Девушка из Берлина: Жена Штандартенфюрера

- Что это значит, неподтверждённая информация?! Я её подтверждаю! Ингрид прижала палец ко рту в универсальном знаке молчания; я же не могла перестать кричать. Я была до крайности возмущена ответом, только что полученным Адамом от ОСС. Они мне не поверили. Не поверили ни единому слову, что я сказала про Аушвиц. Я мерила шагами гостиную в доме Ингрид и Рудольфа, борясь с нарастающим желанием что-нибудь разбить. Адам тихонько сидел в углу, в то время как Рудольф наполнял свой бокал и бокал Генриха виски. Дом, в котором жили американские агенты, был ещё больше нашего и обставлен с роскошью и изяществом. Неудивительно, ведь согласно их легенде оба они принадлежали к высшим слоям немецкого общества, Рудольф издавна занимавший должность весьма преуспевающего управляющего банком, а Ингрид представлялась известной в светских кругах виолончелисткой, что позволяло ей свободно путешествовать по новообретённым территориям Рейха, росшим, как казалось, день ото дня, и мастерски проделывать свою разведывательную деятельность, не вызывая ровным счётом никаких подозрений. Они были одними из первых внедрённых американской разведкой агентов, работающих в Берлине, которые ни разу себя не скомпрометировали. Расчётливые, методичные и продумывающие каждый свой следующий манёвр на двадцать шагов вперёд, крайне осторожные в каждой операции и подозрительные по отношению к каждому новому связному, эта пара не вызывала у меня ничего, кроме восхищения. Казалось, они всегда знали, что делать и на всё имели ответ. Да и чему я удивлялась: если бы я работала на разведку почти пятнадцать лет как Ингрид или двадцать как её "муж," я бы тоже всё наперёд знала. Однако на этот раз даже они только разводили руками. - Не принимай это близко к сердцу, Аннализа, - спокойно проговорила Ингрид. - У них свои протоколы, которым они должны следовать. Я, по правде сказать, прекрасно понимаю, почему им так трудно поверить в то, что одна единственная немка думает, что услышала. - Они обсуждали убийство девятисот человек, Ингрид! Девятисот! - А ты сама-то видела их тела? - Да причём тут тела?! Я была в том подвале, я видела всё своими глазами! Я чувствовала газ в воздухе, он так и не выветрился после того, как они задушили им всех этих людей, какие ещё доказательства им нужны?! - Может, ты не так их поняла. Даже для меня это звучит чересчур, чтобы СС начали массами душить газом евреев, а особенно военнопленных, что идёт вразрез с женевской конвенцией о правилах ведения войны. А я живу здесь и вижу, что они делают день за днём. Попробуй поставить себя на место наших агентов в США; разве ты не видишь, почему они не считают подобные сведения достоверными? - Ингрид, ты была в Аушвице? - я скрестила руки на груди, глядя ей прямо в глаза. Она молчала. - Нет. А я была. Я знаю, что я видела и слышала. Это новая директива о решений проблемы мирового еврейства, как они её называют, которую приказал разработать сам фюрер, над чем они сейчас и трудятся с таким усердием. Они хотят истребить всё еврейское население Европы. Как такое можно "не так понять?" - Аннализа - умная девушка, Ингрид. - Мой муж встал на мою сторону, как он всегда это делал. - Она никогда не стала бы преувеличивать факты. Если она утверждает что-то, то я более чем уверен, что она знает, о чем говорит. - Я понимаю. - Ингрид вздохнула. - Но наши руки всё равно связаны в данной ситуации. Всё, что мы могли сделать, так это передать информацию на другую сторону, а там уж их дело, принимать её или отвергнуть. Они решили её отвергнуть, так что... Всё, что нам остаётся, так это оставить пока эту тему и работать дальше над тем, что нам поручают. - И пусть и дальше убивают тысячи людей ежедневно, - заключила я. - Они убивают тысячи людей в Британии ежедневно своими бомбардировками, - парировала Ингрид. - И поверь мне, это волнует союзников куда больше, чем то, что СС делает здесь, в Германии, со своими собственными людьми. Я опустилась на маленькую софу рядом с окном и стиснула виски руками. Я чувствовала себя уставшей и совершенно беспомощной. Генрих сел рядом и погладил мне спину, как молчаливый знак поддержки. - Аннализа, поверь, я знаю, как это неприятно. - Глубокий голос Рудольфа всегда оказывал на меня успокаивающий эффект. Я часто ловила себя на мысли, что из него вышел бы куда лучший пастор или врач, чем банкир. - Я много раз оказывался в подобной ситуации, когда принимающая сторона решает не принимать на веру твои слова. К сожалению, тут уж ничего не поделаешь. А в будущем, если тебе удастся заполучить какие-то доказательства твоим словам - может, копии приказов, записи прослушки, да что бы то ни было - они снова откроют те записи и вполне возможно пересмотрят свою позицию. А пока давай сосредоточим своё внимание на других вещах, договорились? Я неохотно, но всё же кивнула. - Вот и хорошо. А теперь давайте каждый озвучим свои предложения: как нам перевербовать того поляка, что копирует карты для своих в офисе военной разведки, и не скомпрометировать себя при этом?