?
Он не особенно-то торопился отвечать мне, дав время на то, чтобы я позавтракал. Я всё ещё считал, что оставить их с матерью наедине было хорошей идеей, потому что им нужно было поработать над их отношениями. И я был благодарен ему за то, что он тогда сделал то же самое для меня с моей мамой.
11:24 Гарри
Приходи.
11:24 Луи
Окей xx
11:24 Гарри
Окей xx
***
Когда я вошёл в палату, Гарри лежал, свернувшись под одеялом. Его шапочка была натянута так низко, что глаз практически не было видно. Он протянул руку, когда я оказался там, и пошевелил пальцами. Было что-то тихое в воздухе, какой-то бредовый мир, из-за которого хотелось свернуться рядом с Гарри и прижать его к себе крепко-крепко, дышать вместе, потому что это то, что у нас осталось.
Я скинул сумку и обувь на пол, немного повозился с кислородной маской и баллоном рядом, забрался под одеяло и позволил пальцам Гарри обхватить меня за талию и притянуть к себе ближе.
- Эй, - я прошептал ему в шею, чувствуя, как тепло одежды и одеяла просачивается куда-то внутрь меня.
- Мне сегодня грустно, - он ответил. – Поэтому я терпеть не могу видеть её. Она даёт мне такое ощущение, что у меня какая-то чёрная дыра в животе, и будто она засасывает всё, что у меня есть.
Я поцеловал кожу на его шее и пробормотал:
- Мы можем грустить вместе.
Он немного кивнул.
- Я просто хочу, чтобы она поняла. Но она никак не может. Она больше ничего не понимает. Она думает, что может, но мне не кажется, что она поверит, что я на самом деле умираю до тех пор, пока я не умру.
Я подышал ему в шею.
- Не знаю… Из того, что я слышал, я подумал, что она понимает. Ну, или хотя бы хочет этого. Она просто хочет быть уверенной, что ты счастлив, Хаз.
- Нет, она просто хочет, чтобы я продержался как можно дольше, счастье не входит в её планы, - я не упустил горечи в его словах, такой резкой и тоскливой.
Я хотел объяснить ему, рассказать больше, но понял, что это всё равно сведётся к тому, что его мать хочет купить больше времени, словно это какой-то товар.
- Почему твой дом напоминает тебе о смерти? – я задал тот вопрос, что вовсе не был легче, но волновал меня больше, чем остальное.
Он не ответил сначала, только провёл пальцами по моей руке вверх, зацепил край футболки и начал отстукивать ритм.
- После того, как мне поставили диагноз, всё стало плохо. Я забыл… - казалось, что даже его мысли заикались, он просто никак не мог привести их в порядок. – Ты помнишь. Я забыл, как жить. Но моё тело всё ещё не позволяло мне умереть.
Я кивнул, я прекрасно знал эту историю.
- Я сожалею.
Он кивнул в ответ.
- Я знаю. И теперь каждая комната - словно напоминание о моей слабости. Это поглотит меня, как только я вернусь туда. Там даже пахнет болезнью.
- Я знаю, - я осторожно поцеловал его. Я мог дать ему лишь это. Иногда мне хотелось, чтобы мы могли соединить наши сердца, чтобы я мог втолкнуть туда всю свою любовь, вместо того, чтобы делать это через его кожу.
- И она не понимает этого. Она думает, что оставаться в больнице – плохо для меня. Но это место совсем не напоминает мне о смерти! Они спасают жизни здесь, - он остановился, чтобы взять мою руку и переплести наши пальцы.
- Ты никогда не одинок, - он продолжил. – Ты – будто часть одного живого организма, который старается, как может, о тебе позаботиться.
Я улыбнулся.
- Мне нравится эта идея.
Он кивнул.
- Жизнь никогда не останавливается здесь, даже ночью. Мой дом был ужасен ночью, когда свет был выключен, и темнота вокруг наступала. Было так пусто.
- Никто никогда не спит здесь, - я согласился, всё же думая о том, как ранним утром медсёстры ходят тихо-тихо, чтобы никого не напугать и не разбудить.
- Здесь уютно, - он снова сделал паузу и чуть улыбнулся. – К тому же это место напоминает мне о тебе.
Я легко поцеловал его в губы.
- Всё на свете напоминает мне о тебе.
23 апреля – День девяносто пятый.
Было почти 2 часа дня, когда я пришёл в его палату, Надежда тихо ехала позади меня, легонько подскакивая на каждой трещинке в полу. Гарри лежал на спине, обняв руками одеяло, и смотрел в потолок.
Я постучал по двери, прежде чем зайти, и внимательно его рассмотрел. Обычно у него был свой метод спасения от головных болей – «свернись клубочком и спрячься ото всех», но тогда я не мог придумать причины, почему он вот так пялился в никуда.
- Что ты делаешь, Хаз? – я спросил от двери, снимая джинсовку там же и бросая на пол, как обычно.
Он немного наклонил голову, остановился на лице, опустил взгляд ниже к ногам, осмотрел кислородный баллон рядом со мной, поднялся обратно к лицу, будто бы убедившись, что я не потерял ни одной части себя с тех пор, как мы в последний раз виделись.
- Не уверен. Что-то не так сегодня.
Я сел на свой стул, смущённо изучая Гарри. Его бинты с головы уже сняли, на лбу красовался толстый розовый шрам, не полностью закрытый шапочкой. Последние следы его падения постепенно исчезали.
- Что-то конкретное? – я спросил, забрасывая ноги на его одеяло.
Он пожал плечами.
- Не знаю. Мне кажется, что есть что-то, о чём я должен знать, но я не знаю, - он закусил губу. – Извини, я обычно не делаю так, просто… ты выглядишь таким знакомым.
Я попытался ответить, но слова застряли в глотке. Я знал, что так будет. Но я никак не мог подготовить себя к тому, чтобы смотреть на него и понимать, что он не знает, кто я такой. Кто он сам такой. Для него я не существовал. Я был каким-то смутным воспоминанием.
Наверное, было бы лучше, если бы он вообще не вспоминал меня, а забрал бы только всё счастье, что я ему дал, и оставил все горести позади, но я совсем не был уверен в том, что смогу жить и знать, что Гарри даже не знает, кто я такой. Воспоминания – это такая вещь, которая не принадлежит одному человеку. Они идут от группы людей. А теперь… теперь они есть только у меня.
Звук голоса Гарри вытащил меня из моего персонального ужаса.
- Ты в порядке, друг?
Я быстро кивнул, стараясь улыбнуться хоть немного.
- Да, прости, немного отвлёкся, - я убрал ноги с его кровати. – Я Луи.
Он ничего не ответил сначала, и я подумал, что вдруг он по какому-то чуду вспомнит меня. Но этот момент прошёл, и я просто уставился на его улыбающееся лицо.
- Приятно познакомиться. Я Гарри.
Я кивнул.
- Ага.
Его улыбка постепенно начала пропадать. Он, вероятно, начал замечать, что что-то не так.
- Так… ты вроде медсестры, да?
Я покачал головой, выбирая в голове ложь. Не имело значения, как больно было сидеть тут. Я не мог уйти. Я пообещал, что не сделаю так, и я не мог нарушить этого обещания.
- Нет, я здесь, чтобы читать тебе, - я выдавил свою лучшую улыбку. – Это такая специальная программа, которую предоставляет больница, - это была ужасная ложь, но я не смог придумать ничего больше.
Казалось, он понял, что всё это вовсе не так. Он наклонил голову и чуть засмеялся. Я задержал дыхание, не особенно на что-то надеясь. Не отпускай меня.
- Они же понимают, что мне не восемь лет?
Я засмеялся.
- Ну, наверное, нет. Я могу уйти, если тебе есть, чем ещё заняться.
Пожалуйста, не позволяй мне уйти. Пожалуйста.
Он покачал головой и криво усмехнулся. После сел, прислонившись к спинке кровати и скрестив ноги.
- Ничего, - он огляделся, и его взгляд упал на голубую книжку «The Fault in Our Stars» на его тумбочке. – Ты можешь почитать мне это.
Я потянулся за книгой, где-то в глубине сознания понимая, что это всё зря. Я не хотел читать нашу книгу такому Гарри, я хотел шептать слова моему Гарри и слышать шёпот в ответ. Я видел это в его глазах. Понимание чего-то, чего он не помнит. Я просто открыл книгу на первой странице, что была вся испещрена его каракулями.
Коснулся пальцами надписи с другой стороны обложки – «собственность Луи и Гарри». Но она не была нашей. Она была моей и того Гарри, что я не знал, как вернуть. Я видел, что он помнил что-то, но у него не было тех воспоминаний о его волосах, лежащих на полу ванной, о наших переплетённых ногах, а без этого он не был моим.
Я прочистил горло и начал заново читать первую главу. Чувство безнадёжности поселилось внутри меня. Слова звучали особенно тихо, а я сам периодически посматривал на Гарри, отмечая грусть, появившуюся в его глазах.
- Она мне нравится, - он тихо сказал и сам же удивился, будто бы не ожидал того, что произнесёт это.
Я кивнул, прижимая одеяло к себе, как спасательный круг.
- Я знаю.
Самое страшное было в том, что я видел какую-то помесь мальчика, которого любил, и мальчика, которого встретил в первый день, больного и такого одинокого.
Он улыбнулся мне, но улыбка быстро исчезла по краям губ. Я чувствовал, что у него много вопросов, но он не задавал их, потому что он не был моим Гарри.
Я продолжил читать, чувствуя, как тело понемногу сдувается с каждым предложением. Я знал, что не смогу продержаться так долго. Было такое ощущение, что я совсем скоро развалюсь и просто истеку кровью прямо на этом полу. Но я продолжал читать, надеясь, что Гарри вернётся ко мне.
Мы дошли до третьей главы, когда я услышал тихий вздох рядом. Я не смел посмотреть на Гарри, вместо этого уставившись в то место, где соединяются страницы, кусая губу и пытаясь сосредоточиться на этой боли.
- О, Луи, - его голос был тихим, когда он потянулся ко мне и обнял в знак извинения. – Прости меня. Пожалуйста, прости.
Я кивнул, зажмуриваясь, потому что эмоции просто переполняли меня. Это было чересчур.
- Ничего страшного.
Я услышал тихий шелест одеяла, почувствовал, как он одной рукой касается моей щеки, а другой вытаскивает книгу из моих пальцев. Услышал, как его ноги спустились на пол, после чего он забрался на мои колени, руками приподнимая моё лицо вверх.
Я открыл глаза и понял, что он так близко. Почти что нос к носу со мной.
- Я не бросил тебя, - я сказал, обнимая его за талию.
Он быстро поцеловал меня в губы, стараясь не побеспокоить мою маску у носа.
- Я сожалею, что я оставил тебя.
Я поцеловал его в ответ.
- Я скучал по тебе.
Он кивнул. Резкая, жуткая боль в его глазах была куда хуже любых его извинений. Было ужасно для меня видеть, как он уходит, но это было так же ужасно и для него – иметь такие хрупкие на данный момент мозги, в которых воспоминания почти не держались, периодически то пропадая, то возникая вновь.
- Я больше не брошу тебя, - он прошептал с какой-то решимостью. – Я не позволю себе забыть тебя.
- Я знаю, - я ответил, надеясь лишь на чудо, что мы сможем быть вот так вот вместе вечно. – Я знаю, что так и будет.
Он кивнул, прижимаясь ближе и кладя голову мне на плечо.
- Так и будет.
Вот так мы и сидели, давая друг другу невыполнимые обещания и надеясь, что всё так и будет.
========== Глава 24 ==========
28 апреля – День сотый.
Он забывал меня уже дважды с того четверга: один раз лишь на мгновение, когда он думал, чтобы я ничего не заметил, а другой раз на целый день. Может, и должно было становиться легче, но было только больно, внутри рос страх того, что он вдруг не вернётся ко мне.
В палате Гарри становилось холодно, особенно по утрам. Они уже начали проветривать комнаты к весне, и теперь моя кожа становилась ещё холоднее, чем обычно. Мы засыпали вместе ночью. Усталость становилась одной из главных наших предопределяющих черт, всё труднее было оставаться бодрыми. Это было вроде бы неплохо: проспать все наши последние месяцы вместе, а потом просыпаться и чувствовать друг друга рядом.
Моя собственная кровать становилась какой-то пустой, слишком большой для моего тела, слишком холодной. Стало почти что привычкой засыпать рядом с ним, просыпаться в его руках и затем принимать душ. Таблетки на ночь немного помогали мне не потеть так сильно, но мне кажется, это вообще никогда не уйдёт.
Гарри обычно уже просыпался, когда я приходил из душа, и немного улыбался мне, откидывая одеяло и приглашая меня залезть обратно в постель. К обеду я ездил домой, брал чистую одежду и общался недолго с Лиамом, а потом снова возвращался в больницу. Моя жизнь сузилась настолько, что в ней было место только для меня и Гарри.
В тот день я забрался к нему на кровать и обвил руками тело, завёрнутое в толстовку, которая, возможно, принадлежала Гарри, а может быть и мне. Он повернулся ко мне.
- Доброе утро.
Я улыбнулся.
- Доброе утро. Голова болит сегодня?
Он покачал головой.
- Ничего особенно невыносимого. Ты в порядке?
Я немного ему улыбнулся и залез рукой под его футболку, чтобы почувствовать кожу.
- Я в порядке.
Это было некоторой ложью. После некоторых проведённых тестов мне сообщили, что моё тело почти не реагирует на химиотерапию, поэтому они хотят провести на мне какие-то испытания новых препаратов. Я потряс головой, выкидывая плохие мысли, и решил сменить тему.
- Я тут думал…
Гарри весело улыбнулся.
- О, нет.
Я показал ему язык.
- Потише, пожалуйста, ты.
Его улыбка потеряла своё веселье, но не тепло.
- Так о чём ты думал?
- Ты знаешь же, что в конце «The Fault in Our Stars» герои писали друг другу некрологи…
Гарри кивнул, не особенно о чём-то беспокоясь.
- Да?
Я улыбнулся ему.
- Я думаю, мы должны сделать то же самое.
Он закусил губу, а потом кивнул.
- Хорошо.
Я поцеловал его в губы.
- Мы можем попросить Зейна и Найла сделать это тоже.
- Хорошо.
- Хорошо.
1 мая – День сто третий.
Написание моей речи заняло два дня. Я считал себя довольно неплохим писателем, но когда передо мной оказался чистый лист бумаги, я понял, что не так-то просто выложить свои чувства.
Я хотел сказать ему спасибо, сказать, насколько особенным он стал для меня, сказать «я люблю тебя» на всех языках мира. После двух ночей и одного утра трудов, когда я зачеркнул больше слов, чем вообще знал, я готов был просто вырвать своё сердце из груди, положить его на лист бумаги и сказать, что я сделал это для того, чтобы показать, как сильно я тебя люблю.
Большую часть я написал в поезде. Но даже в своей голове я отказывался называть это некрологом, скорее, любовным письмом умирающему человеку. Я закончил работу как раз в тот момент, когда поезд подъехал к конечной станции. Мои руки дрожали, когда я дописывал последние строки.
Когда я вошёл в палату, Найл и Зейн уже сидели на кровати. Найл прижимался под одеялом к Гарри, а Зейн разглядывал их с любовью с другого конца.
Пока они рассматривали баллон с кислородом за моей спиной, я скинул сумку на пол. Это было впервые за год, когда я смог приехать к Гарри в одних спортивных штанах и футболке, потому что воздух был уже достаточно тёплым.
- Ты опоздал, - Гарри сообщил мне, раздражение в его голосе смешивалось с игривым блеском в глазах.
Я посмотрел на часы.
- Боже, Гарри, ты прав. Я сказал, что буду в 3 часа, а сейчас 3:02. Не знаю, сможешь ли ты меня простить.
Он засмеялся, а Зейн закатил глаза.
- Не знаю, но обнимашки со мной могут послужить отличным началом.
Я широко улыбнулся и забрался на кровать к подвинувшимся Гарри и Найлу. Зейн осмотрел нас всех оценивающим взглядом, а я в это время заметил сложенное письмо у него в руке.
- Ну, мы будем делать это здесь? – я спросил, оборачивая одеяло вокруг своей талии и прижимаясь к Гарри.
- Я не собираюсь двигаться, - Найл сжал одеяло в руках. – Ни в коем случае.
Зейн снова закатил глаза и продолжал смотреть с неодобрением, что могло бы быть весьма эффективно, если бы не уголки его губ, которые постоянно приподнимались, и не тепло в глазах.
- Мы можем остаться тут. Здесь уютно.
Я кивнул.
- Ну, кто хочет начать?
Рука Найла тут же взлетела вверх.
- Я начну!
Гарри кивнул.
- Давай, Найлер, расскажи нам, как ты меня любишь.
Найл строго посмотрел на него и вытащил из кармана лист бумаги. Гарри заглянул ему через плечо, за что получил шлепок по руке. Найл вылез из-под одеяла и забрался к Зейну в его приветливо распахнутые руки.
- Никаких обнимашек для тебя, бессовестная задница.
Гарри надулся и скрестил руки на груди. Я засмеялся и поцеловал его в щёку, прижимая к себе.
Найл прочистил горло, разгладил листок и облокотился на Зейна.
- Окей. Поехали.
- Ты был одним из первых людей, кого я встретил, когда переехал из Ирландии. Это был второй день в школе, и я был чертовски потерян. Мы ехали в одном школьном автобусе, и я помню, как увидел тебя потом в холле и побежал, выкрикивая твоё имя. Представляешь, какой-то ирландец расталкивает всех в коридоре и орёт, что не может найти свой класс английского.
Он улыбнулся Гарри, и в глазах замелькало что-то вроде ностальгии. Я представил, каким Гарри был тогда. Без этих выпирающих костей, с копной кудрей и ямочками на щеках, с большими зелёными глазами и широкой улыбкой.
- Я знаю, что я – полное дерьмо в выражении эмоций, но я сейчас очень стараюсь для тебя, потому что это вроде как прощальное письмо, да? А я не собираюсь говорить тебе «прощай», пока не скажу, каким охрененным другом ты был, - он посмотрел на Гарри ещё раз, и я почти заметил, как его самообладание и веселье увядают.
- Мы очень много веселились. Я, ты, Зейн и Шер. Всё было отлично. Просто офигенно отлично, знаешь? И это вроде… ну, не то, чтобы я не смогу снова где-то повеселиться, ведь в мире столько классных вещей. Но никогда уже не будет тех Найла, Зейна, Гарри и Шер.
- Ты иногда бывал невероятной задницей, жутко упрямым и вообще… Никогда не затыкался, однажды чуть не поимел своего учителя по рисованию, не в прямом смысле, конечно. Но, тем не менее, ты лучший друг на свете.
- Я уже скучаю по тебе, - Найл пожал плечами, крепче сжимая листок в руках и позволяя Зейну утешающее гладить его по ноге. – И я просто не знаю, как не скучать по тебе, но я стараюсь, потому что я не хочу скучать всю мою оставшуюся жизнь, - он закусил губу, чтобы та не тряслась. – Но, наверное, какая-то моя часть всё равно будет это делать.
- Мне кажется, тут больше и нечего сказать. Просто знай, что когда я буду оглядываться на прошедшую жизнь, я буду вспоминать мои лучшие моменты, и все они будут с тобой.
- Наверное, в конце жизни хорошее даст о себе знать… Встречи рассветов на твоей крыше, зависание в подвале Шер в состоянии отходняка, ощущение того, что это может длиться вечно.
Он вытер рукой слёзы.
- Это было охрененно хорошо.
Комната оставалась тихой, слышно было лишь моё дыхание и сопение Найла, который уткнулся Зейну в грудь.
***
Мы сделали перерыв после этого и отправили Гарри забирать напитки из кафетерия, пока сами пытались вытряхнуть всю грусть из наших тел.
Была очередь Зейна говорить, когда мы все снова устроились на кровати. Глаза Найла всё ещё были красными, а щёки – розовыми. Сам он свернулся калачиком у Зейна на коленях.
- Моё не такое хорошее, как у Найла, - Зейн начал, проведя пальцами по волосам своего парня. – Наш маленький поэт очень старался, ну, а у меня… в общем, это лучшее, что я смог сделать.
Гарри улыбнулся и сжал мою руку под одеялом.
- Я всё равно буду очень эмоциональным под конец, несмотря на то, что ты написал, Зейни, - он пообещал.
Тот кивнул.
- Хорошо тогда…
Он дважды нервно вздохнул перед тем, как начать.
- Я долго думал, как начать это. Каждый раз, когда я думал о тебе, во мне просыпались куча разных воспоминаний, и я просто не имел представления, как сложить всё это вместе, как описать, насколько ты важен для меня.
Он посмотрел на меня, и я понял, что мы думаем об одном и том же.
- Я не знаю, как сказать тебе всё, что хочется. И я вообще не уверен, что когда-либо смогу. Мне просто не хватит страниц, чтобы это описать, или времени, чтобы рассказать.
Он не был таким, как Найл. Он не говорил красивых слов. Вообще ничего такого. Его тоска и боль делала его похожим на камень.
- Ты постоянный для меня. Ты навсегда, понимаешь? Как мир вокруг. Если честно, всё, что у меня есть, напоминает о нас. О нас прошлых.
Он продолжал, указательный палец нервно ползал по корешку записной книжки.
- Ты был со мной столько, что я уже и не помню. Ты был первым, кто расписался на моём гипсе, когда я сломал руку. Первым, к кому я пришёл, когда поцеловал своего первого парня.
Было что-то очень личное в его словах, что-то интимное, когда его голос немного понизился, и мне показалось, что я там был совсем лишним.
- Мне кажется, я должен поблагодарить тебя за то, что ты был здесь всё это время. Я был так напуган… Тем, кого должен любить, да всем на свете. А ты никогда не был. Ты никогда ничего не боялся, Гарри, и мне казалось, что я тоже так могу.
- Иногда я думаю обо всём том времени, что ты был рядом, - он приостановился и прижал ладонь ко рту, зажмурив глаза, будто бы он надеялся так остановить слёзы. – И я не понимаю, что буду делать без тебя, - он убрал руку ото рта и сжал пальцы Найла так сильно, что костяшки побелели.
- Я хочу, что у тебя было всё хорошо, потому что ты всегда старался сделать так, чтобы у меня всё было именно так. Но это, наверное, не такая вещь, которую ты можешь просто пожелать. Я имею в виду, что… моим самым большим желанием является то, чтобы ты не боялся уходить. Не боялся за нас или за то, что ждёт тебя на той стороне. Потому что я обещаю, что буду там для тебя, как ты всегда был здесь для меня.
- Наверное, я пришёл всё-таки к выводу, что ты никогда не уйдёшь для меня. Я всегда буду вспоминать тебя, и моё дыхание будет спирать, когда я вдруг буду слышать эти инди-группы, что ты так любишь, или бояться. Я буду скучать по тебе, Гарри. Каждый день и больше, чем по кому-либо в этом мире. И я хочу, чтобы ты знал, что из-за тебя я теперь не боюсь. Совсем не боюсь. Спасибо тебе большое.
Он улыбнулся и опустил голову.
- Всё, наверное.
Я посмотрел на Гарри. Он смотрел на Зейна так, будто видел его впервые, в глазах была какая-то грусть, а наши сплетённые руки он поднёс к своему подбородку. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но потом снова закрыл его. В итоге он всё-таки ответил:
- Я тоже буду скучать по тебе, Зейн.
Зейн только горько рассмеялся и взял Гарри за свободную руку.
- Ты не можешь скучать по кому-то, когда ты мёртвый, Хаз.
Гарри посмотрел вниз на одеяло.
- Но если бы я мог, я бы скучал.
***
Я был последним.
Мы снова сделали небольшой перерыв после Зейна, но, в общем-то, никто ничего не мог сказать. Моё сердце билось то сильнее, то замедлялось.
Уже начало темнеть, когда я начал. Нервозность билась у меня где-то внизу живота, в то время как голова Гарри лежала на моих коленях. Было очень тихо, когда я прочистил глотку, чтобы начать говорить. Эти слова – лучшее, что я смог придумать.
- Для начала… Я не знал, что ты нужен мне, - я начал, стараясь унять дрожь в голосе. – Я никогда не мог подумать, что могу нуждаться в тебе. Я не искал тебя, и я вовсе не собирался любить тебя. Вообще, я никогда не думал даже, что мне нужен кто-то. Я будто плыл по течению. Мне ничего не было нужно, так же, как и тебе, когда мы встретились. Я просто был.
Я постарался сосредоточиться на щеке Гарри, что прижималась к моей ноге, и подумал о том, что вот этот мальчик появился в моей жизни и привнёс в неё какой-то огонь. Заставил чувствовать себя живым.
- Ты научил меня чувствовать. Научил, что заботиться о ком-то – это хорошо, даже если этот кто-то не хочет этого.
Я старался не смотреть на него, чтобы не утонуть в глазах и не знать, как выплыть обратно.
- Возвращаясь назад… Я понял, что ты нужен мне, когда ты впервые мне позвонил. Я тогда пел тебе, рассказывал о раке, а ты слушал. У тебя есть такая способность подбирать слова, которые просто падают из моего рта, и вкладывать их себе в грудь, будто бы это реально имеет значение. Я помню, как спел тебе Fix you и потом заснул под звуки твоего дыхания. На самом деле, засыпать под твоё дыхание – одна из моих любимых вещей в мире.
Я чувствовал, как огромный комок грусти и тоски рос внутри моего живота. Отчаяние поддерживало его и не позволяло просто так раствориться.
- Я понял, что люблю тебя, той ночью в пекарне, когда ты сидел на столе и учил меня смешивать ингредиенты. Ты, может быть, не помнишь этого, но когда мы сидели потом на полу, я сказал, что готов купить тебе всё время в мире. Я так и хотел. И сейчас хочу. Я всегда хотел отдать тебе всё на свете.
Я почувствовал, как он рукой провёл вверх по моему бедру. Мы были друг рядом с другом, кожа к коже. Сердцем к сердцу.
- Ты один из самых красивых людей, что я встречал. И ты даже не представляешь, насколько ты особенный. Ты невероятный настолько, что я никогда таким не буду. Ты совершенно неэгоистичный, ты заботишься обо всех так, как никто другой, и иногда забываешь, что необходимо заботиться и о себе тоже.
- Мне кажется, то, что я, собственно, хочу сказать – это то, что я невероятно счастлив, что встретил тебя. Я не уверен, что верю в судьбу или удачу, но мне кажется, что это должно было случиться. Прошло всего 4 месяца, но мне кажется, я ждал того момента, чтобы полюбить тебя, всю свою жизнь. Я знал, что должен спасти тебя, а ты – меня.
Я глубоко вдохнул, пытаясь справиться со слезами, что уже щипали мне глаза.
- Я ровно настолько хорош, насколько твоя любовь сделала меня таким. Любить тебя – это стараться стать тем человеком, которого ты хочешь видеть. Ты заслуживаешь этого. Ты заслуживаешь кого-то гораздо лучшего, чем я. И поэтому я готов жить для тебя, даже когда моё собственное тело разрывается на части.
Я чувствовал, что мой голос становится тише, грудная клетка болит, будто бы сердце просто растеклось там лужицей. Я не мог жить без него, неважно, сколько раз я пытался убедить себя, что буду в порядке, когда он уйдёт. В конце концов, мне кажется, Гарри куда быстрее бы привык жить без меня, чем я без него.
- Я хочу провести с тобой всё своё время. Делать чай с тобой, целовать, когда мы будем приходить с работы. Засыпать рядом с тобой.
- Я знаю, что у нас не будет счастливого конца. Но это того стоило. Ты особенный для меня. Ты всегда им будешь. То, что я люблю тебя, изменило меня. Я стал лучше, чем мог вообще представить. И мне хочется становиться лучше для тебя, потому что ты лучший и самый прекрасный человек, что я когда-либо знал. И я люблю тебя.
- Я хочу сказать, что никогда тебя не забуду. Ни в своей жизни, ни после неё.
И только после того, как я закончил, я понял, что мои глаза совершенно сухие, а в костях как-то пусто. Я всё-таки осмелился взглянуть на Гарри. Он смотрел на меня с моих коленей, и во взгляде мелькало что-то вроде удивления.
- Ты изменил меня тоже, - он сказал это, словно секрет. Но это было слишком громко для шёпота.
- Я так сильно тебя люблю, - я ответил, опуская руки с бумагой, чтобы коснуться его.
Он кивнул, прижимаясь ко мне крепче.
- Спасибо.
========== Глава 25 ==========
3 мая – День сто пятый.
Я проснулся из-за того, что Гарри тихо скулил, сжимал в пальцах простыни и сворачивался всё сильнее в комок. Его глаза были зажмурены так сильно, что это казалось болезненным. Лоб блестел от пота.
Часы на тумбочке показывали 4:06, комната была тёмной, если не считать света, падающего из коридора. Я попытался закрыть этот свет собой, чтобы оградить Гарри от внешнего мира полностью.
- Голова болит, любимый? – я пробормотал, беря его за руку, вспоминая, как в прошлый раз он вцепился в мои пальцы, словно в спасательный круг.
Он замер, когда я коснулся его, и немного отодвинулся.
- Не трогай меня, не трогай меня, - слова были тихими и каким-то безумными, будто он боролся с чем-то внутри себя.
- Гарри, это всего лишь я, - я потянулся к кнопке вызова медсестры, стараясь успокоить парня. – Это Луи.
Он зажмурился ещё сильнее.
- Я не… Нет… - дыхание прервалось рыданием. – Не трогай меня.
Я кивнул, кусая нижнюю губу так сильно, что мне уже казалось, что вся кровь в моём теле просто выльется из меня по моему подбородку. Я постарался слезть с кровати как можно более осторожно, чтобы не потревожить Гарри. Ему было очень больно, и то, что он не знал меня, вовсе не было его виной. То, что он отталкивал меня, не было его виной. То, что я был не нужен ему, не было его виной.
Я попятился к шкафу и врезался в него спиной, что заставило Гарри вздрогнуть. Я делаю ему больно, я делаю ему больно, я просто не могу перестать делать ему больно. Руки тряслись, дрожь передавалась всему телу, пока я медленно сползал на пол. Я должен был помочь ему, всё исправить, сделать лучше.
Я не мог даже держать его, пока он дрался с самим собой. Я не мог сказать ему, что он не один.
Когда Кайла вошла в палату, она бросила лишь взгляд на меня. Я сидел на полу, прижимая колени к груди, зажимая щёки руками и еле-еле сдерживая слёзы. Мне хотелось уйти, оставить Надежду здесь и бежать до тех пор, пока кислород просто не закончится, пока мои лёгкие не опустеют, и я не начну тонуть, тонуть, тонуть. Я уже тонул, сидя там.
Но я остался там, где был – на полу. Просто потому, что я не мог уйти. Потому что я пообещал, что останусь даже тогда, когда он забудет, почему просил меня остаться.
Потому что, как сказал Джон Грин, любить – это держать обещание несмотря ни на что.
И я собирался сдержать обещание, даже если он не знал, кто я такой. Сдержать обещание, даже если мне было больно на него смотреть. Даже если это разрывало меня на части.
5 мая – День сто седьмой.
Я смотрел на него с другой стороны стола, пытаясь натянуть улыбку. Мы перешли в небольшой кафетерий на первом этаже и теперь сидели за небольшим столиком около окна. Небо за окном было серым. Редкие капли слетали сверху.
- Странно, что уже весна, - он оторвался от книги, чтобы посмотреть в окно.
Я кивнул и сделал вид, что читаю книгу, а вовсе не пялюсь на него. Это был один их тех моментов, когда мы оба знали, что происходит, но не могли остановить этого.
- Я не люблю весну, - я ответил, вспоминая прошедшую зиму и тёплую руку Гарри в моей. По какой-то иронии я нашёл тепло именно в один из самых холодных месяцев.
- Я скучаю по снегу, но немного солнца никому не повредит, - он улыбнулся, снова показывая свои ямочки.
Я старался не смотреть на то, как дрожало его тело, как оно совершало движения, которые не были предусмотрены.
Потерпи ещё немного, любимый.
Я пожал плечами и указал в небо.
- Это Англия, у нас не бывает много солнца. Никогда.
Я получил в ответ только смешок.
- Так и есть, но я люблю весну. Это всегда связано с новыми началами, - он постучал пальцами по книге. – Я рад, что смог увидеть её, это моё любимое время года.
Это было таким странным. Такое ощущение, что каждый раз, как мы говорим, моё счастье подрывается внутри грустью. Чем-то вроде страха.
- Я тоже рад, что ты смог увидеть её.
Он потянулся ко мне через стол и провёл двумя пальцами по моей щеке, немного задевая трубки, по которым подавался кислород.
- Не грусти.
Я сжал его пальцы в своей ладони.
- Ты знаешь, я ничего не могу с этим поделать.
Он кивнул и наклонился, чтобы быстро поцеловать меня в губы.
- У меня новости.
Я медленно кивнул в ответ, его тон заставлял меня нервничать слишком сильно.
- Хорошие новости?
Он кивнул и улыбнулся.
- Отличные новости.
Я улыбнулся в ответ и начал перебирать его пальцы.
- Ну, рассказывай уже, что там у тебя, идиот.
- Есть одна процедура, - он снова замолчал, и я уже не находил это милым. Скорее, болезненным.
- И...?
- И они думают, что если повезёт, они смогут спасти мою жизнь, - его улыбка была слишком фальшивой, чтобы успокоить меня.
- А если не повезёт?
Он закусил губу и ответил хрупким и тихим голосом:
- Ну, это не без риска, конечно…
Я сжал его руку.
- Гарри…
- Это экспериментальная процедура. Она может не сработать.
Я почувствовал страх, растущий в моём животе.
- Не сработать?
- Есть шанс повреждения мозга, - он уставился себе в колени. – Я имею в виду, что могут быть некоторые осложнения. Я могу не… - слова будто бы застряли у него в горле. – Сделать это, понимаешь?
Дышать стало труднее.
- Это на самом деле стоит того? Ты можешь умереть, Хаз, - я ответил, всё ещё поражаясь странным отношениям Гарри со смертью. Когда я его встретил, всё, чего он хотел, - это умереть, а теперь у него был шанс выжить, и он держался за него.
Он замер на мгновение, а потом будто погрузился в себя.
- Я не знаю. Я хочу жить. Я хочу быть живым и хочу быть с тобой.
- Я тоже хочу быть с тобой.
Что-то в моих словах, казалось, разорвало его изнутри. Плотина прорвалась, и его эмоции выплеснулись наружу.
- Это не честно. Я не хочу, чтобы они вскрывали меня, не хочу химиотерапию, я не хочу, чтобы было больно, - он вытер скапливающиеся слёзы свободной рукой. – Я устал бороться. Я просто хочу забрать тебя и убежать от наших тел.
- Я тоже, - я вылез из своего красного кресла и втиснулся в синее, в котором сидел Гарри, обнимая его обеими руками. – Тебе не обязательно принимать решение сейчас.
Он отчаянно показал головой.
- Я уже принял. Это на этой неделе.
Я остановился на полпути от его губ.
- Что?
Он всхлипнул, прижимаясь ближе ко мне.
- Там был лист ожидания. Но тот, кто был передо мной, уже умер. Поэтому они взяли меня, - я почувствовал, как его плечи трясутся. – Боже, это звучит так ужасно.
- Это не ужасно, - я успокаивал его. Это всё было ужасно, но я решил, что это как благословение. Я знал, что операция могла спасти его или хотя бы дать немного времени, но она же могла и убить его. Какая-то часть меня думала о том, что убить его было бы несколько милосерднее.
- Так и есть.
Я ткнулся носом ему в щёку, прижимая его тело к своей груди.
- Я знаю. Но мы пройдём через всё вместе, да?
Он кивнул и закрыл глаза, сдерживая панику, которая, возможно, была в нём целое утро. Я думал о том, как это съедало его изнутри. Он не знал, как сказать мне об этом, желая не говорить вообще никогда.
- Я должен сделать это. Она так счастлива. Она думает, что… Она думает, что всё сразу станет лучше.
- Что бы ты ни делал, я буду здесь, несмотря ни на что, - я заверил его, чувствуя внезапный прилив ненависти к его матери. Эта женщина не имела ни малейшего понятия, что делала с ним. Гарри даже не мог позволить себе такую роскошь, как умереть в мире и спокойствии, потому что она просто не могла его отпустить. Она старалась сделать так, чтобы он продержался в этом мире ещё хоть сколько-нибудь, а он, тем временем, старался изо всех сил сделать её счастливой, даже если это убило бы его.
В конце концов, я не думаю, что время вообще можно приобрести. Мы можем только наблюдать за тем, как оно бежит мимо нас. Если бы мы могли получить хотя бы год – это бы казалось просто вечностью. Мы могли бы путешествовать, делать разные чудные вещи, могли бы жить вместе и наслаждаться нашими утрами и вечерами.
Но это был бы также ещё один год боли, разрушения самих себя, подъёмов посреди ночи и желаний о том, чтобы умереть на месте. Это был бы ещё один год преодоления себя, и это тоже казалось бы вечностью.
Могло быть больше времени, да. Но иногда мне казалось, что лучше сдаться там, где мы есть.
Я знал, что он понял, что я почувствовал его всхлипы. Поэтому он только прошептал:
- Спасибо тебе за то, что ты здесь, - он прижался лицом к моей шее.
- Если бы я мог уйти…
И мы просидели там достаточно долго. Я успокаивал его, как мог. Мы были просто очередной парочкой, что плакала в больнице. Ещё одной, что пыталась всё исправить.
9 мая – День сто одиннадцатый.
Время с того момента, как Гарри рассказал мне о процедуре, шло медленно. У меня была химиотерапия после того дня, и целых двое суток после я чувствовал себя просто отвратительно, пытаясь хотя бы заснуть, чтобы не чувствовать боль. В первый вечер Гарри писал мне весёлые сообщения, прося держать пищу внутри себя. Я сделал вид, что обиделся, но всё равно никак не мог забыть причину того, почему он сам пропустил свою химиотерапию. Когда они будут резать тебя, они хотят, чтобы ты чувствовал себя как можно лучше.
Когда мы увиделись во вторник, мы проехали по холлу больницы, Гарри ворочал колёса коляски трясущимися руками, а я придерживал Надежду за собой. У нас не было какой-то определённой цели, просто хотелось двигаться, не стоять на месте.
Я чувствовал каждый свой вдох, каждую порцию кислорода, что прорывалась сквозь мои лёгкие. Чувствовал, какую работу совершает моё тело, чтобы двигать меня дальше. Это было не очень хорошей идеей, мы делали это против воли наших тел, но всё же проскальзывало какое-то удовлетворение от этого. Было такое ощущение, что если мы будем ходить достаточно долго, это убьёт наших демонов.
Каким-то образом мы оказались на крыше. Солнце только-только вышло из-за облаков и согревало мою кожу. Был такой резкий контраст между нашим первым посещением этого места и тем, что было тогда. В первый раз я не мог быть уверенным в том, что если я коснусь его, он сделает то же самое.
- Они сказали, это займёт 6 часов, - он сказал, подъезжая ближе к краю. Я опустился на пол, держа одну руку на кресле Гарри, будто это могло удержать его от того, если он захочет прыгнуть.
- Может, я успею вздремнуть, - я ответил намеренно весёлым тоном. – Я слышал, что кресла в комнате ожидания довольно удобные.
Он криво улыбнулся.
- Они ничего.
- Так во сколько ты планируешь вернуться, чтобы я был там?
Он пожал плечами.
- Ну, это начнётся в 12:30, значит… около девяти? Тебе хватит времени, я думаю.
Это было смешно. Будто бы мне реально могло хватить времени, чтобы сказать «прощай».
- Я рассчитываю забрать тебя на ужин после, - я сказал, пододвигаясь ближе, чтобы взять его за руку. – Я куплю тебе всю дорогую еду, что ты сможешь съесть.
Гарри засмеялся, ямочки снова появились на щеках. Казалось, что болезнь отступила ненадолго.
- Ловлю на слове. Тебе лучше будет взять моё тело, которое всё ещё будет под наркозом, в самый лучший ресторан.
Я подавил смех, зная, как он действует на мои лёгкие.
- Ну, теперь ты просто не можешь умереть. Ты пропустишь свидание.
Он съехал с кресла и потянулся, чтобы поцеловать меня. Его губы были потрескавшимися и не такими тёплыми, как в первый раз. Сидеть под лучами закатного солнца было даже лучше, чем встречать там рассвет. Мы падали несмотря на то, как сильно пытались друг друга удержать.
- Я не пропущу это ни за что на свете.
Я поцеловал его ещё раз, бормоча в ответ:
- Даже не думай.
Его губы были похожи на прощание.
17 мая – День сто девятнадцатый.
Было 8:47. Это был момент, когда я видел Гарри Стайлса в последний раз. Мы провели всю прошлую неделю в надеждах. Нам не приходилось сдерживать слёзы, он не забывал меня ни разу. Но в то утро я проснулся от какого-то невероятного чувства страха, зародившегося у меня в животе. Ничего не казалось реальным больше. Разве что Гарри и Лиам.
В поезде я ехал в тишине. Я должен был быть сильным, но я не был. Это просто Луи Томлинсон во мне разваливался на части.
Я знал о том, что он не помнит меня, ещё до того, как я вошёл в комнату. Это как… когда ты любишь кого-то, ты чувствуешь, если ему больно, или если ты сделал что-то не так. Но это вовсе не значит, что я не почувствовал тяжесть, когда увидел его удивлённый взгляд.
- Привет.
Я улыбнулся ему. Это была та самая фальшивая вещь, которая получалась у меня превосходно. Теперь ложь очень плавно стекала с моего языка.
- Привет, я Луи. Я немного поговорю с тобой о предстоящей операции, ничего?
Он долго смотрел на меня, обычный блеск узнавания был в его глазах, но ничего не происходило. Он выглядел до ужаса уставшим, будто он состоял только из бумаги, крови и больших глаз. Я думаю, если бы был выбор, я был бы согласен забрать всю его боль себе.
- Ничего.
- Отлично, - я сел на его кровать и скрестил ноги. – Волнуешься?
- Немного, - он посмотрел на свои руки.
Мне хотелось сделать так, чтобы он сказал те слова, что бродят у него в голове, но не могут собраться в предложения. Сказать ему самому, что всё будет в порядке. И он поверит мне.
- Ты боишься того, что можешь умереть?
Мне показалось, что Гарри удивился вопросу.
- Я не знаю.
- Я думаю, я боюсь, - я сказал, позволяя образоваться некой шараде. Я люблю тебя. Я люблю тебя так сильно и боюсь за тебя до безумия. Я боюсь, что не смогу держаться без тебя. Как так получилось, Гарри? Как так получилось?
- Было бы, наверное, здорово, если бы, когда ты умрёшь, можно было бы просто плавать в воспоминаниях, - он сказал, прерывая поток моих мыслей. – Если бы ты просто мог провести вечность, путешествуя по своему мозгу.
Я бы провёл свою вечность в тебе.
- Я не думаю, что там что-то может поранить, - я сказал, мои лёгкие болели от каждого вдоха, а сердце – от выдоха. – Мне интересно, можно ли чувствовать вообще ничего?
Он пожал плечами.
- Может, я выясню это для тебя.
- Надеюсь, что нет.
Он попытался улыбнуться.
- Я тоже надеюсь.
Я услышал, как в дверь вошла Кайла с планшетом в руках. Я заметил, как грусть проскользнула в её взгляде, когда она увидела нас обоих.
- Они хотят тебя видеть, Гарри. Нужно сделать ещё пару тестов, - она старалась не смотреть на меня. – Но торопиться не обязательно. Ну, если вы ещё говорите.
Гарри пожал плечами, слезая с кровати.
- Всё нормально.
Его футболка была слишком широкой на талии, а спортивные штаны низко висели на его стройных бёдрах. Болезнь ела нас обоих, но пока он неуклюже шёл к своему инвалидному креслу, я удивлялся, настолько тонким он стал. Всё, что у него осталось – это большие стеклянные глаза и кости, выпирающие под бледной кожей. Я оказался рядом с ним, помогая сесть в кресло.
- Спасибо, - он пробормотал, немного улыбаясь. – Прости, как ты сказал тебя зовут?
Проблеск надежды мелькнул у меня в груди.
- Луи. Я Луи.
Он посмотрел на меня как-то по-особенному долго.
- А почему ты спрашиваешь? – я взялся за ручку кресла, но так и не смог толкнуть его вперёд.
Он пожал плечами и снова улыбнулся.
- Просто так. Мне кажется, я должен тебя знать.
- Я понимаю, - я ответил. И добавил потом: - Удачи.
Он кивнул, ещё больше растягивая губы в улыбке.
- Спасибо.
Он начал поворачиваться к двери, а желание обнять его в последний раз стало практически болезненным. Мои руки тряслись. Я должен был прижать его к себе и сделать так, чтобы он вспомнил, кто я такой. Но я не мог. Поэтому я обхватил самого себя руками и сделал вид, что дрожу от холода.
- Увидимся позже, - я сказал, сочетая в голосе вызов и обещание.
Он обернулся, чтобы посмотреть на меня в последний раз.
- Да?
Я улыбнулся и показал ему шесть пальцев.
- Шесть часов.
Он утвердительно кивнул, а после Кайла вывезла его из комнаты, кинув на меня виноватый взгляд.
Я посмотрел в пол. Туда, где стояла Надежда, всё ещё удерживая меня в этом мире.
- Увидимся позже.
========== Глава 26 ==========
17 мая – День сто девятнадцатый.
В комнате ожидания было холодно.
Мои руки были холодными.
Мне было холодно.
Холодно, всё время холодно.
Я повторял одно и то же у себя в голове до тех пор, пока слова не потеряли значение. Я делал это всё утро: повторял и повторял, пока не забыл, что это всё значит, а слова не смешались в кашу.
Прости, пожалуйста, хорошо, устал, болен, всё сводилось к слогам.
И был только Гарри, который не терял своего смысла, несмотря на то, сколько раз я повторил это имя у себя в голове.
Я видел часы с того места, где сидел и одной рукой закрывал лицо. Время медленно приближалось к отметке в шесть часов. Шесть часов, шесть месяцев и вечность, в которой я застрял навечно.
Я заметил семью Гарри на другом конце комнаты: его сестра будто бы хотела вылезти из своей кожи так же, как и я, отец выглядел серьёзным и строгим, а мать почти не двигалась, следя за часами. Я знал, что я просто не мог на самом деле ненавидеть её. Она могла быть эгоистичной, но видя её там, где она сидела, ковыряя ногти, я мог сказать, что она хотела лучшее для её сына. И она просто не знала лучшего способа любить его.
Я втянул руки и голову глубже в свитер, чтобы чувствовать запах Гарри. Я украл его, когда парень ушёл. Этот был тот самый свитер, который был на нём, когда мы пекли торт. Его запах всё ещё смешивался с чем-то шоколадным. Если я закрывал глаза, я мог представить, что он ещё рядом со мной.
Я хотел, чтобы он жил. Я хотел этого так сильно, хотел целовать его перевязанную голову, а потом и шрамы, и убеждать его в том, что он всё ещё красивый. Я хотел, чтобы он напоминал мне о том, что я в порядке, о том, что я сильнее, чем думаю.
Я хотел забрать его страдания и сделать так, чтобы ему никогда больше не было больно. Я хотел, чтобы его рак перешёл в стадию ремиссии. Чтобы мы могли жить в каком-нибудь белом доме под лучами солнца. Вместе.
Я всегда был немного циничным насчёт всего, что касалось любви, но, наверное, какая-то часть меня всё же верила в то, что это нерушимо, в то, что если двое людей влюблены – ничто не сможет их разделить. Сидя там, посылая молитвы в пустоту, я думал о том, что, может быть, моё циничное сердце изначально было право.
У нас могло не быть вечности. Мы не могли забрать боль друг друга. Наша любовь была просто надуманным утешением в этом холодном мире.
Я не мог получить всего для нас, но любить его целых 6 месяцев было бы очень много. Я вспоминал его глаза, то, как он цеплялся за мои пальцы, когда не мог вспомнить больше ничего, кроме меня. И я думаю, в конечном итоге он будет скучать по мне так же, как и я по нему.
Я знаю, что я не должен был быть настолько привязан к нему, но у меня просто не было выбора. Есть люди, которых вы любите по привычке, потому что они всегда были здесь и всегда будут, вы можете доверять им во всём, потому что они знают вас даже лучше, чем вы сами.
Есть люди, которые проникают в твою жизнь и оставляют там свой след. Они меняют тебя, и где-то глубоко внутри ты знаешь, что это то, чего ты ждал всю свою жизнь. Они идеальны, невозможны, и это так больно, когда они уходят, потому что в какой-то момент ты понимаешь, что забываешь, как жил до них.
Гарри был всем этим.
***
Было 4:26, когда врач вошёл в комнату ожидания и направился прямиком к семье Гарри, сжимая в белых руках планшет. Я не слышал, что он сказал, не видел, как двигались его губы при этом, но я увидел, как мама Гарри упала на пол, а сестра вскочила на ноги с дикими глазами.
- Теперь ты видишь? – это не было криком, скорее, что-то между рыданием и обвинением. – Ты видишь, что ты наделала? – она запустила руку в свои волосы в отчаянии. – Ты не смогла его спасти! И теперь он мёртв, потому что ты не смогла преодолеть себя в своей голове! Ты не могла просто дать ему умереть!
Я видел, как она замерла на мгновение, а потом повернулась, и я увидел злые слёзы на её щеках. Она выбежала из комнаты ожидания, взмахнув волосами такого же оттенка, как и у него. Я не видел, как сломалась его мать, я лишь встал со своего места, хотя моё тело очень протестовало, и поплёлся из комнаты ожидания вон. Шоу закончено, титры прошли, свет в театре выключался, пока я шёл по проходу. Фильм закончен. Попросим всех выйти.
Это было как короткое замыкание в моём мозге. Он ушёл и он не мог уйти и как он вообще мог уйти. Я не знал, где я ходил, пока не оказался у его палаты. Простынь в звёздочку всё ещё была скомкана, прикроватная тумбочка немного сдвинута, а лампа включена, будто бы он вышел на мгновение. Будто бы он мог скоро вернуться.
Я не плакал, пока снимал обувь, скидывал сумку на пол и ложился на кровать. Я осторожно положил свои трубки вокруг меня, накрылся одеялом до подбородка и уткнулся лицом в его подушку.
Простынь была холодной, но она всё ещё пахла им.
Я закрыл глаза и позволил себе провалиться в сон. Так я мог не думать о том, что один из моих самых страшных прогнозов сбылся.
Когда Гарри умер, он забрал часть меня с собой.
Когда меня разбудили медсёстры пару часов спустя, появился такой небольшой момент между сном и явью, когда я всё ещё мог чувствовать его руки на себе, его губы, прижимающиеся к моей шее, мог слышать успокаивающий шёпот в моё ухо.
Но момент ушёл.
***
В квартире было тихо.
Лиам и Даниэль неохотно оставили меня одного, напомнив, что я должен есть, немного двигаться, может быть, немного подышать чистым воздухом. Так я понял, что лежу на полу, наполовину завёрнутый в одеяло. Я пытался смотреть телевизор, чтобы это отвлекло меня от всего происходящего, но я просто не мог этого делать. Я выключил его после того, как целый час тупо пялился в экран.
Должно было стать лучше, но эта пустота внутри меня не уходила, она застряла там, как вечная тоска. Я не мог решить, что лучше: забыть его или же никогда не позволять ему уйти из моей головы.
Я чувствовал беспокойство, мне хотелось ронять и рушить всё вокруг, бежать до тех пор, пока я не смогу найти Гарри снова. Я знал, что нужно просто смириться с его смертью, но всё, что было во мне – это желание прикоснуться к нему ещё раз. Сказать «прощай» и услышать это в ответ.
Я хотел забрать его на свидание.
Худший момент был, когда я вдруг понял, что больше его не увижу. Затопившее меня чувство усиливалось, а я осознал, что человека, который бы мог поймать меня, если бы я падал, больше нет.
Он ушёл.
Я лежал там и осознавал, что большая часть меня тоже ушла.
Я смутно осознавал, что кто-то стучится в дверь. Но стук был очень настойчивым, поэтому он всё-таки вывел меня из оцепенения. Медленно я поднялся с пола, мышцы просто горели, руки втянулись в рукава свитера, который я так и не снял. Я посмотрел в глазок и увидел Зейна с другой стороны.
У меня была идея остаться стоять вот так, смотреть на него через этот глазок, пока он не уйдёт, но я не мог так с ним поступить. Я знал, что говорить с ним будет больно. Я никак не мог решить, это лучше или хуже оцепенения.
Его взгляд победил меня. То, как он смотрел вниз на свои подрагивающие руки, и выглядел таким же потерянным, как и я. Я повернул ручку и открыл дверь, не впуская Зейна внутрь. Впустить его означало сделать больно.
На данный момент я группировал решения по двум признакам: те, что сделают больно, и те, что позволят ничего не чувствовать. Группы «чувствовать себя лучше» не было.
Зейн посмотрел на меня, когда я открыл дверь, даже не утруждая себя улыбаться.
- Ты в порядке? – он спросил, заталкивая руки глубоко в карманы университетского пиджака. Я почувствовал явный запах сигарет.
- Нет, - я пожал плечами.
Он кивнул.
- Я тоже.
Мне кажется, если бы я сделал ещё одну группу, что-то вроде прошлого, которое и не хорошо, но всё же лучше, то это был бы Зейн. Было что-то уютное в том, чтобы смотреть ему в глаза и видеть то же, что было во мне.
- Хочешь войти?
Он покачал головой, потому что понял, что в моих словах было больше вежливости, чем самого предложения. Я бы не справился с его присутствием в моём доме, так же как и он сам. Это была ещё одна часть игры под названием «Луи и Зейн на самом деле отлично справляются».
- У меня есть кое-что для тебя. Они нашли это в ящике, когда убирали комнату.
Моё сердце сделало очень смешную вещь, попытавшись вырваться наружу.
- Да?
Он кивнул и залез в задний карман, чтобы достать оттуда сложенный листок с написанным моим именем сверху.
- Я не читал.
Я кивнул, потому что не был точно уверен, как говорить нормально. Мои руки казались такими лёгкими, когда я протянул их к письму. А в животе в это время скрутился комок страха. Я тут же развернул бумагу, делая всё осторожно, стараясь не разрушить последнюю частичку, оставшуюся от Гарри, и начал читать.
Дорогой Луи,
Я должен спать сейчас, но я не могу. Сейчас три часа, и я бы хотел, чтобы ты был здесь. Я знаю, мы решили, что так не очень хорошо, но ты мне нужен. Я знаю, ты хочешь, чтобы я позвонил, но становится трудно говорить. Мне кажется, что-то на самом деле не так со мной, я продолжаю забывать и вспоминать, и, наверное, мой мозг скоро вытечет из моих ушей. Всё моё тело кажется не таким, прости, если я вдруг не смогу закончить записку, но я буду очень стараться.
Если ты читаешь это, значит, я не смогу завтра сделать это. Мне так жаль. Я так сильно старался оставаться живым для тебя, но я не уверен, что могу делать это и дальше. Я не думаю, что я забываю тебя, мне кажется, моё тело просто забывает, как жить.
Наверное, я должен сказать, как сильно я тебя люблю, если это единственное «прощай», что у нас может быть. Я надеюсь, я буду помнить тебя, когда проснусь, но я ни в чём не уверен. Поэтому всё, что я хочу сказать тебе, я должен написать здесь. Я помню, что ты говорил, что я сделал тебя лучше, но у меня есть один секрет. Ты всегда был таким, ты просто не знал этого раньше. Ты потрясающий. Ты спас мою жизнь, Луи Томлинсон.
Я знаю, что в The Fault in Our Stars говорится о том, что люди, чаще всего, оставляют шрамы. Но я не думаю, что ты оставил шрам. Я видел тебя с пациентами, с людьми, которых ты любишь, и я думаю, ты оставишь много хорошего позади. Ты можешь спасти мир или изменить его, но ты уже сделал его лучшим местом для всех этих людей. Для меня.
Я чувствую, что головная боль всё сильнее, но я постараюсь закончить. Мне очень жаль, что я заставляю пройти тебя через всё это, то, что тебе приходится смотреть, как я умираю. Прости, что я пропустил наше свидание и никогда не смогу сидеть напротив тебя в каком-нибудь супердорогом ресторане и есть что-то дрожащими от наркоза руками. Прости, что у нас не будет возможности состариться вместе, что мы никогда не станем семьёй, что я никогда не смогу встать на одно колено и попросить тебя никогда не покидать меня. В смысле… Я не знаю, хочешь ли ты этого, но я точно хочу. То, что я никогда не смогу этого иметь, не значит, что я не хочу этого. Прости, что я не смогу быть рядом с тобой, чтобы помочь тебе справиться. Прости, что не смогу держать тебя за руку, когда ты забудешь, что ты сильный.
Я хочу, чтобы ты пообещал мне, что не будешь грустить, что будешь жить даже тогда, когда я не смогу больше. Я знаю, что ты сможешь, ты всегда был сильнее меня. Ты должен идти дальше, справиться с раком и найти кого-нибудь, кто будет любить тебя так же, как я тебя люблю. Я хочу, чтобы ты был счастливым и храбрым.
Не беспокойся обо мне, я, наверное, сейчас в порядке, или что-то вроде этого. Я всё ещё не знаю, правду ли говорят, что здесь всё кристально белое. Но я обещаю тебе, что я буду ждать тебя здесь столько, сколько понадобится. То, что моё сердце остановилось, вовсе не значит, что я не буду с тобой. Я всегда был твоим и всегда буду. Даже когда я терял память, это не было навсегда. Я всегда возвращался к тебе, а ты всегда возвращался ко мне.
Навсегда твой,
Гарри.
Был долгий момент перед тем, как я посмотрел Зейну в глаза и забыл, как дышать. Я уставился обратно на бумагу, перебирая строчки глазами, замечая, как они становятся всё неразборчивее к концу. Это было похоже на то, как держать кусочек его в своих руках, его последнее «прощай», обещание, его сердце, вырезанное и приложенное к бумаге, чтобы показать, как сильно я тебя люблю. В настоящем времени.
- Мне так сильно его не хватает, - я сказал, кусая нижнюю губу и обхватывая себя руками. Гарри не был идеальным, иногда он был немного невыносимым, немного упрямым и сломленным настолько, что никакая любовь не сможет этого исправить. Но это не значит, что я не любил его больше всего на свете. Каким-то образом наши недостатки сложились и создали что-то идеальное. – Я хочу его обратно. Я просто хочу его обратно, - я понял, что плачу, рыдания вырывались из моей открытой груди, мой позвоночник пытался скрутиться, а я старался не упасть.
Я почувствовал, как Зейн обнимает меня, чувствовал его сбивчивое дыхание. Это было некой пародией на то, как мы обнимались тогда у боулинга, но только тогда Гарри был ещё жив.
Зейн сначала ничего не говорил, только уткнулся лицом в моё плечо и теребил пальцами ткань моего свитера.
- Ты пахнешь, как он, - он сказал ломаным голосом.
- Это был его свитер, - я пробормотал, утопая в цитрусовом запахе Зейна и его сигарет.
Он кивнул и прижал меня к себе крепче, будто бы так он мог удержаться на плаву.
- Ты был его тоже.
***
Это был тёплый день, солнечные лучи пробивались сквозь облака, мой белый свитер был слишком тёплым для такой погоды. Даниэль постирала его, но я всё ещё мог представить, что он держит в себе частичку Гарри.
Я шёл по тротуару, мой кислородный баллон подскакивал позади меня, когда натыкался на трещинки в асфальте. Я остановился лишь для того, чтобы разглядеть первые цветы, которые высунули свои фиолетовые и жёлтые головки, чтобы порадоваться солнцу.
- Тебе бы понравилось это, - я пробормотал, потому что говорить с ним было так легко. Так же легко было представить, что он сидит здесь в своём кресле и хочет выбрать один из цветков себе. – Весна всегда была твоим любимым временем года.
Я наклонился и выдернул один жёлтый из земли, повертел его в пальцах и только потом зашёл внутрь. Никто не обратил внимания на то, что я вошёл. Я уставился в пол, понимая, как сильно не хочу здесь быть.
Я хотел увидеть его, но не хотел говорить «прощай».
Я заметил его мать и отца в углу, его сестру, которая стояла рядом с гробом, будто могла защитить его. Зейн и Найл сцепили руки и что-то шептали друг другу. Мне на миг показалось, что я должен был подойти к ним и поговорить, но только потом я понял, что иду вперёд, к нему. Туда, где он лежит, не моргая и не дыша.
Гроб был закрытым, словно напоминание о том, что они разрушили его ещё до того, как убили. Я дождался своей очереди подойти к нему. Передо мной была какая-то блондинка, а после уже я. Я подошёл, пытаясь скрыть то, как трясутся мои руки, тем, как крепко я вцепился в тонкий стебелёк цветка. И это совсем не так, как думают многие. В конце концов, тело, запертое в это дерево, это всего лишь кости и кожа. Это только оболочка, то, что осталось от Гарри здесь. Он здесь, но в то же время он навсегда в моём обладании.
- Ты знал его?
Я поднял голову и увидел зелёные глаза, так похожие на его. Я изо всех сил попытался найти слова, чтобы описать наши с ним отношения. Но в голове было пусто, органы всё ещё отказывались работать без него в моей жизни.
Её глаза опустились вниз, и она заметила мой свитер и трубочки, отходящие от меня.
- А, это ты.
- Это я.
Она кивнула. Никаких тёплых слов или заверений в любви, только кивок. Это всё, что она могла. Она не собиралась меня обнимать, и мы вовсе не должны были обмениваться слёзными уверениями, что всё будет хорошо. Но было что-то в выражении её лица, что я понимал лучше всего. Тихое обещание того, что она любила его так же сильно, как и я. Любит.
Я вернул кивок и повернулся обратно к гробу, чтобы положить маленький цветочек в его изголовье, чтобы хоть что-то напоминало о красоте. Это не очень много, но у нас и не было большего. Только шесть месяцев и наша любовь.
Даже и не шесть месяцев в итоге.
Я медленно провёл рукой по крышке гроба. Я подумал о том, что если люди на самом деле имеют душу, а тело – лишь оболочка, то Гарри не умирал. Для меня, по крайней мере.
В некотором смысле он будет жить в моём сознании так долго, сколько буду жить я. Его мягкие губы и светящиеся глаза будут сном, который я не смогу достичь.
Стоя там, дыша только надеждой, я чувствовал, что я навсегда застрял в той зиме с Гарри. Наши тела будто похоронены под первым снегом.
Я наклонился и прижался губами к холодному дереву.
- Мы скоро увидимся, Гарри, - я пробормотал и закрыл глаза, представляя его перед собой. Слёзы тут же потекли по щекам.
Мы скоро увидимся.
========== Последнее слово переводчика ==========
Итак, история Гарри и Луи на этом заканчивается. История тех Гарри и Луи, что мы имели честь знать здесь. Кто знает, что станет с Луи после таких печальных событий. Я задавалась вопросом сама, задавала этот же вопрос автору… Она сказала, что нужно верить. Надеяться на лучшее. Для кого-то лучшим будет то, что Луи будет жить дальше, возможно, как-то вылечится и будет счастлив. С другой стороны, его последняя фраза о том, что они скоро увидятся, вполне может быть пророческой. Я не думаю, что лечение возможно в данном случае. Поэтому бедный измученный парень, наверное, встретится со своим любимым там, где больше никому никогда не будет больно. Лично я надеюсь только на это, потому что Ларри – это… это больше даже, чем сама любовь. Для меня, если говорить точнее.
Я хочу сказать огромное спасибо всем вам, кто дошёл до этой части. Спасибо каждому в отдельности. Каждому, кто просто читал, каждому, кто оставлял отзывы и радовал меня тем самым до невероятного. Я считаю этот перевод самой лучшей, самой важной своей работой за всё время, поэтому всё, что с ней связано, играет большую роль. Спасибо, что делились своими мыслями со мной всё это время. Долгие три месяца я сидела с этой работой практически в обнимку, размышляла, ооочень много страдала, переживала, грустила. Но я бы не справилась, если бы не вы все. Каждое ваше предложение, каждый призыв держаться заставляли меня идти дальше. Я, наверное, сотню раз передумывала переводить дальше. Но… то, что я осталась, стоило того, так ведь? Я надеюсь, что да.
Я хочу сказать отдельное спасибо Саше и Лене, которые были рядом феноменальное количество времени, которые приводили меня в порядок, пока я лежала в луже своих слёз, которые не уходили даже тогда, когда мой поток нытья не прекращался. И Камиле, с которой я знакома не так давно, но которая вызывает во мне столько эмоций, что это не передать словами. И которая тихо страдает рядом со мной.