А у вас в клубах скучно и неинтересно

Anacondaz — В офисе Twenty One Pilots — Heathens S4DNESS – S4DNESS

      Всё, о чем мечтает Андрей — это спокойная жизнь офисного клерка, карьерный рост и редкие отрывы по выходным с парой приятелей. Может быть, поездка в Таиланд во время отпуска и еще мысль о том, чтобы пораньше уйти с работы сегодня. Что может быть лучше, чем жизнь, где всё понятно и распланировано; где нет места для омерзительной спонтанности и решений, которые повлекут за собой цепочки непоправимых последствий? Что может быть лучше рутины?       Всё, о чем мечтает Андрей, стоит мало, даже по его собственным меркам, что бы ни говорили разнообразные «философы» современности о том, что тихая и размеренная жизнь всегда дорого стоила, а сейчас и подавно. И он правда убежден, что все они не правы — нужно лишь высовываться поменьше, забыть все свои чаяния на большее и работать; работать не слишком усердно, но и не совсем спустя рукава; дружить со всеми: знать, у кого когда дни рождения, посылать сообщения, обязательно с эмодзи (никогда не забывай вставлять эмодзи, люди их любят; эмодзи — показатель того, что человек тебе небезразличен и важен), ходить на корпоративы и умеренно пить; ненавидеть начальника, вместе со всеми обсуждать его новую прическу, странный галстук и, конечно же, во всех влажных мечтах видеть себя на его месте, тайно мечтая о том, чтобы смотреть на своих вчерашних коллег как на дерьмо. «Простые установки простого человека», — думает Коновалов, устало массируя виски, сидя за компьютером, — «Что еще нужно для жизни?». — Андре-е-е-ей, лови! В голову прилетает скомканный лист бумаги, отскакивает от макушки и приземляется точно на клавиатуру, где-то между «а» и «о». Парень раздраженно скользит взглядом по окружающим его людям, хотя заведомо до этого знает виновника сего безобразия. И действительно, почти сразу же он натыкается на довольную улыбку Хасанова, радостно машущего ему рукой. Андрей недовольно фыркает, вновь погружаясь в «чудесный» мир таблиц экселя и отчетов в ворде, но долго это не длится; спустя минуту в лоб вновь прилетает скомканная бумажка (на этот раз — в клетку), вынуждая Коновалова поднять хмурый взгляд на своего коллегу. — Что. — У тебя очень милая рубашка сегодня. Тебе идет. Всё, о чем мечтает Андрей — тихий и дружный коллектив, со здоровыми рабочими отношениями и нечастыми гулянками на корпоративах. Всё, что он получает — это сомнительные комплименты и бумажные самолетики на стол. Надо сказать, что Коновалов пытался быть понимающим, серьезно пытался. В конце концов, кто из них не был вчерашним выпускником с горящими глазами и свежим дипломом в руках, полным надежд на светлое будущее и невероятных планов в своей голове? К тому же, шеф просил быть с ним помягче, он все-таки молодец, закончил с красным дипломом и вообще очень хороший молодой человек. Проблема была в том, что хоть Андрей и был понимающим человеком, особенно в плане общения с новым коллективом, людей около себя он не очень любил, редко и с опаской кого-либо к себе подпуская. Кто-то понимающе кивал, когда замечал это в поведении парня, кто-то разводил руками и оставлял его «гнить в одиночку», а Дима Хасанов решил сделать его целью своей жизни, если конкретнее — доебывал по поводу и без. — Я просто привношу в твою жизнь немного разрушений, чувак, — как-то раз сказал он Андрею, зажав сигарету между губами. Ухмылка в тот момент не сходит с его лица (он вообще когда-нибудь перестает ухмыляться?), а сам он настойчиво напрашивается на роль спутника до метро [кстати, мы могли бы пропустить по чашечке кофе, как думаешь?]. Нет, нет и еще раз нет. Он уже думал о том, чтобы сказать об этом Сергею Васильевичу, когда понял, что даже к автомату с кофе подходит с опаской, все время ожидая появления Димы из-за угла. План был до скрежета зубов простым — подойти к начальнику после совещания, начать с какой-нибудь незамысловатой шутки, а после мягко подвести к тому, что ему было бы гораздо комфортнее работать, если бы его никто не отвлекал от дел. Он надеялся, что все пройдет идеально, ведь шеф у них все-таки не дурак, да и он сам не халявщик. План рушится прямо на глазах, когда Хасанов опаздывает на заседание и дружески хлопает Василия Сергеевича по плечу. Мол, извини, мужик, так получилось, не фортануло, на что мужчина лишь ободряюще улыбается, шутливо грозя тому пальцем.       Всё, о чем мечтает Андрей — спокойные незагруженные выходные с котом в постели и ничем не обременительными для мозгов американскими ситкомами. Размеренное утро с чашкой кофе и не слишком приятным, но очень привычным запахом корма со вкусом рыбы (так говорила упаковка), сонный день с перерывом на сон и пиратские фильмы с торрентов, а вечер провести за пиццей и чтением статей из Википедии (и «исправлением» некоторых из них). В реальности его выходные проходят спонтанно и дико, даже если ему не очень-то этого хочется. Никита всегда звонит ближе к вечеру пятницы, когда Коновалов еще не совсем превратился в работающего зомби, но до фазы «отказать, нельзя помиловать» еще далековато. — Чувак, поверь, мы на таком еще не бывали, к тому же оно начинается в одиннадцать, успеешь домой приехать, в душ сгонять и даже кота покормить, да еще и вовремя приедешь! Тебя же никто пить там не заставляет, так, музыку послушать, отдохнуть, потанцевать там, мальчика себе найти, ну или девочку, как настроение будет. Давай, чего тебе стоит, тем более, такси я уже вызвал, в половину десятого за тобой приедет, потому что, сам понимаешь, пробки — такое дело, уж лучше раньше приехать. Давай, до связи. Поток слов, который вываливает на него Курскеев, граничит с безумием, но самое главное в том, что сопротивляться такому парень просто не способен, особенно с таким уровнем усталости от дурацких шуточек-не-шуточек, вроде: «Ты так похож на кота, не думал взять на Хэллоуин образ Женщины-кошки?». К тому же, может быть, Никита и прав, стоило расслабиться, пусть и не совсем так, как он планировал. — Кто звонил? — откуда ни возьмись выплывает Дима, подъезжая к нему на своем стуле. — Не твое дело, — отрезает Коновалов, утыкаясь носом в экран. — Да я просто узнать хотел, может, у тебя сегодня планы, — Хасанов несильно толкает парня в плечо, лучезарно улыбаясь проходящей мимо Верочке, — А то, если нет, мы могли бы сходить куда, выпить… — Не интересуюсь, спасибо, — Андрей резко скидывает ладонь коллеги с плеча, даже толком не поняв, как она там оказалась. Дима лишь обиженно укатывается обратно к своему столу. Коновалов облегченно вздыхает. Может быть, сейчас этот паренек хоть что-то понял. Всё, о чем мечтает Андрей — не напиваться вусмерть на этой дрянной вечеринке только для того, чтобы ему не было так скучно, приехать домой не позже двух часов ночи и, может быть, даже пару часов почитать какой-нибудь детектив Гранже. Не судьба. Вливая в себя очередной красно-оранжевый коктейль, он и подумать не может о том, чтобы уйти из этого замечательного, необычного и яркого места, залитого разноцветными лучами светомузыки и громкими басами, плавно перекатывающимися внутри. Он как будто чувствует движение звука вокруг себя, медленно покачиваясь в тон всему остальному залу. Коновалов понятия не имеет о том, куда запропастились Курскеев и его приятель с большим носом, да ему было, по большей части, всё равно — сейчас хотелось веселиться и танцевать. Всучив бармену последнюю сотку наличными, Андрей устремился в глубь толпы, все так же плавно двигая телом и медленно забывая о том, где он находится, полностью отдаваясь танцу и миксу одного из тысячи диджеев с треугольниками и пустыми квадратами вместо псевдонима. На секунду открывая глаза, он видит вокруг себя счастливые раскрасневшиеся лица, чужие руки, плавно двигающиеся в переливающемся свете неоновых огней, мигающих со стен, и бликов нелепого диско-шара, медленно крутящегося под потолком. Он замечает чью-то случайную улыбку и блестящие глаза, сверкнувшие где-то в дальнем конце зала, и губы на автомате расплываются в ответной, как будто человек сможет его увидеть. Глаза вновь закрываются, и Коновалов снова плывет, не разбирая, как танцует, кто рядом и здесь ли еще его друзья. Душно и жарко; Андрей почти рад, что решил не надевать толстовку (все равно на улице не слишком холодно, и ему придется брать такси) и уже думает, что, возможно, пора взять еще выпивки, как вдруг чувствует чужие, холодные как лед пальцы на своих руках, плавно двигающиеся от кистей до плеч. Он чувствует чужое тяжелое дыхание на своем ухе, и все те же руки, мягко ведущие по его груди и плечам, и он почти готов расплавиться под невесомыми, едва чувствующимися прикосновениями, но вместо этого лишь громко вздыхает, наобум заводя одну из рук за спину, и, развернувшись и несильно ухватив неизвестного за волосы, тянет его к своим губам. «К черту лишние мысли, забываться – так полностью» - набатом звенит в голове у Коновалова, когда он чувствует чужие сухие губы на своих, а пальцы путаются в мягких волосах на макушке того самого неизвестного. Весь мир закручивается вокруг запаха мятной жвачки пополам с водочным коктейлем, чужого тепла, буквально обернувшегося вокруг Андрея, и ловких пальцев, медленно водящих вдоль позвоночника. — Не думаешь, что нам стоит уйти, Женщина-кошка? — хриплый, до боли знакомый голос настолько же обескураживает, насколько и возбуждает.       Всё, о чем мечтает Андрей – найти достойного спутника по жизни, в меру работящего, в меру веселого и чтобы обязательно любил котов. Неважно, девушка это будет или парень, или он вообще никого не найдет – все это пустое, по крайней мере прямо сейчас. Хасанов еле справляется с дверным замком, открывает, буквально запихивая Коновалова вперед, как будто боясь, что тот убежит, вновь закроется за своей стеной из раздражительности и колючих взглядов. Такой Андрей, конечно, очень интересный, его так и хочется как-то задеть, посмотреть, что у этого самого кота находится за душой и как оно вообще функционирует; но Андрей из клуба – раскрепощенный, пьяный, совершенно без задней мысли в голове, горячий, как сам Ад – такого просто не хочется отпускать от себя, приковать к себе, хоть на пару мгновений, смотреть и касаться его, забив на всевозможные субординации и правила хороших мальчиков хорошего тона. А еще с видом безумного ученого раскрыть секрет превращения скучного офисного планктона в диву полуподвальных вечеринок. Щелкает замок на двери, и Коновалов резко разворачивает Диму лицом к себе, упиваясь поцелуем и чужими руками, наскоро расстегивающими куртку и задирающими футболку. У него мания кусать за губу и царапать шею, а еще туман в глазах и подкашивающиеся коленки. И это кажется Хасанову идеальным в своем несовершенстве и порочности. — Ты знаешь, что делать, — говорит Дима, целуя Коновалова в изгиб шеи и плеча, забирая себе в память невольно вырвавшийся громкий вздох своего коллеги. Андрей медленно опускается на колени, ведя пальцем от влажных, чуть приоткрытых губ Хасанова, к ширинке на штанах с полурасстегнутой пряжкой ремня, — Ну вот, а до этого сопротивлялся, то не хочу, это не буду, а надо было всего-то… — Будешь болтать – яйца откушу, — хрипло сообщает парень, резко хватая Диму за член, через плотную ткань джинс, заставляя того подавиться вздохом и нервно сглотнуть.       Всё, о чем мечтает Андрей, рушится после седьмого коктейля в ту ночь. И не сказать, что он слишком уж против этого.