Лепесток лилии

— Кто ты, дитя? Назовись… Говорят, что этот портрет никогда ни с кем не разговаривал, но, неожиданно для меня, в мою сторону с его нарисованных губ сорвался вопрос. Я так подозреваю, что он и сам не ожидал от себя подобного, потому как поджал губы, и взгляд его заметался, а я стояла, как столб и рассматривала его, боясь ответить, и не ответить тоже. — Лили, сэр… Лили Поттер. Он снова замолчал почти на два года, только смотрел внимательно, приходя в портрет недавно почившего профессора Слизнорта, который почти всегда дремал, и наблюдал. Зельеварение мне не давалось, а он лишь тяжело вздыхал и поджимал губы, следя за моими неудачами. Новый профессор меня недолюбливал и часто заставлял чистить котелки и отмывать столы после занятий. *-* Я пыталась соскоблить очередную растительную гадость от столешницы, когда со стены донесся тихий голос. В нем не было ни злобы, ни презрения, но от неожиданности я вздрогнула. — Возьми соду под учительским столом, поможет… Помогло. *-* На четвертом курсе отец подарил мне свой старый учебник и предмет стал даваться намного лучше, однако странный человек на портрете выглядел еще более недовольным, наблюдая за моими успехами. Но, не смотря на то, что у меня получались все зелья, отработок избежать не удалось. На этот раз мне было поручено сварить большой котел бодроперцового для нашего больничного крыла — рецепт простой, но не для такого количества. Я откровенно боялась, что у меня ничего не выйдет, а точнее я знала это. Расчет профессора был тонок — не выполнение назначенной отработки грозит большими проблемами и я уверена, что попаду к нему «в рабство» минимум на неделю, после того, как он обнаружит в котле не 10 литров отменного зелья, а целый котел неизвестной бурды. — Если не знаешь, как рассчитать ингредиенты для большого котла, просто свари много маленьких, — хмурый профессор стоял на портрете, скрестив руки, и хмурился. — Спасибо, сэр, — поблагодарила я и направилась в кладовку за котелками. — Лили, — окликнул меня профессор с портрета. Я оглянулась и посмотрела ему в глаза. Показалось, что он смотрит на меня с неприязнью, но лишь на миг, затем его взгляд смягчился и голос стал еще тише. — Не используй заклинания, что написаны на полях — они опасны. Я вообще посоветовал бы ее сжечь. Только я хотела возмутиться о том, как можно сжечь такое сокровище, как он стремительно покинул портрет и мой, полный негодования взгляд, зацепился лишь за край его мантии. *-* СОВ я сдала очень хорошо, почти все на «превосходно», только зельеварение на «выше ожидаемого». «Звезд с неба не хватает,» — так охарактеризовал меня профессор, когда были оглашены оценки. Конечно, не хватаю! В моей семье только бабушка хорошо варила зелья, но я ее, к сожалению, не знала, как и папа. У нас другие способности! Как оказалось, я умудрилась надерзить профессору, так что снова была поставлена к котлу, только уже для варки зелья против тли. Премерзкий состав! Из-за обуревавших меня эмоций хотелось насолить ему еще больше и разнести всю лабораторию в щепки. Я уже потянулась к необходимому ингредиенту, как услышала встревоженный голос за спиной. — Не стоит, Лили. Мстят только слабые люди, а ты — сильная. Его голос я слышала всего несколько раз, но ни разу он не посоветовал чего-то плохого, так что пыл мой тут же угас, и стало как-то стыдно за собственную слабость и беспечность. Не этому учил меня отец. Каких бед я могла натворить, да и сама пострадать, он ведь, действительно этого не стоит! Он, словно совесть, заставил меня задуматься и вовремя отступиться от задуманного. — Спасибо, сэр, — прошептала я, опустив голову. — Твой отец… его имя Гарри? — спросил он, немного замявшись. — Да, сэр, — ответила я дрожащим от слез голосом. Ну зачем он напомнил! Так хочется домой! К папе, к маме… Я смахнула непрошенные слезы, надела перчатки и продолжила нарезать жабьи внутренности. Я — сильная! Профессор с портрета наблюдал молча, не поправлял, не критиковал, просто смотрел жалобным взглядом, а я не понимала, почему ему меня так жаль. *-* Все экзамены позади… Выпускной бал, а я сижу в кабинете зельеварения на парте, нервно мотыляя ногой, и молчу на пару с нарисованным профессором в черной мантии. Он смотрит на меня то со злостью, то с сожалением, то по-отцовски, а я в ответ хлопаю влажными глазищами и едва сдерживаю дрожание губ. К горлу подкатывает ком, и праздновать охоты нет. В этом кабинете я терпела много унижений и наказаний, и только его молчаливое присутствие позволило не сорваться, разнести все к чертям и не убежать подальше. Удивительно, но ни разу я так и не поинтересовалась, кто он, этот мрачный человек, и почему, хоть и редко, но все же говорил со мной и помогал. Даже здесь, в глубоком подземелье, слышен шум музыки и взрывы салюта. Но я не хочу идти к ним, я хочу еще немного побыть здесь, потому как больше сюда я точно не вернусь. — Как вас зовут, профессор? — решаюсь спросить я. Молчит и сжимает губы мой мрачный помощник и переминается с ноги на ногу, как нашкодивший подросток. Я не тороплю, но чем дольше он молчит, тем чаще скатываются слезинки по моим щекам. — Северус Снейп, — все же отвечает он. — Спасибо, профессор Снейп. Спасибо за все, — благодарю я от всей души и утираю поток слез подолом собственного платья. — Я буду помнить вас всегда. — Всегда, — тихо повторяет он. Странный он. Я нахожу в себе силы подняться и уйти. Скоро все начнут расходиться, так что нужно проскользнуть в свою комнату, чтобы меня не застали в таком виде — зареванную. — Прощай, Лили, — шепчет он мне в след, но я не оборачиваюсь, иначе снова разрыдаюсь. Задерживаюсь в дверях лишь на секунду, проскальзываю и навсегда закрываю за собой дверь. Прощай, Северус. Прощай, мой мрачный друг.