Ветер пермен

Было очень холодно, но он как будто ничего не чувствовал. Сидя в большом кресле у окна, он бессильно поднес голову к стеклу и коснулся его лбом. Таким красивым и холодным лбом. Он вздрогнул, но головы не убрал. Просто не было сил. Это было невыносимо. Наконец, найдя в себе силы, он повернулся к часам. Было три часа дня, но для зимы-это уже время приближения сумерек. Комната была окрашена пастелью холодных тонов, из окна пробивался белый пустой свет. Все вокруг как будто потеряло краски. Конечно, кроме голубых глаз и золотистых локонов его возлюбленного. Еще больше закутавшись в клетчатый колючий плед, он снова вспомнил его имя. Оно напоминало ему июньское солнышко, такое же яркое, как и он сам. Он снова вспомнил его имя. Зачем? Дрожащей рукой он потянулся к стакану молока и принялся потягивать его теплое содержимое через трубочку. Июнь. Солнце. Когда, черт подери, оно появится и станет жарко и уютно, как раньше? Раньше. Как раньше все было хорошо. Новый поток мыслей наполнил его тяжелую голову. Снова всплыл тот недавний случай, когда он сидел, так же как и сейчас, одиноко умирая в кресле, решил отправиться на поиски тщетной надежды встретить своего любимого на улице. И он встретил. Целующимся в засос с какой-то яркой дрянью в сетчатых колготках. Тогда ему пришлось притвориться, будто это не он идет напротив них обоих, едва не плача. Хотя так хотелось подбежать к нему, толкнуть наглую сучку и прижать этого наглеца к себе. Но он слишком труслив, чтобы решиться на такое. Поэтому тогда он вернулся в свою квартирку, улегся на кровать, не снимая одежды, и с упоением напился. Чаем. Горячая жидкость текла по его жилам, наполняя тело жаром и доводя сознание до безумия. Этих эмоций ему было вполне достаточно. Вот и сейчас. Он трусливо сидит в кресле и созерцает унылую картину. Еще чуть-чуть и он сдохнет от пустоты. Его темные глаза не отражают абсолютно ничего. Он чувствует, как погружается в теплый, привычный сон, где все хорошо. В нем ничего нет, просто он находится там, где в воздухе витает ощущение того, что все хорошо, а это главное. Главное, чтобы все было хорошо. Вдруг его колет изнутри, причем колет так, что он вскакивает со своего кресла, мигом очнувшись от вязкого, тягучего как бесконечность сна, и бежит босыми ногами к двери. Распахивает ее. Навстречу дует неизвестно откуда взявшийся ветер. Ветер перемен. Глаза широко распахнуты. Ноги ведут его в коридор. Он одевает носки, ботинки, куртку и шапку. Все как положено. И выбегает. Нельзя сидеть. Нужно спешить. Спешить куда-то чтобы что-то догнать, что-то неуловимое, но он точно знает, что это нельзя упустить. Погружаясь в бесконечный поток мыслей ни о чем, но движимый сильным чувством, он шел по улице. Сначала стремительно, потом сбавил темп. Будто он и его сознание ушли. Он стал героем какого-то фильма, где герои, словно катясь по огромной дорожке в определенном порядке, ведущей к финальному концу, выполняют данные им роли, ничего не делая. Он стал участником игры, где все прохожие на этих сумеречных улицах-актеры и просто притворяются, будто идут по своим делам и ничего не видят, а может просто хорошо играют. На самом деле, все они-участники игры, где ему самому предназначена главная роль. Это все дело инстинкта. Он стоит двенадцать секунд, ожидая зеленого светофора, останавливается на секунду перед булочной, потому, что пожилая леди со своей собачкой очень медлительны и как назло попались ему под ноги. Ровно пол секунды он смотрит на часы, боясь не успеть. Три секунды теряет, споткнувшись о коробку из под новой кожаной обуви, оставленной кем-то на улице. Наверное, тем же притворой, актером этого фильма. Секунду смотрит на серое небо. На две секунды останавливается у лавки парикмахерской, смотря внутрь. И возможно, если бы не все эти мелкие, незначительные обстоятельства, мелкие, незначительные люди-актеры, если бы все не произошло так, как оно есть, он может бы и не встретил того, кого хотел на улице, а все так же бы прослонялся весь день один, вернувшись в свою квартиру и умер от одиночества. Но этого не произошло. Поэтому вернемся на три секунды до этого события. Он две секунды смотрит в окно парикмахерской, заглядевшись случайно, а может и специально, врезается в молодого человека, выпрыгнувшего из-за угла. Он торопился так же как и он, и шел туда же, куда и он, а точнее, никуда. И сегодня вечером он бы так же провел все те же ежедневные обыденные обряды, какие делает каждый день. Он бы вновь сходил в паб, выпил бы сполна, встретил там удивительно красивую уродину, пошел бы с ней домой или куда-то похуже и сделал бы с ней все те же обыденные дела, что и делал с каждой из уродин каждый день. Но точно также как наш герой, он на две секунды загляделся на небо, секунду потратил на то, чтобы презрительно фыркнуть, заметив на новом пальто пятно, еще три секунды на то, чтобы подмигнуть очередной дуре в чулках и пройти дальше, пять секунд на то, чтобы обматерить проходящего мимо и очень назойливого продавца. Точно так же, как наш герой, он проделал все это, не задумываясь, так же являясь главным героем нашего немого спектакля. И если бы все это не произошло, он точно так же, как и наш герой, не наткнулся на нашего героя, который в свою очередь, наткнулся на него. И получилось так, что эти двое знали друг друга. Получилось так, что за последний месяц, оба только и делали, что не делали ничего, кроме того, что думать друг о друге. Словно невидимая нить связывала их разумы, не позволяя окончательно порваться. Когда наш герой наткнулся на молодого человека, сердце его замерло, словно подавая сигнал его хозяину, чтобы тот поднял голову и посмотрел на незнакомца, который совсем таковым не был. И в эту же секунду, каково было удивление молодого человека, когда он уперся в чью-то высокую фигуру, встретившись холодным взглядом с ее обладателем. Когда глаза их увидели друг друга, то сердца не замедлили растаять от той корки льда, которая успела на них нарасти за этот ледяной месяц. Незнакомец увидел те знакомые ему темные кудри, красивые глаза, его тонко очерченную линию губ, его высокие скулы и худощавые пальцы. В тот момент, когда наш герой встретил в этом сером мире родные широко распахнутые голубые глаза, слегка вздернутый носик, пухлые маленькие губки и золотистые локоны. Оба уставились друг на друга, как зачарованные. Потом, сухими губами один из них произнес: -Роджер. В ответ ему последовало глухое, еле слышное «Брайан.», произнесенное из небольшого ротика. Брайан нежно взглянул на Роджера и между ними будто стерлись все препятствия, которые отделяли их друг от друга весь этот невыносимый месяц. Стерлись все вздорные ситуации и неправильно понятые фразы, все недоразумения, они были здесь, на этой улице, смотря друг на друга среди всей этой серой толпы актеров и притворщиков, уродин и парикмахеров, дамочек и продавцов, которые и свели их вместе. Хлопья белоснежного снега кружились в воздухе, описывая неповторимые пируэты и падали им на щеки, растекаясь и умирая, делая влажными их волосы. Сумеречный свет освещал их родные лица. Роджер так же посмотрел на него, так же нежно и тепло, слегла улыбнулся. Брайан неслышно приблизился к Роджеру, нагинаясь к его светлому довольному личику. Его худощавая ладонь обхватила его сзади, прижала к своей груди. Другой рукой он поправил волосы на своем лице и притянул подбородок любимого к себе, тот не сопротивлялся. Он прикоснулся пересохшим губами к вздутым губкам Роджера, таким теплым и родным, они встретились языками, изголодавшимися друг по другу. Больше ничто и никогда не могло разлучить их. Сегодняшний вечер оба проведут не как обычно, уже вместе.