Революционер

— Революционер – человек обреченный, — говорил Сергей Нечаев, упираясь руками в стол и широко раскрытыми глазами рассматривая присутствующих, — У него нет ни своих интересов, ни собственности, ни даже имени. Все в нем поглощено единой страстью – революцией. На последнем слове Сергей выпрямился и, обведя взглядом толпу, подошел к одному из своих приспешников: — Он, в глубине своего существа порвал все связи с порядками, законами и нравственными устоями этого мира, — еще одним резким движением он отодвинул занавески и выглянул на улицу, жадно оглядывая прохожих. — Революционер отказался от мирской науки, предоставляя ее будущим поколениям. Он знает только одну науку – науку разрушения, — повторял Желябов после очередной бессонной ночи Кибальчичу, мечтавшему о создании летательного аппарата. — Суровый для себя, он должен быть суровым и для других. Все нежные чувства должны быть задавлены холодным расчетом. Есть лишь одна страсть, нега и утешение – успех революции, – думал Андрей перед сном, смотря на расслабленное лицо спящей Сони. — Революционер должен быть готов погубить все, что ему дорого. – думал он каждое утро, просыпаясь. — У товарищества нет другой цели, кроме полнейшего освобождения и счастья народа, — читал во время перерыва столяр Халтурин. — Спасительной для народа может быть только та революция, которая уничтожит в корне всякую власть, — читал император, сидя за обеденным столом со своей семьей. — Сплотить этот мир в одну непобедимую, всесокрушительную силу – вот наша задача, – сказал Сергей Нечаев, плотно закрывая дверь и вешая на нее замок. — Скажи, на что ты готов ради революции? – спросил Нечаев, вплотную подходя к стоящему в углу студенту. — На многое, — тихо ответил парень. Уголок губ Сергея нервно дернулся, а вечно присутствующая на лице улыбка померкла. Наклонившись, он достал из сапога большой кухонный нож. — Человек не революционер, если родственные, дружеские и любовные отношения смогут остановить его. Вот нож. Убей свою мать. — Ч-что? – промямлил студент, резко побледнев. — Убей. Если хочешь добра своей стране, — прошептал Сергей. Лицо его приняло хищное выражение, улыбка превратилась в оскал, — Давай же, парень. Докажи свою преданность России, — говорил Нечаев в самое ухо запуганного студента. Одной рукой Сергей обнимал парня за плечи, в другой держал нож. Подняв оружие к самому лицу юноши, Нечаев провел острым лезвием по его щеке. Тот дернулся. — Что же ты молчишь? Я же знаю, ты ей все рассказываешь. И где ты сейчас она тоже знает? Не много информации для одной старушки? Решай, или ты — или она, — продолжал шептать Нечаев, слизыая кровь с лезвия своего ножа. — Хватит! – закричал парень, резко оттолкнув от себя Сергея, — Вы больные все. Одумайтесь! Вы просто глупые фанатики! – подбежав к двери, студент начал с силой дергать ее на себя, пытаясь открыть. — Ну что, господа революционеры! — Самое время оправдать мое доверие, — вернувшись к столу, Нечаев всматривался в лица жадно слушавших его людей. Тяжелый взгляд его проникал в самую душу, а слова эхом отдавались в голове, – Давайте же скрепим наш договор. Кровью. Его, – рука Сергея плавно поднялась и указала на пытающегося открыть дверь молодого студента. Где-то совсем рядом блеснул нож, парень бросился к окну, непослушными пальцами он пытался открыть его. Толпа наступала. Студент хотел кричать, но свист и хохот в соседнем доме заглушили бы его голос. Схватившись за голову, он осел на пол. Молодое лицо искривилось, из глаз полились слезы. Холодный металл коснулся горла, и громкий крик взорвал округу. — Наше дело – страстное, полное, повсеместное и беспощадное сокрушение, – говорил Нечаев, смеясь.